В полукруглом зале, на лавке у окна сидела пожилая женщина, перед странного вида инструментом. Под боком у нее пристроилась Агата, завороженно глядя, как белые волокна шерсти превращаются в нити. Они тихо о чем–то переговаривались.
Катрин удивленно подняла бровь, младшая дочь, которая обычно сторонилась посторонних людей, сделала удивительное исключение для жителей Эрланга. Вот и сейчас, она держится так, словно знакома с матерью Ингвара несколько лет.
Ильгерда подняла глаза, и заметив невестку, приветливо улыбнулась. Катрин приблизилась, еще не зная, как лучше держаться. Агата соскочила с лавки, и обняла мать, глаза девочки сияли.
– Агата, милая, не кликнешь ли Ельгу, чтобы обед собирала? – обратилась к ней пожилая женщина, когда девочка, наконец, выпустила мать.
Та улыбнулась в ответ, и скрылась за дверью, напротив арки.
– Присаживайся, в ногах правды нет.
Катрин послушно опустилась на лавку.
– Ты на мужа моего обиды не держи, он хотел как лучше. Да дела торопится сыну передать, чтобы как сойдет снег, мы смогли перебраться на священную гору, поближе к родителям.
– Простите? – Катрин считала, что неплохо знает северный язык, но сейчас возникли сомнения, что она правильно поняла смысл сказанного.
– Отцу его, Рёрику, сотый год миновал, он все ждет, когда и мы, на священную гору взойдем, чтобы хранить память предков. Да только прежде, власть должна сыну перейти, чтобы мы свободу получили.
Ильгерда взглянула на непонимающее лицо невестки, и ее губы тронула улыбка. Хорошую себе жену сын нашел, высокую, статную, речь разумеет. Только вот тихая слишком, а чтобы детинцем управлять, характер должен иметься немалый. Да ничего, характер дело наживное.
– Я же тоже не на этой земле родилась, хоть уже и более полувека тут моя родина.
– Вы из южных земель? – решилась подать голос Катрин.
– Не из самых южных, конечно, из королевства Аквилан. Вижу, и ты оттуда родом? – проницательно заметила Ильгерда.
Катрин кивнула.
– Только я покинула родину в очень юном возрасте. Кажется, мне тогда только миновало пятнадцать лет… Я родилась в королевской семье, мой младший брат должен был в свое время занять престол, а меня сговорили за принца из Данбора.
Помню, стояла сырая осенняя погода, я ехала в сопровождении служанок, и почти все время ревела. Жених, которого мне довелось видеть мельком, вызывал отвращение, нравы соседнего королевства претили всей моей душе, но ослушаться отца я не могла.
Меня охраняла большая свита, в том числе несколько жителей Эрланга, которые во все времена считались лучшими воинами. Один юноша заметил, что я почти все время горюю, и нашел возможность перекинуться со мной парой слов. Я призналась ему, что по прибытии, собираюсь бросится с башни, только чтобы не вступать в ненавистный союз. Во мне тогда говорила молодость, и отчаянная решимость.
Однако молодой северянин проникся ко мне сочувствием, и выкрал, обставив это, как несчастный случай. Мы некоторое время скитались в лесу, а потом он привез меня на свою родину. За что… – пожилая женщина хмыкнула, – получил плетей от своего отца. Все–таки раньше нравы были более суровыми. Однако, его родители оставили меня жить у себя, а он снова покинул остров.
Никогда в жизни, даже в королевском дворце, я никогда не была настолько счастлива и свободна, как здесь. Его мать отнеслась ко мне, как к родной дочери, обучила языку и обычаям. А спустя десять лет, тот юноша вернулся, уже став мужчиной, и я стала его женой.
Ни одного дня я не жалела, что моя жизнь сложилась именно так, а не иначе. Здесь, в отличие, от юга, очень суровая природа, и это заставляет людей, особенно тепло относится друг к другу.
Ильгерда говорила, продолжая прясть. Незаметно для себя, Катрин втянулась в разговор, и тоже немного рассказала о себе. Вернулась Агата, сообщив, что в соседней комнате им уже собрали обед.
За столом разговор продолжился. С матерью Ингвара было легко, она излучала столько доброжелательности, что Катрин поняла, почему младшая дочь так тянется к пожилой женщине.
После обеда они вернулись в прежний зал. Не выпуская пряжу из рук, Ильгерда увлеклась, рассказывая местные легенды о богах, и сотворении северной земли. Катрин слушала, помогая сматывать нитки. В голове пронеслась мысль, что Эйрика оценила бы местные сказки, и сердце сжалось. Где там сейчас ее старшая дочь, все ли с ней в порядке?...
***
Под вечер вернулся Ингвар, с белыми от снега волосами и плечами. Он отыскал супругу на половине матери, и Катрин с удивлением обнаружила, что день почти пролетел.
– Тебе не следовало покидать постель, – мягко упрекнул он жену, когда они остались одни.
– А тебе не следовало оставлять меня одну, в незнакомом месте, – парировала Катрин.
Ингвар смутился.
– В моем доме ты в полной безопасности, я думал, что ты посвятишь весь день отдыху.
Женщина подняла бровь, и внимательно посмотрела на мужа. Синие глаза смеялись, и она тоже позволила себе улыбку. Мужчина притянул Катрин к себе.
– Я бы с радостью взял тебя сегодня с собой, но тебе следовало отдохнуть. Особенно после вчерашнего.
Они вернулись в комнату Катрин. Заметив, как по хозяйски располагается Ингвар, женщина задалась вопросом, а в своей ли комнате она провела ночь. Неожиданно выяснилось, что обычно супруги делят одни покои на двоих.
– Неужели здесь недостаток свободных комнат? – удивилась женщина.
– У нас так принято. Мы женимся на тех, кого любим, и нам нет нужды прятаться друг от друга по разным комнатам.
Катрин не стала спорить, у нее и без того, за день накопилось немало вопросов. Может и к лучшему, что северянин не сможет сбежать к себе, так как она намеревалась утолить свое любопытство, и попытаться понять этот странный, по–своему устроенный мир.
– Твой отец вчера сказал, что он князь, это что–то вроде титула?
– Да, как король, в южных королевствах, но у нас власть держится не на армии, а на уважении, и любви народа.
Женщина слушала, и Ингвар продолжил.
– Княжеский титул обязывает следить за порядком на своей земле, вершить суд, поддерживать традиции. Это нелегкий труд, но крайне почетный. Теперь, когда у меня есть жена, отец передаст власть мне, а сам получит свободу. Мы вынуждены будем продолжить его дело, пока кто–то из наших детей не обзаведется семьей. Тогда уже я передам княжеский венец сыну, или мужу своей дочери, и они продолжат поддерживать порядок в Эрланге.
– Твоя мать сказала, что отец твоего отца живет на священной горе?
– Да, передав власть моему отцу, великий Рёрик со своей женой перебрались в поселение мудрых. Там, на священной горе живут самые уважаемые жители Эрланга, они ведут хронику ушедших событий, и изучают опыт прошлых поколений. Когда наш сын обзаведется своей семьей, мы тоже получим право присоединиться к моим родителям, и познать древнюю мудрость.
– Наверное, мне нужно больше времени, чтобы понять это… – произнесла Катрин, неуверенная, что вообще сумеет разобраться в местном мировоззрении.
– Это события будущих лет, а сейчас, гораздо ценнее настоящее.
Ингвар притянул жену к себе, и коснулся губами ее губ. Катрин ответила, чувствуя, как гулко колотится в груди сердце.
Эпилог
Лето подходило к концу, стояли сухие и теплые дни. Катрин с некоторой завистью наблюдала за жителями Эрланга, которые разгуливали в легких свободных одеждах. Сама она провела все лето, кутаясь в теплый плащ, иногда с сожалением отмечая, что носила бы и шубу, хотя и не принято в это время года.
Ребенок рос, и по настоянию лекаря, женщине приходилось совершать длительные пешие прогулки, чтобы получить достаточное количество солнечного тепла. Ее непременно сопровождал Ингвар, которому приходилось ради этого откладывать некоторые дела, но мужчине и в голову бы не пришло оставить Катрин без присмотра, особенно сейчас, когда живот заметно выдавался даже в платье свободного кроя.
Местные жители были настроены доброжелательно. Во время прогулок, мужчины время от времени подходили к Ингвару, перекинуться парой слов, и Катрин могла свободно участвовать в разговоре, хотя и предпочитала больше слушать. Авторитет, которым пользовался ее муж, не мог не удивлять.
– Это потому, что отец моего отца – великий Рёрик, – смеясь объяснил Ингвар, когда женщина пыталась понять природу особого уважения к их семье.
– Он был великий воин, или корабел, а быть может лекарь? – попыталась догадаться Катрин, которая уже примерно разбиралась в местном устройстве общества.
Северянин замедлил шаг, бережно придерживая жену под руку.
– Великий Рёрик, это человек, который вновь обратил на нашу землю благоволение богов, – серьезно произнес Ингвар.
Катрин ждала, она уже привыкла, что здесь любая история о прошлом – это быль, звучавшая, как сказка. Мужчина задумался, он и сам знал события минувших лет, по рассказам родителей. Отец отца, великий Рёрик, мало говорил о прошлом, предпочитая настоящее.
– Давно, около ста лет назад, на нашем острове царили суровые, скорее даже жестокие нравы, – начал Ингвар свой рассказ. – В те времена, князем становился самый могучий человек северной земли, убив перед этим своего предшественника. Князья отличались беспощадностью и жестокостью к тем, кто слабее, они забирали то, что им нравилось, и убивали неугодных. Это были темные, и мрачные времена для нашей земли…
Юноши, достигая возраста, покидали Эрланг, занимаясь пиратством и разбоем в других королевствах, набираясь воинского опыта. Северяне держали в страхе южные земли, где получили славу безжалостных дикарей.
Великий Рёрик родился в семье корабела, и возмужав, тоже провел юность, занимаясь разбоем. Вернувшись, он обнаружил, что его семью вырезали, а дом сожгли, лишь потому, что корабел из рода Орн, позволил себе резко высказаться о князе.
Вне себя от горя и гнева, великий предок вызвал князя на бой, и убил его, ударив о землю. Тем самым забрав княжеский венец. Однако, он не стал упиваться своей властью, а взялся искоренять дурные обычаи родной земли. В первые годы, ему часто бросали вызов, и каждый раз он побеждал, при этом ост