Император задумался и в конце концов протянул юноше кисть, но не велел снять с него кандалы.
Ма Лян уселся на пол и принялся рисовать. Спустя несколько минут перед императором появился настоящий котелок. А император, надо сказать, и сам никогда не видел сосуда с сокровищами, поэтому решил, что этот – настоящий. В неверном свете фонарей он не разглядел, что там внутри, и запустил туда руку, надеясь вытащить драгоценности. Тут же раздался вопль! Оказывается, в котелке варилась каша, и император обжег пальцы так сильно, что они покраснели и распухли.
Император запрыгал от боли, один из стражников поспешил ему на помощь, но задел горячий котелок, и тот перевернулся. Император стоял как раз рядом, поэтому на него вылилось особенно много горячей каши. Ноги у него тоже распухли, и государь завопил еще громче.
Император готов был обрушить свой гнев на Ма Ляна, но тот опередил его:
– Я же вам говорил, что никогда не видел сосуд с сокровищами и не умею его рисовать. Вы сказали, что он похож на кастрюлю, в которой варят кашу, да еще попросили нарисовать покрупнее. Между прочим, я никого не заставлял засовывать в него руку, да и опрокинул котел не я!
Императору нечего было сказать. Мучаясь от боли, он только и выдавил:
– Унесите кисть. Рисовать будешь потом.
Глава 49Золотые и серебряные горы и денежное дерево
Император всю ночь не спал. Ма Лян в раздумьях тоже не сомкнул глаз.
Поутру государь велел узнику:
– Нарисуй мне дерево, на котором росли бы деньги. Да смотри – чтобы с него сыпалось много монет, стоит лишь легонько тряхнуть! Вот будет красота!
Ма Лян по-прежнему был в кандалах, но император не желал освобождать ему руки и велел рисовать прямо так. Ма Лян согласился.
Государь снова дал ему волшебную кисть. Ма Лян взял ее в руки, подошел к стене и принялся рисовать то, что задумал ночью.
На полу у стены он нарисовал несколько извилистых линий, и они сразу же превратились в кристально чистые прозрачные волны, они простирались далеко, насколько хватало глаз. Это было море, очень красивое голубое море, его гладь напоминала гигантское нефритовое зеркало.
Император застыл в недоумении, гадая, что же задумал Ма Лян.
– Я велел тебе нарисовать денежное дерево, – закричал он. – Почему ты рисуешь море?
Пропустив слова императора мимо ушей, юноша нарисовал посреди моря маленький остров, на нем – две горы, а между ними – небольшое деревце.
– На этом острове две горы, – стал рассказывать он, – одна золотая, а вторая серебряная. Вон то деревце между ними и есть денежное дерево.
Император обрадовался, но тут же помрачнел.
– Золотая гора слишком маленькая, серебряная тоже мелковата, дерево совсем малюсенькое!
Юноша добавил несколько мазков над горами и деревом, и те ослепительно засияли золотым и серебряным светом.
– Просто они далеко, а на самом деле и горы, и дерево просто огромные! – заверил императора Ма Лян. – На золотой горе неисчерпаемые запасы золота, а на серебряной – неистощимые запасы серебра, на дереве же деньги растут без числа. Слышите? Это звенят монеты, ударяясь друг о друга, здесь деньги осыпались на золотую гору, а здесь – на серебряную. А это деньги падают в море…
Император уж было обрадовался, но вдруг снова нахмурился:
– Но мне не нужно море! Не хочу море! Не хочу!
– Драгоценные горы и денежное дерево окружены морем, так же, как мои руки и ноги скованы кандалами. Вы не хотите море, а мне не нужны кандалы.
Но император не понял его намека.
– Но как же я смогу достать золото, серебро и деньги, когда горы и дерево окружены морем?
– Если бы вокруг не было моря, остров давно бы разграбили. Пока есть море, все золото, серебро и деньги принадлежат государю.
Император пришел в восторг и воскликнул:
– Скорей же рисуй большую лодку, чем больше – тем лучше. Хочу, чтобы в нее поместилось многомного золота, серебра и денег!
Тогда Ма Лян снова потребовал, чтобы с него сняли кандалы:
– Как же я нарисую большую лодку, когда руки мои скованы. Так я смогу нарисовать только маленькую лодчонку.
Император подумал-подумал и решил, что юноша прав. Он велел слугам на время снять с Ма Ляна оковы, чтобы тот нарисовал большое судно.
– Теперь твои руки свободны, рисуй большую-пребольшую лодку, со мной поплывет много людей!
У стены Ма Лян нарисовал огромный корабль с парусом. Вне себя от радости, император заторопился и, взяв с собой нескольких чиновников и солдат, взобрался на борт. Ма Лян нарисовал ветер, и на море поднялись легкие волны. Большое судно медленно отчалило и плавно заскользило по волнам в сторону острова.
Глава 50Яростное море
Ма Лян был счастлив. Радовался и император. Юноша продолжал рисовать ветер, постепенно усиливая его. Императору же не терпелось поскорее оказаться на острове, взобраться на золотую и серебряную горы и вывезти оттуда золото и серебро, потрясти денежное дерево и собрать опавшие деньги. Он думал лишь о том, как бы перевезти с острова обе горы, выкорчевать денежное дерево и посадить его во дворце. Ему все казалось, что ветер слишком слабый и корабль плывет невыносимо медленно.
– Нарисуй ветер посильнее! – закричал он Ма Ляну, встав на носу судна. – Нарисуй ветер посильнее! Посильнее!
Ма Лян запрыгнул на стол, стоявший у стены, вытянул руку и несколько раз резко взмахнул кистью. Море заволновалось, парус наполнился ветром, и судно стремительно понеслось к острову. А юноша все рисовал и рисовал ветер. Море грозно взревело, забурлило и покатило гигантские валы. Судно раскачивалось все сильнее и сильнее.
Император испугался, стал махать Ма Ляну и завопил:
– Хватит! Ветер слишком сильный! Не рисуй!
Ма Лян сделал вид, что не слышит его. С каждым новым порывом ветер был все сильнее. Разъяренное море бросало корабль с волны на волну – одна сменялась другой, и каждая была выше предыдущей.
Корабль стал крениться набок. Все пассажиры столпились у противоположного борта, корабль описал круг и накренился на другой бок, тогда пассажиры перебежали к другому борту… Корабль снова описал круг, а с ним и пассажиры.
Толпа теснила императора. Он промок с головы до пят. Вцепившись в мачту на носу судна, он безостановочно кричал:
– Ветер слишком сильный, корабль сейчас перевернется, хватит рисовать!
Но Ма Лян не слушал его, высоко подняв волшебную кисть, он продолжал рисовать вихри.
Над морем закружил настоящий ураган, среди волн появилась воронка – туда и затянуло корабль с императором и его свитой. Он вращался все быстрее и вскоре стал напоминать волчок. Корабль то подпрыгивал над волнами, то снова погружался в воду, как будто сверху кто-то дергал его за незримые веревки.
Император, ни жив ни мертв, все держался за мачту, теперь уже наполовину сломанную, и продолжал кричать:
– Перестань рисовать ветер! Перестань!
Но никто его больше не слышал, а Ма Лян вдобавок изобразил густые черные тучи. Ветер подхватил их и понес к середине моря.
Тучи низко нависли над судном, зарычали громом, засверкали молнией. Император и его свита почти оглохли, а из-за ярких вспышек они не могли разомкнуть глаз, боясь ослепнуть. Императору казалось, что волшебная кисть в руках Ма Ляна стала гигантской и бешено плясала в воздухе, стремительно вращалась. Казалось, это она громыхает и сверкает. Хлынул ливень, потоки воды обрушились на корабль. Казалось, будто кто-то с огромной кисти щедро разбрызгивает тушь.
Волны били все яростнее, вздымались, словно стены, готовые вот-вот сомкнуться и раздавить корабль. Казалось, что вокруг бушует людское море, толпы теснят корабль. Море ревело, клокотали волны – казалось, будто множество людей кричат: «Кисть! Кисть! Кисть!»
Тут корабль подбросило высоко в воздух, затем он упал и, погрузившись в бурлящее море, пошел ко дну. Напоследок император и его свита увидели небо у себя под ногами, а море над головой.
Безбрежное море, бурлящее, яростное море – каким маленьким на его фоне казалось это суденышко – словно пожелтевший листочек в осеннем лесу. Море быстро расправилось с ним…
Эпилог
Вот в таком виде история Ма Ляна по прозвищу Волшебная кисть ушла в народ. Конечно, передавалась она из уст в уста. Ее рассказывали столько раз, что неизбежно в ней появлялись новые подробности. Особенно много версий было по поводу дальнейшей судьбы Ма Ляна.
Одни говорили: «Он вернулся в родную деревню и зажил бок о бок со своими друзьями-земледельцами». Другие утверждали: «Он продолжил странствовать и помогать людям в нужде». А кого-то ни одна из этих версий не устроила, и они уверяли: «Ма Лян уговорил разбойников поднять восстание и сам к ним присоединился».
Юные же слушатели предпочитали другую развязку.
После описанных событий Ма Лян взобрался на самую высокую крышу дворца и огляделся. Вокруг он увидел детей с печальными лицами, ни один ребенок не улыбался. Тогда юноша с волшебной кистью в одной руке и шляпой доули в другой принялся махать им. Затем он начал рисовать длинную-длинную веревку с крюком на одном конце, а дорисовав, забросил ее на небо. Крюк зацепился за большое, пышное облако, и Ма Лян притянул его к себе. На облаке он нарисовал многомного кистей.
Юноша отпустил веревку, и облако с кистями полетело над землей. Кисти тянули облако вниз, и детишки стали сбивать их бамбуковыми шестами, подпрыгивая, срывать их руками, а то и просто подбирать упавшие с земли… У каждого ребенка оказалось по кисти. Они были вне себя от радости и замахали кистями Ма Ляну в ответ.
Однако некоторые дети по-своему пересказывали эту историю: «Все было не так. Ма Лян нарисовал на облаке не кисти, а семена. Эти семена разлетелись повсюду, и из них проросли деревья – они очень походили на магнолии. Дети рыхлили землю вокруг них, поливали их и удобряли, лечили от насекомых. Деревья выросли, и на них распустились цветы, а потом завязались плоды. Плоды эти и оказались кистями. Так у каждого ребенка появилась кисть!»