МН 91Брахмайю сутта — Брахман Брахмайю
редакция перевода: 05.10.2014
Перевод с пали: SV
источник:
"Majjhima Nikaya by Nyanamoli & Bodhi, p. 743"
(Наиболее подробное описание внешности и манер поведения Будды)
Так я слышал. Однажды Благословенный путешествовал по стране Видехов в сопровождении большой Сангхи монахов, с пятью сотнями монахов. В то время брахман Брахмайю жил в Митхиле. Он был стар, отягощён годами, много прожил, дни его подходили к концу. Шёл ему сто двадцатый год. Он был знатоком Трёх Вед в их словарях, литургии, фонологии, этимологии, и историями как пятое. Он хорошо знал филологию, грамматику, и был прекрасно сведущ в натурфилософии и в знаках Великого Человека.
Ученик брахмана Брахмайю
И брахман Брахмайю услышал: «Отшельник Мастер Готама, сын Сакьев, ушедший из клана Сакьев в бездомную жизнь, путешествует по стране Видехов с большой Сангхой в пятьсот монахов. И об этом Мастере Готаме распространилась славная молва: «Благословенный — совершенный, полностью просветлённый, совершенный в знании и поведении, высочайший, знаток миров, непревзойдённый вожак тех, кто должен обуздать себя, учитель богов и людей, просветлённый, благословенный. Реализовав для себя прямым знанием, он раскрывает [другим] этот мир с его богами, Марами, Брахмами, это поколение с его жрецами и отшельниками, князьями и людьми. Он обучает Дхамме — превосходной в начале, превосходной в середине, и превосходной в конце в правильных фразах и значении. Он раскрывает святую жизнь — всецело совершенную и чистую». Хорошо было бы увидеть таких арахантов».
И в то время у брахмана Брахмайю был молодой брахманский ученик по имени Уттара, который [также] был знатоком Трёх Вед в их словарях… и в знаках Великого Человека. Он сказал своему ученику: «Мой дорогой Уттара, отшельник Готама, сын Сакьев, ушедший из клана Сакьев в бездомную жизнь, путешествует по стране Видехов… …Хорошо было бы увидеть таких арахантов. Ну же, мой дорогой Уттара, пойди к отшельнику Готаме и выясни, правдива ли идущая о нём молва или же нет, и действительно ли Мастер Готама таков или же нет. Так с твоей помощью мы узнаем о Мастере Готаме».
«Но как же я узнаю, Господин, правдива ли идущая о нём молва или же нет, и действительно ли Мастер Готама таков или же нет?»
«Мой дорогой Уттара, в наших гимнах дошли до нас тридцать два знака Великого Человека. У Великого Человека, который наделён ими, есть только две возможных участи, и нет других. Если он живёт домохозяйской жизнью, он станет царём-миродержцем, праведным царём, который правит Дхаммой, покорителем четырёх сторон света, всепобедившим, утвердившим порядок в своей стране, владеющим семью сокровищами. У него есть эти семь сокровищ: сокровище-колесо, сокровище-слон, сокровище-конь, сокровище-самоцвет, сокровище-женщина, сокровище-домовладыка, сокровище-советник в качестве седьмого. У него более тысячи сыновей-героев, покорителей вражеских армий. Он правит, покорив эту охваченную морями землю, без палки и оружия, а только Дхаммой. Но если он оставляет жизнь домохозяйскую ради бездомной, то он станет Совершенным, Полностью Просветлённым, который сдёрнет завесу [невежества] с мира. Но я, мой дорогой Уттара, даритель гимнов. А ты их получатель».
«Да, Господин» — ответил Уттара. Он встал со своего сиденья и, поклонившись брахману Браймайю и обойдя его с правой стороны, отправился в страну Видехов, где странствовал Благословенный. Совершив несколько переходов, он прибыл к Благословенному и, по прибытии, обменялся с ним вежливыми приветствиями. После обмена вежливыми приветствиями и любезностями он сел рядом и стал рассматривать тридцать два знака Великого Человека на теле Благословенного. До той или иной степени ему удалось распознать тридцать два знака на теле Благословенного кроме двух. Он сомневался и не был уверен по поводу двух знаков, не мог решить и сделать вывод: скрыт ли в оболочке половой орган и действительно ли язык большой.
И тогда мысль пришла Благословенному: «Этот брахманский ученик Уттара видит до той или иной степени тридцать два знака Великого Человека на мне кроме двух. Он сомневается и не уверен по поводу двух знаков, не может решить и сделать вывод: скрыт ли в оболочке половой орган и действительно ли язык большой».
И тогда Благословенный совершил такое чудо посредством сверхъестественных сил, что брахманский ученик Уттара увидел, что половой орган Благословенного скрыт в оболочке. Затем Благословенный вытянул язык и поочерёдно дотронулся им до обоих ушей и обеих ноздрей, а затем покрыл своим языком весь лоб.
И тогда брахманский ученик Уттара подумал: «Этот отшельник Готама наделён тридцатью двумя знаками Великого Человека. Что если я буду следовать за отшельником Готамой и наблюдать за его поведением?»
И тогда он словно тень следовал за Благословенным в течение семи месяцев, никогда не покидая его. В конце седьмого месяца он оправился обратно из страны Видехов в Митхилу, где жил брахман Брахмайю. По прибытии он поклонился ему и сел рядом. Затем брахман Брахмайю спросил его: «Ну что же, мой дорогой Уттара, правдива ли идущая о нём молва или же нет, и действительно ли Мастер Готама таков или же нет?»
«Идущая о Мастере Готаме молва правдива, Господин, не иначе. И Мастер Готама таков, не иначе. Он наделён тридцатью двумя знаками Великого Человека.
Внешность и манеры поведения Будды
* Он ставит стопу [на землю] ровно — это знак Великого Человека у Мастера Готамы.
* На ступнях есть колёса с тысячями спиц, с полным ободом и ступицей…
* У него выступающие пятки…
* У него длинные пальцы на руках и ногах…
* У него мягкие и нежные руки и ноги…
* У него на ладонях и ступнях перепонки…
* Его ступни изогнуты…
* Его ноги как у антилопы…
* Когда он стоит, не сутулясь, ладони обеих его рук касаются и трутся о его колени…
* Его половой орган укрыт в оболочке…
* Он золотистого цвета, у кожи золотистый блеск…
* Его кожа гладкая, и из-за гладкости кожи пыль и грязь не липнет к его телу…
* Его волосы на теле растут по одному. Из каждой поры тела растёт только один волосок…
* Кончики волос на теле завиваются кверху. Завитые кверху волосы на теле чёрные, цвета мази для глаз, завиваются вправо.
* Члены его тела ровные, как у Брахмы…
* У него семь округлостей…
* Его грудь как у льва…
* У него нет изгиба между лопатками…
* Его пропорции как у баньянового дерева: размах его рук равен высоте его тела, а высота его тела равна размаху его рук…
* У него ровные шея и плечи…
* У него абсолютный вкус…
* Его челюсти как у льва…
* У него сорок зубов…
* Его зубы ровные…
* Между зубами у него нет пробелов…
* Его зубы полностью белые…
* У него большой язык…
* У него божественный голос, как пение птицы Каравики…
* У него бездонно голубые глаза…
* Его ресницы как у коровы…
* У него волосы между бровями, которые белые и мягкие как хлопок…
* Его голова как тюрбан — это знак Великого Человека у Мастера Готамы.
Мастер Готама наделён этими тридцатью двумя знаками Великого Человека.
Когда он идёт, то делает первый шаг с правой ноги. Он ставит ступню ни слишком далеко, ни слишком близко. Он идёт ни слишком быстро, ни слишком медленно. Он идёт так, что колени не касаются друг друга. Он идёт, что лодыжки не касаются друг друга. Он идёт так, что его бёдра ни поднимаются, ни опускаются, ни сходятся, ни расходятся. Когда он идёт, то только нижняя часть тела покачивается, и не видно усилий в ходьбе. Когда он поворачивается, чтобы посмотреть, то делает это всем своим телом. Он не смотрит прямо вперёд, не смотрит прямо под ноги. Когда он идёт, он не оглядывается по сторонам. Он смотрит вперёд [на землю] на расстояние длины хомута плуга, а за пределами этого он обладает беспрепятственным знанием и видением.
Когда он входит в дверь, то не выпрямляется, не наклоняется, не сгибается, и не выгибается вперёд или назад. [Садясь], он поворачивается [стоя] ни слишком близко к сиденью, ни слишком далеко от него. [Садясь], он не опирается рукой на сиденье. Он не рушится на него всем своим телом.
Когда он сидит внутри помещения, он не потирает в нетерпении своими руками. Он не потирает в нетерпении своими ногами. Не сидит, сложа ногу на ногу. Не сидит, сложа лодыжку на лодыжку. Не сидит, подперев рукой подбородок. Когда он сидит внутри помещения, он не испуган, не дрожит и не трясётся, не нервничает. Поскольку он не испуган, не дрожит, не трясётся, не нервничает — у него не встают дыбом волосы, и он настроен на уединение.
Когда ему дают воду для чаши, он не поднимает чашу слишком высоко и не держит её слишком низко, не наклоняет её вперёд или назад. Он принимает не слишком мало, но и не слишком много воды для чаши. Он моет чашу, не создавая шума от расплёскивания. Он моет чашу, не вращая её. Он не ставит чашу на пол, чтобы помыть руки — но когда он моет руки, он моет чашу; а когда моет чашу, моет руки. Он сливает воду из чаши ни слишком далеко [от себя], ни слишком близко, не разбрызгивая её.
Когда ему дают рис, он не поднимает чашу слишком высоко и не держит её слишком низко, не наклоняет её вперёд или назад. Он принимает не слишком мало, но и не слишком много риса. Он добавляет соус в правильной пропорции. Он не добавляет в комочек больше соуса, чем положено. Он переворачивает комочек два или три раза во рту, а затем проглатывает его — ни одно зёрнышко риса не проходит внутрь не разжёванным, ни одного зёрнышка риса не остаётся во рту, когда он кладёт в рот следующий комочек.
Когда он принимает пищу, он ощущает вкус, но не испытывает жажды к вкусу. Его приём пищи восьмеричен: он принимает пищу не ради развлечения, не ради опьянения, не ради физической красоты и привлекательности, а просто для того, чтобы выжить и поддержать это тело, для того, чтобы устранить его недуги, ради поддержания святой жизни. Он думает так: «Я устраню возникшие чувства [голода] и не создам новых чувств [от переедания]. Я буду здоров, не вызову порицаний, буду жить в успокоении».
Когда он поел и принял воду для чаши, он не поднимает чашу слишком высоко и не держит её слишком низко, не наклоняет её вперёд или назад. Он принимает не слишком мало, но и не слишком много воды для чаши. Он моет чашу, не создавая шума от расплёскивания. Он моет чашу, не вращая её. Он не ставит чашу на пол, чтобы помыть руки — но когда он моет руки, он моет чашу; а когда моет чашу, моет руки. Он сливает воду из чаши ни слишком далеко [от себя], ни слишком близко, не разбрызгивая её.
Когда он поел, он ставит чашу на пол ни слишком далеко, ни слишком близко. Он не слишком заботится о чаше, но и не проявляет небрежности по отношению к ней.
Когда он поел, он некоторое время сидит молча, но не упускает времени, отведённого на произнесение благословений. Когда он поел и произносит благословения, он не критикует еду и не ожидает другой еды. Он наставляет, призывает, воодушевляет, и радует слушающих беседой исключительно по Дхамме. После этого он встаёт со своего сиденья и уходит.
Он идёт ни слишком быстро, ни слишком медленно, [вовсе] не так как тот, кто хочет поскорее уйти.
Он носит одеяние на своём теле ни слишком высоко, ни слишком низко, ни слишком обтягивающе, ни слишком свободно, и так, чтобы ветер не сдувал одеяние с тела. Пыль и грязь не пачкают его тела.
Когда он приходит в монастырь, он садится на подготовленное сиденье. Сев, он моет ноги, хотя не слишком заботится о том, чтобы сделать их идеально чистыми. Помыв ноги, он садится, скрестив их, держит спину прямо, устанавливает осознанность впереди. Он не сидит, заняв ум [мыслями] о причинении болезненности себе, или болезненности другим, или болезненности обоим. Он сидит, настроив свой ум на собственное благополучие, на благополучие других, на благополучие обоих, даже на благополучие всего мира.
Когда он приходит в монастырь, он обучает слушающих Дхамме. Он ни слишком хвалит, ни слишком порицает слушающих. Он наставляет, призывает, воодушевляет, и радует слушающих беседой исключительно по Дхамме. Речь, что льётся из его рта, имеет эти восемь качеств: она отчётлива, понятна, мелодична, внятна, звонка, благозвучна, глубока, жива. Но хотя его голос различим в пределах слушающей аудитории, за этот предел его речь не выходит. Когда он наставил, призвал, воодушевил, порадовал людей, они встают со своих сидений и уходят, смотрят только на него и не думают о чём-либо ином.
Брахмайю отправляется к Будде
«Мы видели, как Мастер Готама ходит, Господин. Мы видели, как он стоит; мы видели, как он входит в дверь; мы видели, как он молча сидит в помещении; мы видели, как он принимает в помещении пищу; мы видели, как он молча сидит после принятия пищи; мы видели, как он произносит благословения после принятия пищи; мы видели, как он идёт в монастырь; мы видели, как он сидит молча в монастыре; мы видели, как он в монастыре обучает слушающих Дхамме. Таков Мастер Готама. Он таков и даже более, чем таков».
Когда так было сказано, брахман Брахмайю встал со своего сиденья и, закинув верхнее одеяние за плечо, простёр руки в почтительном приветствии к Благословенному и произнёс три раза: «Слава Благословенному, совершенному и полностью просветлённому! Слава Благословенному, совершенному и полностью просветлённому! Слава Благословенному, совершенному и полностью просветлённому! Быть может, придёт время, и мы встретимся с Мастером Готамой, быть может, удастся побеседовать с ним».
И затем, по мере странствий, Благословенный со временем прибыл в Митхилу. Там он остановился в манговой роще Макхадэвы. Домохозяева-брахманы из Митхилы услышали: «Отшельник Мастер Готама, сын Сакьев, ушедший из клана Сакьев в бездомную жизнь, путешествует по стране Видехов с большой Сангхой в пятьсот монахов, и теперь он прибыл в Митхилу и остановился в манговой рощей Макхадэвы. И об этом Мастере Готаме распространилась славная молва: «Благословенный — совершенный, полностью просветлённый, совершенный в знании и поведении, высочайший, знаток миров, непревзойдённый вожак тех, кто должен обуздать себя, учитель богов и людей, просветлённый, благословенный. Реализовав для себя прямым знанием, он раскрывает [другим] этот мир с его богами, Марами, Брахмами, это поколение с его жрецами и отшельниками, князьями и людьми. Он обучает Дхамме — превосходной в начале, превосходной в середине, и превосходной в конце в правильных фразах и значении. Он раскрывает святую жизнь — всецело совершенную и чистую». Хорошо было бы увидеть таких арахантов».
И тогда домохозяева-брахманы из Митхилы отправились к Благословенному и, по прибытии, поклонившись ему, сели рядом. Некоторые обменялись с ним вежливыми приветствиями и после обмена вежливыми приветствиями и любезностями сели рядом. Некоторые сели рядом, поприветствовав его [в почтении] сложенными [у груди] ладонями. Некоторые сели рядом, объявив своё имя и имя клана в присутствии Благословенного. Некоторые сели рядом [просто] молча.
И брахман Брахмайю услышал: «Отшельник Готама, сын Сакьев, ушедший из клана Сакьев в бездомную жизнь, прибыл в Митхилу и остановился в манговой роще Макхадэвы».
И тогда брахман Брахмайю отправился в манговую рощу Макхадэвы в сопровождении нескольких брахманских учеников. Когда он пришёл в манговую рощу, то подумал: «Было бы неподобающе, если бы я подошёл к отшельнику Готаме до того, как меня представят». И он обратился к одному брахманскому ученику: «Ну же, брахманский ученик, иди к отшельнику Готаме и спроси от моего имени, свободен ли отшельник Готама от болезни и недуга, здоров ли, силён ли и пребывает ли в благополучии, сказав: «Мастер Готама, брахман Брахмайю интересуется, свободен ли отшельник Готама от болезни и недуга, здоров ли, силён ли и пребывает ли в благополучии», и далее скажи так: «Брахман Брахмайю, Мастер Готама, стар, отягощён годами, много прожил, дни его подходят к концу. Идёт ему сто двадцатый год. Он знаток Трёх Вед в их словарях, литургии, фонологии, этимологии, и историями как пятое. Он хорошо знает филологию, грамматику, и прекрасно сведущ в натурфилософии и в знаках Великого Человека. Из всех домохозяев-брахманов, живущих в Митхиле, брахман Брахмайю значится самым выдающимся среди них в богатстве, знании гимнов, возрасте, и славе. Он хочет увидеть Мастера Готаму».
«Да, Господин» — ответил брахманский ученик. И он отправился к Благословенному и обменялся с ним вежливыми приветствиями. Обменявшись вежливыми приветствиями и любезностями, он встал рядом и донёс своё послание. [Благословенный ответил]:
«Ученик, пусть брахман Брахмайю приходит, когда сочтёт нужным».
И тогда брахманский ученик отправился к брахману Брахмайю и сказал: «Разрешение было даровано отшельником Готамой. Вы можете, Господин, прийти, когда сочтёте нужным».
И брахман Брахмайю отправился к Благословенному. Собравшиеся увидели его издали, и все разом расступились перед ним, как поступают перед тем, кто хорошо известен и знаменит. И тогда брахман Брахмайю обратился к собравшимся: «Довольно, почтенные. Пусть каждый займёт своё место и сядет. Я сяду вот здесь, рядом с отшельником Готамой».
Беседа Брахмайю с Буддой
И тогда он подошёл к Благословенному и обменялся с ним вежливыми приветствиями. После обмена вежливыми приветствиями и любезностями он сел рядом и стал рассматривать тридцать два знака Великого Человека на теле Благословенного. До той или иной степени ему удалось распознать тридцать два знака на теле Благословенного, кроме двух. Он сомневался и не был уверен по поводу двух знаков, не мог решить и сделать вывод: скрыт ли в оболочке половой орган и действительно ли язык большой. И тогда брахман Брахмайю обратился к Благословенному строфами:
«Тридцать два знака изучил я —
Что признаки, отметины Великого.
Но двух не вижу я, Готама,
На теле на твоём.
То, скрытое под одеянием,
Укрыто ли оно, Великий?
У слова хоть и женский род,
Но ведь язык твой как у мужа?
И длинным должен быть язык,
Согласно нашему ученью.
Достань его хоть на чуть-чуть,
Утешь же наше любопытство.
И ради блага в этой жизни
И счастья жизней, что придут,
Даруй же это разрешенье
Так чтобы всё мы могли знать».
И тогда мысль пришла Благословенному: «Этот брахман Брахмайю видит до той или иной степени тридцать два знака Великого Человека на мне, кроме двух. Он сомневается и не уверен по поводу двух знаков, не может решить и сделать вывод: скрыт ли в оболочке половой орган и действительно ли язык большой».
И тогда Благословенный свершил такое чудо посредством сверхъестественных сил, что брахман Брахмайю увидел, что половой орган Благословенного скрыт в оболочке. Затем Благословенный вытянул язык и поочерёдно дотронулся им до обоих ушей и обеих ноздрей, а затем покрыл своим языком весь лоб.
И затем Благословенный ответил этими строфами брахману Брахмайю:
«Тридцать два знака изучил ты —
Что признаки, отметины Великого.
И все их можно у меня найти,
Так что, брахман, сомнения развей.
Что было нужно, то познал я,
Что было нужно, то развил,
Что было нужно, то оставил,
И потому, брахман, я — Будда.
И ради блага в этой жизни
И счастья жизней, что придут,
Дарую я то разрешенье,
Так спрашивай, что хочешь знать».
И тогда брахман Брахмайю подумал: «Разрешение было даровано мне отшельником Готамой. О чём же мне его спросить: о благе в этой жизни или о благе в следующих?» И далее он подумал: «Я обучен в отношении блага этой жизни, и другие спрашивают меня о благе в этой жизни. Почему бы мне не спросить его только о благе в следующих жизнях?» И тогда от обратился к Благословенному строфами:
«Как человек становится брахманом?
Как знание обретает он?
Как тройственное знание обретает?
Как может стать святым учёным он?
Как он становится архантом?
Как достигает совершенства?
Как, что безмолвный он мудрец?
И в каком случае он будет зваться Буддой?»
И тогда Благословенный ответил ему строфами:
«Кто знает прошлые рожденья,
Кто видел небеса и ад,
И кто достиг рождений прекращения,
Тот напрямую видящий мудрец.
Он знает, ум его очищен,
Всецело вычистив всю страсть,
Отброшены перерождения,
И прожита святая жизнь,
Преодолевши всё и вся,
Зовётся Буддой он».
И когда так было сказано, брахман Брахмайю поднялся со своего сиденья и, закинув своё верхнее одеяние за плечо, припал к ногам Благословенного, расцеловал стопы, и погладил их руками, произнося своё имя: «Я брахман Брахмайю, Мастер Готама. Я брахман Брахмайю, Мастер Готама».
И собрание удивилось и восхитилось, сказав: «Почтенные, как чудесно, как удивительно — таким могуществом и такой силой обладает отшельник Готама, что известный и знаменитый брахман Брахмайю проявил такое смирение!»
И тогда Благословенный обратился к брахману Брахмайю: «Довольно, брахман, поднимайся. Возвращайся на своё сиденье, раз ты столь уверен во мне». И брахман Брахмайю тогда поднялся и вернулся на своё сиденье.
И затем Благословенный дал ему последовательное наставление — о щедрости, о нравственности, о небесных мирах; объяснил опасность, низость, и порочность чувственных удовольствий и благословение отречения. И когда он увидел, что ум брахмана Брахмайю был готовым, восприимчивым, свободным от помех, вдохновлённым и уверенным, тогда он изложил ему учение, свойственное [только] Буддам: [то есть, учение] о страдании, причине [страданий], прекращении, и Пути. И подобно тому, как на чистую ткань, с которой были смыты все пятна, краска легла бы равномерно, то точно также, когда брахман Брахмайю сидел на том самом месте, в нём возникло чистое и незапятнанное видение Дхаммы: [то есть понимание, что] «Всё что возникает — подвержено распаду». Так брахман Брахмайю увидел Дхамму, постиг Дхамму, понял Дхамму, и проник в Дхамму, вышел за пределы сомнений, избавился от замешательства, стал уверенным в себе и независимым от других [в отношении] учения Учителя. И он обратился к Благословенному:
«Великолепно, Мастер Готама! Великолепно! Как если бы он поставил на место то, что было перевёрнуто, раскрыл бы спрятанное, показал путь тому, кто потерялся, внёс бы лампу во тьму, чтобы зрячий да мог увидеть, точно также Мастер Готама различными способами прояснил Дхамму. Я принимаю прибежище в Мастере Готаме, прибежище в Дхамме, и прибежище в Сангхе монахов. Пусть Мастер Готама помнит меня как мирского последователя, принявшего прибежище с этого дня и на всю жизнь. И пусть Благословенный вместе с Сангхой монахов примет моё приглашение на завтрашний обед!»
Благословенный молча согласился. И когда брахман Брахмайю понял, что приглашение принято, он поднялся со своего сиденья, поклонился Благословенному, и, обойдя его с правой стороны, ушёл.
И тогда брахман Брахмайю, когда ночь уже подходила к концу, подготовил в своём доме разные виды превосходной еды и объявил Благословенному: «Мастер Готама, время пришло, кушанье готово».
И тогда, утром, Благословенный оделся, взял чашу и верхнее одеяние, и отправился с Сангхой монахов к дому брахмана Брахмайю, где сел на подготовленное сиденье. И затем в течение недели брахман Брахмайю собственноручно обслуживал Сангху монахов во главе с Буддой разными видами превосходной еды.
В конце той недели Благословенный отправился в путешествие по стране Видехов. И вскоре после его ухода брахман Брахмайю скончался. И тогда несколько монахов отправились к Благословенному и, поклонившись ему, сели рядом и сказали: «Учитель, брахман Брахмайю скончался. Какова его участь? Каков его будущий удел?»
«Монахи, брахман Брахмайю был мудр, он вступил на путь Дхаммы и не беспокоил меня истолкованием Дхаммы. С уничтожением пяти нижних оков он спонтанно переродился [в Чистых Обителях] и там обретёт окончательную ниббану, никогда более не возвращаясь из того мира [обратно в этот]».
Так сказал Благословенный. Монахи были довольны и восхитились словами Благословенного.
МН 92Села сутта — К Селе
редакция перевода: 21.10.2015
Перевод с английского: SV
источник:
"Majjhima Nikaya by Nyanamoli & Bodhi, p. 755"
(История о том, как один из учёных брахманов стал последователем Будды)
Так я слышал. Однажды Благословенный странствовал по стране Ангуттарапанов вместе с большой Сангхой монахов, с тысяча двести пятьюдесятью монахами, и со временем прибыл в город Ангуттарапанов под названием Апана. Отшельник со спутанными волосами [по имени] Кения услышал: «Отшельник Мастер Готама, сын Сакьев, ушедший из клана Сакьев в бездомную жизнь, странствовал по стране Ангуттарапанов с большой Сангхой монахов, с тысяча двести пятьюдесятью монахами, и прибыл в Апану. И об этом Мастере Готаме распространилась славная молва: «Благословенный — совершенный, полностью просветлённый, совершенный в знании и поведении, высочайший, знаток миров, непревзойдённый вожак тех, кто должен обуздать себя, учитель богов и людей, просветлённый, благословенный. Реализовав для себя прямым знанием, он раскрывает [другим] этот мир с его богами, Марами, Брахмами, с этим поколением с его жрецами и отшельниками, князьями и [простыми] людьми. Он обучает Дхамме — превосходной в начале, превосходной в середине, и превосходной в конце в правильных фразах и значении. Он раскрывает святую жизнь — всецело совершенную и чистую». Хорошо было бы увидеть таких арахантов».
И тогда отшельник со спутанными волосами [по имени] Кения отправился к Благословенному и обменялся с ним вежливыми приветствиями, а после обмена вежливыми приветствиями и любезностями он сел рядом. Благословенный наставлял, призывал, воодушевлял, и радовал его беседой по Дхамме. И затем, наставленный, призванный, воодушевлённый, и порадованный беседой по Дхамме, отшельник со спутанными волосами [по имени] Кения сказал Благословенному: «Пусть Мастер Готама вместе с Сангхой монахов согласится принять от меня приглашение на завтрашний обед».
Когда так было сказано, Благословенный ответил: «Сангха монахов огромна, Кения, состоит из тысяча двести пятидесяти монахов, а ты выражаешь полное доверие брахманам».
И во второй раз отшельник со спутанными волосами [по имени] Кения сказал Благословенному: «Хоть Сангха монахов и огромна, Мастер Готама, и состоит из тысяча двести пятидесяти монахов, и хотя я выражаю полное доверие брахманам, всё равно пусть Мастер Готама вместе с Сангхой монахов согласится принять от меня приглашение на завтрашний обед».
И во второй раз… и в третий раз Благословенный сказал ему: «Сангха монахов огромна, Кения, состоит из тысяча двести пятидесяти монахов, а ты выражаешь полное доверие брахманам».
И в третий раз отшельник со спутанными волосами [по имени] Кения сказал Благословенному: «Хоть Сангха монахов и огромна, Мастер Готама, и состоит из тысяча двести пятидесяти монахов, и хотя я выражаю полное доверие брахманам, всё равно пусть Мастер Готама вместе с Сангхой монахов согласится принять от меня приглашение на завтрашний обед». Благословенный молча согласился.
И тогда, осознав, что Благословенный согласился, отшельник со спутанными волосами [по имени] Кения поднялся со своего сиденья и отправился в свою собственную хижину отшельника, где обратился к своим друзьям и товарищам, родственникам и родным: «Услышьте меня, почтенные, мои друзья и товарищи, родственники и родные! Отшельник Готама вместе с Сангхой монахов был приглашён мной на завтрашний обед. Сделайте для меня необходимые закупки и приготовления».
«Да, почтенный» — ответили они, и кто-то стал выкапывать духовки, кто-то рубить деревья, кто-то мыть посуду, кто-то выставлять кувшины с водой, кто-то готовил сиденья, тогда как сам отшельник со спутанными волосами [по имени] Кения устанавливал шатёр.
И в то время брахман Села пребывал в Апане. Он был знатоком Трёх Вед в их словарях, литургии, фонологии, этимологии, и историями как пятое. Он хорошо знал филологию, грамматику, и был прекрасно сведущ в натурфилософии и в знаках Великого Человека, и обучал декламации гимнов три сотни брахманских учеников. И в то время отшельник со спутанными волосами [по имени] Кения выражал полное доверие брахману Селе. И тогда брахман Села, ходивший и бродивший [тут и там] ради того, чтобы размяться, обслуживаемый его тремя сотнями брахманских учеников, пришёл к отшельнической хижине отшельника со спутанными волосами [по имени] Кения. Там он увидел как кто-то выкапывает духовки, кто-то рубит деревья, кто-то моет посуду, кто-то выставляет кувшины с водой, кто-то готовит сиденья, тогда как сам отшельник со спутанными волосами [по имени] Кения готовит шатёр.
Когда он увидел это, он спросил отшельника со спутанными волосами [по имени] Кения: «Мастер Кения женится, или выдаёт замуж? Или [готовится] великое жертвование? Или царь Сения Бимбисара из Магадхи был приглашён со своей большой свитой на завтрашний обед?»
«Я не женюсь, не выдаю замуж, Мастер Села, и царь Сения Бимбисара из Магадхи не был приглашён со своей большой свитой на завтрашний обед. Но я планирую великое жертвование. Отшельник Мастер Готама, сын Сакьев, ушедший из клана Сакьев в бездомную жизнь, странствовал по стране Ангуттарапанов с большой Сангхой монахов, с тысяча двести пятьюдесятью монахами, и прибыл в Апану. И об этом Мастере Готаме распространилась славная молва: «Благословенный — совершенный, полностью просветлённый, совершенный в знании и поведении, высочайший, знаток миров, непревзойдённый вожак тех, кто должен обуздать себя, учитель богов и людей, просветлённый{459}, благословенный». Он был приглашён мной на завтрашний обед вместе с Сангхой монахов».
«Ты сказал «Будда», Кения?»
«Я сказал «Будда», Села».
«Ты сказал «Будда», Кения?»
«Я сказал «Будда», Села».
И тогда мысль пришла к брахману Селе: «Даже звучание [этого слова] «Будда» редко встречается в мире. А в наших гимнах дошли до нас тридцать два знака Великого Человека. У Великого Человека, который наделён ими, есть только две возможных участи, и нет других. Если он живёт домохозяйской жизнью, он станет царём-миродержцем, праведным царём, который правит Дхаммой, покорителем четырёх сторон света, всепобедившим, утвердившим порядок в своей стране, владеющим семью сокровищами. У него есть эти семь сокровищ: сокровище-колесо, сокровище-слон, сокровище-конь, сокровище-самоцвет, сокровище-женщина, сокровище-домовладыка, сокровище-советник в качестве седьмого. У него более тысячи сыновей-героев, покорителей вражеских армий. Он правит, покорив эту охваченную морями землю, без палки и оружия, а только Дхаммой. Но если он оставляет жизнь домохозяйскую ради бездомной, то он станет Совершенным, Полностью Просветлённым, который сдёрнет завесу [невежества] с мира». [И тогда он сказал]:
«Мой дорогой Кения, где сейчас проживает Мастер Готама, совершенный и полностью просветлённый?»
Когда так было сказано, отшельник со спутанными волосами [по имени] Кения вытянул свою правую руку и сказал: «Вон там, где та зелёная полоса рощи, Мастер Села».
И тогда брахман Села вместе с тремя сотнями брахманских учеников отправился к Благословенному. Он обратился к брахманским ученикам: «Подходите тише, почтенные, ступайте аккуратнее. Ведь к этим Благословенным трудно подступиться, [они] как лев, который бродит в одиночку. Когда я буду говорить с отшельником Готамой, не встревайте и не перебивайте меня, но ждите, пока разговор закончится».
И тогда брахман Села отправился к Благословенному и обменялся с ним вежливыми приветствиями. После обмена вежливыми приветствиями и любезностями он сел рядом и стал рассматривать тридцать два знака Великого Человека на теле Благословенного. До той или иной степени ему удалось распознать тридцать два знака на теле Благословенного кроме двух. Он сомневался и не был уверен по поводу двух знаков, не мог решить и сделать вывод: скрыт ли в оболочке половой орган, и действительно ли язык большой.
И тогда мысль пришла Благословенному: «Этот брахман Села видит до той или иной степени тридцать два знака Великого Человека на мне кроме двух. Он сомневается и не уверен по поводу двух знаков, не может решить и сделать вывод: скрыт ли в оболочке половой орган, и действительно ли язык большой».
И тогда Благословенный совершил такое чудо посредством сверхъестественных сил, что брахман Села увидел, что половой орган Благословенного скрыт в оболочке. Затем Благословенный вытянул язык и поочерёдно дотронулся им до обоих ушей и обеих ноздрей, а затем покрыл своим языком весь лоб.
И тогда брахман Села подумал: «Отшельник Готама наделён тридцатью двумя знаками Великого Человека. Они полные, а не неполные. Но я не знаю, Будда ли он, или же нет. Однако, я слышал от пожилых старейшин-брахманов, которые говорят в соответствии с линией наследия учителей, что те, кто являются Совершенными и Полностью Просветлёнными, раскрывают себя, когда им возносится похвала. Что если я вознесу похвалу прямо в лицо отшельнику Готаме уместными строфами?» И тогда он восхвалил Благословенного прямо в лицо уместными строфами:
«О, совершенный в теле; тот, кому благоволят,
Кто славно сложен; тот, кого приятно лицезреть;
Благословенный, цветом золота [блестишь],
Зубы белы твои, а также ты силён.
И каждая видна твоя черта,
На хорошо рождённого указывает что,
Можно найти их все на теле на твоём,
Все эти знаки человека, что велик.
Глаза чисты, сияет выражение лица,
Величественный, прям подстать огню,
Средь группы этой всех отшельников других,
Сверкаешь ты, как солнце, что сияет.
Монах, на коего приятно так смотреть,
Кожа которого имеет злата цвет,
С редчайшей красотой такой зачем
Довольным быть отшельнической жизнью?
Ты годен быть царём и властелином колесниц,
Монархом, непрестанно кто вращает колесо,
И покорителем всех четырёх сторон,
Властителем над рощей дерева Джамбу{460}.
И воины, как и все великие князья
Все будут преданы, услужливы тебе.
Готама, должен править ты,
Как царь людей, который выше всех царей».
[Благословенный]:
«Но Села, я ведь уже царь» —
Благословенный вот как отвечал.
«Я величайший Дхаммы царь,
И Дхаммой этой я вращаю колесо,
Ничто не может ведь его остановить».
[Села]:
«Ты говоришь, что просветлён ты целиком» —
Вот как брахман тот Села отвечал.
«Скажи мне, о Готама:
«Я величайший Дхаммы царь,
И Дхаммой этой я вращаю колесо».
Кто твой военачальник, этот ученик,
Который следует учительским путём?
Кто помогает колесо тебе вращать,
Которое в движение приведено тобой?»
[Благословенный]:
«То колесо в движение привёл я сам» —
Вот что Благословенный [Селе] отвечал.
«Непревзойдённое то Дхаммы колесо
Вращать Татхагаты мне помогает сын,
И Сарипуттой [сына этого зовут].
Что было нужно, то познал я,
Что было нужно, то развил,
Что было нужно, то оставил,
И потому, брахман, я — Будда.
Так что сомнения во мне развей,
Решимость место их пускай займёт,
Ведь очень трудно [в мире] обрести
[Возможность] Просветлённых лицезреть.
Я тот, присутствие чьё в мире
Случается отнюдь не часто.
Я — Просветлённый Полностью,
И, о брахман, я лучший врач.
И я — святой, и нет здесь равных мне,
Я тот, кто орды войска Мары сокрушил.
И когда всех своих врагов я одолел,
Возрадовался я, лишившись страха».
[Села]:
«Почтенные, услышьте сказанное им,
Того, кто видит, и является врачом,
Могучего героя, [львиным] рыком что рычит
Как будто лев в лесу.
И даже если кто вне варны был рождён,
Неужто б не поверил бы ему, когда б узнал,
Что он — святой, и равных нет ему,
Кто орды войска Мары сокрушил?
Кто хочет, пусть тогда последует за мной,
А кто не хочет, пусть тогда уйдёт.
Ведь посвящение у него я получу,
У человека с мудростью великой».
[Ученики]:
«О, Господин, ты одобряешь ведь
Учение того, кто просветлён.
Мы также посвящение получим у него,
У человека с мудростью великой».
[Села]:
«Вот здесь — брахманов триста,
Молят, руки все сложив:
«Можем ли мы вести святую жизнь
Благословенный, под учительством твоим?»
[Благословенный]:
«И провозглашена святая жизнь вся хорошо,
О, Села» — вот Благословенный что сказал.
«[Плоды] увидит здесь, не нужно будет ждать,
Кто с прилежанием тренироваться будет.
И плодотворным будет посвящение его».
И тогда брахман Села, а также его свита, получили младшее посвящение под [учительством] Благословенного, и они получили высшее посвящение.
И потом, когда минула ночь, отшельник со спутанными волосами [по имени] Кения приготовил разные виды превосходной еды в своей отшельнической хижине, и когда пришло время, объявил Благословенному: «Время пришло, Мастер Готама, кушанье готово». И тогда, утром, Благословенный оделся, взял чашу и верхнее одеяние, и отправился с Сангхой монахов к отшельнической хижине отшельника со спутанными волосами [по имени] Кения, где сел на подготовленное сиденье. Тогда отшельник со спутанными волосами [по имени] Кения собственноручно обслужил Сангху монахов во главе с Буддой различными видами превосходной еды. Когда Благословенный поел и убрал чашу в сторону, отшельник со спутанными волосами [по имени] Кения выбрал более низкое сиденье и сел рядом. Тогда Благословенный произнёс для него эти строфы как благословение:
«Сожжённые даяния — слава костров.
Савитри же — гимнов ведических то слава.
Царь — вот что слава для людей.
А море — слава для текущих рек.
Луна — вот будет славой что для звёзд,
Солнце — слава всего, что лучезарно.
Заслуга — слава тех, кто устремлён.
Сангха — вот слава всех, кто [что-то] дарит».
Когда Благословенный дал благословение этими строфами, он поднялся со своего сиденья и ушёл. И вскоре после получения полного посвящения, пребывая в уединении, в затворничестве, прилежными, старательными, решительными, Достопочтенный Села и его свита, реализовав это для себя посредством прямого знания, здесь и сейчас вошли и пребывали в высочайшей цели святой жизни, ради которой представители клана праведно оставляют жизнь домохозяина и ведут жизнь бездомную. Они напрямую познали: «Рождение уничтожено, святая жизнь прожита, сделано то, что следовало сделать, не будет более возвращения в какое-либо состояние существования». И Достопочтенный Села со своей свитой стали арахантами.
И затем Достопочтенный Села вместе со своей свитой отправился к Благословенному. Закинув верхнее одеяние за плечо, сложив руки в почтительном приветствии Благословенного, он обратился к нему этими строфами:
«Всевидящий, прошло уж восемь дней
Как приняли в тебе прибежище все мы.
Благословенный, эти семь ночей
Себя мы укрощали в Дхамме во твоей.
Ты — Будда, ты — Учитель,
Мудрец, что Мару победил.
Плохие склонности срубив,
Ты переплыл, и человечество
Ты за собой ведёшь.
Все обретения ты смог преодолеть,
Все пятна устранить сумел.
Ты — лев, свободный от цепляний.
Отбросил ты и ужас и боязнь.
Вот здесь — монахов триста.
Все чтят тебя, руки свои сложив.
Герой, так распрями же ноги,
Чтобы великие все эти существа
Смогли б к Учителю почтение проявить».
МН 93Ассалаяна сутта — К Ассалаяне
редакция перевода: 25.10.2015
Перевод с английского: SV
источник:
"Majjhima Nikaya by Nyanamoli & Bodhi, p. 763"
(Будда опровергает мнение о том, что брахманы — высшая варна)
Так я слышал. Однажды Благословенный проживал в Саваттхи в роще Джеты в монастыре Анатхапиндики. И в то время пятьсот брахманов из разных областей пребывали в Саваттхи по неким делам. И тогда те брахманы подумали: «Этот отшельник Готама предписывает очищение для всех четырёх варн. Кто смог бы поспорить с ним насчёт этого утверждения?»
И в то время брахманский ученик по имени Ассалаяна пребывал в Саваттхи. Юный, с обритой головой, шестнадцатилетний, он был знатоком Трёх Вед в их словарях, литургии, фонологии, этимологии, и историями как пятое. Он хорошо знал филологию, грамматику, и был прекрасно сведущ в натурфилософии и в знаках Великого Человека. Тогда брахманы подумали: «Есть этот юный брахманский ученик по имени Ассалаяна, который пребывает в Саваттхи. Он юный… и в знаках Великого Человека. Он смог бы поспорить с отшельником Готамой насчёт этого утверждения».
И тогда брахманы отправились к брахманскому ученику Ассалаяне и сказали ему: «Мастер Ассалаяна, этот отшельник Готама предписывает очищение для всех четырёх варн. Пусть Мастер Ассалаяна поспорит с отшельником Готамой насчёт этого утверждения».
Когда так было сказано, брахманский ученик Ассалаяна ответил: «Почтенные, отшельник Готама — это тот, кто говорит Дхамму. Трудно спорить с теми, кто говорит Дхамму. Я не смогу поспорить с отшельником Готамой насчёт этого утверждения».
И во второй раз брахманы сказали ему: «Мастер Ассалаяна, этот отшельник Готама предписывает очищение для всех четырёх варн. Пусть Мастер Ассалаяна поспорит с отшельником Готамой насчёт этого утверждения. Ведь Мастер Ассалаяна окончил тренировку странника».
И во второй раз брахманский ученик Ассалаяна ответил: «Почтенные, отшельник Готама — это тот, кто говорит Дхамму. Трудно спорить с теми, кто говорит Дхамму. Я не смогу поспорить с отшельником Готамой насчёт этого утверждения».
И в третий раз брахманы сказали ему: «Мастер Ассалаяна, этот отшельник Готама предписывает очищение для всех четырёх варн. Пусть Мастер Ассалаяна поспорит с отшельником Готамой насчёт этого утверждения. Ведь Мастер Ассалаяна окончил тренировку странника. Пусть не произойдёт так, что Мастер Ассалаяна потерпел поражение, даже не вступив в битву».
Когда так было сказано, брахманский ученик Ассалаяна ответил: «Вне сомнений, почтенные, я не могу достучаться до вас, когда говорю: «Почтенные, отшельник Готама — это тот, кто говорит Дхамму. Трудно спорить с теми, кто говорит Дхамму. Я не смогу поспорить с отшельником Готамой насчёт этого утверждения. Но всё же, почтенные, по вашему приказанию я пойду».
И тогда брахманский ученик Ассалаяна отправился к Благословенному вместе с большой группой брахманов и обменялся с ним вежливыми приветствиями. После обмена вежливыми приветствиями и любезностями он сел рядом и сказал Благословенному: «Мастер Готама, брахманы говорят так: «Брахманы — высшая варна, а те, кто из других варн — те ниже. Брахманы — светлейшая варна, а те, кто из других варн — те тёмные. Только брахманы чисты, а не не-брахманы. Только брахманы — сыновья Брахмы, отпрыски Брахмы, рождённые из его рта, рождённые из Брахмы, созданные Брахмой, наследники Брахмы». Что Мастер Готама скажет на это?»
«Ассалаяна, можно увидеть, как у брахманских женщин идут месячные, они становятся беременными, рожают, кормят молоком. И всё же, те брахманы, рождённые из утробы, говорят так: «Брахманы — высшая варна… рождённые из его рта, рождённые из Брахмы, созданные Брахмой, наследники Брахмы».
«Хоть Мастер Готама говорит так, всё равно брахманы считают вот как: «Брахманы — высшая варна… наследники Брахмы».
«Как ты думаешь, Ассалаяна? Слышал ли ты, что в Йоне и Камбодже и других внешних странах существуют только две варны — господа и рабы — и что господа становятся рабами, а рабы — господами?»{461}
«Я слышал, Господин».
«В таком случае силой какого [аргумента], или опираясь на [что], брахманы говорят в таком случае так: «Брахманы — высшая варна… наследники Брахмы»?
«Хоть Мастер Готама говорит так, всё равно брахманы считают вот как: «Брахманы — высшая варна… наследники Брахмы».
«Как ты думаешь, Ассалаяна? Представь, как если бы человек из [варны] знати убивал бы живых существ, брал то, что не дано, пускался в неблагое поведение в чувственных удовольствиях, лгал, говорил злонамеренно, говорил грубо, пустословил, был бы алчным, имел недоброжелательный ум, придерживался неправильных воззрений. С распадом тела, после смерти, только лишь он переродился бы в состоянии лишений, в несчастливом уделе, в погибели, даже в аду — а не брахман? Представь, как если бы торговец… рабочий убивал бы живых существ… только лишь он переродился бы в состоянии лишений, в несчастливом уделе, в погибели, даже в аду — а не брахман?»
«Нет, Мастер Готама. Будь то человек из [варны] знати, или брахман, или торговец, или рабочий — каждый из этих четырёх варн, кто убивает живых существ… придерживается неправильных воззрений с распадом тела, после смерти, переродился бы в состоянии лишений, в несчастливом уделе, в погибели, даже в аду».
«В таком случае силой какого [аргумента], или опираясь на [что], брахманы говорят в таком случае так: «Брахманы — высшая варна… наследники Брахмы»?
«Хоть Мастер Готама говорит так, всё равно брахманы считают вот как: «Брахманы — высшая варна… наследники Брахмы».
«Как ты думаешь, Ассалаяна? Представь, как если бы брахман воздерживался бы от убийства живых существ, от взятия того, что не было дано, от неблагого поведения в чувственных удовольствиях, от лжи, от злонамеренной речи, от грубой речи, от пустословия, был бы неалчным, имел бы ум без недоброжелательности, придерживался бы правильных воззрений. С распадом тела, после смерти, только лишь он бы переродился в счастливом уделе, даже в небесном мире — а не знатный, торговец, или рабочий?»
«Нет, Мастер Готама. Будь то человек из [варны] знати, или брахман, или торговец, или рабочий — каждый из этих четырёх варн, кто воздерживается от убийства живых существ… придерживается правильных воззрений с распадом тела, после смерти, переродился бы в счастливом уделе, даже в небесном мире».
«В таком случае силой какого [аргумента], или опираясь на [что], брахманы говорят в таком случае так: «Брахманы — высшая варна… наследники Брахмы»?
«Хоть Мастер Готама говорит так, всё равно брахманы считают вот как: «Брахманы — высшая варна… наследники Брахмы».
«Как ты думаешь, Ассалаяна? Только брахман способен развивать доброжелательный ум к этой области, без враждебности, без недоброжелательности, а не знатный, или торговец, или рабочий?»
«Нет, Мастер Готама. Будь то человек из [варны] знати, или брахман, или торговец, или рабочий — каждый из этих четырёх варн способен развивать доброжелательный ум к этой области, без враждебности, без недоброжелательности».
«В таком случае силой какого [аргумента], или опираясь на [что], брахманы говорят в таком случае так: «Брахманы — высшая варна… наследники Брахмы»?
«Хоть Мастер Готама говорит так, всё равно брахманы считают вот как: «Брахманы — высшая варна… наследники Брахмы».
«Как ты думаешь, Ассалаяна? Только брахман способен взять люфу и банный порошок, пойти к реке, смыть пыль и грязь, а не знатный, или торговец, или рабочий?»
«Нет, Мастер Готама. Будь то человек из [варны] знати, или брахман, или торговец, или рабочий — каждый из этих четырёх варн способен взять люфу и банный порошок, пойти к реке, смыть пыль и грязь».
«В таком случае силой какого [аргумента], или опираясь на [что], брахманы говорят в таком случае так: «Брахманы — высшая варна… наследники Брахмы»?
«Хоть Мастер Готама говорит так, всё равно брахманы считают вот как: «Брахманы — высшая варна… наследники Брахмы».
«Как ты думаешь, Ассалаяна? Представь как если бы помазанный на царствование царь из знатного рода собрал бы сотню человек разного рождения и сказал бы им: «Ну же, почтенные, пусть тот, кто родился в знатном клане, или брахманском клане, или царском клане, возьмёт верхнюю палку для розжига из салового дерева, салалового дерева, сандалового дерева, дерева падумаки, и зажжёт огонь, породит тепло. И пусть также тот, кто рождён в клане презренных, в клане охотников, в клане рабочих по плетению, в клане изготовителей повозок, в клане мусорщиков, возьмёт верхнюю палку для розжига, сделанную из собачьей миски, из свиной миски, из мусорного ящика, из касторового дерева, и зажжёт огонь, породит тепло».
Как ты думаешь, Ассалаяна? Когда огонь зажжён, и тепло порождено кем-то из первой группы, будет ли этот огонь иметь пламя, цвет, сияние, и можно ли будет использовать его для целей, [ради которых разведён] огонь, тогда как когда огонь зажжён, и тепло порождено кем-то из второй группы, у этого огня не будет пламени, цвета, сияния, и его нельзя будет использовать для целей, [ради которых разведён] огонь?»
«Нет, Мастер Готама. Когда огонь зажжён и тепло порождено кем-то из первой группы, у этого огня будет пламя… когда огонь зажжён и тепло порождено кем-то из второй группы, у него также будет пламя… можно будет использовать его для целей, [ради которых разведён] огонь. Ведь у всякого огня есть пламя, цвет, и сияние, и его можно использовать для целей, [ради которых разведён] огонь».
«В таком случае силой какого [аргумента], или опираясь на [что], брахманы говорят в таком случае так: «Брахманы — высшая варна… наследники Брахмы»?
«Хоть Мастер Готама говорит так, всё равно брахманы считают вот как: «Брахманы — высшая варна… наследники Брахмы».
«Как ты думаешь, Ассалаяна? Представь, как если бы молодой человек из [варны] знати сожительствовал бы с брахманской девушкой, и от их сожительства родился бы сын. Сына, рождённого от молодого человека из [варны] знати и брахманской девушки, нужно было бы называть знатным по отцу или же брахманом по матери?»
«Его можно было бы называть и так и так, Мастер Готама».
«Как ты думаешь, Ассалаяна? Представь, как если бы молодой брахман сожительствовал бы девушкой из [варны] знати, и от их сожительства родился бы сын. Сына, рождённого от молодого брахмана и девушки из [варны] знати, нужно было бы называть брахманом по отцу или же знатным по матери?»
«Его можно было бы называть и так и так, Мастер Готама».
«Как ты думаешь, Ассалаяна? Представь, как если бы кобылу спарили с ослом, и в результате родился бы жеребёнок. Жеребёнка нужно было бы называть лошадью по матери или же ослом по отцу?»
«Это мул, Мастер Готама, ведь он не принадлежит ни к одному из видов. Я вижу разницу в этом последнем случае, но не вижу разницы в предыдущих случаях».
«Как ты думаешь, Ассалаяна? Представь двух брахманских учеников, которые были бы братьями, рождёнными от одной матери. Один был бы старательным, сообразительным, а другой не был бы ни старательным, ни сообразительным. Кого бы из них брахманы кормили первым на похоронном пиршестве, или церемониальном подношении молочного риса, или на жертвенном пиршестве, или на пиршестве для гостей?»
«По таким случаям брахманы вначале кормили бы того, кто старательный и сообразительный, Мастер Готама. Ведь как может принести великий плод дар, который дан тому, кто ни старателен, ни сообразителен?»
«Как ты думаешь, Ассалаяна? Представь двух брахманских учеников, которые были бы братьями, рождёнными от одной матери. Один был бы старательным, сообразительным, но безнравственным, с плохим характером, а другой не был бы ни старательным, ни сообразительным, но был бы нравственным, с хорошим характером. Кого бы из них брахманы кормили первым на похоронном пиршестве, или церемониальном подношении молочного риса, или на жертвенном пиршестве, или на пиршестве для гостей?»
«По таким случаям брахманы вначале кормили бы того, кто ни старательный, ни сообразительный, но нравственный, с хорошим характером, Мастер Готама. Ведь как может принести великий плод дар, который дан тому, кто безнравственен и обладает плохим характером?»
«Вначале, Ассалаяна, ты придал значение рождению, а после ты придал значение изучению, а [ещё] потом ты придал значение основанию о том, что очищение [возможно] для всех четырёх варн, как я это и описываю».
Когда так было сказано, брахманский ученик Ассалаяна замолк, смутился, сидел с опущенными плечами и поникшей головой, ушёл в себя и не мог что-либо ответить. Осознав это, Благословенный сказал ему:
«Однажды, Ассалаяна, когда семь брахманских провидцев совещались вместе в хижинах из листьев в лесу, такое пагубное воззрение возникло в них: «Брахманы — высшая варна, а те, кто из других варн — те ниже. Брахманы — светлейшая варна, а те, кто из других варн — те тёмные. Только брахманы чисты, а не не-брахманы. Только брахманы — сыновья Брахмы, отпрыски Брахмы, рождённые из его рта, рождённые из Брахмы, созданные Брахмой, наследники Брахмы». И тогда провидец Девала Тёмный услышал об этом. Тогда он привёл в порядок волосы и бороду, одел жёлтые одежды, надел прочные сандалии, взял золотой посох, и появился во дворе семи брахманских провидцев. И тогда, прохаживаясь вперёд и назад по двору семи брахманских провидцев, провидец Девала Тёмный сказал так: «Куда ушли эти почтенные брахманские провидцы? Куда ушли эти почтенные брахманские провидцы?» И тогда те семь брахманских провидцев подумали: «Кто ходит вперёд и назад по двору семи брахманских провидцев, точно неотёсанная деревенщина, и говорит так: «Куда ушли эти почтенные брахманские провидцы? Куда ушли эти почтенные брахманские провидцы?» Что если мы нашлём на него проклятье!» И семь брахманских провидцев наслали проклятье на Девалу Тёмного: «Стань пеплом, подлый! Стань пеплом, подлый!» Но чем больше семь брахманских провидцев проклинали его, тем более миловидным, красивым, привлекательным становился провидец Девала Тёмный{462}. Тогда семь брахманских провидцев подумали: «Тщетна наша аскеза! Бесплодна наша святая жизнь! Ведь прежде, когда мы проклинали кого-либо так: «Стань пеплом, подлый! Стань пеплом, подлый!» — он всегда становился пеплом. Но чем больше мы проклинаем этого, тем более миловидным, красивым, привлекательным он становится».
«Ваша аскеза не тщетна, почтенные, ваша святая жизнь не бесплодна. Но, почтенные, устраните свою злобу по отношению ко мне».
«Мы устранили свою злобу к тебе, почтенный. Кто ты?»
«Слышали ли вы о провидце Девале Тёмном, почтенные?»
«Да, почтенный».
«Я — это он, почтенные».
«И тогда семь брахманских провидцев подошли к провидцу Девале Тёмному и поклонились ему. Тогда он сказал им: «Почтенные, я слышал, что когда семь брахманских провидцев совещались вместе в хижинах из листьев в лесу, такое пагубное воззрение возникло в них: «Брахманы — высшая варна… наследники Брахмы».
«Это так, почтенный».
«Но, почтенные, уверены ли вы в том, что мать, которая выносила вас, общалась только с брахманом, и никогда [не общалась] с не-брахманом?»
«Нет, почтенный».
«Но, почтенные, уверены ли вы в том, что матери вашей матери до седьмого колена общались только с брахманами, и никогда [не общались] с не-брахманами?»
«Нет, почтенный».
«Но, почтенные, уверены ли вы в том, что отец, который зачал вас, общался только с брахманкой, и никогда [не общался] с не-брахманкой?»
«Нет, почтенный».
«Но, почтенные, уверены ли вы в том, что отцы вашего отца до седьмого колена общались только с брахманками, и никогда [не общались] с не-брахманками?»
«Нет, почтенный».
«Но, почтенные, знаете ли вы как происходит нисхождение эмбриона?»
«Почтенный, мы знаем как происходит нисхождение эмбриона. Вот есть единение отца и матери, мать находится в [подходящем] периоде [для зачатия], и присутствует гандхабба. Так, нисхождение эмбриона происходит посредством единения этих трёх вещей».
«Но, почтенные, уверены ли вы в том, что этот гандхабба является знатным, брахманом, торговцем, или рабочим?»
«Почтенный, мы не уверены в том, является ли этот гандхабба знатным, брахманом, торговцем, или рабочим».
«Если это так, почтенные, то тогда кто вы?»
«Если это так, почтенный, то мы не знаем кто мы».
Так, Ассалаяна, даже эти семь брахманских провидцев не смогли это обосновать, когда на них надавил, расспросил, допросил разными путями провидец Девала Тёмный насчёт их утверждения о рождении. Так как можешь ты, когда я на тебя надавил, расспросил, допросил разными путями насчёт твоего утверждения о рождении, обосновать это? Ты, тот, кто опирается на доктрины [этих семи] учителей, [не годишься] быть даже их держателем ложки Пунной{463}».
Когда так было сказано, брахманский ученик Ассалаяна сказал Благословенному: «Великолепно, Мастер Готама! Великолепно Мастер Готама! Как если бы он поставил на место то, что было перевёрнуто, раскрыл бы спрятанное, показал путь тому, кто потерялся, внёс бы лампу во тьму, чтобы зрячий да мог увидеть, точно также Мастер Готама различными способами прояснил Дхамму. Я принимаю прибежище в Мастере Готаме, прибежище в Дхамме и прибежище в Сангхе монахов. Пусть Мастер Готама помнит меня как мирского последователя, принявшего в нём прибежище с этого дня и на всю жизнь».
МН 94Гхотамукха сутта — К Гхотамукхе
редакция перевода: 31.10.2015
Перевод с английского: SV
источник:
"Majjhima Nikaya by Nyanamoli & Bodhi, p. 771"
(Брахман слушает лекцию о типах личностей и принимает буддизм)
Так я слышал. Однажды Достопочтенный Удена проживал в Варанаси в манговой роще Кхемии. И в то время брахман Гхотамукха прибыл в Варанаси по некоему делу. По мере того как он ходил и бродил [тут и там] ради того, чтобы размяться, он подошёл к манговой роще Кхемии. И в то время Достопочтенный Удена ходил, [медитируя], вперёд и назад под открытым небом. И тогда брахман Гхотамукха подошёл к Достопочтенному Удене и обменялся с ним вежливыми приветствиями. После обмена вежливыми приветствиями и любезностями, всё ещё прохаживаясь вместе с Достопочтенным Уденой вперёд и назад, он сказал:
«Уважаемый отшельник, нет страннической жизни, которая бы соответствовала Дхамме. Мне так кажется, потому что я не встречал таких достопочтенных как Вы или же [потому что я не встречал] здесь Дхаммы».
Когда так было сказано, Достопочтенный Удена сошёл с дорожки и вошёл в свою хижину, где сел на подготовленное сиденье. Тогда Гхотамукха также сошёл с дорожки и вошёл в хижину и встал рядом. Тогда Достопочтенный Удена сказал ему: «Вот здесь есть сиденья, брахман, присаживайся, если желаешь».
«Мы не присаживались, потому что ждали, пока Мастер Удена [заговорит]. Ведь как может такой как я сесть без предварительного приглашения?»
И тогда брахман Гхотамукха выбрал более низкое сиденье, сел рядом, и сказал Достопочтенному Удене: «Уважаемый отшельник, нет страннической жизни, которая бы соответствовала Дхамме. Мне так кажется, потому что я не встречал таких достопочтенных как Вы или же [потому что я не встречал] здесь Дхаммы».
«Брахман, если посчитаешь, что с каким-либо моим утверждением должно согласиться, то соглашайся. Если посчитаешь, что с каким-либо моим утверждением должно поспорить, то поспорь. Если не понимаешь смысла моего утверждения, попроси меня прояснить его: «Как это понимать, Мастер Удена? Каково значение этого?» Вот таким образом мы можем обсудить сей вопрос».
«Мастер Удена, если я посчитаю, что с каким-либо Вашим утверждением должно согласиться, я соглашусь… попрошу Мастера Удену прояснить его: «Как это понимать, Мастер Удена? Каково значение этого?» Вот таким образом давайте обсудим сей вопрос».
«Брахман, есть четыре типа личностей, существующих в мире. Какие четыре? Бывает так, когда некий человек мучает себя и осуществляет практику мучения самого себя. Бывает так, когда некий человек мучает других и осуществляет практику мучения других. Бывает так, когда некий человек мучает себя и осуществляет практику мучения самого себя, а также мучает других и осуществляет практику мучения других. Бывает так, когда некий не мучает себя и не осуществляет практику мучения самого себя, и не мучает других и не осуществляет практику мучения других. Поскольку он не мучает ни себя, ни других, то в этой самой жизни он пребывает без потребности, угасшим и потухшим, он пребывает, переживая блаженство, сам став святым. Какой из этих четырёх типов личностей подходит тебе, брахман?»
«Первые три не подходят мне, Мастер Удена, но последний подходит».
«Но почему, брахман, первые три типа личностей не подходят тебе?»
«Мастер Удена, тот тип личности, который мучает себя и осуществляет практику мучения самого себя, мучает и пытает себя, хотя на самом деле желает удовольствия и избегает боли. Вот почему первый тип личности не подходит мне. А тот тип личности, который мучает других и осуществляет практику мучения других, мучает и пытает других, кто желает удовольствия и избегает боли. Вот почему второй тип личности не подходит мне. А тот тип личности, который мучает себя и осуществляет практику мучения самого себя, а также мучает других и осуществляет практику мучения других, мучает и пытает и себя и других, хотя оба желают удовольствия и избегают боли. Вот почему третий тип личности не подходит мне. Но тот тип личности, который не мучает себя… других… сам став святым — он не мучает и не пытает ни себя, ни других, [ведь] оба желают удовольствия и избегают боли. Вот почему четвёртый тип личности подходит мне».
«Брахман, есть два вида собраний. Какие два? Бывает собрание, которое жаждет драгоценностей и [золотых] серег, ищет [для себя] жён и детей, рабов и рабынь, [ищет] поля и земли, золото и серебро. Но бывает собрание, которое не жаждет драгоценностей и [золотых] серег, но оставив жён и детей, рабов и рабынь, поля и земли, золото и серебро, оставляет жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной. И есть этот тип личности, который не мучает себя… других… сам став святым. В каком из двух видов собраний ты обычно видишь такого человека, брахман — в собрании, которое жаждет… или в собрании, которое не жаждет… оставляет жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной?»
«Обычно я вижу этого человека, Мастер Удена, в собрании, которое не жаждет…».
«Но только что, брахман, как мы это поняли, ты говорил так: «Уважаемый отшельник, нет страннической жизни, которая бы соответствовала Дхамме. Мне так кажется, потому что я не встречал таких достопочтенных как Вы или же [потому что я не встречал] здесь Дхаммы».
«Ну разумеется, Мастер Удена, я произнёс эти слова, чтобы разузнать. Есть странническая жизнь, которая бы соответствовала Дхамме. Так мне кажется, и пусть Мастер Удена запомнит, что я [сказал] так. Было бы хорошо, если бы из сострадания Мастер Удена разъяснил бы мне в подробностях те четыре типа личностей, о которых он упомянул вкратце».
«В таком случае, брахман, слушай внимательно то, о чём я буду говорить».
«Да, почтенный» — ответил брахман Гхотамукха. Достопочтенный Удена сказал следующее:
«Брахман, и какой тип личности мучает себя и осуществляет практику мучения самого себя?
… {464} …сам став святым».
Когда так было сказано, брахман Гхотамукха сказал Достопочтенному Удене: «Великолепно, Мастер Удена! Великолепно, Мастер Удена! Как если бы он поставил на место то, что было перевёрнуто, раскрыл бы спрятанное, показал путь тому, кто потерялся, внёс бы лампу во тьму, чтобы зрячий да мог увидеть, точно также Мастер Удена различными способами прояснил Дхамму. Я принимаю прибежище в Мастере Удене, прибежище в Дхамме, и прибежище в Сангхе монахов. Пусть Мастер Удена помнит меня как мирского последователя, принявшего в нём прибежище с этого дня и на всю жизнь».
«Не принимай прибежища во мне, великий царь. Принимай прибежище в том самом Благословенном, в котором принял прибежище я».
«Но где он сейчас проживает, Мастер Удена, этот Благословенный, совершенный и полностью просветлённый?»
«Этот Благословенный, совершенный и полностью просветлённый, достиг окончательной ниббаны, великий царь».
«Если бы мы услышали, что этот Мастер Готама находится на расстоянии десяти лиг, мы бы отправились за десять лиг, чтобы повидать этого Мастера Готаму, совершенного и полностью просветлённого. Если бы мы услышали, что Мастер Готама находится на расстоянии двадцати… тридцати… сорока… пятидесяти… ста лиг, мы бы отправились за сто лиг, чтобы повидать этого Мастера Готаму, совершенного и полностью просветлённого. Но поскольку этот Мастер Готама достиг окончательной ниббаны, мы принимаем прибежище в этом Мастере Готаме, прибежище в Дхамме, прибежище в Сангхе монахов. Пусть Мастер Удена помнит меня как мирского последователя, который принял прибежище с этого дня и на всю жизнь.
Мастер Удена, царь Анги даёт мне ежедневное пожертвование. Позвольте дать Мастеру Удене одно такое пожертвование».
«И какое же ежедневное пожертвование даёт царь Анга тебе, брахман?»
«Пятьсот кахапан, Мастер Удена».
«Брахман, нам не позволительно принимать золото и серебро».
«Если для Мастера Удены непозволительно принимать золото и серебро, то тогда я построю монастырь для Мастера Удены».
«Если желаешь построить для меня монастырь, брахман, то построй [лучше] зал для собраний для Сангхи в Паталипутте»{465}.
«Я доволен ещё больше тем, что Мастер Удена предлагает мне сделать дар Сангхе. Тогда с этим пожертвованием и с другим таким же я построю зал для собраний для Сангхи в Паталипутте».
И тогда с этим пожертвованием и с другим таким же, [добавленным к нему], брахман Гхотамукха построил зал для собраний для Сангхи в Паталипутте. И ныне он известен как [зал] Гхотамуки{466}.
МН 95Чанки сутта — К Чанки
редакция перевода: 03.11.2015
Перевод с английского: SV
источник:
"Majjhima Nikaya by Nyanamoli & Bodhi, p. 775"
(Будда разъясняет любопытный вопрос о том, каким образом верующий человек должен относиться к истине. В сутте также содержится восхваление Будды с описанием некоторых деталей его биографии)
Так я слышал. Однажды Благословенный путешествовал по стране Косал вместе с большой Сангхой монахов и со временем прибыл в косальскую брахманскую деревню под названием Опасада. Там Благословенный остановился в Роще Божеств, в саловой роще к северу от Опасады. И в то время брахман Чанки правил Опасадой — царским имуществом, царским даром, священным даром, что был подарен ему царём Пасенади Косальским — с живыми существами, лугами, лесами, водоканалами, зерном.
И домохозяева-брахманы из Опасады услышали: «Отшельник Мастер Готама, сын Сакьев, ушедший из клана Сакьев в бездомную жизнь, странствовал по стране Косал с большой Сангхой монахов, и прибыл в Опасаду. И об этом Мастере Готаме распространилась славная молва: «Благословенный — совершенный, полностью просветлённый, совершенный в знании и поведении, высочайший, знаток миров, непревзойдённый вожак тех, кто должен обуздать себя, учитель богов и людей, просветлённый, благословенный. Реализовав для себя прямым знанием, он раскрывает [другим] этот мир с его богами, Марами, Брахмами, с его поколением жрецов и отшельников, князей и [простых] людей. Он обучает Дхамме — превосходной в начале, превосходной в середине, и превосходной в конце в правильных фразах и значении. Он раскрывает святую жизнь — всецело совершенную и чистую». Хорошо было бы увидеть таких арахантов».
И тогда домохозяева-брахманы Опасады вышли из Опасады группами и толпами и отправились на север в Рощу Божеств, в саловую рощу. И в то время брахман Чанки отправился на верхний этаж своего дворца для полуденного отдыха. И тогда он увидел как домохозяева-брахманы Опасады выходят из Опасады группами и толпами и направляются к северу в Рощу Божеств, в саловую рощу. Когда он увидел их, он спросил своего министра: «Дорогой министр, почему эти домохозяева-брахманы Опасады вышли из Опасады группами и толпами и отправились на север в Рощу Божеств, в саловую рощу?»
«Господин, отшельник Мастер Готама, сын Сакьев, ушедший из клана Сакьев в бездомную жизнь, странствовал по стране Косал… Хорошо было бы увидеть таких арахантов. [Поэтому] они идут повидать Мастера Готаму».
«Тогда, дорогой министр, отправляйся к домохозяевам-брахманам Опасады и скажи им: «Почтенные, брахман Чанки говорит: «Пожалуйста, подождите, почтенные. Брахман Чанки также идёт повидать отшельника Готаму».
«Да, Господин» — ответил министр, отправился к домохозяевам-брахманам Опасады и донёс им послание.
И в то время пять сотен брахманов из различных стран пребывали в Опасаде по неким делам. Они услышали: «Брахман Чанки, как говорят, собирается повидать отшельника Готаму». Тогда они пошли к брахману Чанки и спросили его: «Господин, правда ли, что Вы собираетесь повидать отшельника Готаму?»
«Так оно, почтенные. Я собираюсь повидать отшельника Готаму».
«Господин, не ходите к отшельнику Готаме. Не подобает Вам, Мастер Чанки, видеться с отшельником Готамой. Наоборот, это отшельнику Готаме подобает приходить, чтобы увидеться с Вами. Ведь Вы, Господин, хорошо рождены с обеих сторон — как с материнской, так и с отцовской. У Вас чистейшая родословная, неопровержимая и безупречная в отношении происхождения до седьмого колена. Поскольку это так, Мастер Чанки, то не подобает Вам, Мастер Чанки, видеться с отшельником Готамой. Наоборот, это отшельнику Готаме подобает приходить, чтобы увидеться с Вами. Ведь Вы, Господин, богаты, с большим богатством и имуществом. Вы, Господин, знаток Трёх Вед в их словарях, литургии, фонологии, этимологии, и историями как пятое. Вы хорошо знаете филологию, грамматику, и прекрасно сведущи в натурфилософии и в знаках Великого Человека. Вы, Господин, изящны, красивы, привлекательны, обладаете высочайшей красотой своего облика, утончённой красотой и внешним видом, который приятно лицезреть. Вы, Господин, нравственны, зрелы в нравственности, обладаете зрелой нравственностью. Вы, Господин, хороший оратор с прекрасной манерой подачи. Вы говорите слова, которые изысканны, чисты, отчётливы, хорошо выражают суть. Вы, Господин, учитель многих, вы обучаете триста брахманских учеников декламации гимнов. Вы, Господин, чтитесь, уважаетесь, ценитесь, и почитаетесь, держитесь в почёте царём Пасенади Косальским. Вы, Господин, чтитесь, уважаетесь, ценитесь, и почитаетесь, держитесь в почёте брахманом Поккхарасати. Вы, Господин, правите Опасадой — царским имуществом, царским даром, священным даром, что был подарен Вам царём Пасенади Косальским — с живыми существами, лугами, лесами, водоканалами, зерном. Поскольку это так, Мастер Чанки, не подобает Вам видеться с отшельником Готамой. Наоборот, это отшельнику Готаме подобает приходить, чтобы увидеться с Вами».
Восхваление Будды
Когда так было сказано, брахман Чанки сказал тем брахманам: «А теперь, почтенные, услышьте от меня то, почему мне подобает повидаться с Мастером Готамой, и почему Мастеру Готаме не подобает приходить, чтобы видеться со мной. Почтенные, отшельник Готама хорошо рождён с обеих сторон — как с материнской, так и с отцовской. У него чистейшая родословная, неопровержимая и безупречная в отношении происхождения до седьмого колена. Поскольку это так, почтенные, не подобает Мастеру Готаме приходить, чтобы видеться со мной. Но мне подобает идти, чтобы повидаться с Мастером Готамой. Почтенные, отшельник Готама оставил жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной, отбросив много золота и слитков, что хранятся на чердаках и в погребах. Почтенные, отшельник Готама оставил жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной ещё юным, черноволосым молодым человеком, наделённым благословением молодости на первом этапе жизни. Почтенные, отшельник Готама обрил свои волосы и бороду, надел жёлтые одежды, и оставил жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной, хотя его отец и мать желали иного и рыдали с лицами, полными слёз. Почтенные, отшельник Готама изящен, красив, привлекателен, обладает высочайшей красотой своего облика, утончённой красотой и внешним видом, который приятно лицезреть. Почтенные, отшельник Готама нравственный, обладает благородной нравственностью, благой нравственностью, наделён благой нравственностью. Почтенные, отшельник Готама хороший оратор с прекрасной манерой подачи. Он говорит слова, которые изысканны, чисты, отчётливы, хорошо выражают суть. Почтенные, отшельник Готама — учитель многих. Почтенные, отшельник Готама свободен от чувственной жажды и тщеславия. Почтенные, отшельник Готама придерживается доктрины нравственной действенности поступка, доктрины нравственной действенности деяний. Он не ищет вреда линии брахманов. Почтенные, отшельник Готама ушёл в бездомную жизнь из аристократической семьи, одной из первоначальных знатных семей. Почтенные, отшельник Готама ушёл в бездомную жизнь из богатой семьи, из семьи с большим богатством и имуществом. Почтенные, люди из других далёких царств и удалённых областей приезжают, чтобы задать вопросы отшельнику Готаме. Почтенные, многие тысячи божеств приняли прибежище в отшельнике Готаме. Почтенные, об отшельнике Готаме распространилась славная молва: «Благословенный — совершенный, полностью просветлённый, совершенный в знании и поведении, высочайший, знаток миров, непревзойдённый вожак тех, кто должен обуздать себя, учитель богов и людей, просветлённый, благословенный». Почтенные, отшельник Готама обладает тридцатью двумя знаками Великого Человека. Почтенные, царь Сения Бимбисара из Магадхи, его жена и дети приняли прибежище на всю свою жизнь в отшельнике Готаме. Почтенные, царь Пасенади Косальский, его жена и дети приняли прибежище на всю свою жизнь в отшельнике Готаме. Почтенные, брахман Поккхарасати, его жена и дети приняли прибежище на всю свою жизнь в отшельнике Готаме. Почтенные, отшельник Готама прибыл в Опасаду и проживает в Роще Божеств Опасады, в саловой роще к северу от Опасады. А любые жрецы и отшельники, которые пришли в наш город, являются нашими гостями, а гостей мы должны чтить, уважать, ценить, и почитать. Так как отшельник Готама прибыл в Опасаду, он — наш гость, и мы должны чтить, уважать, ценить, и почитать его как гостя. Поскольку это так, почтенные, не подобает Мастеру Готаме приходить, чтобы видеться со мной. Но мне подобает идти, чтобы повидаться с Мастером Готамой.
Почтенные, всё это восхваление Мастера Готамы — это то, что узнал я, но похвала Мастера Готамы не ограничивается только лишь этим, ведь похвала Мастера Готамы безмерна. Поскольку Мастер Готама обладает каждым из этих факторов, не подобает Мастеру Готаме приходить, чтобы видеться со мной. Но мне подобает идти, чтобы повидаться с Мастером Готамой. Поэтому, почтенные, пойдёмте все вместе повидать отшельника Готаму».
И тогда брахман Чанки вместе с большой группой брахманов отправился к Благословенному и обменялся с ним вежливыми приветствиями. После обмена вежливыми приветствиями и любезностями он сел рядом.
И в то время Благословенный сидел, завершая дружескую беседу с некими старейшими брахманами. И в то время брахманский ученик по имени Капатхика сидел в том собрании. Юный, с обритой головой, шестнадцатилетний, он был знатоком Трёх Вед в их словарях, литургии, фонологии, этимологии, и историями как пятое. Он хорошо знал филологию, грамматику, и был прекрасно сведущ в натурфилософии и в знаках Великого Человека. Хотя старейшие брахманы беседовали с Благословенным, он постоянно встревал и перебивал их разговор. И тогда Благословенный сделал замечание брахманскому ученику Капатхике: «Пусть почтенный Бхарадваджа не встревает и не перебивает разговор старейших брахманов, когда они беседуют. Пусть почтенный Бхарадваджа подождёт, пока разговор закончится».
Когда так было сказано, брахман Чанки обратился к Благословенному: «Пусть Мастер Готама не делает замечания брахманскому ученику Капатхике. Брахманский ученик Капатхика — представитель клана, он учёный, с хорошей манерой подачи, он мудрый. Он способен принять участие в беседе с Мастером Готамой».
Тогда Благословенный подумал: «Вне сомнений, поскольку брахманы так уважают его, брахманский ученик Капатхика должен быть совершенным [в знании] Трёх Вед». А брахманский ученик Капатхика подумал: «Когда отшельник Готама поймает мой взгляд, я задам ему вопрос».
Вопрос об истине
И тогда, познав своим умом мысль брахманского ученика Капатхики, Благословенный направил свой взор к нему. Тогда брахманский ученик Капатхика подумал: «Отшельник Готама повернулся ко мне. Что если я задам ему вопрос?» И тогда он сказал Благословенному: «Мастер Готама, что касается древних брахманских гимнов, которые дошли до нас посредством устной передачи, сохранились в [виде] собраний, то брахманы пришли к такому однозначному заключению: «Только это правда, а всё остальное ошибочно». Что Мастер Готама скажет на это?»
«Так как оно, Бхарадваджа? Есть ли среди брахманов хоть один брахман, который знает так: «Я знаю так, я вижу так: только это правда, а всё остальное ошибочно»?
«Нет, Мастер Готама».
«Так как оно, Бхарадваджа? Есть ли среди брахманов хоть один учитель, или учитель учителя до седьмого колена в линии учителей, который говорит так: «Я знаю так, я вижу так: только это правда, а всё остальное ошибочно»?
«Нет, Мастер Готама».
«Так как оно, Бхарадваджа? Древние брахманские провидцы, создатели гимнов, сочинители гимнов, чьи древние гимны, которые прежде декламировались вслух, произносились, составлялись, теперь [нынешние] брахманы всё ещё декламируют вслух и повторяют, повторяя то, что говорилось, и декламируя то, что декламировалось — то есть, Аттхака, Вамака, Вамадэва, Вессамитта, Яматагги, Ангираса, Бхарадваджа, Васеттха, Кассапа, и Бхагу — говорили ли даже эти древние брахманские провидцы так: «Мы знаем так, мы видим так: только это правда, а всё остальное ошибочно»?
«Нет, Мастер Готама».
«Выходит, Бхарадваджа, что среди брахманов нет даже и одного брахмана, который говорит так: «Я знаю так, я вижу так: только это правда, а всё остальное ошибочно». И среди брахманов нет даже и одного учителя или учителя учителя до седьмого колена в линии учителей, который говорит так: «Я знаю так, я вижу так: только это правда, а всё остальное ошибочно». И древние брахманские провидцы, создатели гимнов… даже эти брахманские провидцы не говорили так: «Мы знаем так, мы видим так: только это правда, а всё остальное ошибочно».
Представь колонну из слепцов, каждый из которых держался бы за следующего: первый не видит, средний не видит, последний не видит. Точно также, Бхарадваджа, так оно и в отношении их утверждения. Брахманы похожи на колонну из слепцов: первый не видит, средний не видит, последний не видит. Как ты думаешь, Бхарадваджа, если это так, не выходит ли, что вера брахманов беспочвенна?»
«Брахманы чтят это не только из-за веры, Мастер Готама. Они также чтят это как устную традицию [передачи]».
«Бхарадваджа, вначале ты сделал ударение на вере, а затем говоришь об устной традиции. Бхарадваджа, есть пять вещей, которые могут двояко обернуться здесь и сейчас. Какие пять?
* вера,
* одобрение,
* устная традиция,
* умозаключение посредством обдумывания,
* согласие с воззрением после рассмотрения{467}.
Эти пять вещей могут двояко обернуться здесь и сейчас. Что-то может быть полностью принятым на веру, но это будет пустым, ложным, ошибочным. Но что-то иное может не быть полностью принятым на веру, но оно будет действительным, истинным, безошибочным.
Далее, что-то может быть полностью одобренным, но это будет пустым, ложным, ошибочным. Но что-то иное может не быть полностью одобренным, но оно будет действительным, истинным, безошибочным.
Далее, что-то может быть хорошо переданным устной традицией, но это будет пустым, ложным, ошибочным. Но что-то иное может не быть хорошо переданным устной традицией, но оно будет действительным, истинным, безошибочным.
Далее, что-то может быть хорошо обдуманным, но это будет пустым, ложным, ошибочным. Но что-то иное может не быть хорошо обдуманным, но оно будет действительным, истинным, безошибочным.
Далее, в отношении чего-то можно прийти к согласию с воззрением после тщательного рассмотрения, но это будет пустым, ложным, ошибочным. Но в отношении чего-то иного можно не прийти к согласию с воззрением после тщательного рассмотрения, но оно будет действительным, истинным, безошибочным.
[В этой ситуации] мудрому человеку, который держится истины, не подобает приходить к однозначному заключению: «Только это правда, а всё остальное ошибочно».
«Но, Мастер Готама, каким образом имеет место приверженность истине? Как держаться за истину? Мы спрашиваем Мастера Готаму о приверженности к истине».
«Если у человека есть вера, Бхарадваджа, он держится истины, когда говорит: «Моя вера такова». Но он ещё не пришёл к однозначному заключению: «Только это правда, а всё остальное ошибочно»{468}. Вот каким образом, Бхарадваджа, имеет место приверженность к истине. Вот каким образом кто-либо держится истины. И вот каким образом мы описываем приверженность к истине{469}. Но в этом случае ещё нет открытия истины.
Если человек что-то одобряет…
Если человек получает [передачу посредством] устной традиции…
Если человек [приходит к заключению] посредством обдумывания…
Если человек соглашается с воззрением после рассмотрения, то он держится истины, когда говорит: «Моё согласие с воззрением после рассмотрения таково». Но он ещё не пришёл к однозначному заключению: «Только это правда, а всё остальное ошибочно». И таким образом тоже, Бхарадваджа, имеет место приверженность к истине. Вот каким образом кто-либо держится истины. И вот каким образом мы описываем приверженность к истине. Но в этом случае ещё нет открытия истины».
«Таким образом, Мастер Готама, имеет место приверженность к истине. Вот каким образом кто-либо держится истины. И таким образом мы признаём приверженность к истине. Но каким образом, Мастер Готама, имеет место открытие истины? Каким образом кто-либо открывает истину? Мы спрашиваем Мастера Готаму об открытии истины».
Открытие истины
«Бхарадваджа, монах может жить в зависимости от некоей деревни или города. И тогда домохозяин или сын домохозяина приходит к нему, изучает его в отношении трёх видов состояний: в отношении состояний, основанных на жажде; в отношении состояний, основанных на злобе; в отношении состояний, основанных на заблуждении: «Есть ли в этом достопочтенном какие-либо состояния, основанные на жажде, из-за которых он, с умом, охваченным этими состояниями, не зная, мог бы сказать: «Я знаю» или, не видя, он мог бы сказать: «Я вижу», или он мог бы побуждать других поступать так, что это привело бы к их длительному вреду и страданию?» Когда он изучает его, он знает: «В этом достопочтенном нет таких состояний, основанных на жажде. Телесное поведение и словесное поведение этого достопочтенного не такое, как у тех, кто подвержен жажде. А Дхамма, которой обучает этот достопочтенный, глубока, её трудно увидеть и трудно понять, она умиротворённа и возвышенна, не познаётся простым лишь рассуждением, утончённая, переживается мудрыми. Такой Дхамме трудно учить тому, кто подвержен жажде».
Когда он изучил его и увидел, что он очищен от этих состояний, основанных на жажде, далее он изучает его в отношении состояний, основанных на злобе: «Есть ли в этом достопочтенном какие-либо состояния, основанные на злобе, из-за которых он, с умом, охваченным этими состояниями, не зная, мог бы сказать: «Я знаю» или, не видя, он мог бы сказать: «Я вижу», или он мог бы побуждать других поступать так, что это привело бы к их длительному вреду и страданию?» Когда он изучает его, он знает: «В этом достопочтенном нет таких состояний, основанных на злобе. Телесное поведение и словесное поведение этого достопочтенного не такое, как у тех, кто подвержен злобе. А Дхамма, которой обучает этот достопочтенный, глубока, её трудно увидеть и трудно понять, она умиротворённа и возвышенна, не познаётся простым лишь рассуждением, утончённая, переживается мудрыми. Такой Дхамме трудно учить тому, кто подвержен злобе».
Когда он изучил его и увидел, что он очищен от этих состояний, основанных на злобе, далее он изучает его в отношении состояний, основанных на заблуждении: «Есть ли в этом достопочтенном какие-либо состояния, основанные на заблуждении{470}… Такой Дхамме трудно учить тому, кто подвержен заблуждению».
Когда он изучил его и увидел, что он очищен от этих состояний, основанных на заблуждении, он утверждает веру в него. Преисполненный веры, он посещает его, выказывает ему уважение. Когда он выказывает ему уважение, он склоняет ухо. Тот, кто склоняет ухо, слышит Дхамму. Услышав Дхамму, он запоминает её. Он изучает смысл учений, которые он запомнил. Когда он изучает их смысл, он обретает согласие с этими учениями посредством раздумий. Когда он обрёл согласие с этими учениями посредством раздумий, в нём возникает рвение. Когда возникло рвение, он изъявляет желание. Изъявив желание, он исследует. Тщательно исследовав, он старается. Решительно стараясь, он реализует телом высочайшую истину и видит её, проникнув в неё мудростью.
Вот каким образом, Бхарадваджа, имеет место открытие истины. Вот каким образом кто-либо открывает истину. И таким образом мы описываем открытие истины. Но в этом случае ещё нет окончательного прибытия к истине».
Окончательное прибытие к истине
«Таким образом, Мастер Готама, имеет место открытие истины. Вот каким образом кто-либо открывает истину. И таким образом мы признаём открытие истины. Но каким образом, Мастер Готама, имеет место окончательное прибытие к истине? Каким образом кто-либо окончательно прибывает к истине? Мы спрашиваем Мастера Готаму об окончательном прибытии к истине».
«Окончательное прибытие к истине, Бхарадваджа, лежит в повторении, развитии, взращивании этих же самых вещей. Вот каким образом, Бхарадваджа, имеет место окончательное прибытие к истине. Вот каким образом кто-либо окончательно прибывает к истине. И таким образом мы описываем окончательное прибытие к истине».
«Таким образом, Мастер Готама, имеет место окончательное прибытие к истине. Вот каким образом кто-либо окончательно прибывает к истине. И таким образом мы признаём окончательное прибытие к истине. Но что, Мастер Готама, является наиболее полезным для окончательного прибытия к истине? Мы спрашиваем Мастера Готаму о той вещи, которая наиболее полезна для окончательного прибытия к истине».
«Старание наиболее полезно для окончательного прибытия к истине, Бхарадваджа. Ведь если человек не старается, он не прибудет в конечном счёте к истине. Вот почему старание наиболее полезно для окончательного прибытия к истине»{471}.
«Но, Мастер Готама, что наиболее полезно для старания? Мы спрашиваем Мастера Готаму о вещи, которая наиболее полезна для старания».
«Исследование наиболее полезно для старания, Бхарадваджа. Ведь если человек не исследует, он не станет стараться. Но поскольку он исследует, он старается. Вот почему исследование наиболее полезно для старания».
«Но, Мастер Готама, что наиболее полезно для исследования? Мы спрашиваем Мастера Готаму о вещи, которая наиболее полезна для исследования».
«Изъявление желания наиболее полезно для исследования, Бхарадваджа. Ведь если человек не желает, он не исследует. Но поскольку он желает, он исследует. Вот почему изъявление желания наиболее полезно для исследования».
«Но, Мастер Готама, что наиболее полезно для изъявления желания? Мы спрашиваем Мастера Готаму о вещи, которая наиболее полезна для изъявления желания».
«Рвение наиболее полезно для изъявления желания, Бхарадваджа. Ведь если человек не зарождает рвения, он не изъявляет желания. Но поскольку он зарождает рвение, он изъявляет желание. Вот почему рвение наиболее полезно для изъявления желания».
«Но, Мастер Готама, что наиболее полезно для рвения? Мы спрашиваем Мастера Готаму о вещи, которая наиболее полезна для рвения».
«Согласие с учениями посредством размышления наиболее полезно для рвения, Бхарадваджа. Ведь если человек не приходит к согласию с учениями посредством размышления, то рвения не возникает в нём. Но поскольку он приходит к согласию с учениями посредством размышления, возникает рвение. Вот почему согласие с учениями посредством размышления наиболее полезно для рвения».
«Но, Мастер Готама, что наиболее полезно для согласия с учениями посредством размышления? Мы спрашиваем Мастера Готаму о вещи, которая наиболее полезна для согласия с учениями посредством размышления».
«Изучение смысла наиболее полезно для согласия с учениями посредством размышления, Бхарадваджа. Ведь если человек не изучает их смысл, он не приходит к согласию с учениями посредством размышления. Но поскольку он изучает их смысл, он приходит к согласию с учениями посредством размышления. Вот почему изучение смысла наиболее полезно для согласия с учениями посредством размышления».
«Но, Мастер Готама, что наиболее полезно для изучения смысла? Мы спрашиваем Мастера Готаму о вещи, которая наиболее полезна для изучения смысла».
«Запоминание учений наиболее полезно для изучения смысла, Бхарадваджа. Ведь если человек не запоминает учение, он не изучит его смысл. Но поскольку он запоминает учение, он изучает его смысл. Вот почему запоминание учений наиболее полезно для изучения смысла».
«Но, Мастер Готама, что наиболее полезно для запоминания учений? Мы спрашиваем Мастера Готаму о вещи, которая наиболее полезна для запоминания учений».
«Слушание Дхаммы наиболее полезно для запоминания учений, Бхарадваджа. Ведь если человек не слушает Дхамму, он не запоминает учения. Но поскольку он слушает Дхамму, он запоминает учения. Вот почему слушание Дхаммы наиболее полезно для запоминания учений».
«Но, Мастер Готама, что наиболее полезно для слушания Дхаммы? Мы спрашиваем Мастера Готаму о вещи, которая наиболее полезна для слушания Дхаммы».
«Склонение уха наиболее полезно для слушания Дхаммы, Бхарадваджа. Ведь если человек не склоняет ухо, он не услышит Дхамму. Но поскольку он склоняет ухо, он услышит Дхамму. Вот почему склонение уха наиболее полезно для слушания Дхаммы».
«Но, Мастер Готама, что наиболее полезно для склонения уха? Мы спрашиваем Мастера Готаму о вещи, которая наиболее полезна для склонения уха».
«Выказывание уважения наиболее полезно для склонения уха, Бхарадваджа. Ведь если человек не выказывает уважения, он не станет склонять ухо. Но поскольку он выказывает уважение, он склоняет ухо. Вот почему выказывание уважения наиболее полезно для склонения уха».
«Но, Мастер Готама, что наиболее полезно для выказывания уважения? Мы спрашиваем Мастера Готаму о вещи, которая наиболее полезна выказывания уважения».
«Посещение наиболее полезно для выказывания уважения, Бхарадваджа. Ведь если человек не посещает [учителя], он не выказывает ему уважения. Но поскольку он посещает, он выказывает ему уважение. Вот почему посещение наиболее полезно для выказывания уважения».
«Но, Мастер Готама, что наиболее полезно для посещения? Мы спрашиваем Мастера Готаму о вещи, которая наиболее полезна для посещения».
«Вера наиболее полезна для посещения, Бхарадваджа. Ведь если вера [в учителя] не возникает, он не станет посещать его. Но поскольку вера возникает, он посещает его. Вот почему вера наиболее полезна для посещения»{472}.
«Мы спросили Мастера Готаму о приверженности к истине, и Мастер Готама ответил о приверженности к истине. Мы одобрили и согласились с ответом, и потому мы довольны. Мы спросили Мастера Готаму об открытии истины… Мы спросили Мастера Готаму об окончательном прибытии к истине… Мы спросили Мастера Готаму о вещи, которая наиболее полезна для окончательного прибытия к истине… Всё, о чём мы спрашивали Мастера Готаму, он нам ответил. Мы одобрили и согласились с ответом, и потому мы довольны. Прежде, Мастер Готама, мы привыкли думать так: «Кто такие эти бритоголовые отшельники, эти смуглые прислужники, смуглые отпрыски ступней Владыки, чтобы понимать Дхамму?» Но Мастер Готама воистину пробудил во мне любовь к отшельникам, доверие к отшельникам, почтение к отшельникам.
Великолепно, Мастер Готама! Великолепно Мастер Готама! Как если бы он поставил на место то, что было перевёрнуто, раскрыл бы спрятанное, показал путь тому, кто потерялся, внёс бы лампу во тьму, чтобы зрячий да мог увидеть, точно также Мастер Готама различными способами прояснил Дхамму. Я принимаю прибежище в Мастере Готаме, прибежище в Дхамме, и прибежище в Сангхе монахов. Пусть Мастер Готама помнит меня как мирского последователя, принявшего в нём прибежище с этого дня и на всю жизнь».
МН 96Есукари сутта — К Есукари
редакция перевода: 06.11.2015
Перевод с английского: SV
источник:
"Majjhima Nikaya by Nyanamoli & Bodhi, p. 786"
(Будда объявляет несостоятельными ряд утверждений брахманов насчёт исключительности их варны. Более того, он также поясняет, что достигать духовных плодов может представитель любой варны)
Так я слышал. Однажды Благословенный проживал в Саваттхи в роще Джеты в монастыре Анатхапиндики. И тогда брахман Есукари отправился к Благословенному и обменялся с ним вежливыми приветствиями. После обмена вежливыми приветствиями и любезностями он сел рядом и сказал:
Четыре услужения
«Мастер Готама, брахманы предписывают четыре уровня услужения. Они предписывают уровень услужения брахману, уровень услужения человеку из [варны] знати, уровень услужения торговцу, уровень услужения рабочему.
В этом отношении, Мастер Готама, брахманы предписывают это как уровень услужения брахману: брахман может служить брахману, знатный может служить брахману, торговец может служить брахману, рабочий может служить брахману. Таков уровень услужения брахману, как то предписывают брахманы.
Мастер Готама, брахманы предписывают это как уровень услужения знатному: знатный может служить знатному, торговец может служить знатному, рабочий может служить знатному. Таков уровень услужения знатному, как то предписывают брахманы.
Мастер Готама, брахманы предписывают это как уровень услужения торговцу: торговец может служить торговцу, рабочий может служить торговцу. Таков уровень услужения торговцу, как то предписывают брахманы.
Мастер Готама, брахманы предписывают это как уровень услужения рабочему: только рабочий может служить рабочему, ведь кто ещё стал бы служить рабочему? Таков уровень услужения рабочему, как то предписывают брахманы. Что Мастер Готама скажет на это?»
«Неужто, брахман, весь мир дал брахманам право предписывать эти четыре уровня услужения?»
«Нет, Мастер Готама».
«Представь, брахман, как если бы нищему без гроша, лишённому человеку насильно [впихнули бы в руки] кусок мяса и сказали: «Почтенный, ты обязан съесть это мясо и заплатить за него». Точно также без согласия тех [других] жрецов и отшельников брахманы предписывают эти четыре вида услужения.
Я не говорю, брахман, что прислуживать нужно всякому, но и не говорю, что никому не нужно прислуживать. Ведь если когда человек прислуживает кому-либо и становится хуже, а не лучше от этого услужения, то тогда я утверждаю, что ему не следует прислуживать. А если, когда человек прислуживает кому-либо, он становится лучше, а не хуже из-за этого услужения, то тогда я утверждаю, что ему следует прислуживать.
Если бы у знатного человека спросили: «Кому из них ты бы прислуживал — тем, из-за служения которым ты бы стал хуже, а не лучше, или же тем, из-за служения которым ты бы стал лучше, а не хуже — то, отвечая правильно, знатный человек ответил бы так: «Мне не стоит прислуживать тому, из-за служения которому я бы стал хуже, а не лучше, когда бы служил ему. Мне стоит прислуживать тому, из-за служения которому я бы стал лучше, а не хуже, когда бы служил ему».
Если бы у брахмана спросили… у торговца спросили… у рабочего спросили… отвечая правильно, рабочий ответил бы так: «Мне не стоит прислуживать тому, из-за служения которому я бы стал хуже, а не лучше, когда бы служил ему. Мне стоит прислуживать тому, из-за служения которому я бы стал лучше, а не хуже, когда бы служил ему».
Я не утверждаю, брахман, что человек является лучшим, потому что он из аристократической семьи, как и не утверждаю, что человек является худшим, потому что он из аристократической семьи. Я не утверждаю, что человек является лучшим, потому что он наделён величайшей красотой, но и не утверждаю, что он является худшим, потому что наделён величайшей красотой. Я не утверждаю, что человек является лучшим, потому что он очень богат, но и не утверждаю, что он является худшим, потому что он очень богат.
Ведь, брахман, человек из аристократической семьи может убивать живых существ, брать то, что не дано, пускаться в неблагое поведение в чувственных удовольствиях, лгать, говорить злонамеренно, говорить грубо, пустословить, быть алчным, иметь недоброжелательный ум, придерживаться неправильных воззрений. Поэтому я не утверждаю, что человек является лучшим, потому что он из аристократической семьи. Но также, брахман, человек из аристократической семьи может воздерживаться от убийства живых существ, от взятия того, что не было дано, от неблагого поведения в чувственных удовольствиях, от лжи, от злонамеренной речи, от грубой речи, от пустословия, быть неалчным, иметь ум без недоброжелательности, придерживаться правильных воззрений. Поэтому я не утверждаю, что человек является худшим, потому что он из аристократической семьи.
Брахман, человек, наделённый величайшей красотой… очень богатый… придерживаться неправильных воззрений. Поэтому я не утверждаю, что человек является лучшим, потому что он очень богатый. Но также, брахман, человек, наделённый величайшей красотой… очень богатый… придерживаться правильных воззрений. Поэтому я не утверждаю, что человек является худшим, потому что он очень богатый.
Я не утверждаю, брахман, что прислуживать нужно всякому, но и не говорю, что никому не нужно прислуживать. Ведь если когда кто-либо прислуживает кому-либо, и его вера, нравственность, учёность, щедрость, и мудрость возрастают в нём, то тогда, я утверждаю, ему следует ему прислуживать».
Четыре богатства
Когда так было сказано, брахман Есукари сказал Благословенному: «Мастер Готама, брахманы предписывают четыре типа богатства. Они предписывают богатство брахмана, богатство знатного, богатство торговца, богатство рабочего.
В этом отношении, Мастер Готама, брахманы предписывают это как богатство брахмана — хождение за подаяниями{473}. Брахман, который с презрением отвергает своё собственное богатство, хождение за подаяниями, позорит свой долг, как охранник, который берёт то, что не было дано. Таково богатство брахмана, которое предписывают брахманы.
Мастер Готама, брахманы предписывают это как богатство знатного — лук и стрелы. Знатный, который с презрением отвергает своё собственное богатство, лук и стрелы, позорит свой долг, как охранник, который берёт то, что не было дано. Таково богатство знатного, которое предписывают брахманы.
Мастер Готама, брахманы предписывают это как богатство торговца — сельское хозяйство и животноводство{474}. Торговец, который с презрением отвергает своё собственное богатство, сельское хозяйство и животноводство, позорит свой долг, как охранник, который берёт то, что не было дано. Таково богатство торговца, которое предписывают брахманы.
Мастер Готама, брахманы предписывают это как богатство рабочего — серп и коромысло. Рабочий, который с презрением отвергает своё собственное богатство, серп и коромысло, позорит свой долг, как охранник, который берёт то, что не было дано. Таково богатство рабочего, которое предписывают брахманы. Что Мастер Готама скажет на это?»
«Неужто, брахман, весь мир дал брахманам право предписывать эти четыре богатства?»
«Нет, Мастер Готама».
«Представь, брахман, как если бы нищему без гроша, лишённому человеку насильно [впихнули бы в руки] кусок мяса и сказали: «Почтенный, ты обязан съесть это мясо и заплатить за него». Точно также без согласия тех [других] жрецов и отшельников брахманы предписывают эти четыре вида богатства.
Я, брахман, провозглашаю благородную сверхмирскую Дхамму как собственное богатство человека. Но если припоминать его древнюю семейную линию по отцу и по матери, то человек определяется в зависимости от того, где он переродился. Если он переродился в клане знати, то он считается знатным. Если он переродился в клане брахманов, он считается брахманом. Если он переродился к клане торговцев, он считается торговцем. Если он переродился в клане рабочих, он считается рабочим.
Подобно огню, который считается таковым в зависимости от тех определённых условий из-за которых он горит — если огонь горит в зависимости от поленьев, он считается огнём поленьев; если огонь горит в зависимости от вязанки хвороста, он считается огнём вязанки хвороста; если огонь горит в зависимости от травы, он считается огнём травы; если огонь горит в зависимости от навоза, он считается огнём навоза — то точно также, брахман, я провозглашаю благородную сверхмирскую Дхамму… …переродился в клане рабочих, он считается рабочим.
Если, брахман, кто-либо из клана знати оставляет жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной, и, после встречи с Дхаммой и Винаей, что были провозглашены Татхагатой, он воздерживается от убийства живых существ… придерживается правильных воззрений, то он является тем, кто завершает истинный путь, благую Дхамму. Если, брахман, кто-либо из клана брахманов… торговцев… рабочих оставляет жизнь домохозяйскую… придерживается правильных воззрений, то он является тем, кто завершает истинный путь, благую Дхамму.
Как ты думаешь, брахман? Только брахман способен развивать доброжелательный ум к некоей области, без враждебности, без недоброжелательности, а не знатный, или торговец, или рабочий?»
«Нет, Мастер Готама. Будь то человек из [варны] знати, или брахман, или торговец, или рабочий — все люди из этих четырёх варн способны развивать доброжелательный ум к некоей области, без враждебности, без недоброжелательности».
«Точно также, брахман, если кто-либо из клана знати оставляет жизнь домохозяйскую… …является тем, кто завершает истинный путь, благую Дхамму.
Как ты думаешь, брахман? Только брахман способен взять люфу и банный порошок, пойти к реке, смыть пыль и грязь, а не знатный, или торговец, или рабочий?»
«Нет, Мастер Готама. Будь то человек из [варны] знати, или брахман, или торговец, или рабочий — все люди из этих четырёх варн способны взять люфу и банный порошок, пойти к реке, смыть пыль и грязь».
«Точно также, брахман, если кто-либо из клана знати оставляет жизнь домохозяйскую… …является тем, кто завершает истинный путь, благую Дхамму.
Как ты думаешь, брахман? Представь как если бы помазанный на царствование царь из знатного рода собрал бы сотню человек разного рождения и сказал бы им: «Ну же, почтенные, пусть тот, кто родился в знатном клане, или брахманском клане, или царском клане, возьмёт верхнюю палку для розжига из салового дерева, салалового дерева, сандалового дерева, дерева падумаки, и зажжёт огонь, породит тепло. И пусть также тот, кто рождён в клане презренных, в клане охотников, в клане работников по плетению, в клане изготовителей повозок, в клане мусорщиков, возьмёт верхнюю палку для розжига, сделанную из собачьей миски, из свиной миски, из мусорного ящика, из касторового дерева, и зажжёт огонь, породит тепло.
Как ты думаешь, брахман? Когда огонь зажжён, и тепло порождено кем-то из первой группы, будет ли этот огонь иметь пламя, цвет, сияние, и можно ли будет использовать его для целей, [ради которых разведён] огонь, тогда как когда огонь зажжён, и тепло порождено кем-то из второй группы, у этого огня не будет пламени, цвета, сияния, и его нельзя будет использовать для целей, [ради которых разведён] огонь?»
«Нет, Мастер Готама. Когда огонь зажжён и тепло порождено кем-то из первой группы, у этого огня будет пламя… порождено кем-то из первой группы, у него также будет пламя… можно будет использовать его для целей, [ради которых разведён] огонь. Ведь у всякого огня есть пламя, цвет, и сияние, и его можно использовать для целей, [ради которых разведён] огонь».
«Точно также, брахман, если кто-либо из клана знати оставляет жизнь домохозяйскую… …является тем, кто завершает истинный путь, благую Дхамму».
Когда так было сказано, брахман Есукари сказал Благословенному: «Великолепно, Мастер Готама! Великолепно Мастер Готама! Как если бы он поставил на место то, что было перевёрнуто, раскрыл бы спрятанное, показал путь тому, кто потерялся, внёс бы лампу во тьму, чтобы зрячий да мог увидеть, точно также Мастер Готама различными способами прояснил Дхамму. Я принимаю прибежище в Мастере Готаме, прибежище в Дхамме, и прибежище в Сангхе монахов. Пусть Мастер Готама помнит меня как мирского последователя, принявшего в нём прибежище с этого дня и на всю жизнь».
МН 97Дхананьджани сутта — К Дхананьджани
редакция перевода: 09.11.2015
Перевод с английского: SV
источник:
"Majjhima Nikaya by Nyanamoli & Bodhi, p. 791"
(Дост. Сарипутта порицает безнравственного монаха и пугает его адом. Однако затем проводит с ним предсмертную беседу и тот перерождается в мире Брахмы)
Так я слышал. Однажды Благословенный проживал в Раджагахе в Бамбуковой Роще в Беличьем Святилище. И в то время Достопочтенный Сарипутта странствовал по Южным Холмам вместе с большой Сангхой монахов. И тогда некий монах, который провёл сезон дождей в Раджагахе, отправился к Достопочтенному Сарипутте в Южные Холмы и обменялся с ним вежливыми приветствиями. После обмена вежливыми приветствиями и любезностями он сел рядом, и Достопочтенный Сарипутта спросил его: «Силён ли, здоров ли Благословенный, друг?»
«Благословенный силён и здоров, друг».
«Сильна ли, здорова ли Сангха монахов, друг?»
«Сангха монахов тоже сильна и здорова, друг».
«Друг, у Ворот Тандулапалы проживает брахман по имени Дхананьджани. Силён ли, здоров ли брахман Дхананьджани?»
«Этот брахман Дхананьджани тоже силён и здоров, друг».
«Прилежен ли он, друг?»
«Как он может быть прилежным, друг? Он разоряет домохозяев-брахман от имени царя и разоряет царя от имени домохозяев-брахман. Его жена, которая обладала верой и происходила из клана, который обладал верой, скончалась, а он взял другую жену, женщину без веры, которая происходит из клана, в котором нет веры».
«Плохие новости мы услышали, друг. Воистину, плохие новости — услышать, что этот брахман Дхананьджани стал беспечным. Быть может, придёт время, и мы встретимся с брахманом Дхананьджани и побеседуем с ним».
И тогда, побыв в Южных Холмах столько, сколько он считал нужным, Достопочтенный Сарипутта направился в сторону Раджагахи. Странствуя переходами, со временем он прибыл в Раджагаху и остановился в Бамбуковой Роще в Беличьем Святилище. И тогда, утром, Достопочтенный Сарипутта оделся, взял чашу и верхнее одеяние, и отправился в Раджагаху за подаяниями. И в то время брахман Дхананьджани доил своих коров в коровнике за пределами города. И тогда Достопочтенный Сарипутта, походив по Раджагахе за подаяниями, вернувшись с хождения за подаяниями, после принятия пищи отправился к брахману Дхананьджани. Брахман Дхананьджани увидел Достопочтенного Сарипутту издали, подошёл к нему, и сказал: «Попейте свежего молока, Мастер Сарипутта, пока ещё [позволительное] время для принятия пищи».
«Довольно, брахман, сегодня я уже поел. Я проведу остаток дня вон под тем деревом. Ты можешь прийти туда».
«Да, почтенный» — ответил он.
И тогда, позавтракав, брахман Дхананьджани отправился к Достопочтенному Сарипутте и обменялся с ним вежливыми приветствиями. После обмена вежливыми приветствиями и любезностями он сел рядом, и Достопочтенный Сарипутта спросил его:
«Прилежен ли ты, Дхананьджани?»
«Как мы можем быть прилежными, Мастер Сарипутта, когда нам нужно содержать наших родителей, жену и детей, наших рабов, слуг, рабочих. Нам нужно исполнять свой долг по отношению к друзьям и товарищам, родственникам и родне, нашим гостям, нашим умершим предкам, божествам, царю; и к тому же, ещё и когда это тело тоже нужно освежать и питать».
«Как ты думаешь, Дхананьджани? Представь, как если бы человек вёл бы себя так, что это было бы противоположно Дхамме, вёл себя неправедно ради своих родителей, и тогда из-за такого поведения стражи ада утащили бы его в ад. Смог бы он [освободиться, умоляя]: «Это ведь ради моих родителей я вёл себя так, что это было противоположно Дхамме, вёл себя неправедно. Пусть стражи ада [не утаскивают меня] в ад!»? Или смогли бы его родители [освободить его мольбой]: «Это ведь ради нас он вёл себя так, что это было противоположно Дхамме, вёл себя неправедно. Пусть стражи ада [не утаскивают его] в ад!»?
«Нет, Мастер Сарипутта. Даже если бы он [так] кричал, всё равно стражи ада утащили бы его в ад».
«Как ты думаешь, Дхананьджани? Представь как если бы человек вёл бы себя так, что это было бы противоположно Дхамме, вёл себя неправедно ради своей жены и детей… рабов, слуг, рабочих… друзей и товарищей… родственников и родни… своих гостей… умерших предков… божеств… царя… ради освежения и питания этого тела, и из-за такого поведения стражи ада утащили бы его в ад. Смог бы он [освободиться, умоляя]: «Это ведь ради освежения и питания этого тела я вёл себя так, что это было противоположно Дхамме, вёл себя неправедно. Пусть стражи ада [не утаскивают меня] в ад!»? Или могли бы другие [освободить его мольбой]: «Это ведь ради освежения и питания этого тела он вёл себя так, что это было противоположно Дхамме, вёл себя неправедно. Пусть стражи ада [не утаскивают его] в ад!»?
«Нет, Мастер Сарипутта. Даже если бы он [так] кричал, всё равно стражи ада утащили бы его в ад».
«Как ты думаешь, Дхананьджани? Кто лучше — тот, кто ради своих родителей ведёт себя так, что это противоположно Дхамме, ведёт себя неправедно, или же тот, кто ради своих родителей ведёт себя в соответствии с Дхаммой, ведёт себя праведно?»
«Мастер Сарипутта, тот, кто ради своих родителей ведёт себя так, что это противоположно Дхамме, ведёт себя неправедно, не является лучшим. Тот, кто ради своих родителей ведёт себя в соответствии с Дхаммой, ведёт себя праведно, является лучшим. Поведение в соответствии с Дхаммой, праведное поведение, лучше, чем поведение, противоположное Дхамме, неправедное поведение».
«Дхананьджани, есть другие виды работы, доходные и соответствующие Дхамме, посредством которых человек может поддерживать своих родителей и в то же самое время избегать совершения плохого и практиковать [накопление] заслуг.
Как ты думаешь, Дхананьджани? Кто лучше — тот, кто ради своей жены и детей… …царя… …ради освежения и питания этого тела ведёт себя так, что это противоположно Дхамме, ведёт себя неправедно, или же тот, кто ради освежения и питания этого тела ведёт себя в соответствии с Дхаммой, ведёт себя праведно?»
«Мастер Сарипутта, тот, кто ради освежения и питания этого тела ведёт себя так, что это противоположно Дхамме, ведёт себя неправедно, не является лучшим. Тот, кто ради освежения и питания этого тела ведёт себя в соответствии с Дхаммой, ведёт себя праведно, является лучшим. Поведение в соответствии с Дхаммой, праведное поведение, лучше, чем поведение, противоположное Дхамме, неправедное поведение».
«Дхананьджани, есть другие виды работы, доходные и соответствующие Дхамме, посредством которых человек может освежать и питать это тело и в то же самое время избегать совершения плохого и практиковать [накопление] заслуг».
И тогда брахман Дхананьджани, восхитившись и возрадовавшись словам Достопочтенного Сарипутты, поднялся со своего сиденья и ушёл.
И спустя какое-то время брахман Дхананьджани стал нездоров, поражён болезнью, серьёзно болен. Тогда он сказал некоему человеку: «Ну же, почтенный, отправляйся к Благословенному, поклонись ему от моего имени, упав ему в ноги, и скажи: «Господин, брахман Дхананьджани нездоров, поражён болезнью, серьёзно болен. Он кланяется Благословенному, припадая к его ногам». И затем отправляйся к Достопочтенному Сарипутте, поклонись ему от моего имени, упав ему в ноги, и скажи: «Господин, брахман Дхананьджани нездоров, поражён болезнью, серьёзно болен. Он кланяется Достопочтенному Сарипутте, припадая к его ногам». И затем скажи: «Было бы хорошо, если бы Достопочтенный Сарипутта пришёл бы домой к брахману Дхананьджани из сострадания».
«Да, Господин» — ответил тот человек, отправился к Благословенному, поклонился Благословенному, сел рядом, и донёс своё послание. Затем он отправился к Достопочтенному Сарипутте, поклонился Достопочтенному Сарипутте, и донёс своё послание, сказав: «Было бы хорошо, Господин, если бы Достопочтенный Сарипутта пришёл бы домой к брахману Дхананьджани из сострадания». Достопочтенный Сарипутта молча согласился.
И тогда Достопочтенный Сарипутта оделся, взял чашу и верхнее одеяние, и отправился в дом брахмана Дхананьджани, где сел на подготовленное сиденье и сказал брахману Дхананьджани: «Я надеюсь, ты поправляешься, брахман, я надеюсь, тебе становится лучше. Я надеюсь, твои болезненные ощущения спадают, а не возрастают, и что можно увидеть их спад, а не увеличение».
«Мастер Сарипутта, я не поправляюсь, мне не становится лучше. Сильные болезненные ощущения возрастают во мне, а не спадают, и можно увидеть их увеличение, а не спад. Подобно тому, как если бы сильный человек раскроил бы мою голову острым мечом — вот какие жестокие ветра прорезают мою голову. Я не поправляюсь, мне не становится лучше. Подобно тому, как если бы сильный человек стянул бы прочным кожаным ободом мою голову — вот какие жестокие боли у меня в голове. Я не поправляюсь, мне не становится лучше. Подобно тому, как если бы умелый мясник или его ученик вскрыл бы брюхо быка острым мясницким ножом — вот какие жестокие ветра прорезают мой живот. Я не поправляюсь, мне не становится лучше. Как если бы два сильных человека схватили бы слабого за обе руки и поджаривали бы его над ямой с горячими углями — вот какое жестокое жжение в моём теле. Я не поправляюсь, мне не становится лучше. Сильные болезненные ощущения возрастают во мне, а не спадают, и можно увидеть их увеличение, а не спад».
«Как ты думаешь, Дхананьджани? Что лучше — ад или мир животных?»
«Мир животных, Мастер Сарипутта».
«Что лучше — мир животных или мир [страдающих] духов?»
«Мир [страдающих] духов, Мастер Сарипутта».
«Что лучше — мир [страдающих] духов или мир людей?»
«Людей, Мастер Сарипутта».
«Что лучше — люди или божества небесного мира Четырёх Великих Царей?»
«Божества небесного мира Четырёх Великих Царей, Мастер Сарипутта».
«Что лучше — божества небесного мира Четырёх Великих Царей или божества небесного мира Тридцати Трёх?»
«Божества небесного мира Тридцати Трёх, Мастер Сарипутта».
«Что лучше — божества небесного мира Тридцати Трёх или божества Ямы?»
«Божества Ямы, Мастер Сарипутта».
«Что лучше — божества Ямы или божества небесного мира Туситы?»
«Божества небесного мира Туситы, Мастер Сарипутта».
«Что лучше — божества небесного мира Туситы или божества, наслаждающиеся творением?»
«Божества, наслаждающиеся творением, Мастер Сарипутта».
«Что лучше — божества, наслаждающиеся творением, или божества, имеющие власть над творениями других?»
«Божества, имеющие власть над творениями других, Мастер Сарипутта».
«Как ты думаешь, Дхананьджани? Что лучше — божества, имеющие власть над творениями других, или же мир Брахмы?»
«Мастер Сарипутта сказал «мир Брахмы». Мастер Сарипутта сказал «мир Брахмы».
И тогда Достопочтенный Сарипутта подумал: «Эти брахманы преданы миру Брахмы. Что если я научу брахмана Дхананьджани пути к свите Брахмы?» [И он сказал]: «Дхананьджани, я научу тебя пути к свите Брахмы. Слушай внимательно то, о чём я буду говорить».
«Да, почтенный» — ответил он. Достопочтенный Сарипутта сказал следующее:
«И каков путь к свите Брахмы? Вот, Дхананьджани, монах пребывает, наполняя первую сторону света умом, насыщенным доброжелательностью, равно как и вторую сторону, третью сторону, и четвёртую сторону. Так, вверху, внизу, вокруг и всюду, как ко всем, так и к самому себе, он наполняет весь мир умом, наполненным доброжелательностью — обильным, возвышенным, безмерным, не имеющим враждебности и недоброжелательности. Таков путь к свите Брахмы.
Далее, Дхананьджани, он пребывает, наполняя первую сторону света умом, насыщенным состраданием… сорадованием… невозмутимостью… наполняет весь мир умом, наполненным невозмутимостью — обильным, возвышенным, безмерным, не имеющим враждебности и недоброжелательности. И это тоже путь к свите Брахмы».
«Тогда, Мастер Сарипутта, поклонитесь от моего имени, упав в ноги Благословенному, и скажите: «Господин, брахман Дхананьджани нездоров, поражён болезнью, серьёзно болен. Он кланяется Благословенному, припадая к его ногам».
И тогда Достопочтенный Сарипутта, утвердив брахмана Дхананьджани в низшем мире Брахмы, поднялся со своего сиденья и ушёл, хотя ещё было то, что нужно было сделать{475}. И вскоре после того как Достопочтенный Сарипутта ушёл брахман Дхананьджани скончался и переродился в мире Брахмы.
И тогда Благословенный обратился к монахам так: «Монахи, Сарипутта, утвердив брахмана Дхананьджани в низшем мире Брахмы, поднялся со своего сиденья и ушёл, хотя ещё было то, что нужно было сделать».
И тогда Достопочтенный Сарипутта отправился к Благословенному, поклонился ему, сел рядом, и сказал: «Учитель, брахман Дхананьджани нездоров, поражён болезнью, серьёзно болен. Он кланяется Благословенному, припадая к его ногам».
«Сарипутта, почему ты, утвердив брахмана Дхананьджани в низшем мире Брахмы, поднялся со своего сиденья и ушёл, хотя ещё было то, что нужно было сделать?»
«Учитель, я подумал так: «Эти брахманы преданы миру Брахмы. Что если я научу брахмана Дхананьджани пути к свите Брахмы?»
«Сарипутта, брахман Дхананьджани скончался и переродился в мире Брахмы»{476}.
МН 98Васеттха сутта — К Васеттхе
редакция перевода: 15.11.2015
Перевод с английского: SV
источник:
"Majjhima Nikaya by Nyanamoli & Bodhi, p. 798"
(Будда разрешает спор двух юных брахманских учеников на тему брахманизма и рождения. Также присутствует стихотворное описание и восхваление араханта)
Так я слышал. Однажды Благословенный проживал в Иччханангале, в лесу, что рядом с Иччханангалой. И в то время группа известных и зажиточных брахманов пребывала в Иччханангале, а именно, брахман Чанки, брахман Таруккха, брахман Поккхарасати, брахман Джануссони, брахман Тодеййя, и другие известные и зажиточные брахманы.
И тогда, по мере того как брахманские ученики Васеттха и Бхарадваджа ходили и бродили [тут и там] ради того, чтобы размяться, между ними случилась следующая беседа: «В каком случае человек является брахманом?» Брахманский ученик Бхарадваджа сказал: «Когда человек хорошо рождён с обеих сторон — как с материнской, так и с отцовской — у него чистейшая родословная, неопровержимая и безупречная в отношении происхождения до седьмого колена, то тогда он брахман». Брахманский ученик Васеттха сказал: «Когда человек нравственный и соблюдает предписания, то тогда он брахман».
Ни брахманский ученик Бхарадваджа не мог убедить брахманского ученика Васеттху, ни брахманский ученик Васеттха не мог убедить брахманского ученика Бхарадваджу. И тогда брахманский ученик Васеттха сказал брахманскому ученику Бхарадвадже: «Почтенный, отшельник Готама, сын Сакьев, который ушёл в бездомную жизнь из клана Сакьев, проживает в Иччханангале, в лесу, что рядом с Иччханангалой. И об этом Мастере Готаме распространилась славная молва: «Благословенный — совершенный, полностью просветлённый, совершенный в знании и поведении, высочайший, знаток миров, непревзойдённый вожак тех, кто должен обуздать себя, учитель богов и людей, просветлённый, благословенный». Ну же, Бхарадваджа, пойдём к отшельнику Готаме и спросим его об этом. Как он ответит, так мы это и запомним».
«Хорошо, почтенный» — ответил брахманский ученик Бхарадваджа. И тогда двое брахманских учеников — Васеттха и Бхарадваджа — отправились к Благословенному и обменялись с ним вежливыми приветствиями. После обмена вежливыми приветствиями и любезностями они сели рядом, и тогда брахманский ученик Васеттха обратился к Благословенному строфами:
«Другие признают, что мы
Владеем знанием Трёх Вед.
Ведь ученик Поккхарасати я,
А он — Таруккхи ученик.
Чему ведические учат знатоки —
В этом смогли достичь мы мастерства.
Мы в филологии, грамматике сильны,
И в декламации мы как учителя.
Но, о Готама, спор возник у нас
Касается вопрос рождения и класса:
Ведь Бхарадваджа говорит,
Что человек рождением брахман.
А как по мне — брахманом стать поступком лишь возможно.
Провидец, знай, что в этом спор наш состоит.
И коль никто из нас не может убедить другого,
Или заставить его точку зрения принять,
Пришли спросить тебя мы, о почтенный
И широко известный всем как Будда.
И как ладони поднимают люди
К луне, как в фазу роста она входит,
Так в этом мире, о Готама, все чтят тебя,
Почтение выражают.
И потому, Готама, Взор, Возникший В Мире,
Пришли тебя мы вот о чём спросить:
Как стать брахманом — по рождению иль поступком?
Нам, кто не понимает, объясни,
Как следует брахмана распознать?»
[Благословенный]:
«Я научу вас так, как есть на самом деле,
Васеттха» — так Благословенный отвечал.
«Существ живых деленьям родовым;
И ведь рождений много видов разных.
Во-первых, есть трава, деревья.
Хоть нет самосознания у них,
Рождение — их особая черта;
И ведь рождений много видов разных.
Затем есть бабочки, есть мотыльки,
Иные [насекомые], термиты, муравьи.
Рождение — их особая черта;
И ведь рождений много видов разных.
И также знай четвероногих виды —
Кои больших и малых есть размеров.
Рождение — их особая черта;
И ведь рождений много видов разных.
Есть те, чьи ноги — это животы
И это змеи с длинными телами.
Рождение — их особая черта;
И ведь рождений много видов разных.
Знай также и о рыбах, что в воде живут,
Которые пасутся в мире водяном.
Рождение — их особая черта;
И ведь рождений много видов разных.
И также знай о птицах, путь проложен чей крылом,
Которые скитаются в бескрайних небесах.
Рождение — их особая черта;
И ведь рождений много видов разных.
И хоть у всех этих родившихся существ
Рождение — их особая черта.
Среди людей рождение же их
Черты особой уж никак не создаёт.
Ни в волосах, ни в голове,
Как ни в ушах и ни в глазах,
Как ни в носу, как ни во рту,
И ни в губах, и ни в бровях.
Как и ни в шее, ни в плечах,
Ни в животе, и ни в спине,
Ни в ягодицах, ни в груди,
Ни в гениталиях иль образе соитий.
И ни в руках, и ни в ногах,
Ни в пальцах, как и ни в ногтях,
И ни в коленях, ни в бедре,
Ни в цвете, и ни в голосе –
Рождение не создаёт черты особой уж какой,
Как то с другими видами рождений.
Ведь в теле человеческом как таковом
Нет ничего, что было бы особым.
Различие средь человеческих существ
Всего лишь устных слов обозначение.
Те средь людей, на жизнь кто добывает
Сельским хозяйством — ты должен знать,
Что их «крестьянами» зовут, Васеттха.
И человек такой никак уж не брахман.
Те средь людей, на жизнь кто добывает
Различным ремеслом — ты должен знать,
Васеттха, их «ремесленник» зовут.
И человек такой никак уж не брахман.
Те средь людей, на жизнь кто добывает
Торговлей тем или иным — ты должен знать,
Что их «торговцами» зовут, Васеттха.
И человек такой никак уж не брахман.
Те средь людей, на жизнь кто добывает
Различным услужением другим — ты должен знать,
Васеттха, что их «слугами» зовут.
И человек такой никак уж не брахман.
Те средь людей, на жизнь кто добывает
Воруя то и сё — ты должен знать,
Васеттха, что их «вором» все зовут.
И человек такой никак уж не брахман.
Те средь людей, на жизнь кто добывает
Стрельбой из лука — должен ты бы знать,
Васеттха, их «солдатами» зовут.
И человек такой никак уж не брахман.
Те средь людей, на жизнь кто добывает
Умением жреческим — ты должен знать,
Зовут «жрецом» таких, Васеттха.
И человек такой никак уж не брахман.
А тот, среди людей кто управляет
Царством иль городом — ты должен знать,
Его зовут «правителем», Васеттха.
И человек такой никак уж не брахман.
Не называю я «брахманом» потому лишь,
Что таково его рождение в родословной.
Но коль изъяны в нём ещё блуждают,
То он лишь тот, кто говорит «почтенный»{477}.
Ну а того, в ком нет цепляний и изъянов,
Того «брахманом» называю я.
И тот, кто путы все отрезал
И от мучений не страдает,
Кто все узлы, объединённый, смог преодолеть,
Того «брахманом» называю я.
Кто все привязки и ремни отрезал,
А также и поводья и узду,
Тот, кто засов смог отодвинуть, пробуждённый,
Того «брахманом» называю я.
Кто терпит даже без малейшей злобы
Обиды, и жестокости, неволю,
Силой терпения кто снаряжён,
Того «брахманом» называю я.
Кто раздражением не полыхает,
Прилежный, нравственный, и скромный,
Кто укрощён, с телом последним ходит,
Того «брахманом» называю я.
Кто точно дождь на лотосовых листьях,
Или горчичное зерно на острие иголки,
К усладам чувств кто не привязан вовсе,
Того «брахманом» называю я.
Тот, кто в себе познал уж в этой самой жизни
Уничтожение всяких загрязнений,
Кто, отсоединённый, тяжкий груз оставил,
Того «брахманом» называю я.
Кто в понимании глубок, кто мудр,
Сказать кто может что есть путь, а что не оный,
Тот, наивысшей цели кто достичь сумел,
Того «брахманом» называю я.
И кто домохозяев сторонится,
И тех, ведёт кто жизнь без дома,
Кто [сам] скитается без дома и мечтаний,
Того «брахманом» называю я.
Того, кто дубину откинул,
Сильных и слабых существ [не колотит],
Не убивает сам, и убивать не заставляет,
Того «брахманом» называю я.
Того, кто не перечит среди тех, кто спорит,
Миролюбивый среди тех, жесток кто,
Среди цепляющихся не цепляет кто,
Того «брахманом» называю я.
Кто сбросил жажду всю и раздражение,
Презрение, самомнение оставил,
Точно горчичное зерно на острие иголки,
Того «брахманом» называю я.
Без грубости кто речи произносит,
Которые осмысленны, правдивы,
Которые не оскорбляют остальных,
Того «брахманом» называю я.
Кто в мире взять уж никогда не сможет
Всё то, что ему не было дано:
Короткое иль длинное,
Большое или малое,
Чистое иль противное,
Того «брахманом» называю я.
Хотений внутренних кто больше не имеет
К этому миру, или миру, что наступит,
Живёт кто без хотений, отчуждённый,
Того «брахманом» называю я.
Тот, кто лишился всяких потаканий,
Лишился замешательства, поскольку знает;
Тот, прочно утвердился кто в Бессмертном,
Того «брахманом» называю я.
Преодолеть все узы кто сумел здесь —
Узы заслуг, а также злодеяний —
Кто беспечален, чист и незапятнан,
Того «брахманом» называю я.
Кто, чист и ясен, как луна без пятен,
В ком уничтожено как наслаждение,
Так и существование,
Того «брахманом» называю я.
Тот, кто болото пересечь сумел всё,
Всё заблуждение, сансару всю, трясину,
И этим самым перешёл на берег дальний;
Кто медитирует и пребывает в джханах,
Смущений, колебаний не имеет,
Достиг ниббаны, так как нет цепляний,
Того «брахманом» называю я.
Тот, кто отбросил все услады чувств,
Скитается теперь бездомным,
Существование, чувственные страсти одолев,
Того «брахманом» называю я.
И кто оставил [и другую] жажду также,
Скитается теперь бездомным,
Существование и жажду одолев,
Того «брахманом» называю я.
Оставил кто оковы все людские позади,
Отринул также и небесные оковы,
Отъединился всюду кто от всех оков,
Того «брахманом» называю я.
Неудовольствие и наслаждение кто оставил,
Угасший и без обретений,
Герой, преодолевший целый мир,
Того «брахманом» называю я.
Кто знает то, как умирают существа,
И в разных видах появляются потом{478},
Тот не зажат, высок и пробуждён,
Того «брахманом» называю я.
Тот, чей удел неясен
И для богов, и духов, и людей,
Архат, лишённый пятен загрязнений,
Того «брахманом» называю я.
Тот, у кого препятствий нет и вовсе:
Ни впереди, ни позади, ни между ними,
Он беспрепятственный и больше не цепляет —
Того «брахманом» называю я.
Герой он совершенный, и вожак он стада,
Провидец величайший, кто победы смог достичь,
Неколебим кто, чист и пробуждён,
Того «брахманом» называю я.
Кто знает свои прошлые рождения,
Кто видел небеса и ад,
И кто достиг рождений прекращения,
Того «брахманом» называю я.
Когда приписан кто-то к имени и клану,
То это просто лишь обозначения в мире.
Возникли из условностей они,
Предписывают людям их везде.
Тот, кто не знает данности вот этой,
В том прочно взгляды ложные засели.
Не зная, они объявляют нам:
«Брахманом можно только лишь родиться».
Брахманом по рождению стать нельзя,
Как по рождению не стать и не-брахманом.
Но совершив поступок — ты брахман,
Поступком же и будешь не-брахманом.
Поступками покажешь, если ты крестьянин,
Поступками покажешь, коль ремесленник ты есть.
Поступками покажешь, если ты торговец,
Поступками покажешь также, если ты слуга.
Поступками покажешь, если ты разбойник,
Поступками покажешь также, если ты солдат.
Поступками покажешь, если ты священник,
Как по поступкам будет видно, коль правитель ты.
Вот таким образом мудрейший
Правдиво видит все поступки,
Возникновение зависимое видит таковой,
Умелый как в поступках, так и в их плодах.
Поступок — вот что вертит этот целый мир,
Поступок — это то, что чередует поколения.
Живые существа все скованы поступком{479},
Как сковано чекой повозки колесо.
Аскеза и святая жизнь,
Самоконтроль и самотренировка —
Вот из-за этого становятся брахманом,
И в этом — величайший брахманизм.
Кто обладает знанием троичным,
Спокойный, загрязнения уничтожил все:
Ты знай его, Васеттха, Брахмой
Или Саккой — коли другие могут это осознать».
Когда так было сказано{480}, брахманские ученики Васеттха и Бхарадваджа сказали Благословенному: «Великолепно, Мастер Готама! Великолепно, Мастер Готама! Как если бы он поставил на место то, что было перевёрнуто, раскрыл бы спрятанное, показал путь тому, кто потерялся, внёс бы лампу во тьму, чтобы зрячий да мог увидеть, точно также Мастер Готама различными способами прояснил Дхамму. Мы принимаем прибежище в Мастере Готаме, прибежище в Дхамме, и прибежище в Сангхе монахов. Пусть Мастер Готама помнит нас как мирских последователей, принявших в нём прибежище с этого дня и на всю жизнь».
МН 99Субха сутта — К Субхе
редакция перевода: 18.11.2015
Перевод с английского: SV
источник:
"Majjhima Nikaya by Nyanamoli & Bodhi, p. 808"
(Весьма содержательная беседа между брахманским учеником и Буддой. Охватывает различные темы — брахманизм, практику домохозяев и монахов, медитацию)
Так я слышал. Однажды Благословенный проживал в Саваттхи в роще Джеты в монастыре Анатхапиндики. И в то время брахманский ученик Субха, сын Тодеййи, пребывал в Саваттхи по некоему делу, [проживая] в доме некоего домохозяина. И тогда брахманский ученик Субха, сын Тодеййи, спросил домохозяина, в доме которого он проживал: «Домохозяин, я слышал, что Саваттхи не пуст от арахантов. Какому жрецу или отшельнику мы могли бы сегодня пойти и выразить своё почтение?»
«Почтенный, этот Благословенный живёт в Саваттхи в роще Джеты в монастыре Анатхапиндики. Ты можешь пойти и выразить своё почтение этому Благословенному, почтенный».
И тогда, согласившись с домохозяином, брахманский ученик Субха, сын Тодеййи, отправился к Благословенному и обменялся с ним вежливыми приветствиями. После обмена вежливыми приветствиями и любезностями он сел рядом и спросил Благословенного:
Сравнение практики домохозяина и монаха
«Мастер Готама, брахманы говорят так: «Домохозяин исполняет истинный путь, Дхамму, которая благая. Ушедший в бездомную жизнь не исполняет истинного пути, Дхаммы, которая благая». Что Мастер Готама скажет на это?»
«Ученик, я говорю об этом после рассмотрения{481}. Я не говорю об этом однобоко. Я не восхваляю ошибочного пути практики ни у домохозяина, ни у ушедшего в бездомную жизнь. Ведь будь то домохозяин или же ушедший в бездомную жизнь — если он вступил на ошибочный путь практики, то из-за этого ошибочного пути практики он не исполняет истинного пути, Дхаммы, которая благая. Я восхваляю правильный путь практики и у домохозяина, и у ушедшего в бездомную жизнь. Ведь будь то домохозяин или же ушедший в бездомную жизнь — если он вступил на правильный путь практики, то из-за этого правильного пути практики он исполняет истинный путь, Дхамму, которая благая».
«Мастер Готама, брахманы говорят так: «Поскольку работа в домохозяйской жизни подразумевает бурную активность, бурную деятельность, множество вовлечений, множество осуществлений, то это приносит великий плод. Поскольку работа тех, кто ушёл в бездомную жизнь, подразумевает слабую активность, слабую деятельность, малые вовлечения, малые осуществления, то это приносит малый плод». Что Мастер Готама скажет на это?»
«Ученик, опять-таки я говорю об этом после рассмотрения. Я не говорю об этом однобоко. Бывает работа, которая подразумевает бурную активность, бурную деятельность, множество вовлечений, множество осуществлений, но которая в случае провала приносит малый плод. Бывает работа, которая подразумевает бурную активность, бурную деятельность, множество вовлечений, множество осуществлений, и которая в случае успеха приносит великий плод. Бывает работа, которая подразумевает слабую активность, слабую деятельность, малые вовлечения, малые осуществления, и которая в случае провала приносит малый плод. Бывает работа, которая подразумевает слабую активность, слабую деятельность, малые вовлечения, малые осуществления, но которая в случае успеха приносит великий плод.
Ученик, и какая работа подразумевает бурную активность… в случае провала приносит малый плод? Земледелие — это работа, которая подразумевает бурную активность… в случае провала приносит малый плод. И какая работа подразумевает бурную активность… в случае успеха приносит великий плод? Земледелие — это, опять же, та работа, которая подразумевает бурную активность… в случае успеха приносит великий плод. И какая работа подразумевает слабую активность… в случае провала приносит малый плод? Торговля — это работа, которая подразумевает слабую активность… в случае провала приносит малый плод. И какая работа подразумевает слабую активность… в случае успеха приносит великий плод? Торговля — это, опять же, та работа, которая подразумевает слабую активность… в случае успеха приносит великий плод.
Подобно тому, ученик, как земледелие — это та работа, которая подразумевает бурную активность… но в случае провала приносит малый плод, такова и работа в домохозяйской жизни — она подразумевает бурную активность, бурную деятельность, множество вовлечений, множество осуществлений, но в случае провала приносит малый плод. Подобно тому как земледелие — это та работа, которая подразумевает бурную активность… но в случае успеха приносит великий плод, такова и работа в домохозяйской жизни — она подразумевает бурную активность… но в случае успеха приносит великий плод.
Подобно тому, ученик, как торговля — это та работа, которая подразумевает слабую активность… и в случае провала приносит малый плод, такова и работа тех, кто ушёл в бездомную жизнь — она подразумевает слабую активность… и в случае провала приносит малый плод. Подобно тому как торговля — это та работа, которая подразумевает слабую активность… но в случае успеха приносит великий плод, такова и работа тех, кто ушёл в бездомную жизнь — она подразумевает слабую активность… но в случае успеха приносит великий плод».
О прямом знании и видении
«Мастер Готама, брахманы предписывают пять вещей для совершения заслуг, для исполнения благого».
«Если тебе не трудно, ученик, будь добр, расскажи собранию об этих пяти вещах, которые брахманы предписывают для совершения заслуг, для исполнения благого».
«Мне не трудно [рассказать об этом], Мастер Готама, когда такие достопочтенные как Вы и другие сидят [здесь в этом собрании]».
«Тогда расскажи о них».
«Мастер Готама, истина — это первая вещь, которую предписывают брахманы для совершения заслуг, для исполнения благого. Аскеза — это вторая… Целомудрие — это третья… Изучение — это четвёртая… Щедрость — это пятая вещь, которую предписывают брахманы для совершения заслуг, для исполнения благого. Таковы пять вещей, которые брахманы предписывают для совершения заслуг, для исполнения благого. Что Мастер Готама скажет на это?»
«Так как оно, ученик? Есть ли среди брахманов хоть один брахман, который говорит так: «Я заявляю, что таков результат этих пяти вещей, ведь я реализовал его сам посредством прямого знания»?
«Нет, Мастер Готама».
«Так как оно, ученик? Есть ли среди брахманов хоть один учитель, или учитель учителя до седьмого колена в линии учителей, который говорит так: «Я заявляю, что таков результат этих пяти вещей, ведь я реализовал его сам посредством прямого знания»?
«Нет, Мастер Готама».
«Так как оно, ученик? Древние брахманские провидцы, создатели гимнов, сочинители гимнов, чьи древние гимны, которые прежде декламировались вслух, произносились, составлялись, теперь [нынешние] брахманы всё ещё декламируют вслух и повторяют, повторяя то, что говорилось, и декламируя то, что декламировалось — то есть, Аттхака, Вамака, Вамадэва, Вессамитта, Яматагги, Ангираса, Бхарадваджа, Васеттха, Кассапа, и Бхагу — говорили ли даже эти древние брахманские провидцы так: «Мы заявляем, что таков результат этих пяти вещей, ведь мы реализовали его сами посредством прямого знания»?
«Нет, Мастер Готама».
«Выходит, ученик, что среди брахманов нет даже и одного брахмана, который говорит так: «Я заявляю, что таков результат этих пяти вещей, ведь я реализовал его сам посредством прямого знания». И среди брахманов нет даже и одного учителя или учителя учителя до седьмого колена в линии учителей, который говорит так: «Я заявляю, что таков результат этих пяти вещей, ведь я реализовал его сам посредством прямого знания». И древние брахманские провидцы, создатели гимнов… даже эти брахманские провидцы не говорили так: «Мы заявляем, что таков результат этих пяти вещей, ведь мы реализовали его сами посредством прямого знания».
Представь колонну из слепцов, каждый из которых держался бы за следующего: первый не видит, средний не видит, последний не видит. Точно также, ученик, так оно и в отношении их утверждения. Брахманы похожи на колонну из слепцов: первый не видит, средний не видит, последний не видит».
Когда так было сказано, брахманский ученик Субха, сын Тодеййи, стал недовольным, раздражённым из-за сравнения с колонной из слепцов. Он оскорбил, унизил, осудил Благословенного, сказав: «Отшельник Готама потерпит поражение». И далее он сказал Благословенному: «Мастер Готама, брахман Поккхарасати из клана Упаманньи, владелец Рощи Субхаги, говорит так: «Некоторые жрецы и отшельники заявляют о [достижении] сверхчеловеческих состояний, исключительности в знании и видении, что достойна благородных. Но то, что они говорят, является ерундой, является пустыми и лживыми словами. Ведь как человеческое существо может знать или видеть или реализовать сверхчеловеческое состояние, исключительность в знании и видении, что достойна благородных? Ведь это невозможно»{482}.
«Так как оно, ученик? Познал ли брахман Поккхарасати умы всех жрецов и отшельников, охватив их своим собственным умом?»
«Мастер Готама, брахман Поккхарасати не знает ума даже своей рабыни Пунники, охватив её [ум] своим собственным умом. Так как он может так познать умы всех жрецов и отшельников?»
«Ученик, представь слепого от рождения человека, который не мог бы видеть ни тёмных, ни светлых форм; ни голубых, ни жёлтых, ни красных, ни карминовых форм; который не мог бы видеть ровного и неровного; который не мог бы видеть ни звёзд, ни солнца и луны. Он бы сказал: «Нет тёмных или светлых форм. Нет никого, кто видит тёмные и светлые формы. Нет голубых, жёлтых, красных, карминовых форм. Нет никого, кто видит голубые, жёлтые, красные, карминовые формы. Нет ничего ровного или неровного. Нет никого, кто видит ровное или неровное. Нет звёзд и нет солнца и луны. Нет никого, кто видит звёзды, солнце и луну. Я не знаю [всего] этого, я не вижу [всего] этого, и потому этого не существует». Говоря так, ученик, правильно бы он говорил?»
«Нет, Мастер Готама. Есть тёмные и светлые формы, есть те, кто видят тёмные и светлые формы… солнце и луну. Если бы он говорил: «Я не знаю… и потому этого не существует» — то он бы не говорил правильно».
«Точно также, ученик, брахман Поккхарасати слеп и незряч. Не может быть такого, чтобы он мог бы знать или видеть или реализовать сверхчеловеческое состояние, исключительность в знании и видении, что достойна благородных. Как ты думаешь, ученик? Что лучше для тех зажиточных брахманов из Косалы, таких как брахман Чанки, брахман Таруккха, брахман Поккхарасати, брахман Джануссони, или твой отец, брахман Тодеййя — чтобы те утверждения, которые они делают, согласовывались бы с принятыми в миру условностями, или шли бы наперекор принятым в миру условностям?»
«[Лучше] так, чтобы они согласовывались бы с принятыми в миру условностями, Мастер Готама».
«Что для них лучше? Чтобы утверждения, которые они делают, были бы содержательными или необдуманными?»
«Содержательными, Мастер Готама».
«Что для них лучше? Чтобы они делали свои утверждения после рассмотрения или без рассмотрения?»
«После рассмотрения, Матер Готама».
«Что для них лучше? Чтобы утверждения, которые они делают, были бы полезными или неполезными?»
«Полезными, Мастер Готама».
«Как ты думаешь, ученик? Если это так, то утверждение, которое сделал брахман Поккхарасати, согласуется в принятыми в миру условностями, или же идёт наперекор принятым в миру условностям?»
«Идёт наперекор принятым в миру условностям, Мастер Готама».
«Было ли утверждение содержательными или необдуманным?»
«Необдуманным, Мастер Готама».
«Было ли утверждение сделано после рассмотрения или без рассмотрения?»
«Без рассмотрения, Мастер Готама».
«Было ли утверждение полезным или неполезным?»
«Неполезным, Мастер Готама».
«Ученик, есть эти пять помех. Какие пять? Помеха чувственного желания, помеха недоброжелательности, помеха лени и апатии, помеха неугомонности и сожаления, помеха сомнения. Таковы пять помех. Брахман Поккхарасати ограничен, сдерджан, блокирован, закрыт этими пятью помехами. Не может быть такого, что он мог бы знать или видеть или реализовать сверхчеловеческое состояние, исключительность в знании и видении, что достойна благородных.
Есть эти пять нитей чувственного удовольствия. Какие пять? Формы, познаваемые глазом… звуки… запахи… вкусы… осязаемые вещи, познаваемые телом — желанные, желаемые, приятные, привлекательные, связанны с чувственным желанием, вызывающие страсть. Таковы пять нитей чувственного удовольствия. Брахман Поккхарасати привязан к этим пяти нитям чувственных удовольствий, очарован ими, всецело предан им. Он наслаждается ими, не видя опасности в них и не понимая спасения от них. Не может быть такого, что он мог бы знать или видеть или реализовать сверхчеловеческое состояние, исключительность в знании и видении, что достойна благородных.
Как ты думаешь, ученик? У какого из этих двух видов огня [лучшее] пламя, цвет, сияние — у огня, который горит в зависимости от топлива, [например, такого] как трава и дерево, или у огня, который горит вне зависимости от топлива, [например, такого] как трава и дерево?»
«Мастер Готама, если бы было возможным, чтобы огонь горел бы вне зависимости от топлива, [например, такого] как трава и дерево, то у такого огня было бы [лучшее] пламя, цвет, сияние».
«Ученик, не может быть такого, не может произойти так, чтобы огонь горел бы вне зависимости от топлива, [например, такого] как трава и дерево, за исключением [горения] посредством [приложения] сверхъестественных сил. И подобен такому огню, который горит в зависимости от топлива, [например, такого] как трава и дерево, я говорю тебе, и восторг, который зависит от пяти нитей чувственного удовольствия. Подобен такому огню, который горит вне зависимости от топлива, [например, такого] как трава и дерево, и восторг, который отделён от чувственных удовольствий, отделён от неблагих состояний.
Ученик, и что это за восторг, который отделён от чувственных удовольствий, отделён от неблагих состояний? Вот, будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний [ума], монах входит и пребывает в первой джхане, которая сопровождается направлением и удержанием [ума на объекте медитации], с восторгом и удовольствием, которые возникли из-за [этой] отстранённости. Это восторг, который отделён от чувственных удовольствий, отделён от неблагих состояний.
Далее, с угасанием направления и удержания [ума на объекте], монах входит и пребывает во второй джхане, в которой наличествуют внутренняя уверенность и единение ума, в которой нет направления и удержания, но есть восторг и удовольствие, которые возникли посредством сосредоточения. Это также восторг, который отделён от чувственных удовольствий, отделён от неблагих состояний.
Пять предписаний брахманов
Из этих пяти вещей, ученик, которые предписывают брахманы для совершения заслуг, для исполнения благого — какую из них они предписывают как наиболее плодотворную для совершения заслуг, для исполнения благого?»
«Из этих пяти вещей, Мастер Готама, которые предписывают брахманы… они предписывают щедрость как наиболее плодотворную…».
«Как ты думаешь, ученик? Брахман может совершать великое жертвование, и другие два брахмана отправятся туда, думая о том, чтобы принять участие в этом великом жертвовании. Один из этих брахманов подумает: «Ох, только бы мне досталось лучшее сиденье, лучшая вода, лучшая еда как подаяние в трапезной. И чтобы никакому другому брахману не досталось бы лучшее сиденье, лучшая вода, лучшая еда как подаяние в трапезной!» И может статься так, что другой брахман, а не этот, получит лучшее сиденье, лучшую воду, лучшую еду как подаяние в трапезной. Думая об этом, первый брахман станет злым и недовольным. Какой результат предписывают брахманы в этом случае?»
«Мастер Готама, брахманы не дают дары так, думая: «Пусть другие станут злыми и недовольными из-за этого». Но брахманы дают дары исходя из сострадания».
«Если это так, ученик, то не является ли это шестым основанием брахманов для совершения заслуг, для исполнения благого, то есть, сострадательная мотивация?»
«Если это так, Мастер Готама, то это шестое основание брахманов для совершения заслуг, для исполнения благого, то есть, сострадательная мотивация».
«Ученик, что касается этих пяти вещей, которые брахманы предписывают для совершения заслуг, для исполнения благого — где ты чаще видишь эти пять вещей — среди домохозяев или среди тех, кто ушёл в бездомную жизнь?»
«Что касается этих пяти вещей, которые брахманы предписывают для совершения заслуг, для исполнения благого — то я чаще их вижу среди тех, кто ушёл в бездомную жизнь, и реже среди домохозяев. Ведь у домохозяина бурная активность, бурная деятельность, множество вовлечений, множество осуществлений. Не так оно, что он постоянно и неизменно говорит [только] правду, практикует аскезу, соблюдает целомудрие, занимается изучением, задействует щедрость. Но у того, кто ушёл в бездомную жизнь — у него слабая активность, слабая деятельность, мало вовлечений, мало осуществлений. Он постоянно и неизменно говорит [только] правду, практикует аскезу, соблюдает целомудрие, занимается изучением, задействует щедрость. Что касается этих пяти вещей… я чаще их вижу среди тех, кто ушёл в бездомную жизнь, и реже среди домохозяев».
«Эти пять вещей, ученик, которые брахманы предписывают для совершения заслуг, для исполнения благого — их я называю оснащением ума для развития ума, который не имеет враждебности и недоброжелательности. Ученик, вот монах говорит правду. Думая: «Я говорю правду», он обретает вдохновение в значении, обретает вдохновение в Дхамме, обретает радость, связанную с Дхаммой. Именно эту радость, связанную с благим, я называю оснащением ума. Ученик, вот монах является аскетом… тем, кто соблюдает целомудрие… тем, кто изучает… тем, кто задействует щедрость. Думая: «Я тот, кто задействует щедрость», он обретает вдохновение в значении, обретает вдохновение в Дхамме, обретает радость, связанную с Дхаммой. Именно эту радость, связанную с благим, я называю оснащением ума. Поэтому эти пять вещей, которые брахманы предписывают для совершения заслуг, для исполнения благого — их я называю оснащением ума для развития ума, который не имеет враждебности и недоброжелательности».
Путь к Брахме
Когда так было сказано, брахманский ученик Субха, сын Тодеййи, сказал Благословенному: «Мастер Готама, я слышал, что отшельник Готама знает путь к свите Брахмы».
«Как ты думаешь, ученик? Далеко ли отсюда деревня Налакара, неподалёку ли она?»
«Так оно, Господин, деревня Налакара недалеко отсюда, неподалёку».
«Как ты думаешь, ученик? Представь человека, родившегося и выросшего в деревне Налакары. Вскоре после того, как он ушёл из Налакары, его бы спросили о пути к деревне. Медлил бы он, колебался бы с ответом?»
«Нет, Мастер Готама. И почему? Потому что этот человек родился и вырос в Налакаре, хорошо знаком со всеми путями к деревне».
«И несмотря на это, человек, родившийся и выросший в Налакаре, мог бы медлить, колебаться с ответом, когда его спросили бы о пути к деревне. Но когда Татхагату спрашивают о мире Брахмы или о пути, ведущем в мир Брахмы, он никогда не станет медлить, колебаться с ответом. Я знаю Брахму, ученик, я знаю мир Брахмы, и я знаю путь, ведущий в мир Брахмы, и я знаю как следует практиковать, чтобы переродиться в мире Брахмы».
«Мастер Готама, я слышал, что отшельник Готама знает путь к свите Брахмы. Было бы хорошо, если бы Мастер Готама научил бы меня пути к свите Брахмы».
«В таком случае, ученик, слушай внимательно то, о чём я буду говорить».
«Да, Господин» — ответил он. Благословенный сказал следующее:
«И каков, ученик, путь к свите Брахмы?
Вот, ученик, монах пребывает, наполняя первую сторону света умом, насыщенным доброжелательностью, равно как и вторую сторону, третью сторону, и четвёртую сторону. Так, вверху, внизу, вокруг и всюду, как ко всем, так и к самому себе, он наполняет весь мир умом, наполненным доброжелательностью — обильным, возвышенным, безмерным, не имеющим враждебности и недоброжелательности.
Когда освобождение ума доброжелательностью развито таким образом, то не остаётся ограничивающего поступка{483}, ни один [таковой] не продолжает наличествовать здесь. Подобно тому, как сильный горнист мог бы без труда сделать так, что его услышали бы во всех четырёх сторонах света, то точно также, когда освобождение ума доброжелательностью развито таким образом, то не остаётся ограничивающего поступка, ни один [таковой] не продолжает наличествовать здесь. Таков путь к свите Брахмы.
Далее, монах пребывает, наполняя первую сторону света умом, насыщенным состраданием… сорадованием… невозмутимостью… наполняет весь мир умом, наполненным невозмутимостью — обильным, возвышенным, безмерным, не имеющим враждебности и недоброжелательности. Подобно тому, как сильный горнист мог бы без труда сделать так, что его услышали бы во всех четырёх сторонах света, то точно также, когда освобождение ума невозмутимостью развито таким образом, то не остаётся ограничивающего поступка, ни один [таковой] не продолжает наличествовать здесь. И это тоже путь к свите Брахмы».
Когда так было сказано, брахманский ученик Субха, сын Тодеййи, сказал Благословенному: «Великолепно, Мастер Готама! Великолепно Мастер Готама! Как если бы он поставил на место то, что было перевёрнуто, раскрыл бы спрятанное, показал путь тому, кто потерялся, внёс бы лампу во тьму, чтобы зрячий да мог увидеть, точно также Мастер Готама различными способами прояснил Дхамму. Я принимаю прибежище в Мастере Готаме, прибежище в Дхамме, и прибежище в Сангхе монахов. Пусть Мастер Готама помнит меня как мирского последователя, принявшего в нём прибежище с этого дня и на всю жизнь. А теперь, Мастер Готама, нам нужно идти. Мы очень заняты, у нас много дел».
«Ты можешь отправляться, ученик, когда сочтёшь нужным».
И тогда брахманский ученик Субха, сын Тодеййи, восхитившись и возрадовавшись словам Благословенного, встал со своего сиденья, поклонился Благословенному, и ушёл, обойдя его с правой стороны.
И в то время брахман Джануссони выехал днём из Саваттхи на своей белоснежной колеснице, запряжённой белыми лошадьми. Издали он увидел брахманского ученика Субху, сына Тодеййи, и спросил его: «Откуда же это средь бела дня идёт Мастер Бхарадваджа?»
«Почтенный, я иду от отшельника Готамы».
«И что же Мастер Бхарадваджа думает о чистоте мудрости отшельника Готамы? Мудрый ли он или нет?»
«Почтенный, кто я такой, чтобы знать чистоту мудрости отшельника Готамы? Вне сомнений, нужно быть равным ему, чтобы знать чистоту его мудрости».
«Воистину, Мастер Бхарадваджа восхваляет отшельника Готаму наивысшей похвалой!»
«Почтенный, кто я такой, чтобы восхвалять отшельника Готаму? Отшельника Готаму восхваляют те, кого [все остальные] восхваляют как наилучших существ среди людей и божеств. Почтенный, те пять вещей, которые брахманы предписывают для совершения заслуг, для исполнения благого — их отшельник Готама называет оснащением ума для развития ума, который не имеет враждебности и недоброжелательности».
Когда так было сказано, брахман Джануссони спустился со своей белоснежной колесницы, запряжённой белыми лошадьми, и, закинув верхнее одеяние за плечо, сложил руки в почтительном приветствии Благословенного и произнёс это изречение: «Какое благо для царя Пасенади Косальского! Какое великое благо для царя Пасенади Косальского, что Татхагата, совершенный и полностью просветлённый, проживает в его царстве!»
МН 100Сангарава сутта — К Сангараве
редакция перевода: 22.11.2015
Перевод с английского: SV
источник:
"Majjhima Nikaya by Nyanamoli & Bodhi, p. 819"
(Будда рассказывает брахману о видах духовных учителей и о том, к кому из них он относится сам и почему. Брахман также спрашивает о том, реальны ли божества)
Так я слышал. Однажды Благословенный путешествовал по стране Косал вместе с большой Сангхой монахов. И в то время брахманка по имени Дхананьджани проживала в Чандалакаппе, наделённая полной уверенностью по отношению к Будде, Дхамме, и Сангхе. Однажды она споткнулась и произнесла три раза: «Слава Благословенному, совершенному и полностью просветлённому! Слава Благословенному, совершенному и полностью просветлённому! Слава Благословенному, совершенному и полностью просветлённому!»
В то время брахманский ученик по имени Сангарава проживал в Чандалакаппе. Он был знатоком Трёх Вед в их словарях, литургии, фонологии, этимологии, и историями как пятое. Он хорошо знал филологию, грамматику, и был прекрасно сведущ в натурфилософии и в знаках Великого Человека. Услышав, что брахманка Дхананьджани произнесла эти слова, он сказал ей: «Как низка и постыдна эта брахманка Дхананьджани, ведь когда вокруг брахманы, она восхваляет этого бритоголового отшельника».
«Дорогой мой, ты не знаешь нравственности и мудрости Благословенного. Если бы ты знал нравственность и мудрость Благословенного, мой дорогой, ты бы никогда не подумал ругать и оскорблять его».
«В таком случае, почтенная, извести меня, когда отшельник Готама прибудет в Чандалакаппу».
«Хорошо, мой дорогой» — ответила брахманка Дхананьджани.
И тогда, совершив несколько переходов по стране Косал, Благословенный со временем прибыл в Чандалакаппу. Там, в Чандалакаппе, Благословенный остановился в манговой роще, принадлежащей клану Тодеййи.
Брахманка Дхананьджани услышала, что Благословенный прибыл, а потому она отправилась к брахманскому ученику Сангараве и сказала ему: «Мой дорогой, Благословенный прибыл в Чандалакаппу и остановился здесь, в Чандалакаппе, в манговой роще, принадлежащей клану Тодеййи. И теперь, мой дорогой, ты можешь отправляться, когда сочтёшь нужным».
«Хорошо, почтенная» — ответил он.
Виды жрецов и отшельников
Затем он отправился к Благословенному и обменялся с ним вежливыми приветствиями. После обмена вежливыми приветствиями и любезностями он сел рядом и сказал: «Мастер Готама, есть некие жрецы и отшельники, которые заявляют [о том, что учат] основам святой жизни после достижения завершения и совершенства прямого знания здесь и сейчас{484}. Где среди этих жрецов и отшельников находится Мастер Готама?»
«Бхарадваджа, я утверждаю, что есть различие среди этих жрецов и отшельников, которые заявляют [о том, что учат] основам святой жизни после достижения завершения и совершенства прямого знания здесь и сейчас. Есть некие жрецы и отшельники, которые традиционалисты, которые на основании устной традиции заявляют [о том, что учат] основам святой жизни после достижения… Таковыми, [например], являются брахманы Трёх Вед.
[Далее], есть некие жрецы и отшельники, которые всецело на основании простой лишь веры заявляют [о том, что учат] основам святой жизни после достижения… Таковыми, [например], являются рассуждающие и изучающие{485}.
[Далее], есть некие жрецы и отшельники, которые, напрямую познав Дхамму самостоятельно среди вещей, не слышанных прежде, заявляют [о том, что учат] основам святой жизни после достижения завершения и совершенства прямого знания здесь и сейчас. Я, Бхарадваджа, один из этих жрецов и отшельников, которые, напрямую познав Дхамму самостоятельно среди вещей, не слышанных прежде, заявляют [о том, что учат] основам святой жизни после достижения завершения и совершенства прямого знания здесь и сейчас. И то, почему я один из этих жрецов и отшельников, можно понять следующим образом.
Борьба за просветление
Бхарадваджа, до своего просветления, когда я всё ещё был только лишь непросветлённым бодхисаттой, я думал так: «Домохозяйская жизнь перенасыщенная и пыльная. Бездомная жизнь подобна бескрайним просторам. Непросто, проживая дома, вести святую жизнь в идеальном совершенстве, всецело чистую, словно блестящий перламутр. Что если я, обрив волосы и бороду и надев жёлтые одежды, оставлю домохозяйскую жизнь ради жизни бездомной?»
Позже, принц, будучи всё ещё юным, черноволосым молодым человеком, наделённым благословением молодости на первом этапе жизни, я обрил волосы и бороду, надел жёлтые одежды… {486} …И я сел там, думая: «Это послужит старанию».
Затем эти три образа — спонтанные и никогда прежде не слышанные — возникли во мне… {487} …Это было третьим знанием, которое я получил в третьей страже ночи. Невежество было уничтожено; знание появилось; тьма уничтожена; возник свет — так происходит с тем, кто прилежен, старателен, и решителен».
Вопрос о божествах
Когда так было сказано, брахманский ученик Сангарава сказал Благословенному: «Старание Мастера Готамы было недрогнувшим, старание Мастера Готамы было как у того, кто является чистым человеком, как оно и должно быть с тем, кто совершенный и полностью просветлённый. Но, Мастер Готама, существуют ли божества?»
«Мне известно, что ситуация такова, Бхарадваджа, что божества существуют».
«Но как же так, Мастер Готама? Будучи спрошенным: «Существуют ли божества?», вы говорите: «Мне известно, что ситуация такова, Бхарадваджа, что божества существуют»? Если так, то не является ли то, что вы говорите, неправдой и пустыми словами?»{488}
«Бхарадваджа, когда кого-либо спрашивают: «Существуют ли божества?», то отвечает ли он «Божества существуют» или же «Мне известно, что ситуация такова» — мудрый человек должен сделать однозначный вывод, что божества существуют»{489}.
«Но почему Мастер Готама не ответил мне первым способом?»{490}
«[Потому что] в мире [и так] широко принято считать, Бхарадваджа, что божества существуют».
Когда так было сказано, брахманский ученик Сангарава сказал Благословенному: «Великолепно, Мастер Готама! Великолепно Мастер Готама! Как если бы он поставил на место то, что было перевёрнуто, раскрыл бы спрятанное, показал путь тому, кто потерялся, внёс бы лампу во тьму, чтобы зрячий да мог увидеть, точно также Мастер Готама различными способами прояснил Дхамму. Я принимаю прибежище в Мастере Готаме, прибежище в Дхамме, и прибежище в Сангхе монахов. Пусть Мастер Готама помнит меня как мирского последователя, принявшего в нём прибежище с этого дня и на всю жизнь».