– Х-м-м-м… Вот оно, значит, что… – выдохнул, как простонал, блюститель, и столько муки и разочарования было в этом стоне! – Знаешь, Явившийся, поначалу я всерьёз рассматривал возможность прийти нам с тобой к взаимопониманию и даже сотрудничеству, однако то, что я увидел в тебе сейчас… – тут он бросил быстрый взгляд исподлобья на Мезахир-шэха, и будто новый приступ зубной боли заставил его оборвать фразу и скривиться ещё сильнее. – Э-э-хм-м-м… Те вещи, о которых ты говоришь, Явившийся… Опасные это вещи. На Горе испокон веков бытовали различные верования, существовало немало сект. Да и сейчас… Нам, Блюстителям заповедей Господних, с трудом и очень постепенно удалось привести людей к Богу – одному для всех. И пусть бывшие язычники не воспылали братской любовью к единоверцам (всему своё время, однако), но во всяком случае стали терпимее и спокойнее. Времена безумства и хаоса далеко не каждый уже вспомнит – они ушли в прошлое, чтобы остаться лишь в страшных сказках для непослушных детей. На Горе воцарился относительный порядок. Но вот являешься ты! И всё, что создавали Блюстителизаповедей Господних, к чему шли и чему учили, выворачивается наизнанку и летит вверх тормашками!Разбивается вдрызг! В прах! Столько усилий! И псу под хвост! Ты говоришь, что знаешь правду, а мы, служители Господина, нет?! Но к чему ты толкаешь своей правдой?! Смуты, раскол, беспорядки – к этому всему?! Обратно?! В хаос?! Конечно, разрушать – не строить! Свет, говоришь, несёшь?! Но скажи-ка, разве это ты вырвал народы из тьмы язычества и безбожия, порождавших всеобщую вражду и ненависть? Разве это ты привёл людей к Богу – единому, истинному? Нет! Это сделали мы – те, кого ты…
– Вы?! К Богу?! – сделал удивлённое лицо Сошедший-с-Небес. – Вот прям к самому что ни на есть единому, истинному? К вере – да, согласен. Однако ты выдаёшь желаемое за действительное, блюститель, полагая свою власть более влиятельной, чем она есть! Ты считаешь себя умным? Тогда для тебя не секрет: человек так устроен, что внимание его более всего обращено на самого себя, и потому каждый верит по-своему, наделяя объект веры качествами в соответствии со своими личными предпочтениями, – можно сказать, создаёт Бога по своему образу и подобию. И если бы существование Истинного Единого определялось одной лишь верой в Него, то «Истинных» было бы столько, сколько «верящих» людей! Да, собственно, это и происходило здесь во времена «безумства и хаоса», и сейчас продолжается, ни капли не изменившись, только личина перемалёвана, и разнообразие объектов поклонения скрыла маска единого образца. Всё тот же хаос язычества под благопристойным обликом единого Бога! Вот потому-то и нет до сих пор настоящей «братской любви», как ты говоришь, а есть только новый, единый пастух снаружи при всё том же, неизменном, невежестве внутри! Ломать – не строить, верно! Конечно, нагородить поверх фантазий и предрассудков ложь проще, чем разрушить закаменевшее невежество и освободить место для истины!
– Ладно, не буду спорить, – блюститель сжал на мгновение губы, будто ему стоило усилий не пустить эти свои слова обратно, – пусть богов будет много, если уж их не искоренить, как ты говоришь… но и пусть тогда всяк держит своего – при себе и не кажет его никому! Господин всегда должен быть один! И над людьми, и над их богами! Только так возможно добиться порядка!
– Кто-то приходит к власти, кто-то остаётся недоволен и обижен: нет единства в хаосе богов и никто не хочет уступать. Скоро ли, нет – властелина смещает иной претендент на трон, и вот он уже не властелин, а падший изгой. Политый грязью жупел, чудовище для запугивания непослушных подданных. Однако количество недовольных не уменьшается, и на место нового «Повелителя Вселенной» уже метит следующий, а там и ещё целая очередь желающих примерить свою задницу к трону Владыки… Но чего действительно не изменить – так это родства: Отец остаётся Отцом, сколько бы господ ни сменилось над нами!
– Отец… – блюститель снова покосился на заскучавшего, судя по мизинцу в ухе, Мезахир-шэха. – Отец слишком далеко. Между тем кто-то должен надзирать за стадом Его.
– Насилие, манипулирование, отношение, как к стаду, – ничто подобное не поможет привести людей к Истинному, скорее наоборот. И если говорить о проводнике…
– Посланник от Него? Мессия? Ты об этом? Как видишь, я не так уж глуп! Но так ли глуп ты, что хочешь занять место Посланника, Явившийся?!
– Мне нет нужды занимать чужое место. Лишь сказать, что когда-то явится он – Он, особенный! И сила его будет не в убедительных речах или вызывающем доверие облике! За ним пойдут даже если он будет молчать, даже слепые и глухие! Почему? Он знает Бога! И люди будут знать, что он знает! Подобная уверенность передаётся без слов. Посланника не сможет заменить никто другой, поскольку такому нельзя научить, это нельзя воспитать, тем более подделать: Мессия непосредственно связан сияющими нитями с каждым человеком и с Богом, и каждое слово его – от Бога, каждое слово – истинно, и всё, что он делает и к чему прикасается, проникается этой истинностью! Только он, Мессия, сможет привести всех к Тому, о ком знает не понаслышке!
– Ты так расхваливаешь того, кто, может, и не придёт никогда. Нет, сдаётся мне, ты сам метишь…
– Я просто говорю людям правду! Открываю глаза на то, что творите с ними вы, блюстители, заставляя участвовать в своём религиозном балагане, лживом и порочном!
– Порочном… – блюститель обиженно скривился, сквозь каменную серость щёк проступил фиолетовый румянец. – Возможно, в чём-то мы пожертвовали истиной в угоду стабильности, однако мир и покой, которые мы…
– Смирение и рабство! – отрезал Сошедший-с-Небес.
– О-о! Ты не знаешь, что творилось здесь до появления нас, блюстителей! Поверь, наша Церковь – благословение этой земли, погрязшей во тьме греха! Ты думаешь, люди так легко пошли за тобой потому,что внезапно узрели сияние истины в твоих словах, который озарил их стосковавшиеся по свету души? Мы, Блюстители заповедей Господних, действительная тому причина! Мы – не ты! – настоящиемессии, трудяги и пахари! Мы долго и тщательно готовили почву к посеву! А ты – ты просто пришёл на всё готовое! В землю, вспаханную и удобренную нами, ты не задумываясь бросил сорное семя! Сбитые с толку напором и наглостью языкастого выскочки, люди сравнивают тебя с щедрым сеятелем! О да, ты щедр! Только вот сеешь не зерно – раскалённые угли! Они попадают в сердца и жгут их изнутри! А ты всё раздуваешь и подливаешь масла в нарастающее пекло, котороепревращает невинные, осквернённые тобой души в пепел!
– Мои слова…
– Порожденье хаоса – вот что такое твои слова! – сорвался блюститель на гневный крик. – Змей, явившийся из ниоткуда, что за яд льёшь ты в уши, коему внимая, верные рабы Господина теряют веру и начинают рассуждать?! Отравленные твоими речами,несчастные впадают в ересь, говоря: «Сын Неба сошёл с Небес учить нас»! Невиданное кощунство! О-о! Ты и вправду умён и дерзок – в точности, как мне говорили! И не знаешь удержу, распуская язык – хуля Господина и разлагая веру простодушных, которая измеряется всего лишь доверием к служителям Его!
– А какова мера твоей веры, блюститель? Сомневаюсь, что это такая малость, как ежедневный печёный агнец и бурдюк вина. Тебе хватает абака, чтобы счесть свою выгоду?
– Моя мера – сбережённый уклад, данный нам, неблагодарным, самим Господином! А что касается абака… Мой абак – вздёрнутые болтуны, которые шельмуют блюстителей и втаптывают в грязь установленный порядок!
– «Болтуны»? Ага, всё-таки я не один такой! Отрадно слышать, что не перевелись среди запуганного стада…
– Поганые овцы всегда были и всегда будут! Надо просто принять это как факт, чтобы вовремя выявлять и отделять баламутов!
– Народ не так уж глуп и неблагодарен! Немало тех, кто поддержит, укроет, даст приют и пищу…
– Многие ли поддерживают тебя? Горстка, на самом-то деле! Остальные – они лишь выведены из равновесия. С той же лёгкостью их качнёт в обратную сторону, и тогда сам пожалеешь, что начал эту смуту. Да знаешь, сколько объявлялось подобных пророков? В оные времена чуть не в каждом посёлке свой бузотёрил! И где они теперь? Кто их помнит? Всех уже дух простыл! Конечно, и сейчас попадаются выскочки горластые, однако раз к разу мельчает в головах инакомыслие: ни духа, ни убеждений – всё больше обида, отчаяние, а то и вовсе безумие разной степени буйства. Дураки и несостоявшиеся самоубийцы. Раньше-то, бывало, такие заводились, что – ух! Ну… Ну ничего, справились с помощью Господней! И не думай, кстати, что требуются особые усилия для устранения отщепенцев: при должном подходе паства сама делает всю необходимую работу – кого вразумит не мудрствуя, как умеет, кулаком или дрыном, а кого в ближайший храм доставит, если сомневается или таки (стараниями местного пастыря, конечно) считает суд церкви в подобных вопросах превыше мирского. Пастырю – пастырево, так сказать. Так или иначе – никто ещё не уходил от должной кары. Впрочем, церковь умеет быть и весьма благодарной…
– Ого! Да у тебя всё просчитано, блюститель, и, похоже, поставлено на поток! Сколько же стоит каждый из неугодных? Дюжина шиклу? Две? Тридцать? Зависит от «болтливости»? А разориться не боишься?
– Не переоценивай себя, Явившийся. Большинство населения Горы едва способно досчитать до трёх – куда им тридцать? Кроме того, правильная мотивация экономит средства.
– Ах вот оно что! Твои «простодушные» сдают инакомыслящих «за так»! Что ж, шиклу съэкономленный – шиклу заработанный!
– Я понимаю твою иронию, Явившийся. И, веришь ли, разделяю. Вера и деньги всегда спорили за власть над человеком, и будь моя воля… – блюститель в очередной раз чиркнул взглядом по Мезахир-шэху. – Однако материальный мир диктует своё, и мирское требует положенной ему дани. Как ни жаль, а продвижение мирового порядка, помимо прочего, требует немалых финансовых вложений…
– И жертв! Человеческих, несомненно! «Пастырю – пастырево!»
– Великая цель оправдывает любые средства! – отчеканил блюститель жёстко, раздувая ноздри, будто впадающий в бешенство бык.