– Вы знаете, что у меня есть право на эту собственность, – возражаю я. – Об этом знает весь городской совет.
– Мэр не одобрил ваше право, – говорит Вольф.
– Господа, в лампе осталось мало керосина, – напоминаю я. – Я предлагаю поскорее выйти отсюда, пока она горит.
– Куда идти? – спрашивает генерал. – Я тут задыхаюсь. – Он побледнел, а его дыхание сделалось слабым и частым.
Я беру у Вольфа фонарь и иду вперед.
– Коридоры соединяются в большие залы.
Генерал спотыкается и теряет равновесие. Я поддерживаю его под локоть и веду их по следующему коридору, узкому, где еще меньше воздуха.
– У меня горят легкие, – говорит он и прислоняется к стене.
Фитиль фонаря потрескивает и гаснет. Вокруг нас смыкается тьма. Генерал в панике куда-то бежит и ударяется головой. Стонет и с криком падает. Грохочут рухнувшие строительные леса. Глухой удар и вопль боли. Похоже, он упал куда-то.
– Генерал Франц? – зовет Вольф.
– Дайте мне руку. – Я хватаю Вольфа и медленно веду через обломки. – Осторожней, тут спуск на полметра, не меньше.
Генерал слабо стонет, но этого достаточно, чтобы найти его.
Я трясу его за плечо.
– Генерал Франц, проснитесь. – Никакой реакции.
Мы пытаемся поднять его, но он слишком тяжелый.
– Сами мы не справимся, – говорю я. – Сейчас пойду за помощью. – Встаю и нащупываю стену.
– Не оставляйте меня здесь, – ноет Вольф. – Тут холодно.
– Он скоро придет в себя. Лучше, если вы будете рядом.
Над головой слышится шорох крыльев летучих мышей.
– Я пойду с вами, – заявляет Вольф.
– Тогда я останусь с генералом, пока вы не приведете помощь.
– Офицеры убьют меня, если я появлюсь без генерала. Нас нет уже несколько часов, и они подумают, что я в чем-то виноват. Это вы все придумали, не так ли? Вы заманили нас сюда, чтобы мы погибли в этих пещерах. Хитрый план, ничего не скажешь.
– Опомнитесь, Вольф, – возражаю я. – И вообще, перед тем как вести сюда генерала, мы могли бы спросить, как он чувствует себя под землей.
– Значит, это я во всем виноват?
– Хватит спорить, – говорю я. – Оставайтесь с генералом и следите, чтобы он не переохладился.
* * *
Все окна в моем доме темные. Возле входной двери стоят два человека, и я узнаю доктора Дюбуа и доктора Анруа. Я с облегчением перевожу дух. Они помогут мне оказать помощь генералу.
На другой стороне площади солдаты выходят из дворца То, разбиваются на группы и барабанят в двери.
– Скорее заходим в дом. Они никогда не станут искать тут, – приказывает Дюбуа таким голосом, каким всегда говорил о болезнях, травмах, рождении и смерти.
Я веду их в комнату Луизы, справа от боковой двери, там мы не столкнемся с находящимися в доме офицерами. Зажигаю лампу и беззвучно прикрываю дверь. Доктор Анруа падает на кровать и морщится. Кровь расползается на его брюках, испачканных золой; маленькая комната густо наполняется запахом дыма.
Доктор Дюбуа хватает меня за плечо.
– Принесите самый острый нож, какой найдете, и иглу с крепкой ниткой. И крепкое спиртное, если есть.
Я иду на цыпочках по темным коридорам, прислушиваясь, но в доме все тихо, никаких солдат. Ивонна и Шанталь, должно быть, в своей части дома за кладовкой. На кухне я беру острый разделочный нож и иду в салон за спиртным и чистыми полотенцами. Порывшись в моей корзинке с рукоделием, нахожу пяльцы с незаконченной вышивкой, а в них иголку с красной ниткой.
Когда я возвращаюсь в комнату дочки, Анруа лежит, опираясь на локоть, по его лбу течет пот. Его штанина разорвана до бедра, обнажив длинную рану на бедре с запекшейся кровью и черным порошком, глубоко в мышцах застряла пуля. Анруа морщится и побелевшими от напряжения пальцами вцепился в спинку кровати.
Я промокаю полотенцем его лоб.
Дюбуа льет бренди на свои руки, нож и рану, потом отдает бутылку Анруа. Тот выпивает половину бутылки.
Вынув иголку с красной ниткой из вышивки, я протягиваю Анруа деревянные пяльцы.
– Вот, прикусите.
Его зубы сжимают деревянный обод, а глаза выпячиваются от страха.
– Глядите в сторону. – Дюбуа вставляет острие ножа возле металлической пули и пытается вытолкнуть ее. Но она не подается. Он пытается под другим углом, подсовывает нож под пулю. Анруа теряет сознание и падает на подушку; это позволяет Дюбуа вонзить нож глубже и вытащить пулю пальцами.
Я вытираю полотенцем его окровавленные руки. Дюбуа снова льет бренди на разрез, потом берет иглу и зашивает рану мелкими красными стежками. Анруа дрожит во сне, и я накрываю его полотенцем.
– Он проспит до утра. – Дюбуа выливает остатки спиртного в свой рот.
– Здесь он будет в безопасности, – заверяю я. – Это комната моей дочки, и генерал запретил солдатам заходить в нее. – Ох, я совсем забыла про генерала. – Проклятье!
– Что случилось? – спрашивает Дюбуа.
– Мне нужна ваша помощь. – Я хватаю его за локоть. – Я бы не попросила, если бы это было не так важно.
* * *
Мы стараемся не попасться на глаза солдатам, которые барабанят в каждую дверь и вытаскивают мужчин из домов.
– Что они ищут? – Я ныряю в темный переулок.
– Виновных, – отвечает запыхавшийся доктор. – Недавно кто-то обстрелял «Биргартен».
– В вас стреляли солдаты? – спрашиваю я.
– Мы подожгли их казарму.
– Не может быть! – ахаю я.
– Мы вынуждены защищаться, – говорит он.
– Кто это «мы»?
– Francs-tireurs. Вольные стрелки. Любой мужчина с винтовкой.
– Зачем такое безрассудство? – Лунный свет освещает его резкие скулы, тонкие усы, серебро на висках. – Пруссаки превратят нашу жизнь в ад.
– Вы ведете меня к свалке? – спрашивает он, когда мы поднимаемся на холм.
– Генерал получил травму в моих крайерах.
– Мне генерала не хватало! – Он поворачивает назад, но я тяну его за собой.
– Пожалуйста, сама я не смогу вывести его из подвалов. – Я зажигаю фонарь и протягиваю ему. – Вы можете подержать? – Мне трудно одновременно держать его и юбки. Зайдя за небольшой холмик, я ныряю под истерзанный ветрами карликовый бук и ставлю ногу на временную деревянную стремянку. Одна нога, другая, одна, другая, и так до пола пещеры. Внизу я жду доктора; свет фонаря падает на его встревоженное лицо.
– Идите за мной. – Когда я веду его по лабиринту вырубленных пещер, мне ударяет в нос запах перебродившего вина. Такой бывает весной, когда мы открываем бочки и приступаем к купажированию.
– Месье Вольф, где вы? – Мой голос рикошетит от стен. Никакого ответа. Наша обувь пропиталась вином, чем ниже мы спускаемся, тем глубже лужи. Вскоре мы уже бредем по винной реке. Я поднимаю фонарь. Бочки упали вниз, откупорились, вино вылилось из них. Пропали годы тяжелой работы. Для уборки нужны невероятные, Геркулесовы усилия, а у меня нет работников.
– Должно быть, они налетели на пирамиду из бочек и повалили ее.
Вольфа и генерала нет нигде.
26Как огнем победить огонь
Генерал Франц завтракает и читает газету. Его голова завязана, а кожа на лице туго натянутая и бледная, как у змеи после линьки. Его охраняет адъютант – высокий, широкоплечий блондин с голубыми глазами, такой же, как большинство солдат в прусской армии.
Генерал складывает газету.
– Вы хитрая особа, мадам Поммери. Заманили нас на свалку, а в это время ваши «вольные стрелки» подожгли казарму. Они убили как минимум дюжину солдат.
– Какой ужас, генерал. Я ничего не знала о пожаре.
Я изображаю испуг и удивление, одновременно ужасаясь, с какой легкостью ложь скатывается с моего языка.
– Вы оставили нас гнить в ваших погребах, спотыкаться о старые, пыльные бочки и налетать на стеллажи. Омерзительная вонь плесени и крыс. Эта дыра – смертельная ловушка, и я настаиваю, чтобы вы немедленно закрыли ее, чтобы там больше никто не пострадал.
– Сегодня я прикажу забить ее досками. – Конечно же, в темноте он не смог разглядеть, сколько там хранится шампанского.
– Вот уж постарайтесь это сделать. – Он сердито хмурится. – Если бы не Вольф, я до сих пор сидел бы там.
– Простите, генерал, – возражаю я. – Я побежала за доктором, но, когда мы вернулись, вы уже ушли.
– Вот именно эту историю рассказал этим утром доктор Дюбуа, когда мы арестовали его и восьмерку других так называемых «вольных стрелков», включая вашего сына и помощника по винодельне. Они прятались в вашем каретном сарае.
У меня сжимается сердце. Значит, они добрались до дома?
– Не может этого быть. Они не вернулись домой с войны.
– Жалкая ложь! – фыркает генерал. – Вы знали, что ваш сын дома. И вы знали, что доктор Дюбуа главный у «вольных стрелков». – Он небрежно машет пальцами адъютанту. – Бумагу и чернила.
Генерал двигает их ко мне.
– Я хочу видеть имена, мадам. Имена всех «вольных стрелков», которые подожгли казармы.
Я медленно отодвигаю от себя бумагу и гляжу прямо ему в глаза.
– Я ничего не знаю про поджог. Но могу вам сказать, что доктор Дюбуа в этом не участвовал. Он пошел со мной, чтобы помочь вам. – Тут мне приходит в голову совсем другая мысль. – А вы не задумывались над тем, почему месье Вольф решил именно вчера вечером показать вам мое хранилище вина? Пожалуй, вам стоит спросить его об этом.
Генерал морщит свой широкий лоб.
– Вольф немец. Он никогда не предаст свое отечество. – Его глаза обводят от угла до угла лепнину под потолком, и он приказывает адъютанту. – Найдите Рейнара Вольфа и приведите ко мне.
Адъютант отдает честь и выходит.
– Я должна увидеть моего сына, – говорю я, пытаясь унять дрожь в голосе.
– Он не в таком виде, чтобы показывать его матери. – Генерал качает головой. – Мои дознаватели постарались наказать тех, кто убил их товарищей.
– Пожалуйста, генерал. Я должна сказать сыну, что его жена и ребенок умерли. Он не знает этого.
– Пожалуй, ему лучше этого не знать. – Его лицо расслабляется, на нем видна усталость, но он расправляет плечи. – Вам следовало бы подумать о последствиях, прежде чем помогать «вольным стрелкам».