В передовиках ходили не только отдельные работники, но и целые коллективы. Эти коллективы превращали некогда захудалый колхоз в «миллионера» (годовой объем продукции, сданной государству, в стоимостном измерении превышал один миллион рублей) или стабильно перевыполняли плановые задания в промышленности. В таких случаях особо выделялся руководитель данного коллектива, как организатор высокопроизводительного труда сотен или тысяч или десятков тысяч людей.
Но в отлаженной за предыдущие десятилетия системе функционирования советского народнохозяйственного комплекса присутствовало немало досадных изъянов, которые замедляли и даже тормозили движение общества к «светлому завтра». Приведем типичный случай из жизни машиностроительного завода. Чтобы добиться перевыполнения плана и быть отмеченным вышестоящим начальством, директору предприятия требуется дополнительная оснастка (токарные резцы и прочие приспособления к металлорежущим станкам) Тогда директор обращается в главк с обоснованной просьбой помочь с инструментом. Главку подчиняется десятка полтора схожих заводов, разбросанных по стране с таким расчетом, чтобы их нельзя было одновременно вывести из строя в результате массированной бомбардировки или ракетной атаки «вероятного противника». Главк пытается понять, сколько же необходимо дополнительной производственно-инструментальной оснастки всей совокупности подчиненных ему заводов. Ведь бывают не только передовые предприятия, но и целые главки. На предприятия летят соответствующие запросы, затем, на основании полученных ответов суммируется информация, благодаря которой оформляется заявка, нацеленная на опережение пятилетнего плана. Заявка оперативно рассматривается на коллегии министерства, в состав которого входит «наш» главк, и без дополнительных проволочек, признается обоснованной. Но так как министерству подчиняются еще несколько главков, где металлообработка является профилирующей, то для комплектования общей (министерской) заявки, делаются еще десятки запросов. Но вот и на них получены соответствующие ответы. После чего министр (или его первый зам.) на очередном заседании Совета министров выходит с предложением, подкрепленным расчетами и таблицами, о необходимости поставить на целый ряд машиностроительных предприятий дополнительную технологическую оснастку (а, может быть, и новые станки). Это предложение также принимается без всякой волокиты и Совет министров направляет в Госплан копию своего решения. Госплан незамедлительно приступает к корректировке своих уже сверстанных планов, связанных с производством и поставкой на определенные предприятия металлорежущих станков и соответствующей оснастки. Станкостроительные и инструментальные производства, получив скорректированные планы на ближайшие 2–3 года, начинают изыскивать дополнительные мощности («подтягивать резервы»), чтобы эти планы выполнить. Допустим, и в этом случае все происходит довольно гладко. И тогда, наш инициативный директор через полтора-два года получает столь необходимую ему для перевыполнения плана дополнительную оснастку. Распорядительно-запретительная система, состоящая из бюрократических структур, действующих по правилам строгой иерархической соподчиненности, просто не могла функционировать быстрее, не нарушая процедуры и регламенты, утвержденные на самом высоком уровне управления страной.
Однако и попытка децентрализации столь громоздкой системой управления оказалась нежизнеспособной. Эта система могла функционировать только в том виде, в каком была изначально создана, а любое ее усовершенствование таило в себе угрозу разрушения. Из опыта советской действительности нетрудно извлечь множество примеров того, как из просторной квартиры делали «коммуналку» на 8-10 семей, а из особняка — административно-бюрократическую структуру, кормившую десятки и даже сотни старательных работников. Но «преобразователи мира» столкнулись с серьезными трудностями в попытках приспособить тот или иной величавый собор под хозяйственно-производственные нужды. Гораздо легче было этот собор разрушить, а кирпичи использовать для строительства клуба или Дома пионеров.
Совнархозы, вполне обоснованно возникшие, с точки зрения здравого смысла, разрушали жестко-унитарное государство, что являлось кощунственным намерением. Ведь государство являлось оплотом ЦКД, возведенной не по законам здравого смысла, а по законам человеконенавистничества и бесстыдной лжи. Фактически, советское государство представляло собой гигантское капище для осуществления массовых кровавых гекатомб, мрачный монумент, возведенный для оправдания насилия, чинимого невежественным меньшинством над безропотным большинством. Именно поэтому, здравая идея, направленная на благо общества, идея децентрализации управления экономикой страны выглядела откровенно губительной. ЦКД могла просто рассыпаться, как карточный домик. Оказалось, что здравый смысл был неуместен для практики хозяйствования в масштабах всего государства.
Коллизии, повсеместно возникающие в советской действительности между благом и пагубой, созиданием и энтропией, благородством и подлостью оказывали свое могущественное воздействие не только на судьбу государства, но и на судьбы множества людей, проживающих в том государстве. Человек, сумевший сберечь в себе чувство собственного достоинства, стремящийся быть честным в своих поступках и в мыслях, осознающий свое призвание и свое предназначение в какой-то самостоятельно избранной сфере деятельности, выглядел «белой вороной» в темно-серой стае.
Случалось, и не столь уж редко, когда индивидуальный порыв совпадал с планами предприятия, где человек трудился, или с решениями съезда КПСС. Вот тогда волевые устремления данного человека, его энтузиазм встречали всемерную поддержку. Он «попадал в струю» и его делу давали «зеленый свет». Достаточно вспомнить Ростислава Алексеева, который уже в молодые годы прославился на всю страну созданием судов на подводных крыльях.
А если индивидуальная воля не совпадала с волей коллектива? Тогда начиналась затяжная драма по обузданию и угасанию творческого огонька, вспыхнувшего в душе талантливой личности. Ведь человек, осознающий свое призвание, как бы слышит некий зов, который можно называть «внутренним голосом» или «божественным напутствием», и этот зов отличен от «голоса Левитана», который старательно озвучивал судьбоносные решения, принятые на самом высоком уровне. Этот странный зов, неочевидный и непонятный для окружающих людей, творческие личности различали во все времена, даже сквозь грохот битв или сквозь истеричные вопли толпы, сподобившейся воочию увидеть тирана. Именно этот таинственный призыв пробуждает в человеке созидательные силы, наделяет его слабое тело огромной энергией, проясняет взор, понуждает идти из непроглядного мрака к свету, искать правду — затоптанную, глубоко зарытую, испоганенную, чтобы очистить ее образ от прилипшей скверны и восстановить ее право на существование. Такие люди продолжали рождаться и в советском обществе. Конечно, то были единичные случаи. Впрочем, любая индивидуальность не подходит под уничижительную категорию «массового человека». Сумев вырасти и сложиться не «массовым человеком», индивид преисполняется дерзости, переживает первые опыты удивительных воспарений, ищет и обнаруживает узкий, зачастую прерывистый путь для своего самовозрастания как личности. Он понимает, что способен сделать нечто редкостное или даже то, что до него никто не делал, или указать многим людям на их порочные заблуждения, и, тем самым, сделать их жизни более содержательными, или более осмысленными. Он поступает учиться в учебное заведение, профиль которого соответствует его пока еще слабо проявленным наклонностям, ищет единомышленников, чтобы найти поддержку или убедиться в правильности избранного пути. И довольно быстро обнаруживает, что путей для реализации своего призвания просто нет. Эти пути не предусмотрены советской действительностью. Чтобы приблизиться к истоку света, отблески которого он увидел во сне, или, созерцая гладь ночного озера, ему необходимо двигаться по бездорожью, буквально на ощупь, полагаясь только на свое терпение и на свои силы.
Тогда «своя стезя» становится суровым испытанием на прочность. Хорошо, если медленное продвижение по ней не встречает «профилактических» мер со стороны властей и об этом продвижении не «сигналят» бдительные граждане. Во всем мире, во все эпохи имели место более чем непростые отношения между новаторами (гениями, пророками) и практиками традиционалистами, а также власть имущими. Но в традиционных обществах довольно часто находились люди, включая сильных мира сего, которые начинали оказывать поддержку одиночке-первопроходцу в надежде прославиться в качестве мецената или получить в будущем неслыханные прибыли, или просто подчиняясь «движению души». В тоталитарном обществе одинокий герой может встречать сочувствие лишь у маргиналов, которые все силы расходуют на борьбу со своей беспомощностью. Никто не в состоянии легализовать плоды его трудов, кроме начальства. Но так как эти труды не совпадают с «курсом» или «линией» партии, то они воспринимаются дисциплинированным начальством пустой тратой времени или даже вредоносными. В последнем случае герой-одиночка оказывается заботливо вычеркнутым из «системы»: он изолируется от общества.
Короче говоря, признанным ученым, архитектором, писателем, артистом, изобретателем, врачевателем, композитором, воспитателем подрастающего поколения человек становился лишь тогда, когда его таковым считало начальство, придерживающееся правила: «Или ты с нами, или ты — никто и ничто». Но недальновидные, несговорчивые энтузиасты своего дела, подчиняясь внутреннему императиву, упорно пытались настоять на своем. Они бестолково обращались в разные инстанции, десятки раз пересказывали свои идеи, или демонстрировали свои достижения, или уже томились в психушках, тюрьмах, в лучшем случае, прозябали на спецпоселениях, мало чего успевали сделать, получали нервные расстройства, спивались и досрочно сходили в могилы. Когда какой-нибудь начальник слышал или видел что-то явно необыкновенное, не укладывающееся в привычные рамки, то первым делом его посещало вполне понятное опасение: «Как бы чего не случилось!». Ведь ротация руководящих кадров, принявшая при Сталине бешенные обороты, после смерти вождя хоть и замедлилась, но, тем не менее, продолжала выполнять свою «выметательно-очистительную» миссию. Поэтому в огромной стране практически ничего и не случалось из того, чего не было запланиро