— Не лукавь, Пит, я знаю, что у тебя все столики в ресторане забронированы на две недели вперед…
— Хочешь, чтобы я втиснул вас в самое загруженное время? — улыбнулся Пит. — Полагаю, мне удастся что‑нибудь придумать.
— Вот если бы нашелся столик на террасе, снаружи? — попросил Габриэль.
— Найдется. Может быть, хотите, чего‑нибудь прохладительного?
— Мне, пожалуйста, минеральной воды, — сказала Николь.
— И мне, — добавил Габриэль.
— Не верится, что это не штукатурка, — проговорила Николь, разглядывая потолок и стену.
— Это жесть. Дом выстроен во времена Виктории местным предпринимателем. Потом его сын оформил интерьер в стиле Тюдоров и добавил жестяной потолок и панели. — Габриэль пощелкал кнопками телефона. — Вот как выглядел этот зал до реставрации.
Николь просмотрела фотографии.
— Да, вид был плачевный, но теперь они как новенькие. — Она указала на настенные панели.
— Могу дать вам телефон реставратора, который ими занимался. Кстати, поскольку вы заплатили в La Chiatta, то я заплачу за обед здесь. Возражения не принимаются.
— Я приняла это к сведению. Спасибо.
Они устроились на террасе, и, изучив меню, она взглянула на Габриэля.
— Удивительно! Неужели вся еда здесь от местных поставщиков? — спросила она.
— Да! Мы здесь пользуемся популярностью, и в газетах нас все время хвалят, к нам приезжают гурманы из Лондона и остаются на выходные. Шеф‑повар у нас первоклассный.
— Что посоветуете взять?
— Выберите сначала десерт, а потом возвращайтесь к основному меню.
Николь прочитала названия десертов и улыбнулась:
— Думаю, что уже выбрала.
— Пудинг из белого шоколада с клубникой?
Она кивнула, и он тоже улыбнулся.
— Как и я.
— А на первое — крабовый салат!
— Хотите, еще возьмем чипсы из сладкого картофеля? — предложил Габриэль.
Из всех их прежних встреч эта больше всего походила на свидание. С террасы открывался в самом деле очаровательный вид на солончаки, за которыми виднелось море.
— Даже не знала, что море затопляет такие большие пространства, — сказала она.
— Я потому и попросил вас надеть туфли, которые легко снимаются, и джинсы, которые можно закатать. После обеда прогуляемся по берегу, чтобы избавиться от лишних калорий и проветриться.
— Не могу вспомнить, когда последний раз выезжала на побережье.
— Я сам давно здесь не был. Хотя очень люблю эти места. Во время отлива по песку можно уйти очень далеко. Там дальше, в сторону Блейкни, морские котики живут целыми колониями.
— Вы успели полюбить Норфолк, пока восстанавливали отель?
— Я даже хотел совсем переехать сюда. Но в Лондоне мне удобнее.
— И все‑таки мечтаете поселиться у моря?
— Я люблю море, но меня устраивает мое теперешнее жилье.
Николь очень понравилась еда, которая была красиво оформлена, а на вкус оказалась еще лучше, чем на вид. Несколько раз она коснулась его пальцев, когда они брали чипсы из взятого на двоих блюда, и при этом испытывала словно легкий удар током. Чтобы отвлечься, она сказала:
— Я тоже хотела кое‑что вам показать. Вчера вот что мне удалось отыскать в архиве.
Она нашла фотографии, которые пересняла вчера, и протянула ему телефон. Габриэль внимательно рассмотрел открытку, увеличил масштаб, чтобы прочесть надпись, и улыбнулся:
— Подумать только, она танцевала там и смотрела фильм Капры.
— Я когда прочитала про Капру, то вспомнила вас, — сказала Николь.
— Чудесная находка.
— Там еще была газетная статья. — Николь взяла у него телефон, чтобы отыскать свои записи. — Шрифт был очень мелкий, и я перепечатала текст. Тогда фасад не был весь белым, над аркой выложены кирпичом солнечные лучи. Вы как думаете — можно будет это восстановить?
— Надо узнать у строителей, все зависит от состояния кирпичной кладки. Конечно, возможность есть. — И он снова подарил Николь улыбку, от которой ее колени превращались в воск. — Потрясающе. Спасибо, что показали мне.
— Я еще искала в альбоме фотографию склада специй, но, к сожалению, не нашла.
— Сомневаюсь, что вообще печатали открытки с изображением складских помещений. Люди мало обращают внимания на промышленные здания, другое дело, вокзалы или музеи.
Они попрощались с Питом, и Габриэль поставил машину на стоянку, которая была немного дальше по дороге.
— Прекрасно, сейчас как раз отлив, — сказал Габриэль.
— Как вы определили?
— По парковке, она сухая. Я узнал это опытным путем, — улыбнулся он, — к счастью, не на этой машине.
Они припарковались, и Габриэль достал из багажника спортивную сумку.
— Что это?
— Нам кое‑что предстоит сделать, Джорджи.
Габриэль явно готовил какой‑то сюрприз, и Николь не стала выспрашивать. Вместо этого, последовав его примеру, сняла туфли, и они пошли босиком по берегу. Пару раз она задела его рукой. Это место было бы необыкновенно романтичным, но Габриэль не был ее возлюбленным, и, вообще, она не планировала никаких романтических отношений ни с Габриэлем, ни с кем‑то другим.
— Там впереди, кажется, остатки кораблекрушения? — спросила она.
— Лучше туда не ходить, когда начнется прилив, их и так вынесет сюда. Как раз на дорогу, ведущую к парковке. — Габриэль остановился. — Это место подойдет.
— Для чего?
— А вот для чего. — И он достал из сумки воздушного змея.
Николь расхохоталась. Теперь она поняла, почему он снова назвал ее Джорджи.
— Я ни разу не запускала змея, — напомнила она.
— А я этого не делал уже очень давно. Но здесь отличное место, чтобы попробовать.
— Сильный ветер, мне надо завязать волосы, — пробормотала Николь взволнованно. То, что преуспевающий бизнесмен Габриэль Хантер собирался предаваться такому легкомысленному занятию, не укладывалось в ее голове. С ним она тоже становилась другим человеком — Малышкой Джорджи.
Габриэль подождал, пока она соберет волосы в хвост, и вручил ей змея.
— Встаньте спиной к ветру, поднимите его вверх, немного отпустите веревку, и он взлетит. А потом натягивайте веревку, и он начнет подниматься.
Но Николь никак не могла приноровиться, и змей снова и снова пикировал в песок.
— Лучше возьмите его у меня, пока я окончательно его не сломала, — наконец сказала она.
— Нет. Попробуем так. — Он встал позади нее и положил ладони ей на руки, направляя ее движения, и змей, как ни странно, на сей раз сразу взмыл к небу.
От Габриэля исходили тепло и сила, и Николь невольно прислонилась к нему. Он на миг замер, потом одной рукой обнял ее за талию и привлек ближе к себе.
Никто из них не вымолвил ни слова, они не отрывали глаз от змея. Но Николь каждую секунду ощущала щеку Габриэля рядом со своей, тепло его кожи и легкое покалывание щетины. Спиной она чувствовала, как бьется его сердце. Рискнув, она положила ладонь поверх его руки.
Они стояли так очень долго, потом он медленно смотал веревку, и змей приземлился на песок. Тогда он развернул ее к себе лицом.
— Николь… — Глаза у него ярко блестели.
Она невольно посмотрела на его губы. А он наклонился и коснулся ее губ. Очень мягко, нежно, трепетно.
Внутри ее словно вспыхнул огонек. Она обвила руками его шею, привлекая его ближе, закрыла глаза и всецело отдалась своим ощущениям.
Но он внезапно оборвал поцелуй.
— Николь… — Голос Габриэля звучал глухо и хрипло. — Извини. Не стоило мне этого делать.
— Мне тоже…
— Я… Пожалуй нам пора возвращаться в Лондон, — сказал он.
Она с благодарностью ухватилась за это предложение.
— Да, у меня столько дел в кинотеатре, и у вас тоже много всяких дел.
Он мог бы перенести все свои дела на следующий месяц, чтобы только побыть с ней еще. Больше всего на свете ему хотелось этого.
Но поцелуй был ошибкой. Он отпугнул Николь. Он зашел слишком далеко и слишком поспешно, а ведь хорошо знал, что ей требуется время.
Они пошли обратно к машине, и на этот раз Габриэль старательно следил, чтобы ненароком не коснуться ее руки. И перед тем как тронуться в обратный путь, поднял верх автомобиля.
— На этот раз поедем без ветерка? — спросила Николь.
— Мы имеем то, что имеем.
— Почему вы все время это повторяете?
— Этому меня научил Вьяджи. Если вы оказались в ситуации, которую не можете изменить, надо принять ее и использовать наилучшим образом. Не тратьте энергию, чтобы переделать то, что вы не можете.
— Практичная философия.
Габриэль улыбнулся:
— Я бы сказал, что это дзен, только Вьяджи индуист, а не буддист.
У Николь создалось впечатление, что подростком Габриэль был очень одинок, и Кханы были первыми, кто дал ему почувствовать себя членом семьи. Сама она росла окруженная любовью — маминой, крестных, маминых друзей. Даже странно, что, работая в банке, она так и не стала частью коллектива и почувствовала себя своей лишь в последний день.
«Мы имеем то, что имеем».
Прошлое изменить было не в ее власти, но будущее изменить можно. И когда Габриэль остановил машину у ее дома, она повернулась к нему лицом:
— Хотите зайти выпить кофе?
— Кофе? — Габриэль изумленно взглянул на нее. — Думаете, это хорошая мысль?
— Вы ведь не хищник, Габриэль.
— Спасибо. — Может быть, она простила ему этот поцелуй?
— Пойдемте и просто выпьем кофе, — сказала она.
— Хорошо. Я с удовольствием. — Следом за ней он поднялся в ее квартиру на втором этаже.
Входная дверь открывалась в маленькую прихожую, в которой было пять дверей.
— Стенной шкаф, ванная, кухня, гостиная, спальня, — перечислила Николь, указывая поочередно на каждую. — Проходите и садитесь.
Стены в ее гостиной были светло‑песочного цвета, пол — деревянный, до блеска отполированный, и в центре бледно‑голубой узорчатый ковер. Двухстворчатая дверь вела на маленький балкончик, а перед ней стояли столик со стеклянной поверхностью и два стула. Габриэль несколько удивился, не найдя в комнате письменного стола, но решил, что он, вероятно, стоит у нее в спальне, впрочем,