Меньше всего Николь ожидала такого вопроса. Она сдвинула брови:
— Какое это имеет отношение к кинотеатру?
— Просто любопытно. Пока я не узнал, кто вы, я представлял, что вас зовут Джорджина или, может, ваша фамилия Джордж. Потом подумал, что имя взято из какого‑нибудь фильма.
— Этот фильм вышел полвека назад и не был переснят. Но вы не любите романтические комедии. — По крайней мере, их не любил Кларенс. А что любит Габриэль Хантер, она понятия не имела.
— В общем, я поискал его в Интернете. Но синопсис совсем не подходит вам. Как и песня. Вы определенно не дурнушка. Любой мужчина на улице оглянется на вас.
— Я не напрашивалась на комплименты, — проговорила Николь холодно. — И для вашего сведения — я не поддаюсь на лесть.
— Я просто констатировал факт. Возможно, Николь вы снаружи, а внутри Малышка Джорджи.
Две стороны одной личности. А как обстоит дело с ним самим? Насколько реален Кларенс — приятная составляющая Габриэля Хантера? Но он солгал ей, и теперь разве она сможет ему доверять? Тем более прежде она уже совершила подобную ошибку — поверила мужчине, не заслуживавшему ее доверия. И пообещала себе, что больше такой ошибки не допустит.
— Так почему же Малышка Джорджи? — снова спросил он.
— Никакой фильм тут ни при чем. Джордж — это потому, что Бэнкс, а я, ну, работала в банке, а Малышка — просто потому, что я женщина.
— Джордж Бэнкс — это же из «Мэри Поппинс», — сказал он. — Но по‑моему, вы не считаете, что кормить птиц — это никчемное занятие. Хотя допускаю, что у вас не было времени, чтобы запускать бумажного змея.
— Вы догадливы.
— Ну, а почему вы назвались Кларенсом?
— Из‑за моего настоящего имени — Габриэль.
Она сдвинула брови:
— Я не совсем поняла.
— В честь ангела, — сказал он.
Она фыркнула:
— Вы мало похожи на ангела.
— Я на это и не претендую. Просто меня зовут так же, как ангела.
Архангел Гавриил, а ангел — Кларенс. Из «Этой прекрасной жизни»! Ее любимый фильм! Они с мамой смотрели его на каждое Рождество и всякий раз не могли удержаться от слез, когда жители Бедфорд‑Фол‑за отдавали свои сбережения, чтобы помочь Джорджу Бейли. Она покачала головой.
— Нет, вам нужно было назваться Поттером.
— Гарри?
— Генри, — поправила она.
Он поморщился:
— Знаю, вы считаете меня акулой. Но я никогда не мошенничал и не воровал, как Генри Поттер. — Он в упор посмотрел на нее. — Даже мои ошибки юности были иного рода, и, наверное, вы уже о них осведомлены?
— Когда я узнала, кто вы, то навела о вас справки, — признала она. — Прочитала то, что писали газеты.
— Мы имеем то, что имеем, — пожал он плечами. — Теперь вы знаете обо мне худшее.
— Да. Хороши ошибки юности — вломиться на автомобиле в чужой магазин.
— Еще и в состоянии опьянения, отметьте. Но у отца хватило денег на первоклассного адвоката, который так ловко повернул факты, что сумел меня отмазать. И теперь я — презренный из презренных. Вы думаете, что я сам об этом не знаю?
Николь моргнула:
— Мистер Хантер, думаю, что нам нечего сказать друг другу.
— Джорджи… Николь, — поправился он. — Мы общались каждый вечер в течение нескольких месяцев, от этого никуда не деться.
— Но ваша корпорация вздумала завладеть моим кинотеатром.
— Мы и правда…
— Он не продается! Ни сейчас, ни потом.
— Я вас услышал и понял. Вы уже говорили с экспертом страховой компании?
— Нет, — призналась она.
— Я могу посоветовать вам нужного человека.
— Нисколько в этом не сомневаюсь! — усмехнулась она.
Он сдвинул брови:
— Что вы хотите сказать?
— Посоветуете такого эксперта, который тут же посоветует продать дом, — язвительно процедила она.
— Нет. Я в самом деле не Генри Поттер, — повторил он. — Я действительно хочу помочь. Просто потому, что у меня есть некоторый опыт в этом деле, а у вас нет.
— Зачем вам помогать мне, если мы конкуренты?
— Возможно, мы могли бы работать сообща.
— Каким образом?
— Что вы намерены сделать с кинотеатром?
— Вы уже меня об этом спрашивали, и мой ответ остается прежним. — Она взглянула на него. — Вы рассказываете своим конкурентам о своих планах?
Он вздохнул:
— Николь, я интересуюсь этим не как конкурент. Я спрашиваю: вы хотите оставить кинотеатр или сделаете что‑то еще?
— Я не исключаю такую возможность, — согласилась она. — Сначала мне надо просчитать затраты и прикинуть, как выгоднее использовать помещение. — И главное, убедиться, что это окупится. Ей не хотелось лишиться сбережений и уверенности в завтрашнем дне, стать такой же уязвимой, какой была мама, пока Николь подрастала. Жизнь только заставляла ее, но не предоставляла ей возможностей.
— Если хотите устроить арт‑кафе, я мог бы помочь вам подыскать помещение получше, чем это, — сказал он.
— А кинотеатр продать вам! Мы уже обсуждали это, и вы можете уговаривать меня снова и снова до посинения, но этого не будет.
— Хорошо. Тогда, как житель Суррей‑Киз…
— Вы что, правда живете здесь? — перебила она. — Так вы зашли на форум не для того, чтобы посмотреть, что жители имеют против вашей стройки, и убедить их передумать?
Он поморщился:
— Признаюсь, что вначале принял участие в форуме именно с такой целью.
Значит, она угадала правильно — их отношения с самого начала основывались на лжи! Как и в случае с Джеффом?
— Но я действительно тут живу, — сказал он и назвал один из самых престижных жилых комплексов в доках. — Я переехал сюда больше года назад. И поэтому меня, как местного жителя, интересует кинотеатр. Когда я сюда въехал, он уже стоял заколоченный.
— Вы и правда рассчитываете, что я поведу вас на экскурсию?
— А Кларенса вы бы повели? — спросил он.
Да! Вне всякого сомнения.
— Вы не Кларенс.
— Но я и есть Кларенс, — сказал он тихо. — Я знаю о вас такие вещи, которыми вы не делились ни с кем. А вы знаете многое обо мне. Мы друзья.
— Ладно. Я покажу вам здание. Если только вы что‑то увидите при свете фонарика, — предупредила она.
— В кинотеатре и должно быть темно, — улыбнулся он.
Хорошо, если бы он перестал так улыбаться! От его улыбки по коже Николь пробегали мурашки. У Габриэля Хантера были красиво очерченные губы, а глаза — цвета васильков.
Но что это, она, кажется, совсем размякла? Смешно! Необходимо взять себя в руки, и немедленно.
— Вот, как я полагаю, фойе, — сухо выговорила она и посветила вокруг фонариком.
Он издал возглас удивления:
— Витражи, Николь! Они великолепны. Ар‑деко. Они заслуживают, чтобы их сохранили.
Она и сама подумала об этом тотчас же, как только увидела их.
— А здесь зрительный зал.
Кларенс втянул носом воздух, когда она провела его в зал, и поморщился.
— Боюсь, что у вас тут проблема с мышами. Запах весьма характерный.
— Да, они изгрызли много сидений.
— Есть специалисты, которые могли бы это отреставрировать. Я знаю хороших обойщиков… — Он замолчал. — Простите. Я лучше помолчу. Конечно, вы и сами найдете себе подходящую фирму.
Они вернулись назад в фойе.
— Вы, насколько я помню, знаете, что этот кинотеатр изначально был эдвардианский «Курзал» или центр досуга. Внизу размещался каток, а наверху синематограф.
— Значит, там у вас наверху еще одна проекторская кабинка? — спросил он.
— Я еще не закончила составлять план дома — здесь слишком много всякой рухляди, но думаю, что да — только в тридцатых годах прошлого века его переделали в танцевальный зал, а кинозал оборудовали внизу.
— И танцевальный зал наверху сохранился?
Наверху было кое-что еще, и она надеялась, что, увидев это, он передумает уговаривать ее продать здание.
— Вот лестница, — указала она.
— Тоже роскошная. Одни перила чего стоят. Так и видишь, как по ней спускаются дамы в бальных платьях, провальсировав целую ночь.
То же самое подумала и Николь, впервые увидев эту лестницу! Но Габриэль точно не мог знать об этом, потому что она не делилась с ним своими впечатлениями.
— Она ведет как раз на второй этаж, — сказала она, и они направились вверх по лестнице. — Мама говорит, что у Брайана там была кладовка.
— Ваша мама нормально это приняла? — спросил он.
— Приняла что? — нахмурилась Николь.
— Это место, наверное, связано для нее со многими воспоминаниями. И при данных обстоятельствах…
— С мамой все в порядке. Но спасибо, что поинтересовались.
— Я не из вежливости спросил и без задней мысли, — произнес он негромко. — А просто по‑дружески.
Но Габриэль не был ей другом.
Она молча открыла дверь и вручила ему фонарик.
— Смотрите дальше сами.
Сначала он осветил пол.
— Пол паркетный, в хорошем состоянии, если его привести в порядок, будет выглядеть великолепно. — Он нагнулся, чтобы разглядеть получше. — Посмотрите, как он выложен, Николь! Просто потрясающе!
Но это было еще не самое потрясающее в комнате. Николь никак не могла понять, почему ее дед не придумал ничего лучшего, чем превратить ее в кладовую.
— Посмотрите наверх, — сказала она.
Габриэль направил луч фонарика на потолок, и она услышала, как он резко втянул в себя воздух.
— Это штукатурка или штампованная жесть? — спросил он.
— Мне кажется, штукатурка.
— У вас есть стремянка?
— Увы, нет, — проговорила она сухо.
— Я тогда принесу от нас, чтобы мы могли рассмотреть его поближе, — сказал он.
Мы? Она подняла брови. Это ее кинотеатр, а не его.
— Так вы по‑прежнему хотите сровнять это здание с землей? — спросила она.
— Нет, — признался Габриэль. — Если потолок штампованный, а, по‑моему, очень похоже на то, для Англии это большая редкость, и этого достаточно, чтобы дом занесли в список охраняемых памятников.
— Хотите сказать, что из‑за потолка здание признают архитектурным памятником, если кто‑то отправит в городской совет анонимку и сообщит об этом?