— Ты ведь шутишь?
Спросила так, словно угрожала мне. И я сорвался. С какой это стати она так со мной разговаривает?! Кто она такая?
— Я не шучу, — ответил я, как отрезал. — Я совсем не шучу! Убирайся, пожалуйста, и оставь меня в покое. Я больше не хочу тебя видеть!
Я орал как сумасшедший, а она… она ползла ко мне по полу на четвереньках, голая и потная, схватила за руки, попыталась поцеловать… О! Если бы вы знали, до какой степени это было отвратительно и невыносимо! Я еще что-то кричал ей, я топал ногами, и на шум из соседней комнаты прибежала Жанна. (Разумеется, я ни словом не обмолвился Клариссе, что сестра живет вместе со мной. Да и не знала она, что Жанна — моя сестра.) Жанна уставилась на ползающую Клариссу и нервно рассмеялась.
Кларисса схватила свои вещи и заперлась в ванной, а потом выбежала из квартиры, не закрыв за собою дверь…
— Бедный братик, — сказала мне Жанна и чмокнула в щеку, — я и понятия не имела, что ради этих дурацких пленок тебе приходится терпеть…
…Не помню, как я пересказал Богомолову эту историю. С чего начал, чем кончил, что пропустил. Только он не дослушал. Он потащил меня за собой, требуя, чтобы я продолжил свой рассказ в машине, и все повторял: «Вот дурак! Ну и дурак-то!»
19
Я сегодня любила весь мир. Даже Клариссу. До премьеры оставались считанные дни. Но это было не главное. Главное, что в последние полгода моя жизнь наполнилась таким счастьем, о котором я раньше и не мечтала. У меня была лучшая в мире работа, лучшая в мире подруга, и я собиралась замуж за самого лучшего…
— Что-то мне не очень хорошо, — пролепетала Кларисса, когда мы вышли с ней на дорогу.
Она была бледной как полотно, одни глаза горели.
— Может быть, зайдем ко мне? — предложила я.
— Если можно…
Мне пришлось вести ее под руку до самого моего дома. Кларисса тяжело дышала, изредка останавливалась, чтобы перевести дух.
— Даже не знаю, что со мной.
— Давление, наверно. Посмотри, что в небе заваривается.
Кларисса посмотрела вверх, а потом как-то странно на меня. Ах да, в своей любви ко всему миру я и позабыла, что Кларисса у нас девушка с тараканами в голове. Но не бросать же ее одну на произвол судьбы.
Дома я провела ее в кухню и включила чайник.
— Будь добра, посмотри таблетку анальгина, голова раскалывается.
Пока я рылась в аптечке, Кларисса нашла в себе силы разлить чай по чашкам.
— Спасибо, — сказала она, когда я вернулась с таблетками, — мне немного лучше. Попью чай и окончательно приду в себя.
Чай показался мне чуть горьковатым. Это, наверно, после сладкого вина, которое мы пили у Мадам.
— Ты живешь одна? — спросила Кларисса.
— Не совсем, — ответила я. — Видишь ли, в ближайшее время я собираюсь замуж…
— Вот как?
Теперь передо, мной была прежняя Кларисса, взирающая на весь мир с высокомерной улыбочкой.
— А где же сейчас твой суженый?
Мне не хотелось ни о чем ей рассказывать, тем более о Максиме. Поэтому я ответила уклончиво:
— Сегодня он не вернется.
— Вот и хорошо, — неожиданно сказала Кларисса.
И сказала таким странным тоном, что я уставилась на нее во все глаза. Она тоже смотрела на меня в упор.
— Тебе ведь не очень приятно поить меня чаем?
Навязалась она на мою голову! Я и сама чувствовала себя не лучшим образом. Погода менялась, и мое пониженное давление понизилось, наверно, еще немного, отчего в голове слегка гудело и страшно хотелось спать. А может, я слишком много выпила у Мадам…
— Кларисса, ты в порядке? — поинтересовалась я.
— А ты? — спросила она.
Я что-то стала плохо соображать, но все еще пыталась вести с ней светский разговор.
— Покачивает немного от вина. Как только ты соберешься домой, я тут же завалюсь спать…
— Тебе хочется спать? — Голос Клариссы доносился словно через вату.
— А тебе нет?
— Это хорошо, что тебе хочется спать, — сказала Кларисса и поднялась.
Я хотела было проводить ее, но она бросила мне: «Не стоит!» — и вышла из кухни. Слабость нарастала, и я испугалась, смогу ли добраться до постели. Подняться не было сил. Глаза слипались. Вдруг опять вернулась Кларисса. Посмотрела на меня с любопытством.
— Ну как? — спросила она.
— Засыпаю на ходу.
— Все правильно. Это снотворное действует очень быстро. Особенно вместе с алкоголем.
— Какое снотворное? — не поняла я.
— Да то, которое я подсыпала тебе в чай. Неужели ты думаешь, что я допущу, чтобы ты вышла замуж за Максима?
— Ничего не понимаю… Какое снотворное? При чем тут Максим?
Вместо ответа Кларисса подошла к окну и плотно прикрыла форточку. Потом встала у плиты и, глядя мне в глаза, включила газ.
— Что… что ты делаешь? — Язык ворочался с трудом, и каждое слово стоило мне немалых усилий.
Кларисса подошла ко мне вплотную и отчетливо произнесла:
— Я тебя убиваю. Никто не смеет так со мной обращаться!
— Как? Кларисса, ты, может быть, не совсем понимаешь… Выключи газ скорее, здесь уже нечем дышать.
Она смотрела на меня, улыбаясь, как мать на родное дитя.
— Прощай, — сказала она мне наконец. — Завтра тебя найдут и решат, что ты слишком вошла в роль. Все получается, как в вашем дурацком сценарии, правда? — С этими словами она вышла из кухни и плотно закрыла за собой дверь.
Я попыталась встать, но сил подняться не было. Она совсем сумасшедшая, эта Кларисса. И неизвестно, что она там мне подсыпала — снотворного или яду? Да и кто знает, не приложила ли именно она руку… Я упала со стула и больно ударилась локтем о край стола. Руку словно прошило током. Но так все равно было лучше. Может быть, мне удастся доползти до плиты?
«Ну, давай, — подбадривала я себя, — ты ведь сильная, ты сможешь. Не заставит тебя какая-то там Кларисса сдохнуть на полу в собственной квартире…» Я пыталась ползти, мысли путались. Я словно попала в ирреальный мир кино и играла теперь очередную сцену. С минуты на минуту должен был появиться Богомолов со своей дурацкой репликой: «Может быть, это и есть искусство…» Он появится, он скажет, и все пройдет. Я поднимусь как ни в чем не бывало. Мадам поздравит меня и скажет, что я была неподражаема. Конечно, неподражаема, потому что чувствую себя прескверно, как и надлежит моей героине. Только почему-то Богомолов не идет…
***
После звонка Богомолова Женька стал сам не свой. И сколько бы я ни приставала к нему и ни спрашивала, что случилось, он только молча расхаживал по комнате и тер лоб. В конце концов он стал собираться куда-то, и тут я не выдержала:
— Немедленно говори, что случилось! — набросилась я на него.
— Не знаю. Ничего не знаю. Думаю, стоит навестить кое-кого…
— Кого же?
— Тоже не знаю. То ли Алку, то ли Клариссу.
— Ой, — сказала я, — держите меня, а то упаду. Ты чего это на ночь глядя к Клариссе собрался?
— Лена, все очень серьезно, — сказал Женя.
— Хорошо. Давай так: ты поедешь к Алке, а я — к Клариссе. Они обе вот-вот доберутся до дома и обрадуются нашим визитам.
— Давай так. Только быстро одевайся, времени нет. Сиди у нее и жди моего звонка.
Женя подбросил меня до ближайшей маршрутки и, пока я стояла на остановке, рванул в противоположную сторону. Маршрутное такси не заставило себя долго ждать. Я села и поехала к любимой Клариссе, на ходу сочиняя, что я ей скажу. Скажу, что она забыла у меня шарфик. Тьфу, глупость какая. И я привезла его ей среди ночи. Как трудно придумать что-нибудь, когда нужно. Тем более что Мадам никогда никого не обманывает. Пожалуй, скажу ей правду. Скажу, что Женька сошел с ума и велел ехать к ней. А сам поехал к Алке…
Я вышла возле дома Клариссы и посмотрела, есть ли в ее окне свет. Свет был, и последняя надежда не застать ее дома растаяла в ночи.
— Привет, — сказала я жалобно, переступая порог.
Кларисса была в халате, наброшенном на ночную сорочку, и, вероятно, собиралась ложиться спать.
— Что случилось? — спросила она, хмурясь. — Мадам, ты не забыла, что мне завтра вставать ни свет ни заря. У меня дежурство.
— Извини. — Я все-таки пробилась в коридор, несмотря на то, что Кларисса чуть ли не загораживала мне дорогу. — Мой муж сошел с ума…
— Как это?
— Да вот так. Отправил меня к тебе.
— Зачем?
— Чтобы мы ждали его звонка.
— Откуда?
— От Алки.
— Что он у нее делает? — спросила Кларисса после паузы.
— Понятия не имею.
Она провела меня в комнату. Плотно закрыла дверь. Посадила на стул и сама села напротив.
— Будем ждать звонка, — сказала она обреченно.
Звонок раздался довольно скоро. Кларисса не шелохнулась, предоставив мне самой взять трубку. Пальцы ее нервно подрагивали, а на лице (или мне только показалось?) блестели капельки пота.
Женя орал в трубку, что ему пришлось выбить дверь, что в квартире сильный запах газа, все конфорки вывернуты до отказа. Что Алка без сознания валяется на полу, что после него приехали Богомолов с Максимом. И Максим повез Алку в больницу. Я спросила, жива ли она, и Кларисса, внимательно слушавшая наш разговор, подалась вперед. Пока жива, кричал Женька, но неизвестно, чем все обернется. А еще, кричал он, это не самое главное. Главное, Богомолов утверждает, что это все дело рук Клариссы. И Алка, и все остальные…
Он не договорил, в трубке послышались короткие гудки. Я и не заметила, как Кларисса нажала на кнопочки. В комнате было темно, но и в темноте я видела, как горят ее глаза. Похоже, она слышала каждое Женино слово.
— Кларисса, это ведь неправда? Все, что он говорил, — это ведь…
— А что мне оставалось делать? — спросила она спокойно. — Скажи, что?
Она встала и, заложив руки за спину, как-то по-мужски размашисто зашагала по комнате. Несколько раз она порывалась заговорить, но только махала руками. Я сидела как подстреленная, не веря тому, что происходило.
— Он был моим первым мужчиной. Он любил меня, — заговорила Кларисса, успокоившись. — Но все полетело в тартарары. Что мне было делать?