Ванделуп пожал плечами.
– С ее помощью я убиваю время, – беспечно сказал он. – Вот и всё. Устаешь даже от работы в офисе, какой бы захватывающей она ни была… Вот и приходится выбирать тему для развлечения.
– Интересный выбор для молодого человека, – сухо заметил доктор.
– Природа не кроит всех людей по одному шаблону, – ответил мистер Ванделуп. – А мое увлечение токсикологией имеет, по крайней мере, очарование новизны.
Голлипек снова внимательно посмотрел на молодого француза.
– Надеюсь, вы получите удовольствие от книги, – бросил он и исчез в доме.
Как только доктор скрылся из виду, насмешливая улыбка, столь обычная для Ванделупа, поблекла, и лицо его приняло задумчивое выражение. Он открыл книгу и стал быстро перелистывать страницы, но не нашел того, что искал. С тревожным смешком Гастон шумно захлопнул том и снова сунул его под мышку.
«Он – загадка, – подумал француз, имея в виду доктора. – Но он не может ничего подозревать. Возможно, то дело и описано в книге, но вряд ли этот человек с варварским именем может связать Гастона Ванделупа из Балларата с Октавом Броларом из Парижа».
На лицо Ванделупа вернулось обычное веселое выражение, и, отбросив недокуренную сигарету, он вошел в дом.
Мадам Мидас сидела в кресле у окна; вид у нее был бледный и больной. Арчи возбужденно расхаживал взад-вперед, разглагольствуя с резким шотландским акцентом. Что же касается доктора Голлипека, сей эксцентричный индивидуум стоял перед очагом, выглядя еще более неряшливо, чем обычно, и рассеянно сушил над огнем свой цветной носовой платок. Селина в соседней комнате готовила питье для Мадам Мидас и, когда Ванделуп шагнул в комнату, как раз вернулась с готовым напитком.
– Добрый день, мадам, – сказал француз, подойдя к столу и кладя на него шляпу и книгу. – Как вы себя сегодня чувствуете?
– Лучше, намного лучше, спасибо, – со слабой улыбкой ответила миссис Вилльерс. – Доктор заверяет, что через неделю я буду совершенно здорова.
– Конечно, при условии идеального отдыха и покоя, – вмешался Голлипек, садясь и расстилая платок на коленях.
– Каковые мадам, похоже, вряд ли получит, – сухо заметил Ванделуп, взглянув на Макинтоша, который продолжал расхаживать по комнате с выражением ярости на суровом лице.
– Так и есть! – ответил шотландец, остановившись перед Ванделупом и смерив его презрительным взглядом. – Я прекрасно знаю, чего вы на меня вызверяетесь! Ну, так знаете, что со мной такое?
– Не будучи облечен вашим доверием, – усевшись, учтиво ответил Гастон, – вряд ли я могу утверждать, что знаю.
– Да дело в вашем Питере! – фыркнул Арчи. – В бедном проклятущем некрещеном выродке Сатаны!
– Арчи! – довольно сурово вмешалась Мадам.
– Прошу прощеньица, мэм, – сказал Макинтош, повернувшись к ней с кислым выражением лица. – Но как только речь зайдет об этом парне, Питере, так Господь все время заставляет мой язык браниться. А как подумаю об этой деревенщине – руки так и чешутся задать ему таску!
– А что он такое натворил? – хладнокровно спросил Ванделуп. – Он теперь в таком состоянии, что я давно ожидаю что-нибудь про него услышать.
– Что натворил? А вот что! – гневно выпалил Арчи. – Я отправился в отель, чтобы велеть парню вернуться на рудник. Но не в том он был виде, чтобы с ним разговаривал христианин!
– В таком случае жаль, что вы с ним все-таки поговорили, – не моргнув глазом, спокойно отозвался француз.
– Я вошел в комнату, – возбужденно продолжал старый шотландец, не обратив внимания на замечание Ванделупа, – а этот дьявол бросился на меня с кинжалом! Он вспорол бы мне глотку, но я сообразил выскочить, захлопнуть дверь и повернуть ключ в замке. Давай скажи – цивилизованный парень может так себя вести?!
– Вообще-то, мистер Ванделуп, – тихо проговорила Мадам, – Арчи настолько раздражен подобным поведением, что не хочет, чтобы Лемар возвращался на работу.
– Бог ты мой, а как же иначе! – вскричал Макинтош, вытирая голову носовым платком. – Представляю себе это отродье Велиала в утробе земли! Боже! Да у меня кровь стынет в жилах, как подумаю о кровожадном язычнике!
Для Ванделупа это было доброй вестью. Ему не терпелось отделаться от Пьера, который был для него обузой. А вот теперь подворачивалась возможность отослать его, не выказывая в открытую желания от него избавиться. Но, поскольку Гастон был дипломатичным молодым человеком, он не позволил себе выразить свое удовлетворение. Вместо этого, откинувшись на спинку стула, француз спокойно спросил:
– А не слишком ли вы строги к нему? Он просто напился и скоро придет в норму.
– А я говорю, что не приму его обратно! – твердо заявил Арчи. – Знаю я этих чужеземных парней – сплошное бунтовство и беспорядок. Я не буду чувствовать себя на руднике спокойно, если тот дьявол будет шастать внизу со своим кинжалом!
– Я тоже думаю, что Пьер должен уехать, – сказала Мадам, тревожно глядя на Гастона. – Но если вы, мистер Ванделуп, не хотите с ним расставаться…
– Он мне не нужен, – торопливо ответил француз. – Как я уже говорил, он был всего лишь одним из моряков на судне, на котором я потерпел крушение. Он последовал за мною, поскольку я был его единственным другом, но теперь у него есть деньги… По крайней мере, он должен получить приличную заработную плату.
– Сорок фунтов, – вставил Арчи.
– Поэтому я думаю, что для него лучше всего будет отправиться в Мельбурн и попытаться вернуться во Францию.
– А вы, мистер Ванделуп? – спросил доктор Голлипек, который с большим интересом слушал молодого француза. – Вы не желаете уехать во Францию?
Гастон встал со стула и, взяв свою шляпу и книгу, невозмутимо повернулся к доктору.
– Мой дорогой мсье, – сказал он, непринужденно прислонившись к стене, – я покинул Францию, чтобы повидать мир. Поэтому, пока я его не повидаю, мне вряд ли стоит возвращаться.
– Никогда не озирайся назад, возложивши руку свою на плуг[39], – своевременно вставила Селина, и Ванделуп поклонился ей в знак благодарности.
– Мадемуазель зрит в самый корень вопроса, – с очаровательной улыбкой негромко сказал он. – Австралия – мой плуг, и я не сниму с него руку, пока не закончу все дела здесь.
– Но этот дьявол Питер!.. – нетерпеливо напомнил шотландец.
– Если позволите, мадам, – сказал Ванделуп, – я выпишу ему чек на некую сумму, а вы его подпишете. Завтра я отправлюсь в Балларат и провожу его в Мельбурн. Предлагаю купить ему сундук и кое-какую одежду, поскольку он явно не способен купить все это сам.
– У вас доброе сердце, мистер Ванделуп, – ответила Мадам, кивком изъявив свое согласие.
Доктор сдавленно засмеялся, но, поскольку он был крайне эксцентричным индивидуумом, никто не обратил на это внимания.
– Пойдемте, месье, – сказал Макинтошу Гастон, направившись к двери. – Давайте заглянем в офис и поглядим, сколько причитается моему другу.
И, поклонившись Мадам, он ушел.
– Потрясающий друг, – пробормотал Арчи, следуя за ним.
– Какого тот и заслуживает, – ответил услышавший это доктор Голлипек.
Шотландец одобрительно посмотрел на него, кивнул и вышел вслед за французом, но миссис Вилльерс, любопытная, как все женщины, спросила доктора, что он имел в виду.
Ответ был своеобразным.
– Наш друг, – сказал доктор, кладя носовой платок в карман и хватая свою старую засаленную шляпу, – наш друг верит в самую главную величину на земле.
– А какая величина на земле самая главная? – непонимающе спросила Мадам.
– Он сам, – ответил эскулап и поспешно ушел, оставив на полу на память о своем визите две пуговицы и несколько булавок.
Глава 17Лучшие друзья вынуждены расстаться
В единении – сила. И если б только доктор Голлипек встретился со Сливерсом и высказал ему свое истинное мнение о Ванделупе, умного молодого человека наверняка встревожило бы, какую большую часть его прошлого можно узнать, просто сложив два и два. Но, к счастью для Гастона, эти два джентльмена никогда не встречались, и Голлипек пришел к заключению, что не может обнаружить в поступках Ванделупа ничего предосудительного. И все же доктор ему не доверял и решил следить за его действиями. На такие подозрения его навело любопытное сходство внешности молодого француза и преступника, описанного в «Les Empoisonneurs d’Aujourd’hui». В книге говорилось, что этого преступника конвоировали в Новую Каледонию за то, что он отравил свою любовницу.
Однако подозрения были смутными и расплывчатыми, поэтому доктор Голлипек, вернувшись домой, принял вышеназванное решение: он будет наблюдать за Ванделупом. После чего, выбросив Гастона из головы, доктор приступил к изучению своего любимого предмета.
Тем временем мистер Ванделуп спал сном праведника, а на следующее утро, расспросив Мадам Мидас о ее здоровье – такими расспросами он никогда не пренебрегал, – отправился в Балларат на поиски Пьера.
Когда Гастон явился в отель «Акация», мисс Твексби встретила его негодующим молчанием. Сообразительная девица начала считать обворожительного француза человеком, который болтает много, но все впустую. Он был достаточно дерзок, чтобы завоевать ее девственное сердце, а потом разбить его, поэтому мисс Твексби решила, что умнее всего будет держать негодяя на расстоянии. Поэтому солнечные улыбки Ванделупа и его веселые шутки не вызвали у честной Марты никакого отклика – она молча сидела в баре с видом раздраженного сфинкса.
– Мой друг Пьер здесь? – спросил Ванделуп, облокотившись на стойку и нежно глядя на мисс Твексби.
Эта леди холодно объявила, что здесь, а еще – что он торчит здесь уже две недели, что она сыта им по горло и будет благодарна мистеру Ванделупу, если тот уберет своего приятеля с глаз ее долой. Все это очень развлекло Гастона, который продолжал дерзко улыбаться кислоокой девице.
– Вы не могли бы пойти и передать ему, что я хочу с ним повидаться? – спросил он.