Я мою, чищу, скребу, полирую день и ночь. Если Фаусто заявится неожиданно, он не сможет обругать меня ленивой неряхой! Я перестирываю все белье, глажу все занавески. Окна блестят, от паутины не осталось и следа. В спальне натираю пол до зеркального блеска.
С австрийской основательностью превращаю пыльный дом в сияющий чистотой рай.
Под конец даже выковыриваю грязь из зазоров между старыми шестиугольными плитками рыжего цвета. Через четыре дня мои руки покрыты трещинами, ногти обломаны. Но это не расстраивает меня. Дом теперь в полном порядке, и на очереди сад.
Подстригаю живую изгородь, скашиваю траву, выдергиваю сорняки, копаю, пересаживаю, поливаю, пока уже не в состоянии держаться на ногах. Через две недели все в идеальном порядке. Зато я превратилась в развалину. Случайно бросаю взгляд в зеркало: кто эта уродливая образина? Я работала без шляпы в саду, без темных очков, и теперь на лице темно-коричневые веснушки. Две недели я не ухаживала за собой, и вот, пожалуйста, — кожа как наждак, волосы — как солома. Провожу рукой по щеке — шершавая! Повсюду шелушится кожа, такого у меня еще никогда не было! Беру увеличительное зеркало.
Ох, напрасно! Вижу картину полного разорения. Поры величиной с кратеры. Растрескавшиеся губы. Маленькие морщинки. Угрюмо напряженный лоб. Бледный, тяжелый рот с горестно опущенными уголками. Бог ты мой!
Такое происходит тогда, когда делаешь вид, что все прекрасно, глотаешь обиду вместо того, чтобы изменить свою жизнь. Когда уползаешь в деревню, стискиваешь зубы и считаешь, что тебя за это будут любить!
«Не убегать, а бороться и выстоять!» Так мне посоветовала свекровь после нашего первого крупного семейного скандала. (Я рассказала ей историю с Биби). Но от борьбы в лице появляется ожесточенность. Быстро становишься похожей на собственный труп, и тогда — адье!
Нет! Я не согласна! Для меня такой совет не подходит!
Я никогда не стану такой, как моя свекровь! Я видела ее фотографии в пору девичества. Все ушло бесследно. На ее долю выпало слишком много огорчений, слишком много ночей ей пришлось скрипеть зубами. Она последовательно боролась — и теперь это суровая, чужая женщина. А я хочу остаться такой, какая я есть! Хочу походить на себя и в восемьдесят лет. А уж тем более — в девяносто!
Ищу утешение в еде. Продуктов предостаточно, Фаусто позаботился об этом. Холодильник забит до отказа. Чего тут только нет: масло, сливки, сыр, яйца, молоко, ветчина, паштеты, колбасы — всего вдоволь. В кухонных шкафчиках — запасы консервов: бобы, фасоль, турецкий горох, кукуруза, тунец, чечевица, морковь, шпинат. В кладовке обнаруживаю большие коробки печенья, сухие хлебцы, пряники, сухари, кексы.
Огромные пакеты конфет, килограммами — сухой шоколадный напиток. Не забыты и сахар, марципаны, карамель, леденцы!
Дома я бы не притронулась к таким вещам.
Здесь набиваю себе полное брюхо. Пью кофе большими кофейниками, иногда мой завтрак тянется до обеда. Вспоминаю о Фаусто, и у меня урчит в животе! Литрами прихлебываю горячий шоколад, килограммами уничтожаю кексы. Меня никто не любит! Ложусь в постель с трюфелями под подушкой.
Через три недели я на шесть кило толще и на десять лет старее. Выгляжу ужасно.
Появился животик. Фигура испорчена. Исчезло свежее лицо. Просыпаюсь и с трудом разлепляю глаза — узкие щелочки меж опухших век. А под ними черные круги, с каждым днем становящиеся все заметнее. Щеки округляются, растет двойной подбородок. В конце недели я наедаюсь особенно плотно: жду Фаусто, который никак не приезжает. Никогда бы не подумала, что мой желудок такой вместительный!
Сегодня воскресенье, четвертое июля. Я уже три недели в «Еловом доме». С пятницы я в ожидании. Может, он все-таки приедет, мой белокурый герой. Сегодня последний «опасный» день. Сижу в сверкающей чистотой кухне. Вечереет. Я приготовила ужин. Поела и рассеянно смотрю перед собой. На разноцветные розы, которые я срезала и поставила в превосходные керамические вазы. На свежеиспеченный шоколадный торт в центре стола. Фаусто любит сладкое. Этот торт, по венскому рецепту, ему особенно нравится.
Время идет. Полночь. Час. Два. Ни звонка, ни визита. Я мерзну. Включаю горелки газовой плиты, чтобы согреться. Мои голые ноги стоят на прохладном каменном полу. Холодно. Лавина меня не погубила. Но Фаусто доконает!
Чем я это заслужила?!
М-1! Ты можешь это объяснить? М-1 меня игнорирует. Склоняется вправо, потому что там появилась М-2. У меня уже два горестных залома на лбу. Откладываю зеркало в сторону. Кто это увидит?
Начинаю реветь и не могу остановиться несколько часов кряду. Меня всю трясет, тело ходит ходуном. Ничего не могу с собой поделать. Наконец, судороги проходят. С трудом поднимаюсь и плетусь в ванную. Я стала еще уродливее. Из зеркала, которое желает мне зла, на меня смотрит красное, мокрое, расплывшееся лицо с всклокоченными соломенными прядями волос. Кто эта несчастная незнакомка?
Сил хватает только на то, чтобы медленно добраться до салона с бутылкой арманьяка. Пью, пока не перестаю соображать. Мне много не надо. Две рюмки — и я готова! Просыпаюсь в понедельник, в полдень. Снаружи светит солнце. Тащусь в постель. Каждая косточка ноет. Дрожу от холода, как зимой. Простыни ледяные. Не могу заснуть без второго одеяла. С огромным трудом заставляю себя опять встать, залезаю на стул, открываю верхнюю дверцу встроенного шкафа — и что вываливается оттуда мне прямо на голову? Что-то черное и мягкое, кажущееся мне знакомым.
Мои виски пронзают тысячи иголок, когда я наклоняюсь за ним. Что же это такое? Пахнет духами. Тяжелый запах похоти, мерзость! Как противно! Так ведь это…
Отшвыриваю ненавистный предмет! Это та самая черная ночная шелковая рубашка, которую я нашла в комоде у Фаусто в нашу первую годовщину свадьбы. С верхом из натуральных кружев, отделанная красной лентой, необычайной красоты! Пятьдесят четвертый размер! Только тогда она была новая, а теперь ношеная!
Меня покидают последние силы.
Опускаюсь на стул. Теперь я знаю, кто здесь жил. Ядреная возлюбленная, это ясно. Никакие не пенсионеры. Валькирия, та жирная особа, которую Глория видела выходящей вместе с Фаусто из «Куполя».
Подавленно подпираю голову руками. Она весит тонны. Моя шея ее уже не выдерживает, я об этом догадывалась! С того самого вечера у водопада. Но не хотела в это поверить. Это женщина, с которой он работал до меня. Она и жила здесь! Она декоратор, в точности как и я. Журналы по интерьеру. Все сходится.
Она подруга Мелины, эта Брижит, если ее действительно так зовут. В таком случае я знаю, как она выглядит. Фотография в иллюстрированном журнале, — конный праздник в Берси. Тогда я еще почти не знала Фаусто.
Рыжеволосая великанша с выступающими вперед зубами. Это не было ошибкой фотографа. Она действительно была его спутницей!
Очевидно, Фаусто каждую среду ездил к ней в «Еловый дом»! Поэтому я никогда не могла до него дозвониться. Это было и его любовное гнездышко, а не только дяди Кроноса. Она здесь спала, с моим мужем!
А счета! Четыреста девяносто тысяч франков! Они пришли к ней! Это был ее адрес. Она выдает себя за жену Фаусто. В Париже этим не удивишь. Теперь я догадываюсь, куда исчезали такие большие суммы. Она тратила деньги с легким сердцем. Очевидно, у нее есть ребенок. От Фаусто? От Гелиоса? Узнаем! Поэтому от нее «откупались».
И где же она теперь? В моей квартире? В моей постели? Прочь отсюда! Я должна вернуться в Париж и бороться за свои права! Мне нужна машина! Я должна попасть домой! Но как? Землевладелец, которому принадлежат окрестные земли, ездит только на тракторе. Почтальон приезжает на велосипеде. А для чего мне даны ноги? Разве карфагенцы не пересекали пешком Альпы? В холод и снег? Сейчас лето. По горам шагать не надо. Расстояние меня не пугает. Дорогу осилит идущий!
Я вскакиваю — и снова сажусь.
Нет! Я не могу уйти отсюда! Я слишком толстая, унылая, я противна самой себе. В таком виде я не осмелюсь появиться в Париже, тем более попасть под критический обстрел Фаусто.
Будет лучше, если я потерплю и расшевелю себя. Лучше усыплю его бдительность. А потом неожиданно нагряну, и чертям в аду станет тошно!
Забираюсь обратно в постель и высыпаюсь.
На следующий день я полна энергии!
Правда, ситуация — хуже не бывает. Но я хотя бы знаю, на каком я свете. Туман рассеялся. У меня есть план, и я берусь за дело.
В подвале нахожу старый велосипед. Накачиваю шины. В дорогу! Еду в соседний город. Правда, без наличных, но с кредитной карточкой. Стаскиваю просторный серый комбинезон, который не снимала последнее время, и втискиваюсь в голубое летнее платье с белыми пуговицами. Оно еще годится, но жмет под мышками. Что делать? Ничего! Главное, чтобы не треснуло!
Потом двадцать километров кручу педалями по узким проселочным дорогам в Бурж. Стоит прохладный, пасмурный день, но я потею и очень медленно продвигаюсь вперед. Последнюю неделю я почти не двигалась и совершенно не в форме. Мне потребовалось два с половиной часа, и каждая мышца болит. Но я наконец у цели, и все хорошо!
Я и не подозревала, что Бурж — такой красивый город! И полон жизни! Ах, до чего хорошо после трех недель заточения вновь очутиться среди людей! Я блаженно качу на велосипеде по живописным улочкам, любуюсь фахверковыми домами, маленькими изысканными магазинчиками, дворцами из камня, кафе. Мне хорошо в этом старом, магически притягивающем к себе городе, который еще во времена древних римлян славился своим богатством и элегантностью. Здесь есть чудесный собор, цветущие сады и маленькие волшебные площади, выложенные камнем. Час я брожу по городу.
Надо же, сколько красоты в провинции! Кто бы мог подумать! Потом делаю покупки. Сначала самое главное — соковыжималку! Потом боеприпасы — свежие фрукты, овощи, салат, пока корзинка на багажнике не заполнена до краев!
Еще покупаю гвоздичные духи, лесных орехов, сухую ромашку, розовое и миндальное масло. Захожу в аптеку и беру вазелин и мягкую белую щетку с ручкой. Неожиданно останавливаюсь как вкопанная. В витрине маленькой ювелирной лавки лежат изумительные серьги. Золотые солнечные диски чудесной ручной работы, сделанные с любовью, не дешевые, но явно стоящие этих денег. Купить? Или нет? Внимательно разглядываю их. Нет, я не смогу их носить, нужны проколотые уши. Опять!