Наконец появился ужин, и Китти воспрянула духом. Они с Гастоном приятно провели время за едой, а после беседовали, пока он наслаждался кофе и сигаретой.
Ванделуп никогда не обходился без сигареты во рту, его пальцы все были в желтовато-коричневых пятнах от никотина. Гастон сидел за обеденным столом, а Китти откинулась на спинку большого кресла, слушая его пустую болтовню и восхищаясь им.
– Ты не мог бы остаться сегодня на ночь? – спросила девушка, умоляюще глядя на Ванделупа.
Тот ласково покачал головой.
– Я уже сказал, что у меня назначена встреча, – лениво проговорил он. – Кроме того, проводить вечера дома – это так мрачно.
– Я буду здесь, – с упреком сказала Китти.
– Конечно, это играет роль, – со слабой ухмылкой ответил Гастон, – но, знаешь, – он пожал плечами, – я не культивирую в себе домашние добродетели.
– Что же ты будешь делать, когда мы поженимся? – с неуверенным смехом спросила Китти.
– Довольно с меня забот нынешнего дня[43], – ответил месье Ванделуп с веселой улыбкой.
– Что ты имеешь в виду? – с внезапным испугом спросила девушка.
Француз встал со стула и зажег еще одну сигарету. Неторопливо подойдя к очагу, Гастон прислонился к каминной доске, засунув руки в карманы.
– Я имею в виду, что еще будет время поговорить о таких вещах после женитьбы, – ответил он, глядя на нее сквозь ресницы.
– Значит, мы поговорим о них в самом ближайшем будущем, – с сердитым смехом заявила Китти. Ее руки крепко сжали подлокотники кресла. – Потому что год уже на исходе, а ты обещал на мне жениться до истечения года!
– Есть множество вещей, которые мы намереваемся сделать, но так никогда и не делаем, – осторожно проговорил Гастон.
– Ты имеешь в виду, что нарушишь свое обещание? – испуганно спросила Китти.
Ванделуп вынул изо рта сигарету и, облокотившись на каминную доску, с улыбкой посмотрел на нее.
– Моя дорогая, – негромко сказал он, – дела у меня сейчас идут не очень хорошо. Я жестоко нуждаюсь в деньгах.
– И? – шепотом спросила Китти.
Сердце девушки громко стучало.
– Ты небогата, – заявил ее любовник. – Так должны ли мы, двое бедняков, сочетаться браком только для того, чтобы ввергнуть себя в нищету?
– Значит, ты отказываешься на мне жениться? – Китти встала.
Гастон слегка склонил голову.
– В настоящее время – да, – ответил он и сунул в рот новую сигарету.
Мгновение девушка стояла, словно окаменев, потом в отчаянии вскинула руки, упала в кресло и разразилась потоком слез.
Ванделуп смиренно пожал плечами и взглянул на часы, чтобы проверить, не пора ли ему уходить. После чего спокойно продолжал курить.
Китти, поплакав несколько минут, вытерла глаза и снова выпрямилась.
– И долго это будет продолжаться? – твердым голосом спросила она.
– Пока я не разбогатею.
– На это может уйти много времени?
– Да.
– Возможно, ты не разбогатеешь никогда?
– Возможно.
– И тогда я никогда не стану твой женой?
– К несчастью, так.
– Ты трус! – выпалила Китти, вскочив и подойдя к нему. – Ты заставил меня покинуть дом фальшивыми обещаниями, а теперь отказываешься дать мне единственное возмещение, какое в твоей власти!
– Сложившиеся обстоятельства препятствуют моим добродетельным намерениям, – холодно ответил Ванделуп.
Мгновение Китти смотрела на Гастона, потом бросилась к столу, стоявшему у окна, и выхватила из его ящика маленький пузырек бесцветного стекла, перевязанный двумя красными ленточками. Со стуком уронив крышку стола, девушка подошла к Ванделупу и поднесла пузырек к его лицу.
– Ты знаешь, что это такое? – резко спросила она.
– Яд, который я изготовил в Балларате, – невозмутимо ответил француз, выпуская струйку дыма. – Как он к тебе попал?
– Я нашла его в твоем столе, – холодно сказала девушка.
– Ты поступила дурно, моя дорогая, – ласково ответил он. – Никогда не следует обманывать чье-то доверие… Я оставил стол под твоим присмотром, и для тебя он должен был быть священным.
– Ты сам приговорил себя своими словами, – быстро сказала Китти. – Ты обманул мое доверие и погубил меня, поэтому, если ты не назначишь день нашей свадьбы, клянусь, я выпью это и умру у твоих ног!
– Как ты мелодраматична, Крошка, – вновь невозмутимо произнес Ванделуп. – Ты мне напомнила Круазет в «Сфинксе»[44].
– Ты не веришь, что я это сделаю?
– Нет, не верю.
– Тогда смотри!
Девушка вытащила из пузырька пробку и поднесла его к губам. Ванделуп не шевельнулся; продолжая курить, он с улыбкой глядел на нее. Его полное бессердечие совсем сразило Китти – она вернула пробку на место, сунула пузырек в карман и бессильно уронила руки.
– Я так и думал, что ты этого не сделаешь, – спокойно проговорил Гастон, глядя на часы. – А теперь прошу прощения, я слышу снаружи стук колес кеба.
Он двинулся к двери, но Китти с пылающими глазами и белым лицом заступила ему дорогу.
– Послушай меня, – резко сказала она. – Сегодня вечером я навсегда оставлю этот дом.
Ванделуп склонил голову.
– Как тебе будет угодно, – просто ответил он.
– Господи! – воскликнула девушка. – Ты совсем меня больше не любишь?
– Нет, – холодно и жестоко сказал он. – Я от тебя устал.
Китти упала на колени и вцепилась в его руку.
– Милый Гастон! Милый Гастон! – заплакала она, покрывая его руку поцелуями. – Подумай о том, как я молода, подумай о том, как загублена моя жизнь, загублена тобою… Я оставила ради тебя все – дом, отца, друзей! Ты же не покинешь меня после всего, чем я для тебя пожертвовала? О, бога ради, скажи… Скажи!
– Моя дорогая, – серьезно проговорил Ванделуп, глядя сверху вниз на коленопреклоненную девушку со сжатыми руками, из глаз которой потоком текли слезы, – если ты решишь остаться здесь, я буду твоим другом… Я не могу позволить себе жениться, но, пока ты со мной, мы будем жить так, как жили раньше. А теперь – до свидания. – Он холодно прикоснулся губами к ее лбу. – Я загляну завтра днем, чтобы проверить, как ты. И не сомневаюсь, что таких сцен больше не будет!
Он высвободил руку из ее ладоней, и Китти осталась сидеть на полу, пристально глядя в одну точку, молчаливая и отупевшая. Сердце ее болело.
Гастон вышел в прихожую, надел шляпу, зажег еще одну сигарету и, взяв трость, весело вышел из дома, мурлыча арию из «Прекрасной Елены»[45].
Кеб ожидал его у дверей. Ванделуп велел кучеру ехать в «Клуб холостяков» и покатил прочь, даже не думая об оставленной позади женщине с разбитым сердцем.
Китти сидела на полу, тупо глядя на ковер; руки ее бессильно лежали на коленях. То был конец всех ее надежд, конец всех радостей жизни – этот мужчина небрежно порвал с нею, как только от нее устал. Любовь в юных снах была воистину сладка, но – ах! – каким же горьким было пробуждение! Воздушные замки растаяли в облаках, и Китти, находясь в расцвете юности, чувствовала, что жизнь ее кончена и что она скитается в бесплодной пустыне, под черным беззвездным небом.
Девушка стиснула руки от душевной боли, и с ее груди упала роза – высохшая и мертвая. Китти взяла ее вялыми пальцами. Руки бедняжки дрожали, и опавшие лепестки рассыпались по ее белому платью розовым дождем.
«Вот аллегория моей жизни», – подумала она.
Некогда жизнь ее была такой же свежей и полной аромата, как живая роза. Ныне роза засохла; подобно этому цветку, поблекла и ее жизнь. Теперь Китти видела, что все ее надежды, все ее убеждения опали, как эти увянувшие лепестки.
Нет другого такого отчаяния, как отчаяние юного существа, и Китти, сидя на полу с горячими сухими глазами и болью в сердце, чувствовала, что солнце ее жизни закатилось навсегда.
Стояла ночь. Луна пока не выглянула, но в темно-синем небе зажегся свет алмазных звезд. Дымный желтоватый туман повис над городом, но внизу, в саду среди цветов, все было прохладным и душистым.
В доме не горел ни один огонь, и высокое тутовое дерево подле него казалось совсем черным на фоне безоблачного неба.
Внезапно дверь открылась, из дома вышла женщина и тихо притворила дверь за собой. Она сделала несколько шагов по дорожке и, стоя посреди сада, подняла к темному небу залитое слезами лицо. Вдалеке залаяла собака, свежий холодный ветер пронесся меж деревьев и шевельнул благоухающие цветы. Женщина жестом отчаяния простерла руки к дому, скользнула по тропе из ворот и тихо, крадучись, пошла по безлюдной улице.
Глава 3Месье Ванделуп узнает кое-что полезное
Пока Гастон быстро ехал в город, мысли его были какими угодно, только не приятными. Не то чтобы он думал о Китти. Недавнюю сцену француз счел всего лишь взрывом истерической страсти и даже не помышлял, что девушка решится на какой-нибудь серьезный шаг. Он полностью о ней забыл, едва покинув дом, и теперь, полулежа в кебе, курил одну из своих вечных сигарет и размышлял о положении, в котором оказался.
У Ванделупа было очень туго с деньгами, и он не знал, куда обратиться, чтобы пополнить карманы. Его удача в картах была столь велика, что даже среди «Холостяков», привыкших терять большие суммы, начали поговаривать, что мистер Ванделуп слишком уж умен. А поскольку сей молодой джентльмен не желал терять свою популярность, он полностью бросил играть. Это прекратило все пересуды, но лишило француза возможности добывать деньги при помощи карт. До тех пор пока Мадам Мидас не появится в городе, Гастон не видел способов продолжать свой прежний образ жизни.
Но, поскольку молодой джентльмен никогда не отказывал себе ни в чем, пока у него имелись хоть какие-то деньги, он велел кебмену ехать к Патону, флористу на Сванстон-стрит, и приобрел там изящный букетик цветов, чтобы вставить его в петлицу. Оттуда Ванделуп отправился в свой клуб, где нашел нескольких молодых людей, в том числе мистера Барти Джарпера, собиравшихся в «Театр Принцесс»