– А ты что, позавидовал его хитрожопости? – ухмыльнулся Максуд.
– Да ну, больно надо, – буркнул Рост, отковыривая вонзившийся в костяшку камешек. – Если б я хотел… Не потому ведь я следую за Фанисом, что работать не хочу или заработать не умею… – и он снова посмотрел на Упавшего-с-неба, надолго задержав взгляд.
– Ну а почему же тогда? – не отставал Максуд. – Я вот, например, иногда ловлю себя на мысли, что сам до конца не понимаю – зачем, почему?..
– Потому что правду говорит Фанис! И все люди на этой земле должны знать правду!
– Думаешь, людям нужно именно это? Разве правда способна насытить желудок или утолить боль?
– А я хочу, чтоб болело! Потому что боль заставляет меня не сидеть каменным истуканом, а стремиться вперёд, искать правду!
– А моя боль заставляет меня сострадать… – произнёс Дилшэд.
– Конечно, и сострадать тоже, – поспешил добавить Рост, – но я – это я. Я не терял в огне дорогого мне человека… – и запнулся, поджал губы.
Максуд отвёл взгляд от понурившегося Дилшэда.
– А ты, Бинеш? Почему ты идёшь с нами вместе?
– Это просто. Я хочу знать. Знать, как устроен наш мир и почему именно таким образом. Мне просто нужны ответы.
– Ответы? И много ли у тебя вопросов?
– Откуда мы взялись и куда идём? В чём цель существования человека? В чём цель существования Создателя? Это, пожалуй, главные из них. И Фанис даёт объяснения – часто такие, что я и представить не мог!
– «Просто»! Ха-ха! Ну ты загнул, дадаш! – в восхищённом удивлении покачал головой Рост.
– Это действительно просто – то, почему мы идём за Упавшим-с-неба, – заговорил Дилшэд, – Фанис… Нам всем нужно то, что даёт он (сам, возможно, того не замечая) каждому, мимо кого проходит.
– Просто… – теперь уже Максуд хмыкнул и пожал плечами. – Он просто говорит.
– Так в чём же магия тех слов, которые рассыпает он, как щедрый сеятель, что бросает сияющее во тьме зерно горстями везде, где ступает его нога?
И Максуд вздрогнул – узнал свои мысли: должно быть, не его одного занимал этот вопрос так сильно, что отражение своих невысказанных слов он услышал сейчас!
– Сияющие во тьме зёрна… – тихо продолжал Дилшэд. – Они теряются среди камней и песков, пропадают в бурьяне, колючем кустарнике или болоте, где быстро тускнеют и умирают. Но чудак-сеятель не обращает внимания, он не ждёт урожая – идёт дальше. И – редко, но случается, что одно из зёрен попадает в человека и прорастает в нём! Однако слабого свечения одинокого ростка мало, чтобы разогнать тьму в душе, и тогда, очарованный удивительной щедростью, человек следует за источником надежды, подхватывая семя за семенем и бережно собирая их в своём сердце.
В груди Максуда дрогнуло и сжалось…
– Человек шагает усыпанной мерцающими сквозь пыль и грязь крупинками дорогой не останавливаясь, ведь он боится не успеть набрать этих искр достаточно для того, чтобы чудесный огонь в его сердце не угас никогда. Иначе – снова тьма, ещё более непроглядная после того, как душа привыкла к свету. И слепое блуждание в этой тьме…
– Правда твоя, дадаш, – Рост, кажется, сдерживал слёзы.
– Ты прав, Дилшэд, – кивнул Бинеш. – Ты прав, конечно. И сказал красиво, не спорю, но… но это всё чувства, переживания. Не стоит слишком погружаться в них – утонешь. Чистое знание, которое несёт Упавший-с-неба, вот что важнее! Истинное, абсолютное! И сердце этого знания – Создатель! Создатель и Его цель!
– Упавший, ты молчишь? – не удержался, повернулся Максуд к лидеру их странноватой компании: слова Бинеша поколебали-таки наплывшую на сердце хандру, и срочно требовалось закрепить успех.
– Вас интересует цель существования Создателя? – удивлённо приоткрыл сонные глаза Упавший-с-неба. – Глубоко вы, однако, забрались… Быть может, Он и сам этого не знает – куда уж нам, плодам вдохновения Его. На этот вопрос мог бы ответить разве что тот, кто сотворил самого Создателя.
– Самого?!. – густые брови Роста уползли высоко на лоб. – Но как такое возможно?!
– Разве существование Творца не бесконечно – как в будущем, так и в прошлом? – Бинеш уставился на Фаниса – весь внимание.
– Человек не в состоянии должным образом воспринять и осмыслить отрезок времени более, чем срок своей жизни. То же и с опытом, полученным в течение этого срока. Но что этот миг и эта крупинка знаний по сравнению с тем, что пережил и познал Творец Вселенной? По той же причине человек не в силах уразуметь и того, что Создатель ведь не просто сотворил Мир – он сам является Миром: каждым существом, каждой песчинкой, содержащейся в нём.
– Ну почему же не в силах… – не очень уверенно возразил Бинеш.
Упавший-с-неба не услышал, да и глаза его сейчас, похоже, созерцали вовсе не серый пыльный двор с кривым огрызком стены, – но голос его, негромкий, продолжал наступать на сознание слушателей с неотвратимостью океанских волн:
– Его могущество настолько велико, что Он создал небывалую, величайшую пустоту, а любовь его так самоотверженна и щедра, что Он наполнил собой эту пустоту и одухотворил её…
Фразы накатывали – неспешно, неуклонно. Максуд, кажется, перестал дышать (и не он один!), наполненный до отказа голосом-прибоем, несущим неведомый доселе и такой важный смысл!
– Невероятный, бездонный, не имеющий конца и края океан… Сияющий… Полный любви…
Голос умолк. Утих шум прибоя. Тишина и пустеющий берег… Упавший-с-небес длинно выдохнул, а вместе с выдохом его будто окончательно отступила волна – и, освобождённые, ощутившие под ногами твёрдую землю, ожили, зашевелились дадаши.
– Людям очень легко даётся жонглирование словами – они так слабо нагружены смыслом, что весят совсем немного. Вот и эти слова так легко произнести – но весьма трудно постичь их истинный смысл: Создатель, Любовь, Вселенная, Вечность… А заглянуть дальше – в Замысел, в саму причину появления Создателя…
Упавший-с-неба всматривался в глаза сидевших перед ним дадашей: может, вдруг решил отчего-то, что именно там ему удастся обнаружить искомый смысл, вожделенную разгадку? Именно там, в распахнутых его стараниями во Вселенную окнах, из которых, быть может, глядит на него сам Творец…
– Нет, – он опустил взгляд и покачал головой. – Нет, подобное знание человеку не будет доступно никогда. Никто не может утверждать наверняка, как давно, откуда и по какой причине появился Создатель, – не может и не должен, пожалуй, – а потому для человека проще (и, наверное, правильнее) считать, что Творец был всегда и всегда будет. Такой вот менетекел.
Рост чесал пятернёй наморщенный лоб, будто пытался соскрести все морщины с него. Дилшед сжал побелевшие губы, глаза блестели влагой…
– Но если существует вопрос – должен существовать и ответ! Ты сам учил нас этому, Фанис!
– Всё верно, Бинеш. Однако для ответа на такие вопросы необходим особый подход: взгляд со стороны, извне. Взгляд независимый, охватывающий и Вселенную, и её создателя целиком, без исключений. Но человек – часть общей, единой структуры, и при таком условии ответ ему в принципе недоступен.
– Выходит, нам никогда не узнать всей правды… – Рост бросил руки от раскрасневшегося лба и пригорюнился.
– Не унывай, дадаш. На твой век за глаза хватит и того, что доступно для постижения человеку.
– И всё же… Хотелось бы найти способ… – с мучительно напряжённым лицом проговорил Бинеш.
– Мы не можем узнать всего, – подал голос Дилшэд, – но разве это главное? Мы можем любить и сострадать! Мы можем помогать и утолять страдания!
– Ты прав, дадаш, но помогать и утолять страдания способен и обычный знахарь, – возразил Бинеш. – Этого мало. Для меня, по крайней мере.
Товарищи замолчали. Каждый думал о чём-то. Бинеш, отрешённый и сосредоточенный, чертил палочкой на земле линии. Исходя из общего центра, вначале сильно изогнутые, они постепенно распрямлялись и пересекались со встречными линиями своего зеркального отражения, образуя замысловатую сеть. Палочка замерла… и снова двинулась, тщательно выводя рядом с двумя предыдущими ещё один расходящийся спиралью пучок таких же линий…
– Послушай, Фанис… – Бинеш оторвалсяот своего занятия и посмотрел на Упавшего-с-неба. – Ты столько говорил о нитях, из которых состоит Вселенная, и о любви – энергии жизни, текущей по ним… И меня теперь мучает вопрос: если человек перестанет любить Сотворившего его, то эти нити… они увянут? Умрут? Оборвутся? Но что станет тогда с человеком? И… с Творцом?
– Ты умеешь задавать правильные вопросы, дадаш. Это говорит о понимании… Нити, они как пуповина: объединяют Создателя и творения Его, питают, омывая любовью и наполняя жизнью. Но когда-нибудь зреющее существо разовьётся настолько, что Мир станет тесен для него. Пуповина будет разорвана, и тогда… тогда человек перестанет быть человеком – родится новое существо, новый Бог…
– Новый Бог?!.
– Как знать, быть может, Он когда-то был похожим на нас, своих детей. Был таким же малым, одиноким, страдающим… Подобно человеку, Он, переполнившись любовью и состраданием, искал ответы – те, что ищем сейчас мы. Возможно, Он нашёл их.
– Так в чём же ответы, Фанис?! – Бинеш подался вперёд.
– Ты спешишь и проявляешь нетерпение, дадаш! Это так не похоже на тебя! – улыбнулся Упавший-с-неба. – Для начала, человек сам должен стать свободным: от связывающих его со всем и вся нитей, от Создателя в конечном итоге. Только обретя свободу, он обретёт и собственную, не зависимую ни от кого волю, и только тогда он получит все ответы и будет способен на то, на что сейчас способен лишь Создатель.
– Но, Фанис, – нахмурился Дилшэд, – истинная свобода, о которой ты говоришь… Выходит, это свобода от любви? И только тогда человек станет самостоятельным существом, в полной мере готовым реализовать собственную волю… когда освободится от любви Создателя?
– Примерно так. Это печально, как печально бывает расставаться с детством. Ребёнок в утробе матери тоже испытывает страх, чувствуя, что вот-вот начнутся схватки и он окажется в неизведанном мире. Один. Сам по себе.