Дортея сказала:
— Да, да, добрая женщина, не очень-то светлое будущее вы предсказали всем нам. Но раз уж вы предсказали мне также и относительную удачу в жизни, мне бы хотелось вознаградить вас за вашу доброту. Возьмите это. — Она отстегнула небольшую брошь, которой была заколота шаль у нее на груди. — У меня нет с собой денег, но я слышала, что ваши женщины любят украшения и наряды.
Сибилла схватила брошь, бросилась в комнату к свече и внимательно разглядела ее, даже попробовала на зуб. Брошь была небольшая, но красивая — молочный агат, обрамленный фанатами в оправе из позолоченного серебра. Однако Дортее показалось, что цыганка была не очень довольна подарком. Она слышала, с какой щедростью некоторые крестьянки одаривали Сибиллу, лечившую их скотину, — они дарили ей семейные реликвии, продукты, серебряные ложки.
— Вы же знаете, если вам удастся исцелить йомфру Лангсет, капитан щедро оплатит ваши труды.
Сибилла сидела, взвешивая в руке подаренную ей брошь.
— Я вижу, это лунный камень, а в этих камнях большая сила, они могут… они имеют власть над сердцем человека. Можно попытаться еще раз заглянуть в твое будущее… Эту брошь подарил тебе муж, верно? — Дортея получила ее в подарок от своего первого мужа, она кивнула. Ее вера в провидческий дар Сибиллы уже испарилась. Цыганке было легко узнать, что капитан Колд вынашивает планы покинуть Норвегию, ей также могло стать известно, что самой Дортее в скором времени придется покинуть Бруволд — это ни для кого не было тайной, — а уже отсюда нетрудно было вывести, что она поселится в Христиании, которая стоит у моря. Ту часть пророчества, которая несомненно должна была исполниться, мог предсказать кто угодно. Теперь Дортея поняла, чем пахло от Марии Лангсет, — это был опиум. Ничего удивительного, что бедная женщина в эту ночь спала относительно спокойно.
Дортея достала вязание, захваченное из дома, и устроилась поудобней в кресле. Даже смешно, что эта старая обманщица сумела произвести на нее столь сильное впечатление. Восседая на этом мягком троне с высокой спинкой, она несомненно являла собой великолепное зрелище — руки ее покоились на коленях, ноги стояли на обитой синей тканью подножке — старый ночной стульчак Бисгорда удостоился немалой чести. Дортее хотелось смеяться.
Но она тут же вздрогнула от ужаса, вытащив вязальную спицу и вспомнив, что цыганка сказала о пытке, какой подвергла себя Мария. И, против воли, с бьющимся сердцем следила за подготовкой к гаданиям.
Сибилла принесла медный ларец, придвинула стул к небольшому столику и, открыв ларец с таинственными предметами, спросила:
— Ты когда-нибудь видела такое?
Дортея взглянула на предмет, лежавший в смуглой, унизанной кольцами руке цыганки. Он был похож на корень растения, на какое-то существо вроде маленького кукольного человечка. Дортея плохо разглядела содержимое ларца, но там были скелет крохотной ящерки, серебряный флакон для туалетной воды в форме яйца, кусочки свинца, семенные коробочки каких-то растений и что-то еще.
— Я его вырыла на лобном месте к северу от Старого города в Христиании лет тридцать тому назад. А помню все так, словно это было вчера. Когда роешь, на груди надо перекрестить бобровую струю[28] и сталь. А вытащить из земли отрытый корень должна собака…
— Стало быть, это дух, что помогает разбогатеть? — спросила Дортея, не переставая вязать.
— Нет-нет, такой скверной мы не занимаемся, мы честные люди и не пользуемся помощью каких-то духов… Нет, это мой предсказатель… — Однако Дортея проявляла все меньше интереса к словам цыганки — это было обычное мошенничество. И когда Сибилла извлекла из глубокого кармана колоду карт, порядочно засаленных и грязных, торжественно объявив, что это вещие карты и сейчас она попробует узнать, не расскажут ли они о судьбе управляющего, Дортея с трудом подавила недоверчивую улыбку. Цыганка со странными ужимками начала раскладывать на столе карты, но они были не совсем похожи на карты для игры в тарок.
Несмотря на свои сомнения, Дортея, не удержавшись, с интересом следила за движениями рук цыганки и прислушивалась, как она бормочет, открывая очередную карту, — часть слов она произносила по-норвежски, часть — по-цыгански.
Дортея опустила вязание на колени и достала свою tabatière[29].
— Это помогает не спать, — заметила Дортея, положив щепотку табака на тыльную сторону ладони и втянув ее в нос. — А вы не хотите, матушка? — Зачем она предложила цыганке табаку — чтобы еще больше задобрить гадалку до того, как та начнет толковать, что открыли ей карты?
Цыганка набила ноздри табаком.
— Виданное ли это дело? Похоже, карты не хотят ничего говорить, и они тоже… Но мне-то они все равно уступят. — Она смешала карты и снова раскинула их. — Прибавь-ка мне еще, это поможет! Смотри-ка, заговорили! — И она снова забормотала что-то на своем языке. — Вот, теперь видать хоть чуток. Гляди сюда!..
Дортея живо наклонилась к столу. Она не умела играть в тарок, но помнила карты, которые видела в детстве в усадьбе пробста, и теперь невольно старалась следить за ходом мысли Сибиллы, когда та толковала расположение карт. Рядом с сердечным королем легло колесо Фортуны…
— Это неверная планета счастья — счастья твоего мужа, — недалеко от нее лежит Смерть, не видать, чтобы твой муж был жив, однако между ними лежит Солнце и Колесница… — Цыганка подняла на Дортею хитрые глаза. — Едва ли он погиб в тот же день, когда поехал на юг, а его путь лежал в ту сторону, сама видишь… Не было ли у него в той стороне какого дела, которое он утаил от тебя? Нет-нет, — быстро прибавила она, когда Дортея отрицательно покачала головой. — А вот тут лежит Дева, может, между ней и Теструпом что-то было?.. — Цыганка ткнула пальцем в карту Мир. — Не похоже, чтобы он лежал в реке, уж очень он от нее далеко… Смотри-ка!.. — С торжествующей улыбкой она ткнула пальцем в Башню с молнией. — Я припоминаю теперь, что он уехал в ночь на Благовещение, когда случился тот нещадный буран. Гляди сюда, видишь, по небу пронесся порыв ветра и сбросил его на землю? Башня означает гору… Видишь, с нее катится камень? Я разумею это так: когда случился обвал, он находился аккурат под горой. И каменная россыпь погребла его под собой.
Господи, как глупо принимать близко к сердцу слова гадалки — все эти пустые домыслы она не раз слышала от других. И все-таки Дортея огорчилась, как ребенок, — она словно, сама не подозревая об этом, лелеяла в сердце искру надежды, и вот эта искра погасла. Дрожащими руками она снова взяла вязание, ей хотелось успокоиться, чтобы ее голос не выдал цыганке, как больно ее задело гадание.
— Не много же вам открыли карты, матушка Сибилла. Мы и сами уже давно поняли, что с господином управляющим случилось какое-то несчастье… Глядите, уже светает, пойду разбужу Магнилле, пусть приготовит кофе. Вам, матушка, тоже не повредит чашечка кофе, в вашем возрасте утомительно бодрствовать всю ночь…
В то утро капитан Колд вызвался сам отвезти Дортею в Бруволд. Во время поездки они почти не разговаривали. Капитан был совершенно трезв, и лицо у него было задумчивое, даже мрачное. Дортея тоже была погружена в свои мысли и молчала. Она лишь сказала капитану, что состояние йомфру Лангсет заметно улучшилось, утром больная с аппетитом выпила чашку кофе, и съела тарелку ячменного супа, и даже разговаривала, правда, голос у нее слабый, но она в полном сознании, и сильных болей у нее не было, хотя тело все еще ломило. Магнилле предложила вызвать в Фенстад свою младшую сестру, чтобы та присматривала за Грете. После этого разговор прекратился сам собой.
Дортея пыталась думать о чем угодно, только не о цыганке, но слова старухи то и дело всплывали в ее памяти. Нет, старуха ошиблась, в ту ночь, когда Теструп уехал на поиски, снежного бурана не было, ветер был сильный, это верно, однако снегопад начался лишь на другой день, когда ветер уже утих. Предположение, что он погиб под горным обвалом, высказывалось и раньше среди прочих причин, теперь Дортея это припомнила. Но были ли на дороге такие участки, где можно было ждать обвала? Нет, если он поехал по тракту на север. А вот на юг тракт проходил по таким местам, где обвалы случаются часто… Почему гадалка сказала, что Теструп поехал на юг, не потому ли, что слышала толки, будто у Теструпа были свои причины бежать отсюда?.. Глупо так волноваться из-за слов этой старой обманщицы. Нельзя отрицать, она помогла йомфру Лангсет, но будь у Дортеи опиум, она и сама догадалась бы дать его больной. И кто знает, не те ли средства, к которым она прибегла в первую ночь — травяные припарки, кровоочищающий и вяжущий чай, — послужили причиной, что сильное кровотечение перешло в естественные месячные. И подушечка, набитая бутонами хмеля, которую она подложила Марии под голову, тоже способствовала крепкому сну, необходимому больной. Кто спорит, эта знахарка знает много полезных снадобий, не только же заклинаниями и фокусами объяснялись хорошие результаты ее врачевания. Но из этого вовсе не следует, что можно доверять ее словам, будто ей открыто прошлое и будущее. Не увидела же она, что брошь Дортее подарил не Теструп, а ее первый муж, Сибилла вообще не поняла, что Дортея овдовела во второй раз. Глупо даже пытаться понять, что знает, а чего не знает эта цыганка, и Дортея злилась, что позволила себе поверить в гадания Сибиллы…
Капитан отказался зайти в дом. Но когда коляска остановилась и мальчики бросились им навстречу, он горячо прижал Карла к груди и сердечно поздоровался с Бертелем.
— Я посмотрю, может, мне вечером удастся приехать в Фенстад, — сказала Дортея, протянув ему на прощание руку.
— Дай Бог, чтобы это вам удалось. Мне невыносима мысль, что возле Марии не будет никого, кроме этой ужасной старухи! — горячо воскликнул Колд.
— Мне она тоже не кажется привлекательной. Но надо признать, пока ее лечение принесло больной только пользу…