— Отец конечно же заплатил компенсацию за убытки, — сказал он после небольшой паузы. — Но одними деньгами невозможно уладить все.
— Так что вы сделали? — спросила она мягко, без тени осуждения.
— Я пришел к супругам Кхан, — сказал он, — с букетом цветов и извинениями. Я сказал, что денег недостаточно, чтобы возместить причиненный мной ущерб, так что до конца учебы обязался работать у них в магазине по выходным бесплатно и делать все, что понадобится.
— Разгружать товар?
— И это тоже. Разбирать газеты, которые разносил их мальчик. Что означало приходить туда в пять утра. А заодно мыть пол и чистить холодильник.
Она вскинула брови.
— Тут вам точно стало не до вечеринок — если на работу требовалось являться в пять утра.
— Мне стало не до них уже после аварии, — сказал он. — Я воспринял ее как предупреждение. Прошло несколько месяцев, прежде чем Кханы поверили, что я не просто развлекающийся мажор, и мы подружились. — Он улыбнулся. — Я стал обедать у них по воскресеньям. Миера научила меня готовить классный бируани, а Вьяджи — азам практического управления магазином. А когда я получил степень, то помог им модернизировать кое‑какие процессы и добиться более выгодных условий с поставщиками.
— Вы еще видитесь с ними?
— Уже не так часто. Их дети подросли. Санья, их старший, в будущем году оканчивает университет. Я прочел ему лекцию об опасностях, которые таят в себе вечеринки и сомнительные компании. И еще оплатил учение.
Им принесли еду, и Николь задумчиво попробовала каннеллони.
— Вкусно? — спросил он.
— Более чем. Вы правду сказали насчет здешней еды, как и насчет кофе на Чаллонер‑Роуд. — Она помолчала. — То, что вы сделали для Кханов… от Кларенса этого и стоило ожидать.
— У Кларенса с самого начала хватило бы ума не связываться с дурной компанией.
— От ошибок ни один человек не застрахован.
— В чем заключалась ваша? — спросил он осторожно.
— Не важно, — покачала она головой.
— Я вам о себе рассказал. Откровенность за откровенность.
Она отвела взгляд:
— Скажем так: я поверила человеку, который этого не заслуживал.
— И теперь вы боитесь, что я вас тоже обману?
Она пожала плечами:
— Габриэль Хантер известен как бизнесмен до мозга костей, разве удивительно, что его предложение помочь с кинотеатром заставляет опасаться последствий.
— Вы можете попробовать увидеть в нем Кларенса, — возразил он, — которому требуется увлекательное дело, новое направление семейного бизнеса.
— Хорошо, предположим, что «Электрический дворец» стал бы вашим… что вы сделаете?
— Отреставрирую его и позабочусь, чтобы его внесли в список охраняемых памятников, тогда уже никто не сможет снести его и устроить на его месте парковку, — не задумываясь, сказал он. — Именно в такой последовательности.
— Все правильно, — улыбнулась она. — А подробнее?
— У вас есть два кинозала с проекторами, так?
— Да.
— Какая у них вместимость?
— В нижнем — триста пятьдесят мест.
— Верхний зал поменьше… Его нужно будет тщательно замерить, но, по‑моему, он вместит зрителей семьдесят пять — сто. — Габриэль задумался. — Мне в самом деле больше нравится мысль вернуть «Электрический дворец» в первоначальное состояние. Наверху у вас отличный паркет, волшебный потолок, а внизу замечательные витражи. Надо поискать в архивах и запросить на форуме «Суррей‑Киз» — не сохранилось ли у кого‑то старых журналов или открыток.
— Но в самом начале в нем был каток, — напомнила Николь.
— Едва ли каток даст большие сборы, — сказал он. — Вторая инкарнация более перспективна: кинотеатр и танцевальный зал. Но витражи ар‑деко надо сохранить во что бы то ни стало.
— Вы в самом деле сделали бы наверху танцевальный зал?
— Думаю, полезнее будет устроить многоцелевое помещение. Если сиденья не фиксировать жестко, можно показывать там и кино, а также использовать его как зал для танцев и конференц‑зал.
— Конференц‑зал? — переспросила Николь.
— Именно, — кивнул он. — Стулья после кинопоказа можно расставить вдоль стен для танцевальных вечеров или сгруппировать как угодно для конференции, например, полукругом. Можно подобрать подходящие столики, которые сгодятся и для кинопоказа, и для танцевальных вечеров. И для какого‑нибудь клуба, который захочет арендовать помещение для занятий хобби — всякими искусствами и ремеслами, как вы говорили. Можно будет устраивать арт‑чае‑пития.
— Арт‑чаепития? — спросила заинтригованная Николь.
— Занятия искусствами — это вышивание, живопись или гончарное дело с перерывом на пятичасовой чай.
— Занятный термин… впрочем, это интересно. Но захочет ли кто‑то арендовать кинозал для конференции?
— У вас по соседству отель, — напомнил он, — который охотно арендует зал как основное помещение для проведения конференций.
— А как быть с напитками и закусками для делегатов?
— Зависит от вашего персонала и возможностей. Здесь как раз мы могли бы объединить усилия. Можно прикинуть расходы и распределить их пропорционально. Я сейчас просто размышляю вслух. Например, вы можете предложить закуски а‑ля фуршет и кофе, а я более полноценный ужин, потому что у меня настоящая кухня.
— Уж конечно, — сказала она.
— Теперь насчет нижнего помещения… Там у нас кинозал, как таковой. Сиденья можно отреставрировать.
— Сиденья там старые и неудобные. Мультиплексы предлагают сиденья класса люкс, и, наверное, мне стоит установить такие.
Но он покачал головой:
— Вы не сможете соперничать с мультиплексами, имея всего два зала, причем один работающий нерегулярно. У них по двадцать кинозалов и фильмы демонстрируются круглосуточно.
— Значит, мы должны предложить, что‑то особенное.
Интересно, подумал Габриэль, сознает ли она, что употребила местоимение «мы»?
— Например?
— Когда я изучала кинотеатры моих ближайших конкурентов, мне пришла в голову мысль — вместо традиционных сидений сделать удобные диваны, а рядом поставить маленькие столики, чтобы можно было ставить напитки и закуски.
— То есть создать домашнюю обстановку, за которой просто придется выйти из дома? — спросил он. — Вы получаете домашний уют и комфорт, и одновременно качественную профессиональную демонстрацию и звук — по‑моему, это может хорошо сработать!
— И когда билетер проводит вас на место, он сразу же примет ваш заказ на еду и напитки. Потом он принесет заказанное и поставит на столик.
— Мне правда это нравится! Даже очень. Но чтобы подавать спиртное и горячее, придется получать лицензию.
— Надо продумать меню как следует.
— Еда будет такая, которую легко готовить — скажем, пицца, бургеры, хот‑доги, куриные наггетсы.
— Это вместо классических для кинотеатров закусок?
— Нет, ведь не каждый захочет подкрепляться основательно. Мы оставим и привычный попкорн, шоколад, тортильи. А мороженое будет местных производителей.
У нее загорелись глаза.
— Знаете, на что это похоже? — спросил он.
— На что?
— На наши прежние беседы в Сети. Даже лучше, потому что мы видим друг друга.
Николь мгновенно насторожилась.
— Извините, мне нужно в дамскую комнату, — сказала она.
— Это в той стороне. — Он указал ей за спину.
— Спасибо.
Николь остановилась у кассы и вынула кредитку.
— Столик мистера Хантера. Хочу сейчас расплатиться за обоих.
— Как угодно, мэм, — сказал официант.
— Спасибо, — улыбнулась Николь.
«Знаете, на что это похоже? На наши прежние беседы в Сети. Даже лучше…»
Его слова звучали в ее голове. Он был прав!
Но она не знала, что с этим делать, потому‑то, струсив, и ретировалась в туалет.
Этим вечером Габриэль не был акулой в деловом костюме, на нем были обычная рубашка и легкие брюки, и он не выглядел таким важным.
Но… они по‑прежнему оставались противниками. Разве можно исключить, что он не обманет ее так же, как Джефф?
Так ничего для себя не решив, Николь вернулась за столик. И за десертом преимущественно молчала.
Узнав, что Николь оплатила счет, Габриэль возмутился:
— На ужин пригласил вас я, значит, и платить мне.
— А я сразу сказала вам, что платим пополам.
— Тогда почему вы заплатили за весь ужин?
— Потому что вы два раза покупали мне кофе и еще брауни, а я не люблю влезать в долги.
— Зато теперь вам буду должен я.
— Это меня больше устраивает.
— А меня нет. И мы еще не закончили наше обсуждение.
Внутри у Николь все затрепетало. Что он собирается предложить?
— По‑моему, мы все обсудили, — сказала она. — Вы согласились, что «Электрический дворец» стоит восстановить, и поняли, что он не продается.
— Но мы не обговорили условия проведения конференций. Вас устроило бы пользоваться нашей кухней вместо того, чтобы оборудовать собственную?
— Это если я соглашусь использовать кинотеатр так, как предложили вы. Но у меня есть и свои идеи. — В конце концов, это ее бизнес! Десять лет она плясала под чужую дудку и не собиралась позволять Габриэлю перехватить инициативу.
— Я думаю, нам стоит встретиться еще раз, — сказал он. Выглядел он спокойным и невозмутимым. И Николь поняла, что хотела позлить его.
— Я не захватила с собой ежедневник, — сказала она. По лицу Габриэля было ясно видно, что он ей не поверил.
— Напишите мне, когда вы сможете.
— Хорошо, я напишу, — сказала она. Так у нее будет возможность уклониться. Шанс сказать «нет» после того, как она спокойно обо всем поразмыслит. Габриэль настойчив и умеет использовать свое обаяние, таким же был с ней Джефф. Но, пойдя у него на поводу, она страшно обожглась.
— Хорошо.
Теперь, с приливом, сходни легли почти горизонтально, и Габриэлю уже не было необходимости переносить ее на берег на руках. Николь не знала толком, что испытывает — облегчение или разочарование. Он не пригласил ее и домой, выпить кофе, а она совсем не была готова пригласить его за этим же к себе. Он не попытался поцеловать ее при прощании, даже в щеку.