пор сосало под ложечкой беспросветной завистью.
— А ее муж предлагает мне деньги и умоляет ее снимать. Тогда, когда я сам должен был бы ходить за ним по пятам. Это — раз. Второе, что настораживает, — три фотомодели, числившиеся в первой десятке, сразу после этой дамочки, вдруг ни с того ни с сего отправились на тот свет.
— В каком смысле?
— В самом прямом, умерли друг за другом, чуть ли не в порядке нумерации их рейтингов, в течение полутора месяцев.
— От чего?
— По разным причинам. Внешне смахивает на несчастные случайности, но мне хотелось бы быть уверенным, что за этими случайностями не стоят люди, с которыми мне предстоит работать.
— И моя роль…
— Двойной агент, если тебе угодно. Втереться в доверие, разузнать, что там к чему, не причастна ли прекрасная Мадам каким-нибудь боком к устранению конкуренток. Ее муж, надо сказать, очень рисковый парень… Бывший десантник и все такое прочее. В общем, к началу съемок я должен знать наверняка, что у меня не будет проблем с этой парочкой.
— Когда съемки?
— Месяца через два, считай — завтра.
— Завтра, — выдохнула Алка. — Завтра…
Она придумала головокружительную историю про девушку-киллера, показала Богомолову грим, изобразила манеру поведения и общий стиль. Он пришел в восторг, подбросил несколько деталей, и Алка, окрыленная, прямиком от него отправилась в клуб «Арлекин».
Поначалу Мадам ей не понравилась — кукла куклой. Пару раз, правда, выдавала она свой неземной шарм, но говорить с ней было не о чем. Именно в это время Алка и собрала большую часть информации о рекламной диве, разыскала пленки, из которых явствовало, что Мадам «растаскивают на части» и используют в роликах других девушек, среди которых, кстати говоря, и три погибшие.
Но как-то неожиданно для самой себя Алка привязалась к Мадам не на шутку. Порой с хорошим актером случается такое — маска прирастает к лицу и скинуть ее становится невозможно. Мадам больше не казалась Алке пустой и глупой, а только очень нескладной и страшно одинокой. Она стала реже звонить Богомолову, да и ничего нового с тех пор почти не нарыла. К тому же в ее жизни появился Максим…
Он пришел узнать, не собирается ли она продавать квартиру. Нет, ответила Алка, сожалея, что больше им поговорить не о чем. Но он тоже искал предлог продолжить случайное знакомство. А застраховать? Тоже нет. (И тоже — к сожалению.) А, к примеру, сходить с ним в кино? Только не в кино, попросила она, и в тот же вечер он кормил ее отвратительными зелеными десертами в маленьком дорогом кафе на Невском. Рядом продавали вкусное дешевое мороженое, но Алка давилась и терпела, потому что на улице было холодно, а в кафе жарко, оттого что во время разговора руки Максима гуляли по ее коленям.
С ним было так легко, что день их знакомства растянулся на несколько месяцев счастливого, почти семейного совместного проживания. В эти месяцы Алке легко давалась любая роль, любое безумство оборачивалось детской игрой, и где-то уже не за горами брезжил семейный очаг с розовыми младенцами в нарядных пеленочках. Порой ее подмывало обо все рассказать Мадам, покаяться и просить прощения, клятвенно заверяя в любви и верности на всю оставшуюся жизнь. И надо же было, чтобы идиллия эта вдруг разлетелась вдребезги…
Воспоминания, а главное — такой их безрадостный конец, лишили Алку последних сил, и она уснула на диване, продолжая во сне ругаться с Максимом, обливаясь слезами, но ожидая его оправданий и мечтая, чтобы они оказались чистой правдой… Она спрашивала его, кто он, почему он и зачем так, а он почему-то звенел ей в ответ совсем как будильник, нет, пожалуй, как телефон…
Алка проснулась, но не сразу поняла, что телефон действительно звонит уже в сотый раз. Память возвращалась к ней после сна медленно, но как только она все вспомнила, то тут же вскочила и снова села, потому что сердце опять попыталось выпрыгнуть из груди. Озираясь на спальню, дрожащей рукой Алка подняла трубку:
— Мадам?
Она удивленно посмотрела на часы. Мадам никогда не просыпалась раньше десяти, но сейчас стрелки показывали без четверти девять.
— Помощь? Сегодня? Сейчас? Конечно. Куда? Куда?!
Алка, выбросив из головы все мысли о Максиме, уже натягивала одной рукой парик, а другой густо мазала лицо тональным кремом. Мадам просила, чтобы Алка отвезла ее в салон красоты на Каменноостровском проспекте…
5
Я не знаю, что со мной произошло, никогда такого не бывало, только в эту ночь я долго ворочалась без сна. Ужасное состояние! А утром я проснулась гораздо раньше обычного, потому что, вспомнив вчерашнее, глаз больше не смогла сомкнуть. Надо же, чтобы со мной происходили подобные вещи!
Повалявшись в постели, я поднялась безо всякого энтузиазма и отправилась в ванную, где меня ожидало пренеприятнейшее открытие: под глазами у меня залегли голубоватые тени, совсем как у какой-нибудь неврастенички. Я долго разглядывала свое отражение, пока настроение у меня окончательно не испортилось. Да так и состариться недолго! Я достала из шкафчика весь арсенал кремов и притирок, что накопился у меня за последний год, выставила нарядные тюбики, флаконы и коробочки в ряд, пытаясь разобраться, с чего начать. Мадам не выносит сладких парфюмерных запахов, созданных словно только для того, чтобы заставить какую-нибудь дурнушку подсесть на серийную косметику и почувствовать себя при этом если не красавицей, то, по крайней мере, «ухоженной» женщиной. Но когда речь идет о неприличных кругах под глазами, свидетельствующих об усталости, житейских невзгодах, отвратительном самочувствии и еще о многом и все не в твою пользу, Мадам способна на подвиг. Я так долго собиралась откупорить какой-нибудь крем, что стала рассеянной, и в этой странной рассеянности представился мне салон красоты и бледная как смерть женщина, лежащая на кушетке…
Навязчивые мысли и образы Мадам терпеть не может с детства. Как говорит Алка, — чик, кадрик: лежу как-то вечером в постели, а за окном лает собака. Спать хочется ужасно, а она все никак не уймется. То же случается и с мыслями. Наша соседка, к примеру, способна говорить только о своем покойном пуделе, и любой случайный разговор сводит к воспоминаниям о его похождениях. (Отвратительный, нужно сказать, был песик, мелкий, вредный, с розовым носом.)
Что там обычно говорит Алка по поводу всевозможных страхов? Что нужно присмотреться к ним получше, чтобы было над чем потом посмеяться. Пожалуй, стоит попробовать. К тому же мне именно сегодня необходимо участие косметолога. Я переставила баночки с кремами обратно на полочку. Раз уж я решила поехать в салон, в них смысла мало.
Думаю, Алка не откажется прокатиться со мной. Что ей еще делать? Вчера у нее был выходной, и в ближайшие дни клиентов не намечается. Поди, умирает со скуки, мечтая свести кого-нибудь в могилу.
Алка молодчина, явилась как всегда по первому зову. Выходить в город в одиночестве — тоска! А впрочем, я давно уже не пробовала. Да и не собираюсь. Такое ощущение, что попадаешь в террариум, где шевелятся и копошатся женщины со злыми глазами и унылыми ртами, растерянные мужчины со сбившимися набок галстуками, прыщавые молодые мамаши с розовыми карапузами, вдыхающими выхлопные газы на маленьких покалеченных площадках. Это все забавно выглядит из окна автомобиля, когда мало интересуешься происходящим. Но как только оказываешься среди них…
— Куда ты собралась?
— Ты напугал меня! — сказала я резко, потому что он действительно меня напугал, и вышла из квартиры, хлопнув дверью.
6
Максим проснулся с удивительным чувством, словно он, наконец, выспался. Посмотрел на будильник и присвистнул: конечно, выспался, часы показывали половину одиннадцатого. Он пошарил на кровати рядом — никого. Встал и обошел все комнаты — результат тот же. Схватил телефон и полчаса рассыпался в извинениях перед клиентами, перенося встречи. Взглянул на свое расписание и вздохнул: дорого же ему обойдется сегодняшний сладкий сон.
Но он не жалел, нет. Вчерашний вечер внес в его жизнь определенность. Он действительно любит Аллу, к тому же совсем недавно ему исполнилось тридцать, и пора как-то определяться с семейным вопросом. Первым делом он решит проблему жилья. Свою квартиру, откуда он с удовольствием перебрался бы к Алле, разумеется, нужно продать. Слишком много жутких воспоминаний. Смерть и предательство бродят там по комнатам, и никаким проветриванием от них не избавиться. Он прикрыл глаза, и перед ним снова встало жалкое лицо женщины с глазами, полными слез. Ну что он должен был с ней делать? Провести остаток своей жизни подле нее? К такому подвигу он готов не был… И потом, он тогда не знал, что женщины бывают легкие и душистые, как Алка. Ему казалось, что все они вязкие, как манная каша, и ни на что, кроме физкультуры в кровати, не пригодны.
Интересно, куда делась его невеста? Он тут планы на будущее строит. Хотелось бы делать это не в полном одиночестве. Позвонил Богомолов? К кому она еще могла полететь в такую рань, не заведя будильника для будущего мужа? Ладно: простил. Теперь дальше. Свадьба. Как, интересно, это бывает? Нет, тут одному ни за что ничего не решить. Максим раздраженно побарабанил пальцами по столу. Сегодняшнее утро ему определенно хотелось бы провести иначе. Ну что ж! Он быстро собрался, включил электрический чайник, напевая, приготовил себе несколько бутербродов и принялся писать Алке записку лирического содержания. Его постоянно отвлекали мысли о разных мелочах. Например, о том, что квартиру для его будущей семьи хорошо бы прикупить в старинном доме, разумеется, из тех, что после капремонта. И чтобы обязательно — кондоминиум, приличные соседи и тихий район. И, пожалуй, детский сад нужно тоже предусмотреть…
Будущее привлекало светом, оставалось только вырваться из плена тяжелого прошлого. Недавнего прошлого. Хотя почему недавнего? Максим принялся загибать пальцы, шевеля губами. Могло бы уже и забыться, ан нет: сверлит и гложет, не давая жить настоящими радостями.