особенно те, которые не стеснены условностями и представлениями о приличном поведении. Причем, сбываем по дешевке: алмазы без огранки, лес — кругляком, нефть — без переработки на фракции. Зато замечательно идут дела с газом: он и так хорош.
Теперь на престижные кинофестивали наши художественные фильмы не пускают, а наши вальяжные киноиндустриалисты тусуются на этих фестивалях то ли в качестве незваных гостей на чужой свадьбе, то ли прикидываются любопытными туристами или потенциальными меценатами. Русские фамилии отсутствуют в номинациях на присуждение Нобелевской премии, зато своих премий напридумывали — пруд пруди.
Страна неудержимо превращается в мировое захолустье. Столица этого захолустья неимоверно гордится своими дорогущими квартирами и сумасшедшими ценами в магазинах, и еще тем, что изловчилась стянуть на себя 3/4 всех финансовых ресурсов огромной полуголодной страны. За редким исключением, во всех областях, краях, республиках, округах — вопиющая нищета, зато все регионы обзавелись стратегиями развития, рассчитанного на пресловутые 20 будущих лет.
— Как же мы будем жить через 20 лет? — интересуются любопытные провинциалы у смышленых разработчиков стратегий.
— Через 20 лет у вас будет такой же нескончаемый праздник, как у нас в Москве! — рапортуют столичные разработчики стратегий.
Провинциалы затихают в недоумении, растерянно озираются по сторонам. Через силу, с великим трудом они учатся видеть вокруг себя только ободряющее и обнадеживающее, в соответствии с коротким лозунгом-восклицанием бессчетных стратегий: «Да!» И действительно, ободряющие и обнадеживающие примеры есть, более того — у всех на виду. В Москве нет ни газа, ни нефти, а березовые рощицы, если и вырубаются, то только затем, чтобы освободить место для строительства особняков. Может, и во всей России, когда закончатся нефть, газ и лес, наступит нескончаемый праздник?
Из отдаленного, но все же обозримого будущего, расписанного в вышеупомянутых программных документах, на нас взирает все более проясняющийся образ пофигиста — плод многотрудных социальных, евгенических экспериментов, либеральных инициатив тысяч и тысяч деятельных дураков, готовых рулить куда угодно, лишь бы не забирали у них руля.
Не в скверно сделанных механизмах и плохих дорогах, не в глупых законах и повсеместной похабщине дело, а в людях — это вывод давно уже сделали революционеры, реформаторы и прочие преобразователи: «Человека менять надо».
Жизнерадостный идиот как насельник земли русской, — это, то ли выход, то ли лазейка из затянувшейся кризисной ситуации. Такой тип, действительно, старается замечать лишь приятное. Он обращает внимание лишь на фотографии, запечатлевшие «ню»; замечает только банки пива и сигареты с дурью; старается ездить так, чтобы адреналин подскакивал; отрывается на рок-концертах по полной программе; днями и ночами таращится в «ящик», неутомимо рассказывающий об очередных скандалах и сплетнях. Он без устали тусуется на пляжах и мечтает поселиться (или уже поселился) в коттеджах, выстроенных в стиле гангстерского кича.
Как это ни досадно, но привычка к имитации кипучей деятельности, к безрезультатному труду досталась нам в наследство от «эпохи застоя». Именно тогда окрепла и вошла в силу наиболее представительная и влиятельная генерация людей, обойденных Божьей милостью. Окончательно сложился правящий слой, отличающийся безмозглостью и невежеством, слой, в котором тупые уступали в чванстве и регалиях место только тем, кто еще тупее. В затылок этим людям с крепкими задницами дышали комсомольцы-активисты, воры-рецидивисты, хозяйственники-аферисты, «творческие личности» — онанисты. «Хлеба и зрелищ!» — вопили их рабские души.
Годы перестройки всего лишь модернизировали отбор тех, кто только способен делить и распределять. То, что прежде пытались как-то скрыть, перестало считаться зазорным. Шарлатаны стали называться политиками, «кидалы» — игроками, ловкачи — предпринимателями, извращенцы — сексуальными меньшинствами. Воспитание детей оказалось непосильным бременем для многих родителей. Добросовестный труд стал уделом «честных бедняков».
Расслоившееся общество похоже на рассохшуюся фанеру. Один крайний слой закручивается вправо, другой крайний слой — влево: вид — неприглядный. Более того, генерация обиженных умом изо всех сил тужится выглядеть объектом восторгов и восхищения. Чем более страна превращается в дурдом, тем более ярко выражено у представителей этой генерации стремление выделиться друг перед другом.
Сквозь марево балдежа и пыли растащилова, сквозь мигания инфернальных огней от бессчетных банкетов и фуршетов проступает совсем уж немыслимое явление — выделение VIP-персон. В стране, где за последние тридцать лет преступность выросла в разы, а производительность труда скатилась к середине прошлого века, где сотни тысяч беспризорных детей ютятся по подвалам, а миллионы бомжей неприкаянно слоняются от свалки к свалке, находятся люди, которые гордятся тем, что попали в разряд самых влиятельных.
Обычно зачинщики губительных перемен как-то маскируются. У нас же все наоборот. Издаются толстые книги с перечнями фамилий и высоких должностей, занимаемых носителями этих фамилий. Составляются рейтинги влиятельности и чуть ли не еженедельно доводятся до сведения широкой общественности. Оказывается, у нас полным полно всякой элиты во всех сферах жизнедеятельности страны. И вот здесь будет уместным лирическое отступление.
Когда армия победоносными приступами берет неприятельские города и крепости, захватывает ценные трофеи, то обычно полководцам присваивают громкие титулы, а мужественных ратников чествуют наградами. Бывает и так, что армия оказывается в плотном вражеском кольце, но, тем не менее, командирам удается создать боевой кулак и организовать прорыв — тем самым вывести основные силы из губительного «котла». И в этих случаях самые почетные ордена и звания уместны для решительных полководцев. А наградой воинам является их собственная жизнь, которую они сберегли, не потеряв своего достоинства. Но случается и другое…
Армия спасается паническим бегством, оставляет на поле брани свое оружие, бросает обозы и раненых. Целые города и обширные области отдаются на разор захватчикам. И тогда незадачливых предводителей войска ждут презрение стариков и детей, проклятья вдов и униженных женщин. Еще ждет скорая кара со стороны оставшихся в живых храбрецов. И конечно, недобрая память потомков. А все это происходит потому, что командующие армиями остаются наиболее влиятельными людьми в войсках. От их приказов и поступков во многом зависит боевой дух соратников. Последние могут остаться доблестными воинами даже в пору тяжелейших испытаний, а могут стать перебежчиками и мародерами — мрачной тупой толпой, алчущей спасения любой ценой.
Россия в XXI веке напоминает «пейзаж после битвы». И Нижегородская область также представляет собой жалкое зрелище. Вот несколько характерных данных.
За «перестроечные» годы численность населения сократилась на треть миллиона человек, а продолжительность жизни на 7–8 лет. Причем, вымирание населения приобрело «крейсерскую скорость». Реальная безработица на порядок превосходит официально регистрируемую. А количество разводов сравнялось с количеством заключаемых браков. Каждый восьмой житель области — инвалид, а каждый третий ребенок рождается у матери-одиночки. Каждое малое и среднее предприятие отчисляет бандитам или чиновникам определенную сумму. Причем денежные доходы местных гангстеров от рэкета составляют всего лишь десятую часть «продвинутого» чиновничьего рэкета.
Область наша отнюдь не самая разбойная или бедная, или самая отсталая в экономическом отношении. Процессы, происходящие в ней, весьма типичны для всей страны. Поэтому количество ДТП в России, приходящихся на 1000 автомашин, на порядок превосходит аналогичный показатель в странах Европейского союза. Зато среднедушевые доходы россиян на порядок ниже, чем у европейцев. Но дело даже не в бедности. Есть страны с еще более бедным населением, например Куба, но там почему-то мужчины живут на двадцать лет дольше, чем у нас.
За последние сто лет население обширнейшего государства российского не раз сталкивалось с инициативами по обезлюживанию территорий. В Гражданскую войну Бела Кун и Землячка возглавляли операцию по уничтожению 120 тыс. пленных белогвардейцев в Крыму. В это же время Якир активно занимался расказачиванием на Дону и на Кубани. А утвердившиеся в Москве большевики инспирировали лютый голод в Поволжье.
В первые годы Великой Отечественной войны фашистские оккупанты неустанно трудились в западных областях, методично расчищая для себя жизненное пространство. Гаулейтеры территорий, их непосредственные подчиненные получали высокие награды рейха и считались в соответствующих регионах самыми влиятельными людьми.
Теперь процесс обезлюживания наиболее присущ областям, которые сформировали российскую государственность и на 90 %, заселены русскими людьми. Исчезают тысячи деревень, люмпенизируются целые административно-хозяйственные районы. Зарастают травой и кустарником поля Нечерноземья: умирающие хозяйства вырезали последний скот, а тысячи промышленных предприятий признаны банкротами.
В условиях, когда многие люди лишены права на оплачиваемый труд, на жилища, а порой и на саму жизнь — рейтинги влиятельности превращаются в позорный столб. Лидеры перемен, очень важные персоны, предстают экзекуторами, расхитителями, палачами, оставляя после себя обезлюдевшие города и села, погасшие цеха заводов и фабрик, нищих и сирот — пустыню с редкими островками благополучия для себя любимых.
История ничему не учит глупцов. В этом нетрудно убедиться. Достаточно взглянуть на самодовольные физиономии депутатов, орденоносцев, высокопоставленных чиновников, скороспелых миллионеров и миллиардеров.
Тени вождей
В эпоху правления Сталина в стране было установлено множество бюстов и памятников, призванных увековечить Отца народов в качестве исторической личности. Некоторые из этих монументов имели довольно внушительный вид, соответствующими были и тени, которые эти монументы отбрасывали в ясные деньки. Вскоре после смерти вождя, его грубоватые изображения, вытесанные в камне или отлитые в металле, стали стремительно исчезать. А вот тени, отбрасываемые многотонными исполинскими фигурами Сталина, остались, вопреки всем законам физики. Нетрудно усилить