Бандины спокойно занимались хозяйством, Настя возилась в огороде, а Егор перебирал мотоцикл. Около пяти вечера к их дому подлетела запыхавшаяся Алла Коськова и заорала:
— Эй, Гоша!
— Чего тебе? — высунулась из окна Настя. — Денег нет и не проси, а если опять за сахаром прискакала, то не дам, на прошлой неделе насыпала тебе пол-литровую банку и назад не получила.
— Вещи постояльцев где? — выпалила Алка.
— В комнате, — удивилась Настя. — А тебе зачем?
— Утопли они, — оживленно затараторила соседка, — участковый хочет в паспорта заглянуть, давай их сюда!
— Как же, — скривилась Настя, — так и дала тебе чужое! Пусть Николай Сергеевич сам сюда идет.
Алка крутанулась и убежала, Настя пошла искать мужа. Когда Егор, отмыв руки, вошел в избу, там уже сидел хмурый милиционер Николай Сергеевич. Вместе с Бандиными он прошел в комнату, открыл рюкзак, вытащил документы и вдруг сказал:
— Умер Антон Евгеньевич.
— Вот беда! — заохала Настя. — Совсем умер?
Участковый кашлянул.
— Ага, голову ему о камни разбило, с водопада лодка рухнула. Наверное, они рукава перепутали, не в тот погребли. Ну и фамилия!
— Какая? — спросила любопытная Настя.
— Умер.
— Это мы уже поняли, — сказал Егор. — Чем тебя фамилия удивила?
— Умер, — монотонно повторил Николай.
— Вот заладил, — начал злиться Бандин, — ты про фамилию говори!
Участковый сунул Егору под нос паспорт.
— Сам читай!
Бандин покачал головой.
— Да уж, повезло.
— Дай глянуть, — занервничала Настя. — О господи, вот несчастье с такой жить! Чего не поменяли? И девка тоже Умер?
— Ага, — кивнул Николай, — она ему дочь, Софья Антоновна Умер, только ее тело не нашли пока.
— Небось в пещеру утянуло, — предположил Егор.
Местные жители никогда не суются в водопад, но с незапамятных времен в Кори существует легенда о том, что в том месте, где поток воды, рушась с пятиметровой высоты, снова превращается в реку, имеется таинственная пещера, в которую иногда утягивает утопленников. Так это или нет, неизвестно. Старики утверждают, что вход в грот обнаружить трудно, может, врут, а может, и правду говорят. В пользу второго говорило то, что не все тела погибших туристов находились, кое-кто исчезал бесследно.
— Не знаю, — ответил Николай Сергеевич, — будем искать.
Через день из Москвы приехала испуганная женщина, жена Антона, звали ее Тильда.
— Право слово, странная баба, — выпятила нижнюю губу Настя, — вошла в избу и говорит: «Мне плохо, дайте скорей кофе».
Бандина бросилась выполнять просьбу, у нее была взрослая дочь, давно живущая в Москве, поэтому Настя очень хорошо понимала, каково сейчас москвичке. Мало того, что она стала вдовой, так еще и дочери лишилась. Настя поразилась самообладанию Тильды, та не плакала, не голосила, не выла, выглядела очень спокойной, выпила кофе и снова командным голосом сказала:
— Постелите кровать, я устала с дороги, спать хочу.
Бандина вновь выполнила просьбу, которая более походила на приказ, Тильда рухнула в постель и проспала до вечера.
Тут Егор замолчал и начал долго, со вкусом, раскуривать сигарету, Настю внезапно охватил хозяйственный пыл.
— Ой, — всплеснула она руками, — сижу квашней, а двор не метен, белье не стирано, вы уж тут без меня балакайте.
Живо повернувшись, хозяйка унеслась. Я удивился и посмотрел на Егора.
— А дальше что?
— Везение случилось, — слишком бодро воскликнул мужчина, — тут неподалеку заимка была, на ней Федор Соломкин жил, бирюком куковал, ни жены, ни детей, вообще никого. Когда помер, изба его пустой стояла. Да и не хотел никто в ней селиться. Федька дом специально так построил, чтобы людей не встречать, сектант он был, языком пользоваться не желал. Наткнешься на Соломкина случайно, поздороваешься вежливо, а тот кепку на глаза надвинет и тенью мимо шмыгнет, будто и не видит. Неприятный человек был и умер плохо, несколько месяцев пролежал в избе, никто же к нему не ходил. Хорошо, туристы забрели и тело обнаружили. Бирюком жил, собакой помер, эх, судьба!
— Какое отношение имеет кончина Федора к происшествию с семьей Умер? — решил я вернуть Егора к основной теме разговора.
Бандин начал чесаться, по неведомой пока для меня причине он растерял все свое красноречие и замямлил:
— Изба пустой стояла… да… ну… э… мы… то есть Настена… ее за ягодой понесло… зашла на заимку и… бац… ногу подвернула… оно, конечно, неохота было к Соломкину заходить, верней, его уж не было, нога-то болит… во дела… а там! Ну и ну…
Егор принялся усиленно кашлять.
— Насколько я понял, ваша жена поранила ступню… — сказал я.
— Подвернула!
— Это уже не так важно, — весьма невоспитанно оборвал я его, — идти Насте домой оказалось затруднительно, и она заглянула в пустую избу покойного Федора, хотела передохнуть, так?
— Ну… в общем… да, — наконец-то решил признать факт Бандин.
— И что же Анастасия увидела в доме?
Егор закивал головой.
— Лежит… лицо в крови… она подумала — мертвая!
— Кто?
— Ну она! Та, что думали, в пещеру утянуло.
— Софья Умер?
— Верно, — закивал Егор, — изуродовало ее по-черному! Настька про ногу забыла, стрекозой в Корь полетела.
Через час в избушку принеслись Тильда, Бандин и местный участковый Николай Сергеевич. «Скорая помощь» приехала лишь к вечеру. Самое интересное, что врачи не обнаружили глубоких ран на теле девушки. У нее было сильно повреждено лицо, да синяки на ногах. Несчастная Соня находилась в шоке, она молчала, на все расспросы медиков и милиции не реагировала. Доктора оказали больше помощи Тильде, та истерически рыдала и пару раз лишалась чувств. В конце концов врачи увезли счастливо избежавшую смерти девушку и ее мамашу, последняя лежала на носилках. Если не знать, кто выжил, упав в водопад, то легко можно было подумать, что жертва стихии Тильда.
— Это все? — уточнил я. — Вы рассказали правду?
Егор широко распахнул глаза.
— Святой крест, не вру!
— Где живет ваш участковый?
— Михаил? Рядом совсем.
— Вы вроде говорили про Николая Сергеевича.
— Так он умер, — неожиданно радостно объявил Егор, — от воспаления легких.
— Значит, свидетелей того события осталось только двое, вы и Настя.
— Ага, — закивал Бандин, — ну еще, конечно, Тильда. А чего это вдруг вас старинное дело заинтересовало, если из самой Москвы прикатили? Никаких странностей не было. Знаете, почему девушка жива осталась?
— Нет, — ответил я.
— Мы только потом сообразили, — сказал Егор, — перевернулись они на повороте. Другие туристы рассказывали, что лодка с отцом и дочерью от всех отстала. Группа вперед ушла, свернула в нужный рукав и поплыла, а Умер перепутали, не туда порулили и на повороте перевернулись, Соня как-то выплыла, а отца унесло к водопаду. Девка на бережок взобралась и пошла, как ей казалось, в деревню, по тропке побрела, но на самом деле в другую сторону от Кори утопала и оказалась на Федькиной заимке, вошла в дом и упала, силы закончились. Если бы не Настька, умереть бы ей. Вот так.
Я не перебивал Бандина, а тот неожиданно занервничал и начал говорить еще быстрее:
— Туристы некоторое время проплыли, потом спохватились, пристали к берегу и пошли пешком назад. Течение сильное, пока выгребешь против потока, очумеешь. Ну увидели второй рукав, сообразили про водопад и двинули туда, нашли пустую байдарку, вытянули тело Антона, оно за камни зацепилось. Сони нигде нет! Вот и решили: утянуло ее в пещеру, и не подумал никто, что она сумеет вылезти и до заимки дойти. Понимаете, сомнений не было: в водопад оба свалились, про то, что девушка на повороте выпала, никому и в голову не взбрело. В общем, история с географией, но ничего преступного в этом нет, несчастный случай. Да еще они без шлемов были.
Егор на секунду примолк и добавил:
— Николай Сергеевич все очень правильно записал, и дело давно случилось! Ну кому сейчас про это интересно знать? Здесь каждый год кто-нибудь тонет, порой даже местные, а уж москвичи или екатеринбургские обязательно, думают, чего трудного по речке сплавиться, но нет! Вот сейчас расскажу, как правильно…
— Наверное, Соня вас добрым словом вспоминает, — перебил я Егора.
— А мы не общаемся.
— Неблагодарная девушка!
— Что ж ей теперь, нас на руках носить? — пожал плечами Бандин. — В Кори простой закон, если кому плохо — помоги, потом тебя из беды выручат, иначе пропасть можно. Все равно не соображу, чего вас сюда принесло? Так и не понял, Михаил только сказал: «Из Москвы звонили, просили принять как дорогого гостя и оказать полнейшее содействие». Вы из газеты? Про происшествия пишете? Чего же так поздно опомнились?
Я вынул из кармана удостоверение.
— Начальник, — испуганно прочитал Егор. — Так вы из ментовки? Что случилось?
Глаза его неожиданно провалились под брови, нос вытянулся, левая щека начала непроизвольно дергаться.
— К вам никаких претензий нет, — решил я успокоить хозяина.
— Просто так из столицы не припрутся, — отчеканил Егор, — времени столько зря не потратят, да и денег тоже, билет не копеечный, еще и командировочные.
— Некоторое время тому назад, — сказал я, — в Москве была убита журналистка Соня Умер, вот я и…
— Что? — просипел Бандин. — Кто?
— Убил? Пока неизвестно, вот я и…
— Умер? Она скончалась?
— Увы, да, очевидно, девушке на роду было написано погибнуть не своей смертью, — вздохнул я, — сначала она чуть не утонула в реке, а когда Соня сумела спастись, злая судьба все равно ее догнала.
Егор встал, добрел до окна, перевесился через подоконник и хрипло позвал:
— Насть!
— Аюшки, — бойко отозвалась из огорода супруга.
— Поди сюда.
— Некогда.
— Иди скорей.
— Да чего случилось?
— Иди скорей, — монотонно твердил Бандин, — скорей иди.
Послышались топот и недовольное ворчание женщины.
— Уж и не знает, чего придумать. Если есть захотел, то и сам взять мог. Иди в подпол, готовые