— Володечка, сделай одолжение, завари хороший чай, не из пакетика.
— До сих пор никто не жаловался, — пожал плечами помощник режиссера.
— К нам придет Юлия Чупинина, — пояснила Кадушева, — заведующая отделом культуры журнала «Резонанс»[11].
— И чего? — пожал плечами Владимир.
— «Резонанс» имеет большой тираж, — пояснила Лена, — его читают в разных местах, Юля талантлива, она редкий пример серьезного журналиста, пишет отличные статьи, имеет собственное мнение и ни под кого не прогибается. У Чупининой безупречная репутация, и потом, я ее просто люблю, всех вышеперечисленных причин хватит, чтобы заварить качественный напиток?
Ощущая себя описавшимся котенком, которого безжалостная рука хозяина ткнула носом в лужу на полу, Владимир отправился выполнять указание. Не успел он открыть коробку с печеньем, как дверь кабинета распахнулась, и веселый голос колокольчиком прозвенел:
— Привет!
Володя оглядел стоящую на пороге девушку в мини-юбке и буркнул:
— Здорово.
— А где Лена?
— Кадушева занята, — не пошел на контакт Владимир.
— Можно я подожду?
— У нее через пятнадцать минут эфир.
— Я знаю.
— Лучше завтра зайдите, — решительно отбрил ее Володя, который не переваривал наглых московских девиц, абсолютно уверенных, что им позволено все.
Девушка почему-то рассмеялась, и тут в комнату влетела Лена.
— Юлечка! — воскликнула она. — Ты пример для многих! Никогда не опаздываешь. Давай перед программой чайку попьем. Володя, у нас есть заварка?
Помощник режиссера выкатил глаза и от неожиданности ляпнул:
— Так она Чупинина? Я совсем иной ее представлял!
Щеки Лены покрыл легкий румянец, а Юля снова звонко рассмеялась, потом подошла к оторопевшему парню и воркующим голосом спросила:
— А какой вам виделась заведующая отделом культуры «Резонанса»? Толстой теткой позднеклимактерического возраста в бифокальных очках и «халой» на макушке?
— Ага, — ответил ошарашенный Владимир.
Юля расхохоталась:
— Лен, а он прикольный! Где ты откопала такую простоту?
— Прикольнее некуда, — мрачно ответила Кадушева, — пойдем лучше в студию, похоже, чаю мы не получим.
После работы Володя пошел привычно к метро, его обогнал красивый серебристый «Мерседес», автомобиль притормозил, из водительской двери высунулась Юля.
— Садись, подвезу.
— Сам доберусь, — огрызнулся Володя.
— Дурачок, — ласково пропела Чупинина, — я не кусаюсь.
По непонятной причине Коэн послушался и влез в авто.
— Шикарная тачка, — похвалил он, — наверно, в «Резонансе» отлично платят.
— Не жалуюсь, — усмехнулась Чупинина, — только на «мерс» не накопить, это подарок бывшего мужа.
Вот так начался их стремительный роман. На следующий день Владимир переехал в уютную квартирку девушки, и Юля азартно принялась делать парню карьеру. Для начала она велела ему взять псевдоним.
— Никольских много, — объясняла Юля, — нужно нечто звучное, даже эпатажное, вроде Волконский-Задунайский.
В конце концов придумала псевдоним Коэн. Затем Чупинина купила любовнику «правильные» джинсы, элегантную обувь и модные пуловеры. Владимир в полном ужасе стоял в примерочной кабинке и смотрел, как раскрасневшаяся Юлечка охапками таскает шмотки. Когда же взор журналиста упал на ценник, вот тут его чуть не хватил удар.
— Юля, — осторожно сказал он, — я не торгую нефтью! Моей зарплаты не хватит даже на рукав от свитера.
— Ерунда, — отмахнулась любовница, — берем все, я заплачу сама.
— Я не альфонс! — взвился Володя.
— Вернешь должок, когда встанешь на крыло, — не дрогнула Юля, — я сейчас в порядке, напрягов нет.
И это было правдой. В квартире Чупининой был сделан хороший ремонт, кухня сверкала дорогой техникой, в ванной стояли шеренги банок, пузырьков, флаконов, бутылочек, шкаф в спальне ломился от нарядов, а холодильник был забит вкусными деликатесами, Юля не ограничивала себя в тратах.
— Откуда у тебя деньги? — не выдержал один раз Владимир.
— Хамство вопроса подразумевает отсутствие ответа, — фыркнула Юля, но потом добавила: — Я сотрудничаю во многих изданиях, пишу и в газеты, и в журналы, а еще бывший муж подкидывает алименты. У нас с ним договор: я кое-чего не рассказываю посторонним, он делится золотыми дублонами.
— И кто у нас муж? — процитировал культовый фильм Владимир.
— Борис Чупинин, — словно между прочим сообщила любовница. — Может, слышал? Я не стала фамилию после развода менять.
— Тот самый? — ахнул Владимир. — Владелец холдингов и заводов?
— Ну да, — спокойно ответила Юля, — мы разошлись, как в море корабли. Давай больше не беседовать о материальной стороне жизни.
Владимир кивнул, понятно, почему любовница живет на широкую ногу. Борис Чупинин отсыпает бывшей супруге хорошее содержание. Небось за минуту она получает столько, сколько Коэн за год.
— Не куксись, — дернула Владимира за нос Юля, — я нашла тебе место в газете «Треп».
— Желтая пресса, — скривился Коэн.
— Дурак, — шлепнула любовника Юля, — завтра пойдешь к главному и предложишь тему: певица Розамунда тайно родила мальчика от писателя Гостева. Есть съемка, парочка суперских фото. Розамунда топлес сидит на коленях у пьяного литератора. За такую инфу тебя в «Трепе» оближут и классно заплатят.
— И где я материал возьму?
— Вот, — протянула Юля папку, — тут полно всякого, садись и пиши.
Владимир открыл первую страницу в скоросшивателе и присвистнул:
— Вау, откуда джинса?
— Это верняк, — ответила Юля, — фуфло не гоняю. Где взяла, там больше нет, разговаривай с главным уверенно, требуй хороший оклад.
Коэна приняли на службу, и он быстро вошел во вкус. Работа в «Трепе» оказалась захватывающе интересной. На первых порах Владимира снабжала материалами Юля, но вскоре он освоился и сам стал добывать нужную информацию.
— Ты моя Галатея, — смеялась Юля, когда Владимир с упоением рассказывал об очередном успехе.
Через полгода Коэн стал лучшим репортером, получавшим больше всех в издании. Вернее, он считал, что его гонорар самый крутой, пока один раз не зашел в бухгалтерию и не услышал, как заведующая орет на подчиненных:
— Почему Рольфу деньги не передали?
— Так ему двадцать тысяч долларов положено, — оправдывалась сотрудница, — только завтра сможем, сейчас столько в кассе нет!
Володя застыл. С «Трепом» сотрудничал корреспондент, подписывавший свои материалы собачьей кличкой «Рольф». Мужика никто в глаза не видел, но то, что статьи у него получались невероятные, признавали все. Где Рольф нарывал факты, оставалось неизвестным, но сообщаемая им информация шокировала. Самые глубоко запрятанные человеческие тайны вытаскивались Рольфом на свет, и на него не подавали в суд, потому что журналист никогда не врал, имел в портфеле необходимые справки и бумаги.
Слова бухгалтерши «двадцать тысяч долларов» никак не выветривались из памяти, и Коэну страшно захотелось посмотреть на таинственного Рольфа. Сначала он порасспрашивал коллег и выяснил: репортера не видел никто, а настоящего имени парня, похоже, не знал даже сам главный редактор. Рольф шифровался почище разведчика, но Владимир был упорен и в конце концов выяснил: таинственное золотое перо «Трепа» получает деньги лично от самого главбуха, причем встреча происходит не в редакции, а в шумном, каждый раз новом кафе, и на «стрелки» является доверенное лицо репортера.
Владимир мысленно потер руки, в нем ожила ищейка, очень хотевшая обнаружить Рольфа. Коэн не понимал, отчего подобное желание жгло душу, но решил не сопротивляться ему.
Слежку за главбухом репортер организовал в лучшем духе детективных фильмов. В нужный день нацепил очки, наклеил искусственную бороду, нахлобучил парик. Но дама особо не пряталась, ровно в девять вечера она вошла в кафе около станции метро «Тверская». Лучшего места для тайной встречи и не найти, в ресторанчике постоянно клубится народ. Коэн догадался подняться на второй этаж и с балкона обозреть нижний зал. Главбуха он нашел сразу, та сидела почти в самом центре помещения. Владимир затаился. Очень скоро его терпение было вознаграждено: к сотруднице редакции подошла довольно полная брюнетка в халатоподобном ярко-красном платье. Финансистка протянула ей пакет из плотной коричневой бумаги, бабенка взяла его и пошла к выходу. Коэн бросился к лестнице, пары секунд хватило ему, чтобы скатиться по ней, но черноволосой особы уже не было в харчевне, толстуха оказалась проворной.
Владимир выскочил на площадь и начал озираться, надеясь увидеть ярко-красное пятно, платье курьера было слишком приметным. Слева зиял вход в подземный переход, справа находилась троллейбусная остановка. Недолго думая, Владимир кинулся вниз по ступенькам и застыл: народу под землей клубилась туча, одни спешили в метро, другие толкались возле ларьков. Стояло лето, многие надели яркую, цветную, в том числе красную одежду.
Признав свое поражение, Коэн поехал домой и сел смотреть фильм, купленный по совету Юли. Примерно через час вернулась с работы любовница.
— Чего такой мрачный? — весело спросила она.
— Зуб болит, — ответил Коэн, который не собирался рассказывать девушке о своих поисках.
— Сейчас ужин сделаю, — пообещала любовница, — только в душ сгоняю, а то жарко, сил нет.
Юля исчезла в ванной, оттуда донесся плеск воды, а Владимир решил сходить за пивом. Он сунул ноги в кроссовки и наткнулся взглядом на сумку Чупининой, которую та швырнула прямо у входа. Коэн схватил довольно объемистый ридикюль и хотел повесить его на вешалку, но уронил. Саквояж раскрылся, из него вывалились скомканное ярко-красное платье-халат и черный парик.
Владимир уставился на вещи, и тут из ванной вышла Юля.
— Супер, — нахмурилась она, — ты шаришь в моих вещах!
— Я случайно сумку уронил, — принялся оправдываться Владимир. — А зачем тебе парик?
— По глупости купила, — усмехнулась Юля, — давно хотела имидж изменить, но покраситься поостереглась, вдруг изуродуют, решила сначала парик примерить.