Тем временем луна полностью скрылась за огромной темной тучей, и вокруг стало черным-черно. Это очень раздражало Мадам Мидас, поскольку, полагаясь на лунный свет, она не зажгла в двуколке лампу и теперь не могла рассмотреть, как удобнее и безопаснее проехать по очень скверному участку дороги, на котором она сейчас находилась.
Дорога здесь круто шла под уклон, с одной ее стороны тянулась высокая насыпь, а с другой был обрыв футов в десять.
Мадам Мидас сердила наступившая темнота, но, посмотрев вверх, она поняла, что туча скоро проплывет мимо. Успокоившись, женщина медленно поехала вниз. К несчастью, она не заметила, что по высокой насыпи кто-то бежит, стараясь не отстать от нее.
Вот повозка завернула за угол, и тут мистер Вилльерс – ибо на насыпи был именно он – внезапно прыгнул в двуколку и схватил Мадам Мидас за горло.
– Господи! – вскрикнула застигнутая врасплох бедняжка и, невольно натянув вожжи, остановила лошадь. – Вы кто?
Вилльерс не произнес ни слова. Он только крепче сжал ее горло и поудобнее перехватил трость, готовясь ударить свою жертву по голове. К счастью, Мадам Мидас поняла, что собирается сделать грабитель, и ухитрилась вырваться; нацеленная в нее трость лишь слегка задела ее по голове, иначе женщина была бы убита.
И все-таки удар оглушил Мадам Мидас, и она упала лицом вперед.
Рэндольф, торопливо бросив трость, нагнулся, нащупал у нее под ногами ящик и, интуитивно догадавшись, что именно там лежит самородок, схватил добычу.
С торжествующим криком он вышвырнул ящик на дорогу и сам выпрыгнул следом. Но этот крик заставил его жену очнуться от оцепенения.
Голова у нее кружилась и была тяжелой после удара, однако Мадам Мидас ясно понимала все, что происходит. А луна уже вырвалась из-за тучи, и вокруг стало светло, как днем.
Вилльерс с ящиком в руках стоял на краю насыпи, собираясь сбежать.
Несчастная женщина узнала мужа и закричала.
– Ты! Ты! – дико завопила она. – Трус! Подлец! Отдай самородок!
И она порывисто рванулась из двуколки.
– Прежде я увижу тебя в аду! – ответил Вилльерс. Теперь, когда его опознали, он полностью утратил осторожность. – Мы квиты, моя леди!
С этими словами грабитель повернулся, чтобы убежать.
Обезумев от гнева и отвращения, женщина схватила оброненную им трость и, едва он сделал шаг, ударила его по голове. С приглушенным криком Вилльерс пошатнулся и рухнул с насыпи, все еще сжимая в руках ящик. Мадам выронила трость и без чувств упала на сиденье двуколки, а испуганная шумом лошадь бешеным галопом понесла вниз по дороге.
Некоторое время Мадам Мидас лежала как мертвая. Придя наконец в себя, она поняла, что все еще находится в двуколке и что Рори спокойно трусиˊт по дороге, ведущей к дому. У подножья холма конь, знавший каждый дюйм этого пути, пустился размеренной рысью по направлению к Пактолу.
Поняв, что происходит, миссис Вилльерс подивилась, что еще жива и не разбилась вдребезги во время безумного галопа вниз по Черному Холму.
Голова болела после удара, но сейчас единственной мыслью женщины было попасть домой, к Арчи и Селине. Поэтому, взяв вожжи, она заставила Рори скакать изо всех сил.
Коляска подъехала к воротам, и Селина с Арчи вышли, чтобы встретить ее. Когда шотландец хотел помочь хозяйке сойти с двуколки, он в ужасе закричал при виде растрепанной женщины с окровавленным лицом.
– Господи, спаси нас! – вскричал старик, снимая Мадам Мидас с повозки. – Что с вами сталось и где самородок?
Макинтош сразу увидел, что ящика в двуколке нет.
– Пропал! – ответила она оцепенело, чувствуя, как в голове все плывет. – Но случилось и кое-что похуже.
– Хуже? – эхом отозвались Селина и Арчи, в ужасе переглядываясь друг с другом.
– Да, – глухо прошептала миссис Вилльерс, подавшись вперед и вцепившись в воротник Арчи. – Я убила своего мужа!
И, не прибавив больше ни слова, она без чувств упала на землю.
А в это самое время Ванделуп и Пьер вошли в бар отеля «Акация». Они выпили по стакану бренди, после чего Пьер улегся в кровать, а Ванделуп, напевая веселую песню, отправился в театр.
Глава 13Беглый взгляд на богему
«Ах! – патетически пишет Теккерей. – Прага – приятный город, но все мы в конце жизни теряем дорогу к нему».
Семья Вопплсов принадлежала к истинным представителям богемы и все еще не потеряла дорогу к приятному городу[33]. Вопплсы с изумительным хладнокровием принимали равно как удачи, так и неудачи, и если сегодня их карманы были пусты, всегда существовала возможность, что завтра они будут полны. Когда такое случалось, Вопплсы щедро праздновали, отмечая приятное событие небольшим ужином. А поскольку их нынешние гастроли в Балларате обещали пройти с успехом, мистер Теодор Вопплс решил после спектакля устроить праздничную вечеринку.
То, что в Балларате семейство Вопплс пользовалось популярностью, ясно доказывали толпы, собравшиеся, чтобы посмотреть «Судок». Публика не могла дождаться, когда же поднимется занавес, и не оценила увертюру, состоящую из арий из «Маскотты»[34], переложенных для скрипки и пианино мистером Хэнделом Вопплсом, музыкальным гением семьи. Он играл на скрипке и одновременно дирижировал оркестром, состоящим в данном случае из мисс Джемаймы Вопплс, которая сидела за пианино.
Семейство Вопплс насчитывало двенадцать светил-артистов, начиная с мистера Теодора Вопплса пятидесяти лет и кончая мастером[35] Шериданом Вопплсом десяти лет, который играл слуг, доставлял письма, изображал в сценах фон и вообще помогал, чем мог.
Поскольку ролей в комедии было всего восемь, то двое членов семьи играли в оркестре, а еще двое принимали деньги у желающих посмотреть спектакль. Покончив со своими обязанностями на сегодняшний вечер, последние отправились в партер, чтобы возглавлять аплодирующую публику.
Наконец оркестр закончил играть, и занавес взлетел, открыв декорации старинного дома, принадлежащего обедневшей семье.
Молодой Сквайр, теперешний глава обедневшей семьи (мистер Сиббер Вопплс), ссорится со своим бесчестным управляющим (превосходно сыгранным мистером Догбери Вопплсом), на чьей дочери он хочет жениться. В акте первом бесчестного управляющего без какой-либо видимой причины охватывают угрызения совести, он составляет завещание в пользу Сквайра и отбывает в Америку (чтобы появиться потом в последнем акте под чужим именем). Управляющий оставляет завещание на столе в гостиной, и бумагу само собой хватает мальчик Итан (мастер Шеридан Вопплс). По какой-то необъяснимой причине он прячет завещание в судок – последний предмет, оставшийся от столового серебра обедневшего семейства. Судок забирает комический персонаж – судебный исполнитель (мистер Теодор Вопплс) и относит к себе домой, а обедневшее семейство, узнав о завещании, начинает гоняться за исполнителем, чтобы вернуть украденную им собственность.
Это подводило пьесу к акту второму, который содержал в основном ситуации, проистекающие из беспорядочного использования дверей и окон в качестве входа и выхода.
Во втором акте появляется теща судебного исполнителя (миссис Вопплс) и, желая получить новое платье, относит судок своему «дяде» и закладывает его. Второй акт заканчивался тем, что все обедневшее семейство набрасывается на миссис Вопплс.
Потом оркестр исполнил «Вальс Вопплсов», посвященный мистеру Теодору Вопплсу мистером Хэнделом Вопплсом…
Как раз во время исполнения этого музыкального произведения в театр вошел мистер Вилльерс. Он был слегка бледен, что было вполне естественно после недавно пережитого им приключения, но, в общем и целом, в порядке. Добравшись до первого ряда, он занял место рядом с молодым человеком лет двадцати пяти, которого явно очень развлекало сегодняшнее представление.
– Привет, Вилльерс! – сказал этот молодой джентльмен, повернувшись к вновь прибывшему. – Как тебе пьеса?
– Я только что пришел, – угрюмо ответствовал Рэндольф, глядя в свою программку. – Что, хороша? – добавил он уже более дружелюбно.
– В общем, недурна, – ответил юноша, потянув себя за воротник. – Я видел ее в Мельбурне. Оригинальный вариант, я имею в виду. А это – сильно переделанная штука!
Мистер Вилльерс кивнул и погрузился в программку. Видя, что он не склонен к дальнейшей беседе, его сосед переключил внимание на «Вальс Вопплсов», который теперь быстро и яростно исполнял оркестр из двух человек.
Бартоломью Джарпер – друзья обычно называли его Барти – служил клерком в банке и приехал в Балларат с визитом. Его хорошо знали в светском обществе Мельбурна, и он считал себя истинным законодателем мод. Барти был вхож повсюду, божественно танцевал – так говорили дамы, – исполнял две-три песенки и сам аккомпанировал каждой из них. Его все время видели в театрах, порой он играл на бегах и, наконец, был законченным дамским угодником. Таким образом, не стоило удивляться тому, что, пресыщенный мельбурнскими развлечениями, Бартоломью крайне критически отнесся к скромным усилиям семьи Вопплс его развлечь.
Обычно Джарпер встречался с Вилльерсом в отеле, где первый останавливался, и, поскольку оба джентльмена были пьяницами, они поклялись друг другу в вечной дружбе. Но нынче вечером Рэндольф был очень уж угрюм, так как голова у него все еще болела, и в перерыве между актами Барти начал высокомерно обводить взглядом публику, посасывая набалдашник своей трости.
Оркестр как раз принялся играть финал «Вальса Вопплсов», когда мистер Ванделуп, хладнокровный и спокойный как всегда, вошел в театр и, увидев рядом с Вилльерсом пустое место, занял его.
– Добрый вечер, друг мой, – сказал он, прикоснувшись к плечу Вилльерса. – Наслаждаетесь пьесой, а?
Рэндольф сердито сбросил руку француза и мстительно уставился на него.
– А, вы все еще таите на меня обиду после того маленького эпизода