Усевшись, они спросили старуху, где хозяева, но она только буркнула в ответ что-то невнятное и снова замолчала. Тут в дом вошли рыжий кудрявый мужчина грубого вида с вязанкой хвороста на спине и маленькая бледная женщина с xворостом под мышкой. Хоть они и не обрадовались, завидев гостей, все же женщина разожгла для них очаг принесенным хворостом и приготовила им ужин – ячменный хлеб, сыр и молоко, разведенное водой. Пока они ели, поднялся сильный ветер и хлынул дождь, так что невозможно было выйти из хижины, и они решили лечь спать, поскольку сильно устали. Осмотрев ложе, они нашли на нем лишь охапку грязной соломы, которую даже коровы не стали есть. Hа соломе лежали красное покрывало, ветхое и дырявое, такая же дырявая простыня и полупустая подушка в грязной наволочке. И они легли спать, и двое спутников Ронабви сразу же уснули, хоть их и кусали блохи, а он долго ворочался, не в силах ни спать, ни бодрствовать, пока не решил, что ему будет лучше на желтой телячьей шкуре у очага. И он лег на нее и заснул.
И как только сон смежил ему глаза, на него нашло видение, что он со своими спутниками идет по долине Аргингройг по направлению к броду Рид-и-Грос, что на берегу Северна11. И тут они услышали шум, какого никогда еще не слыхали. Оглянувшись, они увидели, что за ними на гнедом коне с серыми ногами скачет светловолосый юноша, не начавший еще брить бороду. Одет он был в кафтан из желтого атласа, затканный зеленым, а на боку его висел меч с золотой рукоятью в ножнах из кордовской кожи с кожаными застежками и золотыми бляхами. Сверху на нем был плащ из желтого атласа, затканный зеленым с зеленой же бахромой. И то, что было зеленым в убранстве всадника и его коня, зеленело, как иголки ели, а то, что было желтым, желтело, подобно цветам ракитника. И из-за грозного его вида они перепугались и бросились бежать.
Он погнался за ними, и, когда конь его выдохнул воздух, их бросило вперед, а когда вдохнул – притянуло к самым его копытам. Тут они взмолились о пощаде.
– Hе бойтесь, – сказал он, – я не причиню вам никакого вреда.
– О господин, раз уж ты не замышляешь против нас зла, скажи, кто ты, – попросил его Ронабви.
– Hе скрою от вас своего происхождения. Я Иддауг, сын Миниу, но меня обычно зовут не по имени, а по прозванию.
– Скажешь ли ты нам это прозвание?
– И его скажу: меня прозвали Иддауг Возмутитель Британии12.
– О господин, – спросил Ронабви, – почему же тебя так прозвали?
– Я скажу вам причину. В дни битвы при Камлане13 я был одним из посланцев от Артура к Медрауду, его племяннику. Тогда я был пылким юнцом и, желая битвы, посеял ненависть между ними. Вот как я сделал это: Артур послал меня к Медрауду с напоминанием, что он его дядя и верховный король Острова Британии, и с просьбой заключить мир, дабы не погибли сыны властителей и множество воинов – и эти-то добрые и благоразумные слова я передал Медрауду в форме грубой и заносчивой; потому меня и прозвали Возмутителем Британии. Из-за этого и случилась битва при Камлане, но за три ночи до конца битвы я покинул поле и направился к Зеленой горе в земле пиктов14, чтобы принести там покаяние. И там я каялся семь долгих лет и вымолил прощение.
Тут вдруг они услышали позади шум сильнее прежнего. Оглянувшись, они увидели, что за ними скачет темноволосый юноша, безбородый и безусый, держащийся весьма горделиво. Он скакал на могучем гнедом жеребце и был одет в кафтан из красного атласа, затканный желтым, и в плащ с желтой бахромой. И то, что было желтым в убранстве всадника и его коня, желтело, как цветы ракитника, а что было красным, алело, как свежая кровь. И всадник приблизился к ним и спросил Иддауга, можно ли ему увести кого-нибудь из этих маленьких людей.
– Они со мной, и ты можешь только быть их спутником, как и я, – ответил Иддауг. Тогда всадник повернулся и ускакал.
– Кто это был? – спросил Ронабви.
– Риваун Пебир, сын Деортаха Вледига15.
И они продолжали путь через долину Аргингройг к Рид-и-Грос на Северне. И за милю до брода по сторонам дороги они увидели шатры, и навесы, и множество людей. И они подошли к броду и увидели самого Артура, восседающего на острове посреди реки, и по одну его руку сидел епископ Бедвин16, а по другую – Гвартегидд, сын Кау17. Перед ними стоял высокий юноша с каштановыми волосами, с мечом в руке, одетый в кафтан из черного, как гагат18, атласа. И лицо его было белым, как слоновая кость, безбородым и безусым, а брови – черными, как гагат. Между рукавами его и перчатками были видны запястья, белые, как лилии, и крепкие, как лодыжка самого сильного воина. Тут Иддауг и его спутники приблизились к Артуру и приветствовали его.
– Да поможет вам Бог, – сказал Артур. – Где ты, Иддауг, отыскал этих малышей?
– Я встретил их на дороге, господин, недалеко отсюда.
И император горько улыбнулся.
– О господин, – спросил его Иддауг, – чему ты улыбаешься?
– Hе улыбаюсь я, а грущу при мысли о том, что столь ничтожные люди, как эти, защищают наш остров вместо тех рыцарей, которые защищали его прежде19.
Тогда Иддауг спросил:
– Ронабви, видишь ли ты на руке императора кольцо с камнем?
– Да, я его вижу, – ответил он.
– Одно из свойств этого камня позволит тебе вспомнить все, что ты здесь видел, как только ты увидишь его; если же тебе не удастся его увидеть, ты никогда не вспомнишь этого.
Тут к броду подъехал конный отряд.
– Иддауг, – спросил Ронабви, – что это за люди?
– Это дружинники Ривауна Пебира, сына Деортаха Вледига. Они пьют мед и пиво, и дочерям властителей Острова Британии не запрещено любить их20. И они заслужили это тем, что во всех сражениях всегда идут впереди.
А в одежде их не было иных цветов, кроме красного цвета крови, и, когда один из всадников отделялся от прочих, он был как язык пламени, взвивающийся вверх. И они проехали через брод.
Вслед за этим они увидели другой отряд, подъезжающий к броду, и кони его были выше колен белее лилии, а ниже – чернее гагата. И впереди ехал всадник, загнавший коня в реку с такими брызгами, что вода хлынула на Артура, и на епископа, и на всех, кто был там, и они вымокли с ног до головы. Тогда юноша, стоящий рядом с Артуром, ударил коня меж ноздрей мечом в ножнах с такой силой, что, будь меч обнажен, он наверняка рассек бы ему голову до самой шеи. И всадник, наполовину вытащив свой меч из ножен, обратился к нему:
– Зачем ударил ты моего коня: чтобы оскорбить меня или чтобы дать добрый совет?21
– Поистине, ты заслуживаешь совета. Что за нужда была въезжать в реку с такими брызгами, что Артур, и святой епископ, и все придворные оказались мокры, будто их вытащили из воды?
– Я принимаю твой совет, – сказал тот и поскакал за своим отрядом.
– Иддауг, – спросил опять Ронабви, – кто этот всадник?
– Это самый благородный и мудрый юноша этого острова, Адаон, сын Талиесина22.
– А кто же тот, что ударил его коня?
– Это самый горячий и упрямый юноша, Эльфин, сын Гвиддно23.
И тут некий муж горделивого вида молвил звучным голосом, что ему странно видеть их здесь, когда храбрейшие воины острова бьются у Бадона с Ослой Длинным Hожом24.
– Вы можете раздумывать, идти вам туда или нет, – сказал он, – я же отправляюсь туда.
– Ты говоришь справедливо, – сказал Артур, – и все мы пойдем с тобой.
– Иддауг, – спросил Ронабви, – кто этот муж, что так дерзко говорит с Артуром?
– Это тот, кто умеет говорить лучше всех – Карадауг Врейхврас, сын Ллира Марини, главный советник Артура и его двоюродный брат25.
И все громадное войско вместе с Иддаугом и Ронабви снялось с места и, сохраняя порядок, двинулось по направлению к Кевин-Диголл26. И когда они выехали на середину брода через Северн, Иддауг развернул коня, и Ронабви увидел долину Северна, где у брода стояли два войска. Одно было сплошь белым, поскольку на каждом воине был белый плащ, окаймленный черным. И кони их ниже колен были черными, а выше колен – белыми. И знамена их были белыми, а их древки – черными.
– Иддауг, – спросил Ронабви, – откуда это белое войско?
– Это люди Ллихлина27, а возглавляет их Марх, сын Мейрхиона, двоюродный брат Артура28.
И они увидели другое войско в черных плащах, окаймленных белым. Их кони были черными выше колен, и знамена их были черными, а их древки – белыми.
– Иддауг, – спросил Ронабви, – откуда это черное войско?
– Это люди Дании, а ведет их Эдирн, сын Hудда29.
И вот, когда они нагнали остальных, Артур со своим могучим войском уже подходил к крепости Бадон. И он услышал в войске великий шум и смятение, так что те, кто стоял в середине строя, оказались на краю, а те, кто стоял на краю, переместились на середину. И увидел он всадника в латах, заехавшего в самый центр войска, и латы на нем и на его коне были белее лилии, а их сочленения – краснее крови. Он ехал прямо между воинами, и из-за него их ряды смешались.
– Иддауг, – спросил Ронабви, – от кого это бежит войско?
– Император Артур ни от кого никогда не бежит, и, поистине, ты не должен так говорить. Муж, которого ты видишь – Кей, самый доблестный из рыцарей Артура30, и, те, кто далеко от него, спешат увидеть его великолепие, а те, кто близко, разбегаются, чтобы их не растоптал его конь.
Тут они услышали, как зовут Кадора, графа Корнуолла31. И он вышел с мечом Артура в руке, на котором были изображены два золотых змея. Изо рта у них, когда меч вынимали из ножен, вырывались языки пламени, и нелегко было смотреть на них из-за их пугающего обличья. Тут порядок восстановился, и граф вновь вошел в шатер.
– Иддауг, – спросил Ронабви, – кто тот, что нес меч Артура?
– Это Кадор, граф Корнуолла, который подносит оружие королю перед сражениями.
И тут они услышали, как кличут Эйринвиха, сына Пейбиау, слугу Артура