порой ограничиваться предположениями.
К осени 1837 года относится знаменательная встреча поэтов
двух поколений — Лермонтов знакомится с Александром Одоевским,
только что переведенным из Сибири на Кавказ. От Одоевского
Лермонтов мог узнать многое о Грибоедове и Рылееве, о восстании
14 декабря 1825 года, о сибирской ссылке. К сожалению, Одоевский
не оставил воспоминаний, и об их увлекательных беседах мы можем
только догадываться по стихотворению Лермонтова «Памяти
А. И. О<доевско>го».
Я знал его: мы странствовали с ним
В горах востока, и тоску изгнанья
Делили дружно; но к полям родным
Вернулся я, и время испытанья
Промчалося законной чередой;
А он не дождался минуты сладкой:
Под бедною походною палаткой
Болезнь его сразила, и с собой
В могилу он унес летучий рой
Еще незрелых, темных вдохновений,
Обманутых надежд и горьких сожалений!
5
С Кавказа Лермонтов был переведен в Гродненский гусарский
полк, расквартированный в Селищенских казармах под Новгородом.
Двухмесячное пребывание поэта в этом полку отражено в воспоми
наниях А. И. Арнольди и М. И. Цейдлера.
Лермонтов подружился с корнетом Николаем Александровичем
Краснокутским, который «с ранней молодости обращал на себя
внимание своим многосторонним образованием. Замечательный
лингвист, он владел свободно десятью языками, много занимался
живописью и музыкой и был всегда душой полковой молодежи.
Он помогал Лермонтову в переводах иностранных произведений
19
и жил с ним на одной квартире в Селищенских казармах» 1.
Так, А. И. Арнольди вспоминал, что Краснокутский сделал для
поэта подстрочный перевод сонета Мицкевича «Вид гор из степей
Козлова».
Наконец, усиленные хлопоты Е. А. Арсеньевой увенчались полным
успехом — 9 апреля 1838 года был подписан приказ о переводе
Лермонтова в лейб-гвардии Гусарский полк. Жизнь поэта в 1838—
1839 годах отражена во многих воспоминаниях его современников
(И. С. Тургенева, И. И. Панаева, В. А. Соллогуба, А. П. Шан-Гирея,
Е. П. Ростопчиной и др.). Письма С. Н. Карамзиной к сестре позво
ляют еще полнее представить дела и дни Лермонтова в эти годы
расцвета его творчества. Эти письма, наряду с дневниковыми запи
сями Александра Тургенева, полностью подтверждают рассказ
А. П. Шан-Гирея о том, что по возвращении из первой кавказской
ссылки Лермонтов наиболее дружески был принят «в доме Карам
зиных, у г-жи Смирновой и князя Одоевского».
Письма С. Н. Карамзиной свидетельствуют, что уже в сентябре
1838 года Лермонтов становится своим человеком в салоне Карам
зиных. Подобное сближение вполне естественно; ведь еще 10 февраля
1837 года С. Н. Карамзина, посылая брату Андрею стихи
«Смерть Поэта», писала ему: «Я нахожу их такими прекрасными,
в них так много правды и чувства, что тебе надо знать их...» 2.
В то время Карамзины не были лично знакомы с поэтом, но, без
условно, у них сразу же возникла симпатия к «гусарскому офицеру»,
откликнувшемуся реквиемом на гибель Пушкина.
Однако среди литераторов пушкинского окружения, среди
друзей покойного поэта не было единодушного отношения к автору
«непозволительных стихов». Вечная антиномия поэтических поколе
ний! «Век другой, другие птицы, // А у птиц другие песни», — как
сказал Гейне.
П. А. Плетнев без особой приязни относился к Лермонтову,
что не мешало ему сочувственно отзываться о его таланте.
В. А. Жуковский и П. А. Вяземский покровительствовали
Лермонтову, но в их отношениях к нему не было сердечной
теплоты.
Дружественнее был расположен к Лермонтову В. Ф. Одоевский,
отличавшийся широтой своих взглядов.
Приятельница Пушкина Е. М. Хитрово, судя по воспомина
ниям М. Б. Лобанова-Ростовского, благоволила Лермонтову и спо
собствовала тому, что перед молодым поэтом были открыты двери
лучших салонов столицы.
1 Е л е ц Ю. История лейб-гвардии Гродненского гусарского
полка. СПб., 1890, с. 205.
2 Пушкин в письмах Карамзиных 1836—1837 годов. М.—Л.
1960, с. 174 (подлинник по-французски).
20
Короткие, приятельские отношения связывали Лермонтова
и С. А. Соболевского, друга Пушкина.
Важным событием петербургской жизни Лермонтова было его
участие в «кружке шестнадцати», состоявшем из университетской
молодежи и гвардейских офицеров. Однако мемуаристы, за исклю
чением Ксаверия Браницкого, хранят полное молчание об этом.
Б. М. Эйхенбаум, обративший внимание на роль «кружка шестнад
цати» в биографии Лермонтова, писал: «Определить точно идейное
направление и общественно-политическую физиономию этого кружка
трудно за отсутствием материалов, да вряд ли у него и было единое
направление; но несомненно, что кружок этот был оппозиционный,
настроенный против николаевского режима. Кроме того, в этом
кружке, по-видимому, горячо обсуждались философские и религи
озные вопросы — не без влияния идей Чаадаева» 1.
Значительный архивный материал приведен в работах
Э. Г. Герштейн, которая на протяжении многих лет занимается
разысканиями о членах «кружка шестнадцати». Еще в 1941 году
исследовательница пришла к выводу, что «искание собственного исто
рического пути России, сравнение западноевропейской цивилизации
с русской — такова была одна линия тем, обсуждавшихся в «кружке
шестнадцати» 2. Наиболее развернутая характеристика этого кружка
имеется во втором издании ее книги «Судьба Лермонтова» (М., 1986).
И хотя в этом оппозиционном кружке не было единомыслия по
общественным и философским проблемам, тем не менее атмосфера
откровенных, фрондирующих разговоров без оглядки на всесильное
III Отделение, безусловно, положительно отразилась на духовном
возмужании Лермонтова, на радикализации его политических
взглядов.
В начале 1840 года жизнь Лермонтова была нарушена его
дуэлью с сыном французского посла в Петербурге — Эрнестом
Барантом. Мемуарные свидетельства, а также письма и дневниковые
записи современников позволяют утверждать, что дуэль Лермонтова
с Барантом произошла в результате сложного сплетения политиче
ских и личных мотивов. Обострение франко-русских отношений,
тенденциозные толки о том, что Лермонтов в стихотворении «Смерть
Поэта», заклеймив Дантеса, якобы стремился оскорбить француз
скую нацию, соперничество между Лермонтовым и Барантом, возник
шее на почве их заинтересованности княгиней М. А. Щербатовой, —
все это, вместе взятое, привело к дуэли.
Суровый приговор — вторичная ссылка на Кавказ — последовал
не случайно. Э. Г. Герштейн, сопоставив семейную переписку
1 Литературное наследство, т. 43—44. М., 1941, с. 56.
2 Жизнь и творчество М. Ю. Лермонтова. М., 1941, с. 104.
21
Барантов с воспоминаниями Ю. К. Арнольда, пришла к выводу, что
шеф жандармов Бенкендорф и министр иностранных дел Нессель
роде, «гонители Пушкина и главные организаторы его убийства —
беспощадно преследуют его преемника — Лермонтова. Бенкендорф
и Нессельроде не забыли ему выступления в дни гибели Пушкина
с одой, направленной против «завистливого и душного света», против
палачей русской свободы, русской славы и русского гения» 1.
По пути на Кавказ Лермонтов остановился в Москве. Воспоми
нания, дневники и письма современников позволяют утверждать, что
Лермонтов, находившийся в то время в расцвете творческих сил,
быстро вошел в круг московских интеллектуалов. Воспоминания
С. Т. Аксакова показывают нам Лермонтова, вдохновенно читающего
«Мцыри» 9 мая 1840 года на именинном обеде Гоголя, в саду
у Погодина, избранному кругу московских литераторов.
Мемуарные, эпистолярные и дневниковые материалы говорят
о том, что диапазон московских знакомств Лермонтова стал чрез
вычайно широк; в него входит и многочисленная группа писателей
(Н. В. Гоголь, Е. А. Баратынский, К. К. и Н. Ф. Павловы, С. Т. Акса
ков, М. Н. Загоскин, М. А. Дмитриев), и видный деятель декабрист
ского движения М. Ф. Орлов, живший в Москве под тайным
политическим надзором, и опальный философ П. Я. Чаадаев, и идео
логи нарождавшегося славянофильства (К. С. Аксаков, А. С. Хомя
ков, Ю. Ф. Самарин), и прославленный актер М. С. Щепкин 2.
Московские встречи, упрочив известность Лермонтова среди
видных представителей тамошней интеллигенции, вовлекли поэта
в самую гущу интенсивных общественных и литературных споров.
Раздвигался его умственный горизонт, оттачивался поэтический
талант.
Жизнь Лермонтова во время его второй ссылки на Кавказ
нашла отражение в воспоминаниях декабриста Н. И. Лорера,
К. X. Мамацева, А. Чарыкова, А. Д. Есакова, Я. И. Костенецкого.
Их записки, а также журнал боевых действий отряда на левом фланге
Кавказской линии (в этом отряде сражался Лермонтов) свидетель
ствуют о храбрости поэта. 3 февраля 1841 года командующий
войсками на Кавказской линии и Черномории генерал-адъютант
П. X. Граббе представил Лермонтова за храбрость к «Золотой
полусабле», но Николай I, враждебно относившийся к поэту, отказал
в награде.
В 1840 году расширились декабристские связи Лермонтова.
Как свидетельствуют мемуаристы, во время второй ссылки поэт
встречался со многими декабристами: В. Н. Лихаревым, сраженным
1 Литературное наследство, т. 45—46, с. 426.
2 С т а х о в и ч А. А. Клочки воспоминаний. М., 1904, с. 55.
22
пулей в момент философского спора с Лермонтовым, М. А. Назимо
вым, Н. И. Лорером и другими.
Среди кавказских знакомых Лермонтова неоднократно мелькает