Смертельно бледная женщина широко раскрытыми глазами смотрела, как ужасная судьба, которую Ванделуп готовил для нее, выпала ему самому. Увидев, что француз погрузился в последний раз, она закрыла лицо рукой и быстро помчалась от берега в мрачную ночь.
Солнце садится в кровавое море, весь запад пылает темно-красным заревом, в небе громоздятся длинные черные тучи.
Над городом висит тяжелое облако дыма, просвеченное огнем, в воздухе стоит шум городских работ.
Суда идут вниз по реке с водой, словно запятнанной кровью, их мачты торчат на фоне ясного неба, как лес безлиственных деревьев. И река несется под закатом, красная и бурлящая; ее покатые берега заросли буйной травой. Крысы шныряют среди мокрых камней, бродячий пес, роющийся в мусоре, уныло воет.
Что там за черное пятно на багрово-красной воде? Может, ствол дерева? Нет, это труп с белым лицом и спутанными каштановыми волосами; он плывет вниз по течению. Люди проходят туда-сюда по мосту, бьют часы на городской башне, а мертвое тело медленно плывет по красному потоку в тенях надвигающейся ночи… Плывет под мостом, по которому спешит народ, думая лишь о своих удовольствиях или делах; плывет мимо высокого пакгауза, где богатые торговцы считают свои барыши; плывет в тени больших пароходов с высокими мачтами и дымящими трубами. Вот тело запутывается в тростнике на краю потока… Нет, течение снова подхватывает его и несет вдаль по грязной реке, на берегах которой шумит город, под нависшим над рекой красным небом, – несет туда, где раскинулось море.
Красный цвет в небе медленно тает, опускается темная вуаль ночи, и под холодным светом звезд – холодным и жестоким, каким был и его нрав, – плывет прочь то, что некогда было Гастоном Ванделупом…