Рядом парил большеногий солдат, он не переворачивался, а потому всячески потешался над своим большеголовым товарищем.
Тем временем Ма Лян длинными отрезками дорисовывал то одну, то другую веревку, и солдаты взмывали все выше, улетали все дальше…
Летели они, летели и неожиданно попали в огромную черную тучу. Вокруг сгустилась мгла, сверкали электрические разряды, гремел гром, да вдобавок хлынул дождь. Солдаты затряслись от страха и, обхватив головы, закричали. Их криков не было слышно на земле, но дрожали они так, что привязанные к ним веревки, заходили ходуном.
Солдатов швыряло в разные стороны, большеголовый врезался головой в ноги товарища, а тот больно пинал большеголового в ухо. Вдруг большеголовый потерял равновесие и ухватился за сапог большеногого, тот тоже потерял равновесие, их веревки переплелись и запутались. Они попытались их развязать, но ничего не получалось.
Большеногий уже босой ногой по-прежнему больно бил товарища по уху, и тот хотел было укусить его за палец, но вместо этого перекусил веревку. Веревка оборвалась. Освободившись от пут, большеногий солдат устремился ввысь, как выпущенная из лука стрела. Он и впрямь мог ходить по облакам, парить, как бессмертный.
Большеголовый же, застрявший в туче вверх ногами, не мог ни подняться, ни опуститься на землю. Вокруг него гремел гром, сверкали молнии, его швырял из стороны в сторону сумасшедший ветер и хлестал проливной дождь.
Ма Лян уже давно перестал рисовать веревки и с помощью крестьян привязал их к большому валуну. Тем временем вновь поднялась вода, и Ма Лян отвел крестьян подальше, на возвышенность. У них не осталось ни зернышка. Посовещавшись, они решили одолжить зерна у большеротого богача…
Глава 31Охранники груза
Ма Лян и крестьяне в деревянных посудинах доплыли до порога усадьбы богача. Несколько добровольцев отправились на разведку, но сытый голодного не разумеет, а человечности у богача оказалось куда меньше, чем денег. Он не согласился дать ни единого зернышка, только выругался и прогнал крестьян, крикнул, что наводнение – это природное бедствие, и он здесь ни при чем.
Тогда Ма Лян с товарищами обогнули усадьбу и увидели позади много амбаров с зерном.
– Давайте нарубим бамбука на склоне горы, – предложил кто-то. – Заострим полый стебель с одной стороны, вставим его, как трубку, в амбар – и добудем зерно. Потом поделим поровну, а останется лишнее – вернем.
– Не очень хорошая идея, – подумав, сказал Ма Лян. – Давайте дойдем до горы, а там видно будет.
Забрались они на большую гору позади усадьбы помещика, взглянули вниз и все поняли. Река, которая протекала перед усадьбой, расширялась в верхнем течении – это место было расширено специально по приказу помещика, поэтому-то вода разлилась по деревням и полям, лежавшим в низине. Таким образом помещик защитил свою усадьбу и окружавшие ее сады.
Поднялись крестьяне еще выше, посмотрели наверх – и все стало еще яснее. В горах позади усадьбы по приказу помещика были засыпаны все ущелья, так что потоки воды с гор бежали в другое ущелье и затапливали там деревни и поля. Так помещик защитил могилы своих предков и большую плодовую рощу. Ма Лян и крестьяне, разгневанные, снова отправились к помещику.
Грубиян принялся за свое:
– Вода течет куда ей вздумается, чего вам от меня-то нужно?
Он накрепко запер двери и не поддавался ни на какие уговоры.
Посоветовавшись с товарищами, Ма Лян нарисовал волшебной кистью обмундирование солдата и облачил в него сына лодочника, чтобы тот назвался охранником, перевозящим правительственное зерно.
На рассвете помещик вышел из усадьбы в сопровождении слуг: он знал, что крестьянами руководит Ма Лян.
– Кто здесь Ма Лян? Выйди вперед! Ты посмел натравить на меня толпу и пытался отнять мое зерно. Я отведу тебя к властям. Остальные пусть расходятся!
– Мы все Ма Ляны! – хором ответили крестьяне, гордо выпрямившись.
Но Ма Лян протиснулся вперед и, сняв с головы шляпу, сказал:
– Ма Лян – это я!
Большеротый помещик велел слугам схватить его, но вдруг из толпы вышел старый лодочник:
– Если вам непременно надо кого-то арестовать, то я отведу вас к властям, потому что не Ма Лян виновен, а вы!
– Ты кто такой? – накинулся на него помещик, услышав незнакомый говор. – Как ты смеешь говорить, что я виновен, в чем это я провинился?
Лодочник вынул из-за пазухи бумагу с красной печатью и протянул помещику:
– Я перевозил казенное зерно, и когда проплывал мимо твоей усадьбы, ты запрудил реку и пустил воду. Судно с казенным зерном потонуло, так что ты пойдешь со мной к властям!
Помещик вспомнил тех двух солдат, которых прогнал. Если они пожалуются властям, потом хлопот не оберешься!
– Позвольте спросить, а где же почтенные охранники груза? – заискивающе спросил помещик.
Вперед вышел сын лодочника:
– Казенный груз охранял я. Не хотел говорить вам раньше. Однако монаху не избежать монастыря. Обоих своих товарищей я уже отправил в город с донесением о вас. Так что если вам будет угодно прямо сейчас отправиться к властям, то пойдемте вместе!
У помещика душа в пятки ушла, он понимал, что это по его вине река затопила деревни. Мало того – потонуло еще и правительственное судно с казенным зерном, а это уже дело нешуточное.
Он отозвал своих слуг, велел им убрать оружие, подошел к сыну лодочника и вежливо поклонился ему:
– Почтительно прошу у вас прощения, я и понятия не имел о произошедшем с правительственным судном. Но раз уж такое случилось, я готов непременно все возместить: и судно, и зерно. Я готов преподнести щедрые дары лодочнику и охранникам, только прошу вас, начальник, проявите великодушие.
– Ну как, все еще мечтаешь попасть к властям? – спросил кто-то.
– Я? Да ну что вы!.. – стал отнекиваться помещик.
Он перепугался, закрыл большой рот на замок и стал молчалив. Тут же выбрал один из своих деревянных кораблей и нагрузил его лучшим зерном. А потом устроил роскошный пир в честь старика-лодочника и его сына, переодетого правительственным солдатом.
Старик с сыном привели нагруженное судно в укромное место и отдали все зерно и подарки помещика крестьянам. Этого зерна им должно было хватить надолго.
Вода отступала, Ма Ляну же нужно было попасть в город, и старик-лодочник с сыном проводили его на своем судне.
И стар и млад, прихватив сыновей и внуков, пошли провожать Ма Ляна, крестьянам жаль было расставаться с ним, кто-то даже плакал. Грустил и Ма Лян.
Плыли они дней восемь или девять, и до города оставалось совсем чуть-чуть. Лодочник не стал заходить в город, чтобы избежать лишних неприятностей. Они с Ма Ляном простились, и лодочник уплыл, скрывшись за чащей тростника.
Глава 32Куры и собаки
Добравшись до города, Ма Лян поселился за его пределами. Опасаясь, что здесь его тоже ищут, он не пользовался своим настоящим именем, но и Фэн Ланом называться побоялся, потому что многим уже было известно, что Фэн Лан и Ма Лян – один человек. На этот раз Ма Лян не стал добавлять к иероглифам своего имени никаких элементов, он упростил их – теперь его звали Ван Гэнь. Он продолжил зарабатывать продажей своих картин.
Город был большой, людей там было много, это упрощало жизнь Ма Ляну: можно было приходить в город и покидать его, не привлекая внимания. Однако Ма Лян по-прежнему был бдителен, он прятал волшебную кисть под подкладку шляпы и не доставал оттуда без надобности, саму же шляпу постоянно носил на спине.
Теперь Ма Лян не стал торговать в лавке, он просто продавал картины в тихих переулках, зазывая покупателей. Желающих купить картины было очень мало. Ма Лян стал ходить по небольшим улочкам, но и там с покупателями было не лучше. Юноше жилось тяжело.
Похоже, этому городу не было дела до его живописи. Ма Лян видел, что в каждом доме здесь висят картины, однако довольно скверные. Кто бы мог подумать, что так мало здешних жителей смогут по достоинству оценить его произведения!
Прожив в городе несколько дней, Ма Лян заметил, что вокруг полно кур и собак. Куда бы он ни пошел, всюду были куриный помет и собачьи кучки. Куры и собаки разгуливали по всем улицам и переулкам и вели себя при этом не особенно дружелюбно: завидев незнакомца, они набрасывались на него, клевали и кусали. Много раз Ма Ляна окружали куры или собаки, и всякий раз он едва уносил ноги. Каждое утро все куры в городе начинали дружно галдеть, а по вечерам со всех сторон доносился собачий лай. От постоянного кудахтанья и лая некуда было деться, и становилось как-то не по себе.
Самой прибыльной торговлей в городе была продажа земляных червей и мяса на косточке. Торговцы закупали товар в дальних деревнях, а в городе продавали по высоким ценам.
Продажей картин юноше не удавалось даже прокормиться, поэтому он последовал общему примеру и начал продавать червей и мясо, чтобы заработать денег и обустроиться.
Волшебная кисть пришлась как раз кстати: Ма Лян рисовал себе товар, и торговля у него шла очень хорошо, поскольку он продавал крупных червей и лучшие косточки с мясом.
Вскоре он выяснил, что все местные чиновники увлекаются петушиными боями и содержат собак, поэтому в городе так много и тех, и других.
Петухов нужно выращивать крупными, чтобы они могли биться и побеждать в боях. Поэтому, если нужно было сделать чиновнику подношение, чтобы тот помог уладить какое-нибудь дело, лучшим подарком был петух – разумеется, большой. Так что всем жителям города приходилось на всякий случай разводить кур и каждый день кормить их червями, чтобы были упитанными.
Многие чиновники держали злых собак. Чем больше собак у чиновника – тем больше его власть и авторитет. Собаки были преданы хозяевам, но в то же время были настоящим бедствием для простых горожан. Псы не просто охраняли дома чиновников и не впускали туда посетителей. Выходя из дома, чиновники брали питомцев с собой, поэтому собаки заполнили все улицы. Если горожанину нужно было куда-то пойти, ему приходилось тащить с собой целый мешок косточек с мясом, чтобы при встрече с псом отвлечь его угощением.