МН 71Тевидджа ваччхаготта сутта — К Ваччхаготте о трёх знаниях
редакция перевода: 15.08.2015
Перевод с английского: SV
источник:
"Majjhima Nikaya by Nyanamoli & Bodhi, p. 587"
(Небольшая беседа Будды со странником Ваччаготтой на тему сверхчеловеческих знаний, а также насчёт послесмертной участи мирян)
Так я слышал. Однажды Благословенный проживал в Весали в Великом Лесу в Зале с Остроконечной Крышей. И тогда странник Ваччхаготта проживал в Парке Странников у мангового дерева Единственного Белого Лотоса. И тогда, утром, Благословенный оделся, взял чашу и внешнее одеяние, и отправился в Весали за подаяниями. Затем Благословенный подумал: «Слишком рано ходить за подаяниями по Весали. Что если я отправлюсь к страннику Ваччхаготте в Парк Странников к манговому дереву Единственного Белого Лотоса?»
И тогда Благословенный отправился к страннику Ваччхаготте в Парк Странников к манговому дереву Единственного Белого Лотоса. Странник Ваччхаготта увидел Благословенного издали и сказал: «Почтенный, пусть Благословенный подойдёт! Добро пожаловать, Благословенный! Долгое время у Благословенного не было возможности прийти сюда. Пусть Благословенный присядет, вот здесь подготовлено сиденье». Благословенный сел на подготовленное сиденье, а странник Ваччхаготта выбрал [себе более] низкое сиденье, сел рядом, и сказал Благословенному:
«Почтенный, я слышал так: «Отшельник Готама заявляет о том, что является всеведущим и всевидящим, имеет абсолютное знание и видение: «Иду ли я, стою, сплю, или бодрствую, знание и видение постоянно и непрерывно наличествуют во мне»{364}. Почтенный, те, кто говорят так, говорят ли именно о том, как это было сказано Благословенным, и не говорят ли того, что было бы противоположным действительности? Объясняют ли они в соответствии с Дхаммой, так что их утверждение не влечёт за собой уместной почвы для критики?»
«Ваччха, те, кто говорят так, говорят то, что не было сказано мной, но искажают мои слова неправдой и тем, что не соответствует действительности»{365}.
«Почтенный, как мне отвечать, чтобы я сказал именно о том, как это было сказано Благословенным, и не сказал бы того, что было бы противоположным действительности; объяснил бы в соответствии с Дхаммой, так что моё утверждение не повлекло бы за собой уместной почвы для критики?»
«Ваччха, если ты ответишь так: «Отшельник Готама обладает троичным истинным знанием» — то ты скажешь так, как это было сказано мной, и не скажешь того, что было бы противоположным действительности. Ты объяснишь в соответствии с Дхаммой, так что твоё утверждение не повлечёт за собой уместной почвы для критики.
Ведь до той степени, до которой я пожелаю, я вспоминаю многочисленные прошлые жизни…{366} До той степени, до которой я пожелаю, я вижу божественным глазом… За счёт уничтожения пятен [умственных загрязнений] здесь и сейчас я вхожу и пребываю в незапятнанном освобождении ума, освобождении мудростью, зная и проявляя эти состояния для себя самостоятельно посредством прямого знания.
Если ты ответишь так: «Отшельник Готама обладает троичным истинным знанием» — то ты скажешь так, как это было сказано мной… почвы для критики».
Когда так было сказано, странник Ваччхаготта спросил Благословенного: «Мастер Готама, бывает ли домохозяин, который без оставления пут домохозяйничества с распадом тела положил бы конец страданию?»
«Ваччха, не бывает домохозяина, который без оставления пут домохозяйничества с распадом тела положил бы конец страданию».
«Мастер Готама, бывает ли домохозяин, который без оставления пут домохозяйничества с распадом тела отправился бы в небесные миры?»
«Ваччха, не одна сотня, не две, не три, не четыре, не пять сотен, но куда больше домохозяев, которые без оставления пут домохозяйничества с распадом тела отправились в небесные миры».
«Мастер Готама, бывает ли Адживака, который бы с распадом тела положил конец страданию?»
«Ваччха, не бывает Адживаки, который бы с распадом тела положил конец страданию».
«Мастер Готама, бывает ли Адживака, который бы с распадом тела отправился бы в небесные миры?»
«Когда я вспоминаю последние девяносто один цикл существования мира, Ваччха, я не припоминаю ни единого Адживаки, который бы с распадом тела отправился в небесные миры, за исключением одного, и он придерживался доктрины нравственной действенности поступка, доктрины нравственной действенности деяний».
«Так оно, Мастер Готама, что это религиозное движение пусто даже от тех, кто отправляется на небеса».
«Так оно, Ваччха, что это религиозное движение пусто даже от тех, кто отправляется на небеса».
Так сказал Благословенный. Странник Ваччхаготта был доволен и восхитился словами Благословенного.
МН 72Агги ваччхаготта сутта — К Ваччхаготте об огне
редакция перевода: 18.08.2015
Перевод с английского: SV
источник:
"Majjhima Nikaya by Nyanamoli & Bodhi, p. 590"
(Беседа на тему спекулятивных воззрений и статуса Татхагаты в частности)
Так я слышал. Однажды Благословенный проживал в Саваттхи в роще Джеты в монастыре Анатхапиндики. И тогда странник Ваччхаготта отправился к Благословенному и обменялся с ним вежливыми приветствиями. После обмена вежливыми приветствиями и любезностями он сел рядом и спросил Благословенного:
«Так как оно, Мастер Готама, придерживается ли Мастер Готама воззрения: «Мир вечен. Только это правда, а всё остальное ошибочно»?
«Ваччха, я не придерживаюсь воззрения: «Мир вечен. Только это правда, а всё остальное ошибочно».
«В таком случае, придерживается ли Мастер Готама воззрения: «Мир не вечен»… «Мир ограничен»… «Мир безграничен… Душа и тело — это одно и то же… Душа это одно, а тело — иное… Татхагата существует после смерти… Татхагата не существует после смерти… Татхагата и существует и не существует после смерти… Татхагата ни существует, ни не существует после смерти. Только это правда, а всё остальное ошибочно»?
«Ваччха, я не придерживаюсь воззрения: «Татхагата ни существует, ни не существует после смерти. Только это правда, а всё остальное ошибочно».
«Так как же, Мастер Готама? Когда Мастеру Готаме задают каждый из этих десяти вопросов, он отвечает: «Я не придерживаюсь этого воззрения». Какую опасность видит Мастер Готама, из-за которой он не принимает ни одного из этих спекулятивных воззрений?»
«Ваччха, спекулятивное воззрение о том, что мир вечен, является чащей воззрений, грудой воззрений, искривлением воззрений, колебанием воззрений, путами воззрений. Оно осаждено страданием, досадой, отчаянием, взбудораженностью. Оно не ведёт к разочарованию, к бесстрастию, к прекращению, к покою, к прямому знанию, к просветлению, к ниббане.
Спекулятивное воззрение о том, что мир не вечен… …Татхагата ни существует, ни не существует после смерти, является чащей воззрений… Оно не ведёт к разочарованию, к бесстрастию, к прекращению, к покою, к прямому знанию, к просветлению, к ниббане. Видя эту опасность, я не принимаю какого-либо из этих спекулятивных воззрений».
«В таком случае, придерживается ли Мастер Готама какого-либо спекулятивного воззрения вообще?»
«Ваччха, спекулятивное воззрение — это нечто, что Татхагата устранил. Ведь, Ваччха, Татхагата увидел: «Такова материальная форма, таково её происхождение, таково её исчезновение. Таково чувство, таково его происхождение, таково его исчезновение. Таково восприятие, таково его происхождение, таково его исчезновение. Таковы формации [ума], таково их происхождение, таково их исчезновение. Таково сознание, таково его происхождение, таково его исчезновение». Поэтому, я говорю тебе, с уничтожением, с угасанием, прекращением, покиданием, оставлением всех измышлений, всех домыслов, всех сотворений «я» и сотворений «моего», а также скрытой склонности к самомнению, Татхагата освободился посредством не-цепляния».
«Мастер Готама, когда ум монаха так освобождён, то где он перерождается?»
«Фраза «перерождается» тут неуместна, Ваччха».
«Тогда он не перерождается, Мастер Готама?»
«Фраза «не перерождается» тут неуместна, Ваччха».
«Тогда он и перерождается и не перерождается, Мастер Готама?»
«Фраза «и перерождается и не перерождается» тут неуместна, Ваччха».
«Тогда он ни перерождается, ни не перерождается, Мастер Готама?»
«Фраза «ни перерождается, ни не перерождается» тут неуместна, Ваччха».
«Когда Мастеру Готаме задали эти четыре вопроса, он отвечает: «Фраза «перерождается» тут неуместна, Ваччха»… «ни перерождается, ни не перерождается» тут неуместна, Ваччха». И тут я впал в замешательство, Мастер Готама, тут я впал в смятение, и та доля доверия, которую я обрёл посредством предыдущей беседы с Мастером Готамой, теперь исчезла».
«Этого достаточно для того, чтобы вызвать в тебе замешательство, Ваччха, достаточно для того, чтобы вызвать в тебе смятение. Ведь эта Дхамма, Ваччха, глубока, её трудно увидеть, трудно понять. Она умиротворённая и возвышенная, недостижимая простым лишь рассуждением, утончённая, переживается мудрыми. Трудно тебе понять её, когда ты придерживаешься другого воззрения, соглашаешься с другим учением, одобряешь другое учение, осуществляешь другую тренировку, следуешь за другим учителем. Поэтому я задам тебе встречный вопрос на эту тему, Ваччха. Отвечай так, как сочтёшь нужным. Как ты думаешь, Ваччха? Представь, как если бы перед тобой горел огонь. Знал бы ты: «Передо мной горит огонь»?
«Знал бы, Мастер Готама».
«Если кто-нибудь спросил бы тебя, Ваччха: «В зависимости от чего перед тобой горит этот огонь?» — то будучи спрошенным так, как бы ты ответил?»
«Будучи спрошенным так, Мастер Готама, я бы ответил: «Этот огонь горит в зависимости от травы и палок».
«Если бы этот огонь перед тобой погас, знал бы ты: «Этот огонь передо мной погас»?
«Знал бы, Мастер Готама».
«Если кто-нибудь спросил бы тебя, Ваччха: «Когда этот огонь перед тобой погас, то в каком направлении он ушёл: на восток, на запад, на север, или на юг?» — то будучи спрошенным так, как бы ты ответил?»
«Такой [ответ] неуместен, Мастер Готама. Огонь горел в зависимости от своего топлива [в виде] травы и палок. Когда это израсходовалось, то если этот [огонь] не получает какого-либо ещё топлива, не имеет топлива, то говорится, что он погас».
«Точно также, Ваччха, Татхагата отбросил материальную форму, посредством которой тот, кто описывал бы Татхагату, мог бы описать его. Он срезал её под корень, сделал подобной обрубку пальмы, уничтожил так, что она более не сможет возникнуть в будущем. Татхагата освобождён от обозначения в рамках материальной формы, Ваччха. Он глубок, неизмерим, его также трудно измерить, как и океан. [Фраза] «он перерождается» тут неуместна. [Фраза] «он не перерождается» тут неуместна. [Фраза] «он и перерождается и не перерождается» тут неуместна. [Фраза] «он ни перерождается, ни не перерождается» тут неуместна{367}.
Татхагата отбросил то чувство… восприятие… формации… сознание, посредством которого тот, кто описывал бы Татхагату, мог бы описать его. Он срезал его под корень… Татхагата освобождён от обозначения в рамках сознания, Ваччха. Он глубок, неизмерим, его также трудно измерить, как и океан. [Фраза] «он перерождается» тут неуместна. [Фраза] «он не перерождается» тут неуместна. [Фраза] «он и перерождается и не перерождается» тут неуместна. [Фраза] «он ни перерождается, ни не перерождается» тут неуместна».
Когда так было сказано, странник Ваччхаготта сказал Благословенному: «Мастер Готама, представьте, как если бы неподалёку от деревни или города стояло бы большое саловое дерево, и непостоянство износило бы его ветви и листву, кору и заболонь, так что позже, будучи лишённым ветвей и листвы, коры и заболони, оно стало бы чистым, состоящим всецело из сердцевины дерева. Точно также, эта лекция Мастера Готамы лишена ветвей и листвы, лишена коры и заболони, чиста, состоит всецело из сердцевины дерева.
Великолепно, Мастер Готама! Великолепно, Мастер Готама! Как если бы он поставил на место то, что было перевёрнуто, раскрыл бы спрятанное, показал путь тому, кто потерялся, внёс бы лампу во тьму, чтобы зрячий да мог увидеть, точно также Мастер Готама различными способами прояснил Дхамму. Я принимаю прибежище в Мастере Готаме, прибежище в Дхамме, и прибежище в Сангхе монахов. Пусть Мастер Готама помнит меня как мирского последователя, принявшего в нём прибежище с этого дня и на всю жизнь».
МН 73Маха ваччхаготта сутта — Большая лекция для Ваччхаготты
редакция перевода: 23.08.2015
Перевод с английского: SV
источник:
(Странник Ваччхаготта становится монахом и достигает сверхспособностей, как и главной цели буддийского пути)
Так я слышал. Однажды Благословенный проживал в Раджагахе в Бамбуковой Роще в Беличьем Святилище. И тогда странник Ваччхаготта отправился к Благословенному и обменялся с ним вежливыми приветствиями. После обмена вежливыми приветствиями и любезностями он сел рядом и сказал Благословенному:
«Долгое время я вёл беседы с Мастером Готамой. Было бы хорошо, если бы Мастер Готама научил меня вкратце благому и неблагому».
«Я могу научить тебя вкратце благому и неблагому, Ваччха, и я могу научить тебя благому и неблагому подробно. Но, тем не менее, я научу тебя благому и неблагому вкратце. Слушай внимательно то, о чём я буду говорить».
«Да, почтенный» — ответил он. Благословенный сказал следующее:
«Ваччха, жажда является неблагим, не-жажда является благим. Злоба является неблагим, не-злоба является благим. Заблуждение является неблагим, не-заблуждение является благим. Таким образом, три вещи являются благими, а другие три — неблагими.
Убийство живых существ — это неблагое. Воздержание от убийства живых существ — это благое. Взятие того, что [тебе] не было дано — это неблагое. Воздержание от взятия того, что не дано — это благое. Неблагое поведение в чувственных удовольствиях — это неблагое. Воздержание неблагого поведения в чувственных удовольствиях — это благое. Ложь — это неблагое. Воздержание от лжи — это благое. Злобная речь — это неблагое. Воздержание от злобной речи — это благое. Грубая речь — это неблагое. Воздержание от грубой речи — это благое. Пустословие — это неблагое. Воздержание от пустословия — это благое. Алчность — это неблагое. Не-алчность — это благое. Недоброжелательность — это неблагое. Не-недоброжелательность — это благое. Неправильные воззрения — это неблагое. Правильные воззрения — это благое. Таким образом, десять вещей являются благими, а другие десять — неблагими.
Когда монах отбросил жажду, срезал её под корень, сделал подобной обрубку пальмы, уничтожил так, что она более не сможет возникнуть в будущем, то тогда этот монах — арахант, чьи пятна [умственных загрязнений] уничтожены, который прожил святую жизнь, сделал то, что следовало сделать, сбросил тяжкий груз, достиг истинной цели, уничтожил оковы существования, и полностью освободился посредством окончательного знания».
«Помимо Мастера Готамы есть ли какой-либо монах, ученик Мастера Готамы, который с уничтожением пятен [умственных загрязнений], реализовав это для себя самостоятельно посредством прямого знания, здесь и сейчас входит и пребывает в незапятнанном освобождении ума и освобождении мудростью?»
«Ваччха, не одна сотня, не две, не три, не четыре, не пять сотен, но куда больше монахов, моих учеников, которые с уничтожением пятен… пребывают в незапятнанном освобождении ума и освобождении мудростью».
«Помимо Мастера Готамы и монахов, есть ли какая-либо монахиня, ученица Мастера Готамы, которая с уничтожением пятен… пребывает в незапятнанном освобождении ума и освобождении мудростью?»
«Ваччха, не одна сотня, не две, не три, не четыре, не пять сотен, но куда больше монахинь, моих учениц, которые с уничтожением пятен… пребывают в незапятнанном освобождении ума и освобождении мудростью».
«Помимо Мастера Готамы, монахов, и монахинь, есть ли какой-либо мирянин, ученик Мастера Готамы, одетый в белое, ведущий целомудренную жизнь, который с уничтожением пяти нижних оков переродится спонтанно в [мирах Чистых Обителей], и там достигнет ниббаны, никогда более не возвращаясь из того мира [обратно в этот]?»
«Ваччха, не одна сотня, не две, не три, не четыре, не пять сотен, но куда больше мирян, моих учеников, одетых в белое… никогда более не возвращаясь из того мира».
«Помимо Мастера Готамы, монахов, монахинь, и мирян, одетых в белое, ведущих целомудренную жизнь, есть ли какой-либо мирянин, ученик Мастера Готамы, одетый в белое, наслаждающийся чувственными удовольствиями, который исполняет его наставления, слушается его совета, вышел за пределы сомнений, стал свободным от замешательства, обрёл неустрашимость, стал независимым от других в Учении Учителя?»{368}
«Ваччха, не одна сотня, не две, не три, не четыре, не пять сотен, но куда больше мирян, моих учеников, одетых в белое, наслаждающихся чувственными удовольствиями… стали независимыми от других в Учении Учителя».
«Помимо Мастера Готамы, монахов, монахинь, мирян, одетых в белое — как тех, что ведут целомудренную жизнь, так и тех, что наслаждаются чувственными удовольствиями — есть ли какая-либо мирянка, ученица Мастера Готамы, одетая в белое, ведущая целомудренную жизнь, которая с уничтожением пяти нижних оков переродится спонтанно в [мирах Чистых Обителей], и там достигнет ниббаны, никогда более не возвращаясь из того мира [обратно в этот]?»
«Ваччха, не одна сотня, не две, не три, не четыре, не пять сотен, но куда больше мирянок, моих учениц, одетых в белое… никогда более не возвращаясь из того мира».
«Помимо Мастера Готамы, монахов, монахинь, мирян, одетых в белое — как тех, что ведут целомудренную жизнь, так и тех, что наслаждаются чувственными удовольствиями, а также мирянок, одетых в белое, ведущих целомудренную жизнь — есть ли какая-либо мирянка, ученица Мастера Готамы, одетая в белое, наслаждающаяся чувственными удовольствиями, которая исполняет его наставления, слушается его совета, вышла за пределы сомнений, стала свободной от замешательства, обрела неустрашимость, стала независимой от других в Учении Учителя?»
«Ваччха, не одна сотня, не две, не три, не четыре, не пять сотен, но куда больше мирянок, моих учениц, одетых в белое, наслаждающихся чувственными удовольствиями… стали независимыми от других в Учении Учителя».
«Мастер Готама, если бы только Мастер Готама был бы совершенным в этой Дхамме, но монахи не были бы совершенными, то тогда эта святая жизнь была бы неполноценной в этом отношении. Но поскольку Мастер Готама и монахи совершенны в этой Дхамме, то эта святая жизнь полноценна в этом отношении. Если бы только Мастер Готама и монахи… Если бы только Мастер Готама, монахи, монахини… Если бы только Мастер Готама, монахи, монахини, миряне, одетые в белое, ведущие целомудренную жизнь… Если бы только Мастер Готама, монахи, монахини, миряне, одетые в белое — как те, что ведут целомудренную жизнь, так и те, что наслаждаются чувственными удовольствиями… Если бы только Мастер Готама, монахи, монахини, миряне, одетые в белое — как те, что ведут целомудренную жизнь, так и те, что наслаждаются чувственными удовольствиями, а также мирянки, одетые в белое, ведущие целомудренную жизнь, были бы совершенными в этой Дхамме, но мирянки, одетые в белое, наслаждающиеся чувственными удовольствиями, не были бы совершенными, то тогда эта святая жизнь была бы неполноценной в этом отношении. Но поскольку Мастер Готама… мирянки, одетые в белое, наслаждающиеся чувственными удовольствиями, совершенны в этой Дхамме, то эта святая жизнь полноценна в этом отношении.
Подобно тому, как река Ганг склоняется к морю, направляется к морю, течёт к морю, и достигает моря, то точно также собрание Мастера Готамы с его ушедшими в бездомную жизнь, а также домохозяевами, склоняется к ниббане, направляется к ниббане, течёт к ниббане, и достигает ниббаны.
Великолепно, Мастер Готама! Великолепно, Мастер Готама! Как если бы он поставил на место то, что было перевёрнуто, раскрыл бы спрятанное, показал путь тому, кто потерялся, внёс бы лампу во тьму, чтобы зрячий да мог увидеть, точно также Мастер Готама различными способами прояснил Дхамму. Я принимаю прибежище в Мастере Готаме, прибежище в Дхамме, и прибежище в Сангхе монахов. Я хотел бы получить младшее монашеское посвящение, я хотел бы получить высшее монашеское посвящение».
«Ваччха, тот, кто прежде принадлежал другому учению, и желает получить младшее и высшее посвящение в этой Дхамме и Винае, должен пройти испытательный срок в четыре месяца. По истечении четырёх месяцев, если монахи будут довольны им, они дают ему младшее посвящение и высшее посвящение в монахи. Но я признаю, что могут быть индивидуальные различия в этом вопросе».
«Господин, если тот, кто прежде принадлежал другому учению… если монахи будут довольны им… то тогда я готов проходить испытательный срок [хоть] четыре года. По истечении четырёх лет, если монахи будут довольны мной, они дадут мне младшее посвящение и высшее посвящение в монахи».
И тогда странник Ваччхаготта получил младшее посвящение под [учительством] Благословенного и получил высшее посвящение. И вскоре после получения высшего посвящения Достопочтенный Ваччхаготта отправился к Благословенному, поклонился ему, сел рядом, и сказал Благословенному: «Учитель, я достиг всего, что может быть достигнуто знанием ученика, [практикующего] высшую тренировку, истинным знанием ученика, [практикующего] высшую тренировку. Пусть Благословенный научит меня Дхамме далее»{369}.
«В таком случае, Ваччха, далее развивай две вещи: успокоение и прозрение. Когда эти две вещи — успокоение и прозрение — развиты далее, то они ведут к постижению многочисленных элементов.
До той степени, до которой ты пожелаешь: «Пусть я буду владеть различными видами сверхъестественных сил: будучи одним, я буду становиться многими…»{370} — ты достигнешь способности засвидетельствовать любой аспект этого, так как есть для этого подходящее основание{371}.
До той степени, до которой ты пожелаешь: «Пусть я буду слышать за счёт божественного уха…» — ты достигнешь способности засвидетельствовать любой аспект этого, так как есть для этого подходящее основание.
До той степени, до которой ты пожелаешь: «Пусть я буду знать умы других существ, других личностей, направив на них свой собственный ум…» — ты достигнешь способности засвидетельствовать любой аспект этого, так как есть для этого подходящее основание.
До той степени, до которой ты пожелаешь: «Пусть я буду вспоминать многочисленные прошлые жизни…» — ты достигнешь способности засвидетельствовать любой аспект этого, так как есть для этого подходящее основание.
До той степени, до которой ты пожелаешь: «Пусть я буду видеть за счёт божественного глаза, очищенного и превосходящего человеческий, смерть и перерождение существ…» — ты достигнешь способности засвидетельствовать любой аспект этого, так как есть для этого подходящее основание.
До той степени, до которой ты пожелаешь: «Пусть я за счёт уничтожения пятен [умственных загрязнений] здесь и сейчас буду входить и пребывать в незапятнанном освобождении ума, освобождении мудростью, зная и проявляя эти состояния для себя самостоятельно посредством прямого знания» — ты достигнешь способности засвидетельствовать любой аспект этого, так как есть для этого подходящее основание».
И тогда Достопочтенный Ваччхаготта, восхитившись и порадовавшись словам Благословенного, поднялся со своего сиденья, поклонился Благословенному и, обойдя его с правой стороны, ушёл. И вскоре, пребывая в уединении прилежным, старательным, решительным, Достопочтенный Ваччхаготта, реализовав это для себя посредством прямого знания, здесь и сейчас вошёл и пребывал в высочайшей цели святой жизни, ради которой представители клана праведно оставляют жизнь домохозяина и ведут жизнь бездомную. Он напрямую познал: «Рождение уничтожено, святая жизнь прожита, сделано то, что следовало сделать, не будет более возвращения в какое-либо состояние существования». И Достопочтенный Ваччхаготта стал одним из арахантов.
И в то время группа монахов отправилась повидать Благословенного. Достопочтенный Ваччхаготта увидел их издали. Увидев их, он подошёл к ним и спросил их: «Куда направляются достопочтенные?»
«Мы идём повидать Благословенного, друг».
«В таком случае, пусть достопочтенные от моего имени выразят почтение Благословенному, упав ему в ноги и сказав: «Учитель, монах Ваччхаготта выражает почтение, припадая к ногам Благословенного». И затем скажите: «Благословенный был почтён мною, Высочайший был почтён мною».
«Да, друг» — ответили те монахи. И тогда они отправились к Благословенному, поклонились ему, сели рядом, и сказали Благословенному: «Учитель, Достопочтенный Ваччхаготта выражает почтение, припадая к ногам Благословенного, и говорит: «Благословенный был почтён мною, Высочайший был почтён мною».
«Монахи, охватив его ум своим собственным умом, я уже знал о монахе Ваччхаготте: «Монах Ваччхаготта достиг тройного истинного знания и обладает величайшей сверхъестественной силой и могуществом».
Так сказал Благословенный. Монахи были довольны и восхитились словами Благословенного.
МН 74Дигханакха cутта — К Дигханакхе
редакция перевода: 26.08.2015
Перевод с английского: SV
источник:
"Majjhima Nikaya by Nyanamoli & Bodhi, p. 603"
(Небольшая беседа со странником на тему воззрений и видов чувств. В этой сутте также упоминается достижение арахантства Дост. Сарипуттой)
Так я слышал. Однажды Благословенный проживал в Раджагахе в Кабаньей Пещере на горе Утёс Ястребов. И тогда странник Дигханакха отправился к Благословенному и обменялся с ним вежливыми приветствиями. После обмена вежливыми приветствиями и любезностями он встал рядом и сказал Благословенному: «Мастер Готама, моя доктрина и воззрение таковы: «Нет ничего, с чем я согласен».
«Аггивессана, а это твоё воззрение: «Нет ничего, с чем я согласен» — разе хотя бы это воззрение не является тем, с чем ты согласен?»
«Если бы я был бы согласен с этим своим воззрением, Мастер Готама, то оно было бы тем же самым, оно было бы тем же самым».
«Что же, Аггивессана, много в мире тех, кто говорит: «Оно было бы тем же самым, оно было бы тем же самым», но всё же они не отбрасывают этого воззрения, и всё равно принимают какое-то другое воззрение. Мало в мире тех, кто говорит: «Оно было бы тем же самым, оно было бы тем же самым», и кто отбросил бы это воззрение и не принял какого-либо другого воззрения{372}.
Аггивессана, есть некоторые жрецы и отшельники, чья доктрина и воззрение таковы: «Я согласен со всем». Есть некоторые жрецы и отшельники, чья доктрина и воззрение таковы: «Нет ничего, с чем я согласен». И есть некоторые жрецы и отшельники, чья доктрина и воззрение таковы: «С чем-то я согласен, а с чем-то я не согласен». Из них воззрение тех жрецов и отшельников, которые придерживаются такой доктрины и воззрения: «Я согласен со всем» — граничит с жаждой, граничит с подневольностью, граничит с наслаждением, граничит с удержанием, граничит с цеплянием. Воззрение тех жрецов и отшельников, которые придерживаются такой доктрины и воззрения: «Нет ничего, с чем я согласен» — граничит с не-жаждой… не-цеплянием».
Когда так было сказано, странник Дигханакха отметил: «Мастер Готама хвалит мою точку зрения, Мастер Готама положительно отзывается о моей точке зрения».
«Аггивессана, что касается тех жрецов и отшельников, которые придерживаются такой доктрины и воззрения: «С чем-то я согласен, а с чем-то я не согласен» — то та [часть] их воззрения, что связана с согласием, граничит с жаждой… цеплянием, а та [часть] их воззрения, что связана с несогласием, граничит с не-жаждой… не-цеплянием.
Аггивессана, мудрый человек среди тех жрецов и отшельников, которые придерживаются такой доктрины и воззрения: «Я согласен со всем», считает так: «Если я упрямо буду цепляться за своё воззрение «Я согласен со всем» и заявлять: «Только это правда, а всё остальное ошибочно», то тогда я могу схватиться [в дебатах] с другими двумя: со жрецом или отшельником, который придерживается доктрины и воззрения: «Нет ничего, с чем я согласен», а также со жрецом или отшельником, который придерживается доктрины и воззрения: «С чем-то я согласен, а с чем-то я не согласен». Я смогу схватиться с этими двумя, и когда есть схватка, то есть и дебаты. Когда есть дебаты, то есть и ссоры. Когда есть ссоры, то есть и досада». Так, видя себя в схватке, в дебатах, в ссоре, в досаде, он отбрасывает это воззрение и не принимает какого-либо другого воззрения. Вот как происходит отбрасывание этих воззрений. Вот как происходит оставление этих воззрений.
Мудрый человек среди тех жрецов и отшельников, которые придерживаются такой доктрины и воззрения: «Нет ничего, с чем я согласен», считает так: «Если я упрямо буду цепляться за своё воззрение «Нет ничего, с чем я согласен» и заявлять: «Только это правда, а всё остальное ошибочно», то тогда я могу схватиться [в дебатах] с другими двумя… Так, видя себя в схватке, в дебатах, в ссоре, в досаде, он отбрасывает это воззрение… Вот как происходит оставление этих воззрений.
Мудрый человек среди тех жрецов и отшельников, которые придерживаются такой доктрины и воззрения: «С чем-то я согласен, а с чем-то я не согласен», считает так: «Если я упрямо буду цепляться за своё воззрение «С чем-то я согласен, а с чем-то я не согласен» и заявлять: «Только это правда, а всё остальное ошибочно», то тогда я могу схватиться [в дебатах] с другими двумя… Так, видя себя в схватке, в дебатах, в ссоре, в досаде, он отбрасывает это воззрение… Вот как происходит оставление этих воззрений.
Аггивессана, это тело, состоящее из материальной формы, состоящее из четырёх великих элементов, порождённое отцом и матерью, выстроенное из варёного риса и каши — подвержено непостоянству, износу, стиранию, распаду и разложению. К нему нужно относиться как к непостоянному, как к страданию, как к опухоли, как к [отравленному] дротику, как к бедствию, как к болезненности, как к чужому, как к распадающемуся, как к пустому, как к безличностному. Когда кто-либо относится к этому телу так, то тогда он отбрасывает желание к телу, влечение к телу, раболепие перед телом.
Аггивессана, есть три вида чувства: приятное чувство, болезненное чувство, ни-приятное-ни-болезненное чувство. Когда человек чувствует приятное чувство, он не чувствует ни болезненного, ни ни-приятного-ни-болезненного чувства. В этом случае он чувствует только приятное чувство. Когда человек чувствует болезненное чувство, он не чувствует ни приятного, ни ни-приятного-ни-болезненного чувства. В этом случае он чувствует только болезненное чувство. Когда человек чувствует ни-приятное-ни-болезненное чувство, он не чувствует ни приятного, ни болезненного чувства. В этом случае он чувствует только ни-приятное-ни-болезненное чувство.
Приятное чувство, Аггивессана, является непостоянным, обусловленным, возникшим зависимо, подверженным уничтожению, исчезновению, угасанию, и прекращению. Болезненное чувство также является непостоянным… прекращению. Ни-приятное-ни-болезненное чувство также является непостоянным… прекращению.
Видя так, хорошо обученный ученик Благородных становится разочарованным в отношении приятного чувства, разочарованным в отношении болезненного чувства, разочарованным в отношении ни-приятного-ни-болезненного чувства. Будучи разочарованным, он становится бесстрастным. Через бесстрастие [его ум] освобождён. Когда он освобождён, приходит знание: «Он освобождён». Он понимает: «Рождение уничтожено, святая жизнь прожита, сделано то, что следовало сделать, не будет более возвращения в какое-либо состояние существования».
Аггивессана, монах, чей ум освобождён так, не принимает чью-либо сторону и ни с кем не спорит. Он использует речь, употребляемую в мире, не цепляясь за неё».
В то время Достопочтенный Сарипутта стоял позади Благословенного, обмахивая его. Тогда он подумал: «Воистину, Благословленный говорит об оставлении этих трёх вещей посредством прямого знания». И когда Достопочтенный Сарипутта обдумал это, его ум освободился от пятен [загрязнений ума] посредством не-цепляния{373}.
Но в страннике Дигханакхе возникло незапятнанное безупречное видение Дхаммы: «Всё, что подвержено возникновению, также подвержено и прекращению». Странник Дигханакха увидел Дхамму, постиг Дхамму, понял Дхамму, и проник в Дхамму, вышел за пределы сомнений, избавился от замешательства, стал независимым от других [в отношении] учения Учителя.
Затем он сказал Благословенному: «Великолепно, Мастер Готама! Великолепно, Мастер Готама! Как если бы он поставил на место то, что было перевёрнуто, раскрыл бы спрятанное, показал путь тому, кто потерялся, внёс бы лампу во тьму, чтобы зрячий да мог увидеть, точно также Мастер Готама различными способами прояснил Дхамму. Я принимаю прибежище в Мастере Готаме, прибежище в Дхамме, и прибежище в Сангхе монахов. Пусть Мастер Готама помнит меня как мирского последователя, принявшего прибежище с этого дня и на всю жизнь».
МН 75Магандия сутта — К Магандии
редакция перевода: 30.08.2015
Перевод с английского: SV
источник:
"Majjhima Nikaya by Nyanamoli & Bodhi, p. 607"
(Детальная и довольно длительная беседа странника Магандии с Буддой на тему чувственных удовольствий)
Так я слышал. Однажды Благословенный проживал в стране Куру, где был город Куру под названием Каммасадхамма, на травяной подстилке в брахманском огненном зале, принадлежавшем клану Бхарадваджей. И тогда, утром, Благословенный оделся, взял свою чашу и верхнее одеяние, и отправился в Каммасадхамму за подаяниями. Походив за подаяниями в Каммасадхамме, вернувшись с хождения за подаяниями, после принятия пищи он отправился в некую рощу, чтобы провести там остаток дня. Войдя в рощу, он сел у подножья дерева, чтобы провести здесь остаток дня.
И тогда странник Магандия, ходивший и бродивший [тут и там] ради того, чтобы размяться, отправился к брахманскому огненному залу, принадлежавшему клану Бхарадваджей. Там он увидел подготовленную травяную подстилку и спросил брахмана: «Для кого подготовлена эта травяная подстилка в огненном зале Мастера Бхарадваджи? Похоже на постель отшельника».
«Мастер Магандия, есть отшельник Готама, сын Сакьев, который ушёл в бездомную жизнь из клана Сакьев. И об этом мастере Готаме распространилась славная молва: «Благословенный — совершенный, полностью просветлённый, совершенный в знании и поведении, высочайший, знаток миров, непревзойдённый вожак тех, кто должен обуздать себя, учитель богов и людей, просветлённый, благословенный». Эта постель была приготовлена для этого Мастера Готамы».
«Воистину, Мастер Бхарадваджа, печальное зрелище для нас — увидеть постель этого разрушителя возрастания{374}, Мастера Готамы».
«Будь осторожен в том, что говоришь, Магандия, будь осторожен в том, что говоришь! Многие учёные знатные люди, учёные брахманы, учёные домохозяева, учёные отшельники имеют полное доверие к Мастеру Готаме, тренировались под его [учительством] в благородном истинном пути, в Дхамме, которая благая».
«Мастер Бхарадваджа, даже если мы встретимся лицом к лицу с этим Мастером Готамой, мы всё равно скажем ему прямо в лицо: «Отшельник Готама — разрушитель возрастания». И почему? Потому что это дошло до нас в наших [священных] текстах{375}».
«Если Мастер Магандия не возражает, могу ли я сказать об этом Мастеру Готаме?»
«Пусть Мастер Бхарадваджа не будет обеспокоенным. Скажи ему то, что я сказал».
Тем временем божественным ухом, очищенным и превосходящим человеческое, Благословенный услышал эту беседу между брахманом из клана Бхарадваджей и странником Магандией. И тогда, вечером, Благословенный вышел из медитации, отправился к брахманскому огненному залу, и сел на подготовленную травяную подстилку. Тогда брахман из клана Бхарадваджей подошёл к Благословенному и обменялся с ним вежливыми приветствиями. После обмена вежливыми приветствиями и любезностями он сел рядом. Благословенный спросил его:
«Бхарадваджа, была ли у тебя какая-либо беседа со странником Магандией об этой самой травяной подстилке?»
Когда так было сказано, брахмана охватил благоговейный страх, его волосы встали дыбом, и он ответил: «Мы хотели рассказать Мастеру Готаме об этом, но Мастер Готама опередил нас».
Но эта беседа между Благословенным и брахманом из клана Бхарадваджей осталась незавершённой, так как странник Магандия, ходивший и бродивший [тут и там] ради того, чтобы размяться, пришёл в брахманский огненный зал и направился к Благословенному. Он обменялся с ним вежливыми приветствиями, и после обмена вежливыми приветствиями и любезностями он сел рядом. Благословенный сказал ему:
«Магандия, глаз наслаждается формами, находит удовольствие в формах, радуется формам. Это было укрощено Татхагатой, охраняется, защищается, сдерживается. И он обучает Дхамме ради сдерживания [глаза]. В отношении этого ли ты сказал: «Отшельник Готама — разрушитель возрастания»?
«В отношении этого я сказал, Мастер Готама: «Отшельник Готама — разрушитель возрастания». И почему? Потому что это дошло до нас в наших [священных] текстах».
«Ухо наслаждается звуками…
Нос наслаждается запахами…
Язык наслаждается вкусами…
Тело наслаждается осязаемыми вещами…
Ум наслаждается умственными объектами, находит удовольствие в умственных объектах, радуется умственным объектам. Это было укрощено Татхагатой, охраняется, защищается, сдерживается. И он обучает Дхамме ради сдерживания [ума]. В отношении этого ли ты сказал: «Отшельник Готама — разрушитель возрастания»?
«В отношении этого я сказал, Мастер Готама: «Отшельник Готама — разрушитель возрастания». И почему? Потому что это дошло до нас в наших [священных] текстах».
«Как ты думаешь, Магандия? Бывает так, что прежде некий человек наслаждался собой благодаря формам, познаваемым глазом, которые желанные, желаемые, приятные, привлекательные, связанны с чувственным желанием, вызывающие страсть. Позже, поняв в соответствии с действительностью возникновение, исчезновение, привлекательность, опасность, и спасение в отношении форм, он смог бы отбросить жажду к формам, устранить взбудораженность к формам, пребывать без влечения, с внутренне умиротворённым умом. Что бы ты сказал о нём, Магандия?»
«Ничего, Мастер Готама».
«Как ты думаешь, Магандия? Может быть так, что прежде некий человек наслаждался собой благодаря звукам… запахам… вкусам… осязаемым вещам, познаваемым телом, которые желанные, желаемые, приятные, привлекательные, связанны с чувственным желанием, вызывающие страсть. Позже, поняв в соответствии с действительностью возникновение, исчезновение, привлекательность, опасность, и спасение в отношении осязаемых вещей, он смог бы отбросить жажду к осязаемым вещам, устранить взбудораженность к осязаемым вещам, пребывать без влечения, с внутренне умиротворённым умом. Что бы ты сказал о нём, Магандия?»
«Ничего, Мастер Готама».
«Магандия, прежде, когда я жил домохозяйской жизнью, я наслаждался собой, будучи обеспеченным и наделённым пятью нитями чувственных удовольствий: формами, познаваемыми глазом… осязаемыми вещами, познаваемыми телом, которые желанные, желаемые, приятные, привлекательные, связанны с чувственным желанием, вызывающие страсть. У меня было три дворца: один для зимнего сезона, один для летнего, один для сезона дождей. Четыре месяца я проводил во дворце для сезона дождей, наслаждаясь собой благодаря музыкантам, среди которых не было ни одного мужчины. И я ни разу не спускался в нижние помещения дворца.
Позже, поняв в соответствии с действительностью возникновение, исчезновение, привлекательность, опасность, и спасение в отношении чувственных удовольствий, я отбросил жажду к чувственным удовольствиям, устранил взбудораженность к чувственным удовольствиям, пребывал без влечения, с внутренне умиротворённым умом.
Я вижу других существ, которые не освобождены от жажды к чувственным удовольствиям, как их пожирает жажда к чувственным удовольствиям, как они сгорают во взбудораженности к чувственным удовольствиям, потакают чувственным удовольствиям, и я не завидую им, как и не наслаждаюсь этим. И почему? Потому что, Магандия, есть наслаждение, которое отделено от чувственных удовольствий, отделено от неблагих состояний, которое превосходит даже небесное блаженство. Поскольку я наслаждаюсь этим, то я не завидую низшему, как и не наслаждаюсь этим.
Представь, Магандия, домохозяина или сына домохозяина — богатого, с большим богатством и имуществом, обеспеченного и наделённого пятью нитями чувственного удовольствия. Он мог бы наслаждаться собой благодаря формам, познаваемым глазом… звукам… запахам… вкусам… осязаемым вещам, познаваемым телом, которые желанные, желаемые, приятные, привлекательные, связанны с чувственным желанием, вызывающие страсть. Если он хорошо себя вёл телом, речью, и умом, то после распада тела, после смерти, он может переродиться в счастливом уделе, в небесном мире в свите богов Тридцати Трёх. И там, окружённый нимфами в роще Нанданы, он может наслаждаться собой, будучи обеспеченным и наделённым пятью нитями божественных чувственных удовольствий. Представь, если бы он увидел домохозяина или сына домохозяина, который наслаждается собой, обеспеченный и наделённый пятью нитями [человеческих] чувственных удовольствий. Как ты думаешь, Магандия? Стал бы этот молодой дэва, окружённый нимфами в роще Нанданы, наслаждающийся собой, будучи обеспеченным и наделённым пятью нитями божественных чувственных удовольствий, завидовать домохозяину или сыну домохозяина из-за пяти нитей человеческих чувственных удовольствий, или мог бы он соблазниться человеческими чувственными удовольствиями?»
«Нет, Мастер Готама. И почему? Потому что божественные чувственные удовольствия куда более превосходны и возвышенны, нежели человеческие чувственные удовольствия».
«Точно также, Магандия, прежде, когда я жил домохозяйской жизнью, я наслаждался собой… Позже, поняв в соответствии с действительностью… пребывал без влечения, с внутренне умиротворённым умом. Я вижу других существ, которые не освобождены от жажды к чувственным удовольствиям… не завидую низшему, как и не наслаждаюсь этим.
Представь, Магандия, прокажённого с язвами и волдырями на членах своего тела, пожираемого червями, расчёсывающего коросты на ранах своими ногтями, прижигающего своё тело над ямой с раскалёнными углями. И вот его друзья и товарищи, его родственники и родня, привели бы к нему врача, чтобы излечить его. Врач изготовил бы для него лекарство, и благодаря этому лекарству тот человек излечился бы от проказы, стал благополучным и счастливым, независимым, хозяином самому себе, и отправился бы туда, куда пожелал. Затем он увидел бы другого прокажённого… прижигающего своё тело над ямой с раскалёнными углями. Как ты думаешь, Магандия? Стал бы этот человек завидовать тому прокажённому из-за его прижигания [тела] над ямой с раскалёнными углями или же из-за его использования лекарства?»
«Нет, Мастер Готама. И почему? Потому что когда есть болезнь, есть потребность в лекарстве, а когда болезни нет, то и нет потребности в лекарстве».
«Точно также, Магандия, прежде, когда я жил домохозяйской жизнью, я наслаждался собой… Позже, поняв в соответствии с действительностью… пребывал без влечения, с внутренне умиротворённым умом. Я вижу других существ, которые не освобождены от жажды к чувственным удовольствиям… не завидую низшему, как и не наслаждаюсь этим.
Представь, Магандия, прокажённого с язвами и волдырями на членах своего тела… И вот его друзья… привели бы к нему врача, чтобы излечить его… стал благополучным и счастливым, независимым, хозяином самому себе, и отправился бы туда, куда пожелал. И два сильных человека схватили бы его за обе руки и потащили к яме с раскалёнными углями. Как ты думаешь, Магандия? Разве не стал бы этот человек выкручиваться всем своим телом?»
«Да, Мастер Готама. И почему? Потому что этот огонь воистину болезненный для прикосновения, горячий, обжигающий».
«Как ты думаешь, Магандия? Только теперь этот огонь стал болезненным для прикосновения, горячим, обжигающим, или же прежде он тоже был огнём, который болезненный для прикосновения, горячий, обжигающий?»
«Мастер Готама, этот огонь и сейчас болезненный для прикосновения, горячий, обжигающий, и прежде также этот огонь был огнём, который болезненный для прикосновения, горячий, обжигающий. Когда тот человек был прокажённым с язвами и волдырями на членах своего тела, пожираемым червями, расчёсывающим коросты на ранах своими ногтями, его органы чувств были повреждены. Поэтому, несмотря на то, что огонь в действительности был болезненным для прикосновения, он ошибочно воспринимал его приятным».
«Точно также, Магандия, в прошлом чувственные удовольствия были болезненными для прикосновения, горячими, обжигающими. В будущем чувственные удовольствия будут болезненными для прикосновения, горячими, обжигающими. И сейчас чувственные удовольствия являются болезненными для прикосновения, горячими, обжигающими. Но те существа, которые не лишены жажды к чувственным удовольствиям, которые пожираемы жаждой к чувственным удовольствиям, которые сгорают во взбудораженности к чувственным удовольствиям, имеют повреждённые органы чувств. Так, хотя чувственные удовольствия в действительности болезненные для прикосновения, горячие, обжигающие, они ошибочно воспринимают их приятными{376}.
Представь, Магандия, прокажённого… прижигающего своё тело над ямой с раскалёнными углями. Чем больше он расчёсывает коросты и ожоги на своём теле, тем более противными, зловонными, и заражёнными становятся его язвы, но, всё же он получает некоторую долю удовлетворения и наслаждения при расчёсывании своих язв. Точно также, Магандия, существа, которые не лишены жажды к чувственным удовольствиям, которые пожираемы жаждой к чувственным удовольствиям, которые сгорают во взбудораженности к чувственным удовольствиям, всё ещё потакают чувственным удовольствиям. Чем больше такие существа потакают чувственным удовольствиям, тем больше возрастает их жажда к чувственным удовольствиям, но, всё же они получают некоторую долю удовлетворения и наслаждения в зависимости от пяти нитей чувственных удовольствий.
Как ты думаешь, Магандия? Видел ли ты когда-либо или слышал ли о царе или царском министре, наслаждающимся собой, будучи обеспеченным и наделённым пятью нитями чувственного удовольствия, который без оставления жажды к чувственным удовольствиям, без устранения взбудораженности к чувственным удовольствиям, мог бы пребывать свободным от влечения, с внутренне умиротворённым умом, или который мог бы [пребывать сейчас], или смог бы так пребывать [в будущем]?»
«Нет, Мастер Готама».
«Хорошо, Магандия. Я тоже никогда не видел и не слышал о царе… смог бы так пребывать [в будущем]. Напротив, Магандия, те жрецы и отшельники, которые пребывали или пребывают или будут пребывать свободными от влечения, с внутренне умиротворённым умом, все они делают так после понимания в соответствии с действительностью возникновения, исчезновения, привлекательности, опасности, и спасения в отношении чувственных удовольствий. После оставления жажды к чувственным удовольствиям и устранения влечения к чувственным удовольствиям они пребывали или пребывают или будут пребывать свободные от влечения, с внутренне умиротворённым умом».
И в этот момент Благословенный произнёс следующее изречение:
«Величественней обретений всех — здоровье,
Ниббана — высочайшее блаженство,
Из всех путей путь Восьмеричный — наилучший,
К Бессмертному ведёт он безопасно».
Когда так было сказано, странник Магандия сказал Благословенному: «Чудесно, Мастер Готама! Чудесно, как хорошо выразил это Мастер Готама:
«Величественней обретений всех — здоровье,
Ниббана — высочайшее блаженство».
Мы также слышали, как предыдущие странники, которые были учителями и учителями учителей, говорили об этом, и это соответствует [сказанному], Мастер Готама».
«Но, Магандия, когда ты слышал предыдущих странников, которые были учителями и учителями учителей, и которые говорили об этом, что они имели в виду под здоровьем, что они имели в виду под ниббаной?»
Когда так было сказано, странник Магандия прогладил члены своего тела руками и сказал: «Вот оно, это здоровье, Мастер Готама. Вот она, эта ниббана. Ведь сейчас я здоров и счастлив, и ничто не причиняет мне болезненности»{377}.
«Магандия, представь с рождения слепого человека, который бы не видел тёмных и ярких форм, который не мог бы видеть голубых, жёлтых, красных, или розовых форм, который не мог бы видеть ровного и неровного, который не мог бы видеть звёзд, или солнца и луны. И он бы услышал, как человек с хорошим зрением говорит: «Воистину, почтенные, хороша эта белая ткань — прекрасная, незапятнанная, и чистая!», и он бы отправился в поисках белой ткани. И тогда [некий] человек обманул бы его, дав ему грязную запачканную одежду: «Почтенный, вот тебе белая ткань — прекрасная, незапятнанная, и чистая». И он принял бы её, надел бы её, был бы доволен ей, говорил бы удовлетворительно [о ней] так: «Воистину, почтенные, хороша эта белая ткань — прекрасная, незапятнанная, и чистая!». Как ты думаешь, Магандия? Когда этот слепой от рождения человек принял эту грязную запачканную одежду, надел её, был доволен ей, и говорил удовлетворительно [о ней] так: «Воистину, почтенные, хороша эта белая ткань — прекрасная, незапятнанная, и чистая!» — делал бы он так, исходя из знания и видения, или же из веры в этого человека с хорошим зрением?»
«Почтенный, он бы делал так, не зная и не видя, из веры в человека с хорошим зрением».
«Точно также, Магандия, странники-приверженцы других учений слепы и незрячи. Они не знают здоровья, они не видят ниббаны но, всё же они произносят эту строфу:
«Величественней обретений всех — здоровье,
Ниббана — высочайшее блаженство».
Эта строфа была произнесена прежними Совершенными, Полностью Просветлёнными [буддами]:
«Величественней обретений всех — здоровье,
Ниббана — высочайшее блаженство,
Из всех путей путь Восьмеричный — наилучший,
К Бессмертному ведёт он безопасно».
Но ныне она постепенно стала распространённой среди заурядных людей{378}. И хотя это тело, Магандия, является болезнью, опухолью, [отравленным] дротиком, бедствием, болезненностью, [всё же] в отношении этого тела ты говоришь: «Вот оно, это здоровье, Мастер Готама. Вот она, эта ниббана». У тебя нет благородного видения, Магандия, посредством которого ты мог бы знать здоровье и видеть ниббану».
«У меня есть доверие к Мастеру Готаме: «Мастер Готама сможет научить меня Дхамме так, чтобы я смог узнать здоровье и увидеть ниббану».
«Магандия, представь с рождения слепого человека… который не мог бы видеть звёзд, или солнца и луны. И тогда его друзья и товарищи, его родственники и родня, привели бы к нему врача, чтобы излечить его. Врач бы приготовил для него лекарство, но благодаря этому лекарству зрение у человека не появилось бы, не очистилось бы. Как ты думаешь, Магандия, повстречал бы в этом случае этот доктор досаду и разочарование?»
«Да, Мастер Готама».
«Точно также, Магандия, если бы я стал обучать тебя Дхамме так: «Вот это здоровье, вот эта ниббана», то ты мог бы не узнать здоровья, не увидеть ниббаны, и это было бы утомительно и хлопотно для меня».
«У меня есть доверие к Мастеру Готаме: «Мастер Готама сможет научить меня Дхамме так, чтобы я смог узнать здоровье и увидеть ниббану».
«Магандия, представь с рождения слепого человека… И он бы услышал, как человек с хорошим зрением говорит: «Воистину, почтенные, хороша эта белая ткань — прекрасная, незапятнанная, и чистая!», и он бы отправился в поисках белой ткани. И тогда [некий] человек обманул бы его, дав ему грязную запачканную одежду: «Почтенный, вот тебе белая ткань — прекрасная, незапятнанная, и чистая». И он принял бы её, надел бы её. И тогда его друзья и товарищи, его родственники и родня, привели бы к нему врача, чтобы излечить его. Врач бы приготовил для него лекарства — рвотные и слабительные, мази, назальные лекарства — и за счёт этих лекарств у человека появилось бы и очистилось зрение. С появлением зрения его желание и любовь к этой грязной испачканной одежде были бы отброшены. И тогда он бы воспылал негодованием и неприязнью к тому человеку и подумал бы о том, что его следует убить: «Воистину, долгое время меня дурачил, обманывал, вводил в заблуждение этот человек этой грязной запачканной одеждой, когда говорил мне: «Почтенный, вот тебе белая ткань — прекрасная, незапятнанная, и чистая».
«Точно также, Магандия, если бы я стал обучать тебя Дхамме так: «Вот это здоровье, вот эта ниббана», то ты мог бы узнать здоровье, увидеть ниббану. С появлением видения твои желание и любовь к пяти совокупностям, подверженным цеплянию, могли бы быть отброшены. Затем, возможно, ты подумал бы: «Воистину, долгое время меня дурачил, обманывал, вводил в заблуждение этот ум. Ведь цепляясь, я цеплялся просто лишь к материальной форме, я цеплялся просто лишь к чувству, я цеплялся просто лишь к восприятию, я цеплялся просто лишь к формациям [ума], я цеплялся просто лишь к сознанию. Имея цепляние условием, существование [возникает]. Имея существование условием, рождение [возникает]. Имея рождение условием, старение и смерть, печаль, стенание, боль, горе и отчаяние возникают. Таково происхождение всей этой груды страдания».
«У меня есть доверие к Мастеру Готаме: «Мастер Готама сможет научить меня Дхамме так, чтобы я смог встать с этого сиденья, излечив свою слепоту».
«В таком случае, Магандия, общайся с правдивыми людьми. Когда будешь общаться с правдивыми людьми, ты услышишь истинную Дхамму. Когда ты услышишь истинную Дхамму, ты будешь практиковать в соответствии с истинной Дхаммой. Когда ты будешь практиковать в соответствии с истинной Дхаммой, ты узнаешь и увидишь сам: «Вот эти недуги, опухоли, и дротики. Но вот здесь недуги, опухоли, и дротики прекращаются без остатка. С прекращением моего цепляния происходит прекращение существования. С прекращением существования [происходит] прекращение рождения. С прекращением рождения старение и смерть, печаль, стенание, боль, горе и отчаяние прекращаются. Таково прекращение всей этой груды страдания»{379}.
Когда так было сказано, странник Магандия сказал: «Великолепно, Мастер Готама! Великолепно, Мастер Готама! Как если бы он поставил на место то, что было перевёрнуто, раскрыл бы спрятанное, показал путь тому, кто потерялся, внёс бы лампу во тьму, чтобы зрячий да мог увидеть, точно также Мастер Готама различными способами прояснил Дхамму. Я принимаю прибежище в Мастере Готаме, прибежище в Дхамме, и прибежище в Сангхе монахов. Я хотел бы получить младшее монашеское посвящение, я хотел бы получить высшее монашеское посвящение».
«Магандия, тот, кто прежде принадлежал другому учению, и желает получить младшее и высшее посвящение в этой Дхамме и Винае, должен пройти испытательный срок в четыре месяца. По истечении четырёх месяцев, если монахи будут довольны им, они дают ему младшее посвящение и высшее посвящение в монахи. Но я признаю, что могут быть индивидуальные различия в этом вопросе».
«Господин, если тот, кто прежде принадлежал другому учению… если монахи будут довольны им… то тогда я готов проходить испытательный срок [хоть] четыре года. По истечении четырёх лет, если монахи будут довольны мной, они дадут мне младшее посвящение и высшее посвящение в монахи».
И тогда странник Магандия получил младшее посвящение под [учительством] Благословенного и получил высшее посвящение. И вскоре после получения высшего посвящения, пребывая в уединении прилежным, старательным, решительным, Достопочтенный Магандия, реализовав это для себя посредством прямого знания, здесь и сейчас вошёл и пребывал в высочайшей цели святой жизни, ради которой представители клана праведно оставляют жизнь домохозяина и ведут жизнь бездомную. Он напрямую познал: «Рождение уничтожено, святая жизнь прожита, сделано то, что следовало сделать, не будет более возвращения в какое-либо состояние существования». И Достопочтенный Магандия стал одним из арахантов.
МН 76Сандака сутта — К Сандаке
редакция перевода: 30.08.2015
Перевод с английского: SV
источник:
"Majjhima Nikaya by Nyanamoli & Bodhi, p. 618"
(О том, в каких случаях нет смысла следовать тому или иному религиозному или духовному движению или учителю)
Так я слышал. Однажды Благословенный проживал в Косамби в Парке Гхоситы. И тогда странник Сандака пребывал в Пещере Дерева Пилаккхи с большим собранием странников. И тогда, вечером, Достопочтенный Ананда вышел из медитации и обратился к монахам так: «Ну же, друзья, идёмте к Пруду Девакаты посмотреть пещеру».
«Да, друг» — ответили те монахи.
И тогда Достопочтенный Ананда отправился к Пруду Девакаты вместе с группой монахов. И в то время странник Сандака сидел с большой группой странников, которые [сидели], создавая гул, громко и шумно ведя различные бессмысленные беседы, такие как разговоры о царях, о ворах, о министрах, об армиях, об опасностях, о сражениях, о еде, о питье, об одежде, о постелях, о гирляндах, о благовониях, о родственниках, о средствах передвижения, о деревнях, о поселениях, о городах, о странах, о женщинах, о героях, об улицах, о колодцах, об усопших, о всяких мелочах, о происхождении мира, о возникновении моря, о том, являются ли вещи такими или иными.
И тогда странник Сандака увидел Достопочтенного Ананду издали. Увидев его, он стал успокаивать своё собрание так: «Тише, почтенные. Почтенные, не шумите. Вон идёт отшельник Ананда, ученик отшельника Готамы, который сейчас в Косамби. Эти почтенные любят тишину, дисциплинированны в тишине, восхваляют тишину. Быть может, если он посчитает, что наше собрание тихое, то задумает подойти к нам». И тогда те странники замолкли.
Достопочтенный Ананда подошёл к страннику Сандаке, который сказал ему: «Пусть Мастер Ананда подойдёт! Добро пожаловать, Мастер Ананда! Долгое время у Мастера Ананды не было возможности прийти сюда. Пусть Мастер Ананда присаживается, вот тут есть готовое сиденье».
Достопочтенный Ананда сел на подготовленное сиденье, а странник Сандака выбрал более низкое сиденье и сел рядом. Когда он сделал так, Достопочтенный Ананда сказал ему: «Ради какой беседы вы сидите сейчас здесь, Сандака? В чём состояла незавершённая вами беседа?»
«Мастер Ананда, оставим эту беседу, ради которой мы сидим сейчас здесь вместе. Мастер Ананда сможет послушать её потом. Было бы хорошо, если бы Мастер Ананда дал лекцию по Дхамме своего учителя».
«В таком случае, Сандака, слушай внимательно то, о чём я буду говорить».
«Да, почтенный» — ответил он. Достопочтенный Ананда сказал следующее:
«Сандака, есть четыре способа свести на нет житие святой жизнью, которые были провозглашены Благословенным, который знает и видит, совершенным и полностью просветлённым. А также были провозглашены эти четыре вида святой жизни без утешения, в которой мудрый человек вне всяких сомнений не будет жить святой жизнью, а если будет, то не достигнет истинного пути, Дхаммы, которая благая».
«Но, Мастер Ананда, каковы эти четыре способа… когда мудрый человек вне всяких сомнений не будет жить святой жизнью…?»
Четыре способа отвергнуть святую жизнь
1) «Сандака, вот некий учитель придерживается такой доктрины и воззрения: «Нет ничего, что дано; нет ничего, что предложено; нет ничего, что пожертвовано. Нет плода или результата хороших или плохих поступков. Нет этого мира, нет следующего мира; нет отца, нет матери, нет спонтанно рождающихся существ. Нет жрецов и отшельников, которые посредством правильной жизни и правильной практики [истинно] провозглашали бы другим, что познали и засвидетельствовали самостоятельно этот мир и следующий. Эта личность состоит из четырёх великих элементов. Когда кто-либо умирает, то земля возвращается и сливается с группой земли, вода возвращается и сливается с группой воды, огонь возвращается и сливается с группой огня, воздух возвращается и сливается с группой воздуха, а все свойства переходят в пространство. [Четыре] человека, где похоронные носилки являются пятыми, уносят труп. Похоронная процессия идёт до кладбища. Кости белеют. Сгорающие подношения превращаются в пепел. Даяние — это доктрина дураков. Когда кто-либо утверждает, что есть [плоды дарения] — то это пустая, лживая болтовня. Дураки и мудрецы одинаково умирают и исчезают с распадом тела, и после смерти их нет».
На этот счёт мудрый человек рассуждает так: «Этот почтенный учитель придерживается такой доктрины… …Если слова этого почтенного учителя правдивы, тогда мы оба в этом в точности равны, находимся на одном уровне — я, не практиковавший [этого учения], и он, практиковавший его; я, не живший [святой жизнью], и он живший ею. При этом, я не говорю, что оба из нас умирают и исчезают с распадом тела, и что после смерти нас нет. Но [ведь] это излишне для этого почтенного учителя — ходить голым, быть побритым, принуждать себя к сидению с охватыванием коленей руками, вырывать свои волосы и бороду — так как я, [то есть] тот, кто живёт в доме, полном детей, использует сандаловое дерево из Варанаси, носит гирлянды, [пользуется] благовониями и мазями, принимает золото и серебро, повстречаю тот же самый удел, ту же самую будущую участь, что и этот почтенный учитель. Что я узнаю и увижу, чтобы вести святую жизнь под [учительством] этого учителя?» Поэтому, когда он выясняет этот способ свести на нет житие святой жизнью, он отворачивается от неё, он оставляет её.
Таков первый способ свести на нет житие святой жизнью, что был провозглашён Благословенным, который знает и видит, совершенным и полностью просветлённым, когда мудрый человек вне всяких сомнений не будет жить святой жизнью, а если будет, то не достигнет истинного пути, Дхаммы, которая благая.
2) Далее, Сандака, некий учитель придерживается такой доктрины и воззрения: «Действуя или побуждая действовать других, калеча или побуждая калечить других, пытая или побуждая пытать других, огорчая или побуждая огорчать других, причиняя боль или побуждая причинять боль других, наводя ужас или побуждая наводить ужас других; убивая живых существ, забирая то, что не было дано, врываясь в дома, расхищая имущество, совершая кражу, совершая разбой на дорогах, соблазняя чужую жену, говоря ложь — человек не делает зла. Если [железным] диском с острыми краями превратить всех живых существ на этой земле в одну кучу из плоти, одну груду из плоти, то не свершилось бы зла по этой причине, не наступило бы зла. Даже если кто-либо шёл бы вдоль южного берега Ганга, убивая и побуждая убивать других, калеча и побуждая калечить других, пытая и побуждая пытать других — то не свершилось бы зла по этой причине, не наступило бы зла. Даже если кто-либо шёл бы вдоль северного берега Ганга, раздавая дары и побуждая других раздавать дары, совершая подношения и побуждая других совершать подношения — то не свершилось бы благих заслуг по этой причине, не наступило бы заслуг. Благодаря дарению, самоконтролю, сдержанности, правдивой речи — не свершается заслуг по этой причине, не наступает заслуг».
На этот счёт мудрый человек рассуждает так: «Этот почтенный учитель придерживается такой доктрины… …Если слова этого почтенного учителя правдивы, тогда мы оба в этом в точности равны, находимся на одном уровне — я, не практиковавший [этого учения], и он, практиковавший его; я, не живший [святой жизнью], и он живший ею. При этом, я не говорю, что чего бы оба [из нас] ни делали, при этом не свершается зла. Но [ведь] это излишне для этого почтенного учителя — ходить голым, быть побритым, принуждать себя к сидению с охватыванием коленей руками, вырывать свои волосы и бороду — так как я, [то есть] тот, кто живёт в доме, полном детей… повстречаю тот же самый удел, ту же самую будущую участь, что и этот почтенный учитель. Что я узнаю и увижу, чтобы вести святую жизнь под [учительством] этого учителя?» Поэтому, когда он выясняет этот способ свести на нет житие святой жизнью, он отворачивается от неё, он оставляет её.
Таков второй способ свести на нет житие святой жизнью… когда мудрый человек вне всяких сомнений не будет жить святой жизнью, а если будет, то не достигнет истинного пути, Дхаммы, которая благая.
3) Далее, Сандака, некий учитель придерживается такой доктрины и воззрения: «Нет причинности, нет необходимых условий для загрязнения [умов] существ. Существа загрязняются беспричинно, без необходимого условия. Нет причинности, нет необходимых условий для очищения [умов] существ. Существа очищаются беспричинно, без необходимого условия. Нет силы, нет усилия, нет человеческой энергичности, человеческого старания. Все живые существа, всякая жизнь, всё живое, все души — бессильны, лишены силы, лишены усилия. Будучи подверженными изменениям судьбы, случайностям, и природе — они переживают удовольствие и боль в шести классах [существования]».
На этот счёт мудрый человек рассуждает так: «Этот почтенный учитель придерживается такой доктрины… …Если слова этого почтенного учителя правдивы, тогда мы оба в этом в точности равны, находимся на одном уровне — я, не практиковавший [этого учения], и он, практиковавший его; я, не живший [святой жизнью], и он живший ею. При этом, я не говорю, что оба [из нас] будут очищены без условия или причины. Но [ведь] это излишне для этого почтенного учителя — ходить голым, быть побритым, принуждать себя к сидению с охватыванием коленей руками, вырывать свои волосы и бороду — так как я, [то есть] тот, кто живёт в доме, полном детей… повстречаю тот же самый удел, ту же самую будущую участь, что и этот почтенный учитель. Что я узнаю и увижу, чтобы вести святую жизнь под [учительством] этого учителя?» Поэтому, когда он выясняет этот способ свести на нет житие святой жизнью, он отворачивается от неё, он оставляет её.
Таков третий способ свести на нет житие святой жизнью… когда мудрый человек вне всяких сомнений не будет жить святой жизнью, а если будет, то не достигнет истинного пути, Дхаммы, которая благая.
4) Далее, Сандака, некий учитель придерживается такой доктрины и воззрения: «Есть эти семь тел, которые не сотворены, не рождены, не созданы — у них нет создателя, они бесплодны, устойчивы как вершины гор, устойчивы как колонны. Они не двигаются и не изменяются и не мешают друг другу. Ни одно [из них] не может стать причиной удовольствия, боли, ни-удовольствия-ни-боли. Какие семь? Тело земли, тело воды, тело огня, тело воздуха, удовольствие, боль, и душа в качестве седьмого. Эти семь тел не сотворены… Поэтому здесь нет ни убийцы, ни палача, ни слушающего, ни говорящего, ни знающего, ни объявляющего. Даже тот, кто срубает голову другого острым мечом, не лишает кого-либо жизни. Меч просто лишь проходит через пространство между семью телами.
Существует четырнадцать сотен тысяч основных видов рождения и [ещё] шесть тысяч и [ещё] шестьсот. Существует пятьсот видов каммы, пять видов каммы и три вида каммы, есть полная камма и половинчатая камма. Есть шестьдесят два пути, шестьдесят два цикла существования мира, шесть классов, восемь этапов жизни человека, сорок девять способов зарабатывать на жизнь, сорок девять сотен видов странников, сорок девять сотен видов жилищ нагов, двадцать сотен качеств, тридцать сотен адов, тридцать шесть элементов пыли, семь видов существ с восприятием, семь видов существ без восприятия, семь видов тех, кто не имеет оболочки, семь видов богов, семь видов человеческих существ, семь видов демонов, семь озёр, семь узлов, семь пропастей, семь сотен [ещё других] видов пропастей, семь видов сновидений, семь сотен [ещё других] видов сновидений, восемьдесят четыре сотни тысяч великих циклов существования мира, через которые странствуют глупцы и мудрые, и после которых они одинаково положат конец страданиям.
Нет ничего из этого: «Посредством этой нравственности или предписаний или аскезы или святой жизни я дам созреть несозревшей камме или же уничтожу созревшую камму, когда она проявится». Удовольствие и боль приходят частями. Круговерть перерождений ограниченна. Нет [возможности] сократить её или удлинить, увеличить или уменьшить. Подобно тому как разматывается брошенный моток пряжи, точно также глупцы и мудрые, бегая и блуждая по круговерти перерождений, одинаково положат конец страданиям».
На этот счёт мудрый человек рассуждает так: «Этот почтенный учитель придерживается такой доктрины… …Если слова этого почтенного учителя правдивы, тогда мы оба в этом в точности равны, находимся на одном уровне — я, не практиковавший [этого учения], и он, практиковавший его; я, не живший [святой жизнью], и он живший ею. При этом, я не говорю, что оба [из нас] одинаково положат конец страданиям, пробежав и пространствовав [ограниченное число жизней] по круговерти перерождений. Но [ведь] это излишне для этого почтенного учителя — ходить голым, быть побритым, принуждать себя к сидению с охватыванием коленей руками, вырывать свои волосы и бороду — так как я, [то есть] тот, кто живёт в доме, полном детей… повстречаю тот же самый удел, ту же самую будущую участь, что и этот почтенный учитель. Что я узнаю и увижу, чтобы вести святую жизнь под [учительством] этого учителя?» Поэтому, когда он выясняет этот способ свести на нет житие святой жизнью, он отворачивается от неё, он оставляет её.
Таков четвёртый способ свести на нет житие святой жизнью… когда мудрый человек вне всяких сомнений не будет жить святой жизнью, а если будет, то не достигнет истинного пути, Дхаммы, которая благая.
Таковы, Сандака, четыре способа свести на нет житие святой жизнью, которые были провозглашены Благословенным, который знает и видит, совершенным и полностью просветлённым, когда мудрый человек вне всяких сомнений не будет жить святой жизнью, а если будет, то не достигнет истинного пути, Дхаммы, которая благая».
«Удивительно, Мастер Ананда, поразительно, как четыре способа свести на нет житие святой жизнью были провозглашены Благословенным…. Дхаммы, которая благая. Но, Мастер Ананда, каковы те четыре вида святой жизни без утешения, что были провозглашены Благословенным, который знает и видит, совершенным и полностью просветлённым, в которой мудрый человек вне всяких сомнений не будет жить святой жизнью, а если будет, то не достигнет истинного пути, Дхаммы, которая благая?»
Четыре вида святой жизни без утешения
1) «Сандака, бывает так, когда некий учитель заявляет о всезнании и всеведении, говоря: «Иду ли я, стою, сплю, или бодрствую, знание и видение постоянно и непрерывно наличествуют во мне». Он входит в пустой дом; не получает подаяний; собака кусает его; он встречает на своём пути дикого слона, дикую лошадь, дикого быка; он спрашивает имя клана у женщины или мужчины; он спрашивает название города или деревни, а также и дорогу туда. Когда его спрашивают: «Как же так?», он отвечает: «Мне нужно было войти в пустой дом, вот почему я вошёл в него. Мне нужно было не получить подаяния, вот почему я не получил. Мне нужно было быть укушенным собакой, вот почему я был укушен. Мне нужно было повстречаться с диким слоном, дикой лошадью, диким быком, вот почему я повстречался с ними. Мне нужно было спросить имя клана у женщины или мужчины, вот почему я спросил. Мне нужно было спросить название города или деревни, а также и дорогу туда, вот почему я спросил».
На этот счёт мудрый человек рассуждает так: «Этот почтенный учитель заявляет о том, что он всезнающий и всевидящий… когда его спросили: «Как же так?», он ответил: «Мне нужно было…». Поэтому когда он выясняет, что [из-за этого] эта святая жизнь не имеет утешения, он отворачивается от неё, он оставляет её.
Таков первый вид святой жизни без утешения, что был провозглашён Благословенным, который знает и видит, совершенным и полностью просветлённым, когда мудрый человек вне всяких сомнений не будет жить святой жизнью, а если будет, то не достигнет истинного пути, Дхаммы, которая благая.
2) Далее, Сандака, бывает так, когда некий учитель — приверженец традиции, тот, кто считает, что устная традиция [передачи учения] является правдой. Он учит Дхамме посредством устной традиции, посредством дошедших легенд, посредством авторитета собраний [заученных текстов]. Но когда учитель — приверженец традиции, тот, кто считает, что устная традиция [передачи учения] является правдой, то в этом случае [может быть так], что что-то хорошо было передано, а что-то плохо было передано, что-то является правдой, а что-то нет.
На этот счёт мудрый человек рассуждает так: «Этот почтенный учитель — приверженец традиции… что-то является правдой, а что-то нет». Поэтому когда он выясняет, что [из-за этого] эта святая жизнь не имеет утешения, он отворачивается от неё, он оставляет её.
Таков второй вид святой жизни без утешения… когда мудрый человек вне всяких сомнений не будет жить святой жизнью, а если будет, то не достигнет истинного пути, Дхаммы, которая благая.
3) Далее, Сандака, бывает так, когда некий учитель — тот, кто рассуждает и вопрошает. Он обучает Дхамме, обдуманной [только лишь своим] размышлением, следуя собственному рассмотрению по мере того, как оно происходит в нём. Но когда учитель — тот, кто рассуждает и вопрошает, то [может быть так], что что-то хорошо продумано, а что-то ошибочно продумано, что-то является истиной, а что-то нет.
На этот счёт мудрый человек рассуждает так: «Этот почтенный учитель — тот, кто рассуждает и вопрошает… что-то является истиной, а что-то нет». Поэтому когда он выясняет, что [из-за этого] эта святая жизнь не имеет утешения, он отворачивается от неё, он оставляет её.
Таков третий вид святой жизни без утешения… когда мудрый человек вне всяких сомнений не будет жить святой жизнью, а если будет, то не достигнет истинного пути, Дхаммы, которая благая.
4) Далее, Сандака, бывает так, когда некий учитель глуп и запутан. Поскольку он глуп и запутан, то когда ему задают такой-то и такой-то вопрос, он пускается в словесные извивания, точно уж на сковороде: «Я не говорю, что это так. И я не говорю, что это эдак. И я не говорю, что это иначе. И я не говорю, что это не так. И я не говорю, что это как-то иначе, чем не так».
На этот счёт мудрый человек рассуждает так: «Этот почтенный учитель — глуп и запутан… точно уж на сковороде». Поэтому когда он выясняет, что [из-за этого] эта святая жизнь не имеет утешения, он отворачивается от неё, он оставляет её.
Таков четвёртый вид святой жизни без утешения… когда мудрый человек вне всяких сомнений не будет жить святой жизнью, а если будет, то не достигнет истинного пути, Дхаммы, которая благая.
Таковы, Сандака, четыре вида святой жизни без утешения, которые были провозглашены Благословенным, который знает и видит, совершенным и полностью просветлённым, в которой мудрый человек вне всяких сомнений не будет жить святой жизнью, а если будет, то не достигнет истинного пути, Дхаммы, которая благая».
«Удивительно, Мастер Ананда, поразительно, как четыре вида святой жизни без утешения были провозглашены Благословенным…. Дхаммы, которая благая. Но, Мастер Ананда, что утверждает этот учитель, что он провозглашает, так что мудрый человек вне сомнений вёл бы святую жизнь, и живя ею, достиг бы истинного пути, Дхаммы, которая благая?»{380}
Правильная святая жизнь
«Вот, Сандака, в мире возникает Татхагата — совершенный, полностью просветлённый, совершенный в знании и поведении, высочайший, знаток миров, непревзойдённый вожак тех, кто должен обуздать себя…
… {381} …
Отбросив эти пять помех, загрязнений ума, качеств, что ослабляют мудрость, он, отстранённый от чувственных удовольствий, отстранённый от неблагих состояний [ума], входит и пребывает в первой джхане…{382} Мудрый человек вне сомнений вёл бы святую жизнь с учителем, под [учительством] которого ученик достигает такого высочайшего отличия, и живя ею, он бы достиг истинного пути, Дхаммы, которая благая.
Далее… входит и пребывает во второй джхане… третьей… четвёртой джхане. Мудрый человек вне сомнений вёл бы святую жизнь с учителем, под [учительством] которого ученик достигает такого высочайшего отличия, и живя ею, он бы достиг истинного пути, Дхаммы, которая благая.
Когда его ум стал таким сосредоточенным, очищенным, ярким, безупречным, избавленным от загрязнений, гибким, податливым, устойчивым, и непоколебимым, он направляет его к познанию воспоминаний собственных прошлых жизней…{383} Мудрый человек вне сомнений вёл бы святую жизнь с учителем, под [учительством] которого ученик достигает такого высочайшего отличия, и живя ею, он бы достиг истинного пути, Дхаммы, которая благая.
Когда его ум стал таким сосредоточенным, очищенным, ярким, безупречным, избавленным от загрязнений, гибким, податливым, устойчивым, и непоколебимым, он направляет его к познанию смерти и перерождения существ… …распознаёт низших и великих, красивых и уродливых, счастливых и несчастных, в соответствии с их деяниями. Мудрый человек вне сомнений вёл бы святую жизнь с учителем, под [учительством] которого ученик достигает такого высочайшего отличия, и живя ею, он бы достиг истинного пути, Дхаммы, которая благая.
Когда его ум стал таким сосредоточенным, очищенным, ярким, безупречным, избавленным от загрязнений, гибким, податливым, устойчивым, и непоколебимым, он направляет его к знанию уничтожения пятен [умственных загрязнений]. Он напрямую познаёт в соответствии с действительностью: «Это — страдание… Это — источник страдания… Это — прекращение страдания… Это — путь, ведущий к прекращению страдания… Это — загрязнения [ума]… Это — источник пятен [загрязнений]… Это — прекращение пятен… Это — путь, ведущий к прекращению пятен».
Когда он знает и видит так, его ум освобождается от пятна чувственного желания, от пятна существования, от пятна невежества. Когда он освободился, пришло знание: «Он освобождён». Он понимает: «Рождение уничтожено, святая жизнь прожита, сделано то, что следовало сделать, не будет более возвращения в какое-либо состояние существования». Мудрый человек вне сомнений вёл бы святую жизнь с учителем, под [учительством] которого ученик достигает такого высочайшего отличия, и живя ею, он бы достиг истинного пути, Дхаммы, которая благая».
Арахант
«Но, Мастер Ананда, когда монах — арахант, чьи пятна [умственных загрязнений] уничтожены, который прожил святую жизнь, сделал то, что следовало сделать, сбросил тяжкий груз, достиг истинной цели, уничтожил оковы существования, и полностью освободился посредством окончательного знания — может ли он наслаждаться чувственными удовольствиями?»
«Сандака, когда монах — арахант… он неспособен на проступок в этих пяти случаях. Монах, чьи пятна [умственных загрязнений] уничтожены
* неспособен намеренно лишить жизни живое существо.
* Он неспособен, своровав, взять то, что не было дано.
* Он неспособен вступить в половую связь.
* Он неспособен сознательно произнести неправду.
* Он неспособен наслаждаться чувственными удовольствиями, накапливая их, как он делал это прежде в мирской жизни. Когда монах — арахант… он неспособен на проступок в этих пяти случаях».
«Но, Мастер Ананда, когда монах — арахант… его знание и видение того, что его пятна [умственных загрязнений] уничтожены, постоянно и непрерывно присутствуют в нём, идёт ли он, стоит, спит, или бодрствует?»
«В этом случае, Сандака, я приведу тебе пример, ведь мудрые люди понимают значение утверждения посредством примера». Представь как если бы у человека были отрезаны руки и ноги. Идёт ли он, стоит ли он, спит, или бодрствует, его руки и ноги постоянно и непрерывно являются отрезанными, но он бы знал об этом только тогда, когда пересматривал бы этот факт. Точно также, Сандака, когда монах — арахант… его знание и видение того, что его пятна [умственных загрязнений] уничтожены, не постоянно и не непрерывно присутствуют в нём, идёт ли он, стоит, спит, или бодрствует. Но только когда он пересматривает этот факт, он знает: «Мои пятна [умственных загрязнений] уничтожены».
«Мастер Ананда, сколько освобождающихся{384} в этой Дхамме и Винае?»
«Не одна сотня, Сандака, не две сотни, не три сотни, не четыре сотни, не пять сотен, но куда больше освобождающихся в этой Дхамме и Винае».
«Удивительно, Мастер Ананда, поразительно! [В этой Дхамме] нет восхваления своей собственной Дхаммы, нет принижения Дхаммы других. Есть учение Дхаммы во всей полноте, со столькими освобождающимися. Но эти Адживаки, эти умершие сыновья матерей, восхваляют себя и принижают других, и они признают только трёх освобождающихся, то есть Нанду Ваччху, Кису Санкиччу, Маккхали Госалу».
И затем странник Сандака обратился к своему собственному собранию: «Идите, почтенные. Святую жизнь следует вести под [учительством] отшельника Готамы. Непросто будет нам теперь отбросить обретения, уважение, и славу».{385}
Вот как странник Сандака предложил своему собственному собранию вести святую жизнь под [учительством] Благословенного.
МН 77Маха сакулудайи сутта — Большая лекция для Сакулудайина
редакция перевода: 21.09.2015
Перевод с английского: SV
источник:
"Majjhima Nikaya by Nyanamoli & Bodhi, p. 629"
(О том, почему ученики Будды уважают его как учителя)
Так я слышал. Однажды Благословенный проживал в Раджагахе в Бамбуковой Роще в Беличьем Святилище. И тогда группа известных странников пребывала в Павлиньем Святилище, в парке странников, а именно Аннабхара, Варадхара, странник Сакулудайин, а также другие известные странники.
И тогда, утром, Благословенный оделся, взял свою чашу и верхнее одеяние, и отправился в Раджагаху за подаяниями. Затем он подумал: «Слишком рано ходить за подаяниями по Раджагахе. Что если я пойду к страннику Сакулудайину в Павлинье Святилище, в парк странников?»
И тогда Благословенный отправился в Павлинье Святилище, в парк странников. В то время странник Сакулудайин сидел с большой группой странников, которые [сидели], создавая гул, громко и шумно ведя различные бессмысленные беседы, такие как разговоры о царях, о ворах, о министрах, об армиях, об опасностях, о сражениях, о еде, о питье, об одежде, о постелях, о гирляндах, о благовониях, о родственниках, о средствах передвижения, о деревнях, о поселениях, о городах, о странах, о женщинах, о героях, об улицах, о колодцах, об усопших, о всяких мелочах, о происхождении мира, о возникновении моря, о том, являются ли вещи такими или иными.
И тогда странник Сакулудайин увидел Благословенного издали. Увидев его, он стал успокаивать своё собрание так: «Тише, почтенные. Почтенные, не шумите. Вон идёт отшельник Готама. Этот почтенный любит тишину, дисциплинирован в тишине, восхваляет тишину. Быть может, если он посчитает, что наше собрание тихое, то задумает подойти к нам». И тогда те странники замолкли.
Благословенный подошёл к страннику Сакулудайину, который сказал ему: «Пусть Благословенный подойдёт! Добро пожаловать, Благословенный! Долгое время у Благословенного не было возможности прийти сюда. Пусть Благословенный присаживается, вот тут есть готовое сиденье».
Благословенный сел на подготовленное сиденье, а странник Сакулудайин выбрал более низкое сиденье и сел рядом. Когда он сделал так, Благословенный сказал ему: «Ради какой беседы вы сидите сейчас здесь, Удайин? В чём состояла незавершённая вами беседа?»
«Господин, оставим эту беседу, ради которой мы сидим сейчас здесь вместе. Благословенный сможет послушать её потом. На днях, Господин, когда жрецы и отшельники разных учений собрались вместе и сидели вместе в зале для дебатов, была поднята такая тема: «Какое благо для людей из Анги и Магадхи, какое великое благо для людей из Анги и Магадхи, что эти жрецы и отшельники, предводители орденов, предводители групп, наставники групп, известные и знаменитые основоположники учений, которых многие считают святыми, пришли в Раджагаху на сезон дождей. Здесь и Пурана Кассапа — предводитель ордена… многие считают святым: он пришёл, чтобы провести сезон дождей в Раджагахе. Здесь также и Маккхали Госала… Здесь Аджита Кесакамбалин… Здесь Пакудха Каччаяна… Здесь Саньджая Белаттхипутта… Здесь Нигантха Натапутта — предводитель ордена, предводитель группы, наставник группы, известный и знаменитый основоположник учения, которого многие считают святым: он пришёл, чтобы провести сезон дождей в Раджагахе. И также и этот отшельник Готама — предводитель ордена… многие считают святым: он тоже пришёл, чтобы провести сезон дождей в Раджагахе. И кого из этих достойных жрецов и отшельников — предводителей… которых многие считают святыми — чтят, уважают, ценят, и почитают их ученики? И как, уважая и почитая его, они живут в зависимости от него?»
Тогда кто-то сказал: «Этот Пурана Кассапа — предводитель ордена… но всё же его не чтят, не уважают, не ценят, и не почитают его ученики, как не живут и в зависимости от него, уважая и почитая его. Однажды Пурана Кассапа обучал Дхамме собрание из нескольких сотен последователей. И тогда один его ученик стал шуметь: «Почтенные, не задавайте Пурана Кассапе этот вопрос. Он этого не знает. Мы знаем это. Задайте нам этот вопрос. Почтенные, мы вам ответим». И случилось так, что Пурана Кассапа не убедил их, хотя махал своими руками и причитал: «Тише, почтенные, не шумите, почтенные. Они спрашивают не вас, почтенные. Они спрашивают нас. Мы ответим им». Воистину, многие его ученики оставили его, отвергнув его доктрину так: «Ты не понимаешь эту Дхамму и Винаю. Я понимаю эту Дхамму и Винаю. Что бы ты понимал в этой Дхамме и Винае! Твой путь неправильный. Мой путь правильный. Я последователен, а ты не последователен. То, что нужно было сказать вначале, ты сказал потом. То, что нужно было сказать после, ты сказал вначале. То, над чем ты так долго размышлял, несостоятельно. Твоя доктрина опровергнута. Доказано, что ты неправ. Иди и получше поучись, или распутайся сам, если сможешь!» Так Пурану Кассапу не чтят, не уважают, не ценят, и не почитают его ученики, как не живут и в зависимости от него, уважая и почитая его. Воистину, его презирают презрением, проявленным к его Дхамме».
И кто-то сказал: «Этот Маккхали Госала… Аджита Кесакамбалин… Пакудха Каччаяна… Саньджая Белаттхипутта… Нигантха Натапутта… …не чтят, не уважают, не ценят, и не почитают его ученики, как не живут и в зависимости от него, уважая и почитая его. Воистину, его презирают презрением, проявленным к его Дхамме».
И кто-то сказал: «Этот отшельник Готама — предводитель ордена… и его чтят, уважают, ценят, и почитают его ученики, как и живут в зависимости от него, уважая и почитая его. Однажды отшельник Готама обучал Дхамме собрание из нескольких сотен последователей, и один его ученик прочистил своё горло. Тогда один из его товарищей по святой жизни толкнул его коленом: «Тише, достопочтенный, не шуми. Благословенный, Учитель, учит нас Дхамме». Когда отшельник Готама обучает Дхамме собрание из нескольких сотен последователей, то в этом случае от его учеников не доносится звуков покашливания или прочистки горла. И это большое собрание находится в ожидании: «Послушаем Дхамму, которой Благословенный собирается учить». Подобно тому как если бы на перекрёстке дорог некий человек выжимал бы чистейший мёд, и в ожидании [собралась] бы большая толпа людей, то точно также, когда отшельник Готама обучает Дхамме собрание из нескольких сотен последователей… находится в ожидании: «Послушаем Дхамму, которой Благословенный собирается учить». И даже те ученики, которые отпадают от своих товарищей по святой жизни, оставляют [монашескую] тренировку, чтобы вернуться к низшей [домохозяйской] жизни — даже они восхваляют и Учителя, и Дхамму, и Сангху. Они обвиняют себя вместо других, говоря: «Нам не повезло, у нас мало заслуг. Ведь хотя мы и ушли в жизнь бездомную в такой хорошо провозглашённой Дхамме, мы не смогли жить совершенной и чистой святой жизнью до конца своих дней». Став помощниками по монастырю или мирскими последователями, они предпринимают и соблюдают пять предписаний. Так, отшельника Готаму чтят, уважают, ценят, и почитают его ученики, как и живут в зависимости от него, уважая и почитая его».
«Но, Удайин, сколько качеств ты видишь во мне, из-за которых мои ученики чтят, уважают, ценят, и почитают меня, как и живут в зависимости от меня, уважая и почитая меня?»
«Господин, я вижу пять качеств в Благословенном, из-за которых его ученики, уважают, ценят, и почитают его, как и живут в зависимости от него, уважая и почитая его. Какие пять? Во-первых, Господин, Благословенный мало ест и восхваляет малое потребление еды. В этом я вижу первое качество Благословенного, из-за которого его ученики чтят, уважают, ценят… почитая его. Далее, Господин, Благословенный довольствуется любым одеянием и восхваляет довольствование любым одеянием. В этом я вижу второе качество… Далее, Господин, Благословенный довольствуется любой едой с подаяний и восхваляет довольствование любой едой с подаяний… В этом я вижу третье качество… Далее, Господин, Благословенный довольствуется любым жилищем и восхваляет довольствование любым жилищем… В этом я вижу четвёртое качество… Далее, Благословенный затворяется и восхваляет затворничество. В этом я вижу пятое качество, из-за которого его ученики чтят, уважают, ценят, и почитают его, как и живут в зависимости от него, уважая и почитая его».
«Удайин, представь, как если бы мои ученики меня чтили, уважали… с мыслью: «Отшельник Готама мало ест и восхваляет малое потребление еды». Но есть мои ученики, которые живут на чашке еды или половине чашки еды, на порции еды с один плод баэля или с половину плода баэля, тогда как я иногда съедаю всё содержимое своей чаши для сбора подаяний, а иногда и больше. Поэтому, если бы мои ученики меня чтили, уважали… с мыслью: «Отшельник Готама мало ест и восхваляет малое потребление еды», то тогда те мои ученики, которые живут на чашке еды или половине… не должны были бы меня чтить, уважать, ценить, и почитать за это качество, как и не жили бы в зависимости от меня, уважая и почитая меня.
Удайин, представь, как если бы мои ученики меня чтили, уважали… с мыслью: «Отшельник Готама довольствуется любым одеянием и восхваляет довольствование любым одеянием». Но есть мои ученики, которые носят одеяния из обносков, носят грубые одежды. Они подбирают лохмотья с кладбищ, мусорных куч, у лавок, сшивают их в одежду из лоскутов, и носят её. Но я иногда ношу одеяния, подаренные домохозяевами, одеяния такие превосходные, что тыквенная мякоть была бы грубой по сравнению с ними. Поэтому, если бы мои ученики меня чтили, уважали… с мыслью: «Отшельник Готама довольствуется любым одеянием и восхваляет довольствование любым одеянием», то тогда те мои ученики, которые носят одеяния из обносков… не жили бы в зависимости от меня, уважая и почитая меня.
Удайин, представь, как если бы мои ученики меня чтили, уважали… с мыслью: «Отшельник Готама довольствуется любой едой с подаяний и восхваляет довольствование любой едой с подаяний». Но есть мои ученики, которые едят только полученное с хождения за подаяниями, которые ходят за подаяниями без пропусков [домов], от дома к дому, которые радуются сбору своей еды. Когда они вошли в жилой квартал, они не согласятся [присесть], даже если их пригласят присесть. Но я иногда ем на пригласительных обедах отборный рис со многими соусами и карри. Поэтому, если бы мои ученики меня чтили, уважали… с мыслью: «Отшельник Готама довольствуется любой едой с подаяний и восхваляет довольствование любой едой с подаяний», то тогда те мои ученики, которые едят только полученное с хождения за подаяниями… не жили бы в зависимости от меня, уважая и почитая меня.
Удайин, представь, как если бы мои ученики меня чтили, уважали… с мыслью: «Отшельник Готама довольствуется любым жилищем и восхваляет довольствование любым жилищем». Но есть мои ученики, которые живут у подножья дерева или под открытым небом, которые не используют крышу в течение восьми месяцев [в году], тогда как я иногда живу в остроконечных особняках, покрытых штукатуркой изнутри и снаружи, защищённых от ветра, охраняемых дверными засовами и ставнями на окнах. Поэтому, если бы мои ученики меня чтили, уважали… с мыслью: «Отшельник Готама довольствуется любым жилищем и восхваляет довольствование любым жилищем», то тогда те мои ученики, которые живут у подножья дерева… не жили бы в зависимости от меня, уважая и почитая меня.
Удайин, представь, как если бы мои ученики меня чтили, уважали… с мыслью: «Отшельник Готама затворяется и восхваляет затворничество». Но есть мои ученики, которые живут в лесах, живут в уединённых обиталищах, живут, затворившись в уединённых обиталищах в лесных чащах, и которые возвращаются в Сангху раз в полмесяца на декламацию Патимоккхи. Но я иногда живу, будучи окружённым монахами и монахинями, мирянами и мирянками, царями и царскими министрами, учителями других учений и их учениками. Поэтому, если бы мои ученики меня чтили, уважали… с мыслью: «Отшельник Готама затворяется и восхваляет затворничество», то тогда те мои ученики, которые проживают в лесах… не жили бы в зависимости от меня, уважая и почитая меня.
Поэтому, Удайин, не из-за этих пяти качеств мои ученики чтят, уважают, ценят, и почитают меня, и живут в зависимости от меня, уважая и почитая меня. Однако, Удайин, есть другие пять качеств, из-за которых мои ученики чтят, уважают… меня. Какие пять?
Высшая нравственность
Удайин, мои ученики почитают меня за высшую нравственность: «Отшельник Готама нравственен, он наделён высочайшей совокупностью нравственности». Таково первое качество, из-за которого мои ученики чтят, уважают, ценят, и почитают меня, и живут в зависимости от меня, уважая и почитая меня.
Знание и видение
Далее, Удайин, мои ученики почитают меня за мои превосходные знание и видение: «Когда отшельник Готама говорит: «Я знаю», то он действительно знает. Когда он говорит: «Я вижу», то он действительно видит. Отшельник Готама учит Дхамме посредством прямого знания, а не без прямого знания. Он учит Дхамме, имея на то прочное основание, а не без прочного основания. Он учит Дхамме в убедительной манере, а не в неубедительной манере». Таково второе качество…
Высшая мудрость
Далее, Удайин, мои ученики почитают меня за высшую мудрость: «Отшельник Готама мудр. Он обладает высочайшей совокупностью мудрости. Не может быть такого, чтобы он не предвидел бы выводов, [которые можно сделать из] утверждения, или же чтобы он не смог бы аргументированно доказать несостоятельность имеющихся чужих доктрин». Как ты думаешь, Удайин? Стали бы мои ученики, зная и видя так, не давать мне сказать слово, перебивать меня?»
«Нет, Господин».
«Я не жду от учеников наставлений. Но [наоборот] всегда оно так, что мои ученики ждут наставлений от меня. Таково третье качество…
Четыре Благородные Истины
Далее, Удайин, когда мои ученики повстречали страдание, стали жертвами страдания, добычей страдания, то они приходят ко мне и спрашивают меня о Благородной Истине о страдании. Будучи спрошенным, я объясняю им Благородную Истину о страдании и удовлетворяю их умы своим объяснением. Они спрашивают меня о Благородной Истине о возникновении страдания… о Благородной Истине о прекращении страдания… о Благородной Истине о пути, ведущем к прекращению страдания. Будучи спрошенным, я объясняю им Благородную Истину о пути, ведущем к прекращению страдания, и удовлетворяю их умы своим объяснением. Таково четвёртое качество…
Путь развития благих качеств
Четыре основы осознанности
Далее, Удайин, я провозгласил своим ученикам путь развития четырёх основ осознанности. Вот монах пребывает в созерцании тела как тела, будучи решительным, бдительным, осознанным, устранив алчность и печаль к миру. Он пребывает в созерцании чувств как чувств, будучи решительным, бдительным, осознанным, устранив алчность и печаль к миру. Он пребывает в созерцании ума как ума, будучи решительным, бдительным, осознанным, устранив алчность и печаль к миру. Он пребывает в созерцании умственных объектов как умственных объектов, будучи решительным, бдительным, осознанным, устранив алчность и печаль к миру. И таким образом многие мои ученики пребывают, достигнув завершения и совершенства прямого знания.
Четыре старания
Далее, Удайин, я провозгласил своим ученикам путь развития четырёх видов старания. Вот монах пробуждает рвение ради не-возникновения невозникших плохих, неблагих состояний. Он делает усилие, зарождает усердие, направляет на это ум, старается. Он пробуждает рвение ради отбрасывания возникших плохих, неблагих состояний… Он пробуждает рвение ради возникновения невозникших благих состояний… Он пробуждает рвение ради поддержания возникших благих состояний, их не-угасания, увеличения, разрастания, осуществления посредством развития. Он делает усилие, зарождает усердие, направляет на это ум, старается. И таким образом многие мои ученики пребывают, достигнув завершения и совершенства прямого знания.
Четыре основы сверхъестественной силы
Далее, Удайин, я провозгласил своим ученикам путь развития четырёх основ сверхъестественной силы. Вот монах развивает основу сверхъестественной силы, которая наделена сосредоточением из-за рвения и решительного старания. Он развивает основу сверхъестественной силы, которая наделена сосредоточением из-за усердия и решительного старания. Он развивает основу сверхъестественной силы, которая наделена сосредоточением из-за [чистоты] ума и решительного старания. Он развивает основу сверхъестественной силы, которая наделена сосредоточением из-за исследования и решительного старания. И таким образом многие мои ученики пребывают, достигнув завершения и совершенства прямого знания.
Пять качеств
Далее, Удайин, я провозгласил своим ученикам путь развития пяти качеств. Вот монах развивает качество веры, которое ведёт к покою, ведёт к просветлению. Он развивает качество усердия… осознанности… сосредоточения… мудрости, которое ведёт к покою, ведёт к просветлению. И таким образом многие мои ученики пребывают, достигнув завершения и совершенства прямого знания.
Пять сил
Далее, Удайин, я провозгласил своим ученикам путь развития пяти сил. Вот монах развивает силу веры, которая ведёт к покою, ведёт к просветлению. Он развивает силу усердия… осознанности… сосредоточения… мудрости, которая ведёт к покою, ведёт к просветлению. И таким образом многие мои ученики пребывают, достигнув завершения и совершенства прямого знания.
Семь факторов просветления
Далее, Удайин, я провозгласил своим ученикам путь развития семи факторов просветления. Вот монах развивает осознанность как фактор просветления, который поддерживается уединением, бесстрастием, прекращением, и созревает в оставлении. Он развивает исследование состояний… усердие… восторг… безмятежность… сосредоточение… невозмутимость как фактор просветления, который поддерживается уединением, бесстрастием, прекращением, и созревает в оставлении. И таким образом многие мои ученики пребывают, достигнув завершения и совершенства прямого знания.
Благородный Восьмеричный Путь
Далее, Удайин, я провозгласил своим ученикам путь развития Благородного Восьмеричного Пути. Вот монах развивает правильные воззрения, правильное устремление, правильную речь, правильные действия, правильные средства к жизни, правильное усилие, правильную осознанность, и правильное сосредоточение. И таким образом многие мои ученики пребывают, достигнув завершения и совершенства прямого знания.
Восемь медитативных освобождений
Далее, Удайин, я провозгласил своим ученикам путь развития восьми освобождений. Вот [практикующий], обладая формой, видит формы. Таково первое освобождение. Вот [практикующий], не воспринимая формы внутренне, видит формы внешне. Таково второе освобождение. Вот [практикующий] настроен только на «красивое». Таково третье освобождение. С полным преодолением восприятий форм, с угасанием восприятий, вызываемых органами чувств, не обращающий внимания на восприятие множественности, [воспринимая]: «безграничное пространство», [практикующий] входит и пребывает в сфере безграничного пространства. Таково четвёртое освобождение. С полным преодолением сферы безграничного пространства, [воспринимая]: «сознание безгранично», [практикующий] входит и пребывает в сфере безграничного сознания. Таково пятое освобождение. С полным преодолением сферы безграничного сознания, воспринимая: «здесь ничего нет», [практикующий] входит и пребывает в сфере отсутствия всего. Таково шестое освобождение. С полным преодолением сферы отсутствия всего, [практикующий] входит и пребывает в сфере ни восприятия, ни не-восприятия. Таково седьмое освобождение. С полным преодолением сферы ни восприятия, ни не-восприятия, [практикующий] входит и пребывает в прекращении восприятия и чувствования. Таково восьмое освобождение.
И таким образом многие мои ученики пребывают, достигнув завершения и совершенства прямого знания.
Восемь медитативных сфер преодоления
Далее, Удайин, я провозгласил своим ученикам путь развития восьми сфер преодоления.
Вот [практикующий], воспринимая формы внутренне, видит формы внешне — ограниченные, красивые или уродливые. Преодолев их, он воспринимает так: «Я знаю, я вижу». Такова первая сфера преодоления.
Вот [практикующий], воспринимая формы внутренне, видит формы внешне — безмерные, красивые или уродливые. Преодолев их, он воспринимает так: «Я знаю, я вижу». Такова вторая сфера преодоления.
Вот [практикующий], не воспринимая формы внутренне, видит формы внешне — ограниченные, красивые или уродливые. Преодолев их, он воспринимает так: «Я знаю, я вижу». Такова третья сфера преодоления.
Вот [практикующий], не воспринимая формы внутренне, видит формы внешне — безмерные, красивые или уродливые. Преодолев их, он воспринимает так: «Я знаю, я вижу». Такова четвёртая сфера преодоления.
Вот [практикующий], не воспринимая формы внутренне, видит формы внешне — голубые, голубого цвета, с голубой наружностью, с голубым свечением. Подобно голубому цветку льна, который голубого цвета, с голубой наружностью, с голубым свечением, или же точно ткань из Варанаси, что разглажена с обоих концов, могла бы быть голубой, голубого цвета, с голубой наружностью, с голубым свечением — то точно также [практикующий], не воспринимая формы внутренне, видит формы внешне — голубые, голубого цвета, с голубой наружностью, с голубым свечением. Преодолев их, он воспринимает так: «Я знаю, я вижу». Такова пятая сфера преодоления.
Вот [практикующий], не воспринимая формы внутренне, видит формы внешне — жёлтые, жёлтого цвета, с жёлтой наружностью, с жёлтым свечением. Подобно жёлтому цветку канникары, который жёлтого цвета, с жёлтой наружностью, с жёлтым свечением, или же точно ткань из Варанаси, что разглажена с обоих концов, могла бы быть жёлтой, жёлтого цвета, с жёлтой наружностью, с жёлтым свечением — то точно также [практикующий], не воспринимая формы внутренне, видит формы внешне — жёлтые, жёлтого цвета, с жёлтой наружностью, с жёлтым свечением. Преодолев их, он воспринимает так: «Я знаю, я вижу». Такова шестая сфера преодоления.
Вот [практикующий], не воспринимая формы внутренне, видит формы внешне — красные, красного цвета, с красной наружностью, с красным свечением. Подобно красному цветку бандхудживаки, который красного цвета, с красной наружностью, с красным свечением, или же точно ткань из Варанаси, что разглажена с обоих концов, могла бы быть красной, красного цвета, с красной наружностью, с красным свечением — то точно также [практикующий], не воспринимая формы внутренне, видит формы внешне — красные, красного цвета, с красной наружностью, с красным свечением. Преодолев их, он воспринимает так: «Я знаю, я вижу». Такова седьмая сфера преодоления.
Вот [практикующий], не воспринимая формы внутренне, видит формы внешне — белые, белого цвета, с белой наружностью, с белым свечением. Подобно белой утренней звезде, которая белого цвета, с белой наружностью, с белым свечением, или же точно ткань из Варанаси, что разглажена с обоих концов, могла бы быть белой, белого цвета, с белой наружностью, с белым свечением — то точно также [практикующий], не воспринимая формы внутренне, видит формы внешне — белые, белого цвета, с белой наружностью, с белым свечением. Преодолев их, он воспринимает так: «Я знаю, я вижу». Такова восьмая сфера преодоления.
И таким образом многие мои ученики пребывают, достигнув завершения и совершенства прямого знания.
Десять тотальностей
Далее, Удайин, я провозгласил своим ученикам путь развития десяти сфер тотальностей. Вот [практикующий] созерцает тотальность земли — вверху, внизу, по сторонам, недвойственную, безмерную. Другой созерцает тотальность воды… тотальность огня… тотальность воздуха… тотальность голубого… тотальность жёлтого… тотальность красного… тотальность белого… тотальность пространства… тотальность сознания — вверху, внизу, по сторонам, недвойственную, безмерную.
И таким образом многие мои ученики пребывают, достигнув завершения и совершенства прямого знания.
Четыре джханы
Далее, Удайин, я провозгласил своим ученикам путь развития четырёх джхан. Вот, будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний [ума], монах входит и пребывает в первой джхане… {386} …так что во всём его теле нет ни единой части, которая не была бы пропитана чистым ярким умом.
И таким образом многие мои ученики пребывают, достигнув завершения и совершенства прямого знания.
Знание, полученное прозрением
Далее, Удайин, я провозгласил своим ученикам путь к такому пониманию: «Это моё тело, состоящее из материальной формы, состоящее из четырёх великих элементов, порождённое отцом и матерью — выстроено из варёного риса и каши, подвержено непостоянству, износу, стиранию, распаду и разложению. А это моё сознание поддерживается им и связано с ним». Представь берилл, красивый драгоценный камень чистейшей воды, с восемью гранями, тщательно обработанный, чистый и прозрачный, обладающий всеми прекрасными качествами. И в него была бы продета голубая, жёлтая, красная, белая, или коричневая нить. Тогда человек с хорошим зрением, взяв его в руку, мог бы рассмотреть его так: «Вот этот берилл, красивый драгоценный камень чистейшей воды, с восемью гранями, тщательно обработанный, чистый и прозрачный, обладающий всеми прекрасными качествами. А вот в него продета голубая, жёлтая, красная, белая, или коричневая нить». Точно также, я провозгласил своим ученикам путь к такому пониманию: «Это моё тело, состоящее из материальной формы… А это моё сознание поддерживается им и связано с ним».
И таким образом многие мои ученики пребывают, достигнув завершения и совершенства прямого знания.
Созданное умом тело
Далее, Удайин, я провозгласил своим ученикам путь к сотворению из этого [физического] тела другого тела, имеющего форму, созданного умом, со всеми полноценными частями тела. Подобно тому, как если бы человек вытащил тростник из его оболочки и подумал: «Вот эта оболочка, а вот этот тростник. Оболочка — это одно, а тростник — другое. Именно из этой оболочки был вытащен этот тростник». Или подобно тому, как если бы человек вытащил меч из ножен и подумал: «Вот этот меч, а вот эти ножны. Меч — это одно, а ножны — другое. Именно из этих ножен был вытащен этот меч». Или подобно тому, как если бы человек вытащил змею из её сброшенной кожи и подумал: «Вот эта змея, а вот эта сброшенная кожа. Змея — одно, а сброшенная кожа — другое. Именно из этой сброшенной кожи была вытащена змея». Точно также, я провозгласил своим ученикам путь к сотворению из этого [физического] тела другого тела…
И таким образом многие мои ученики пребывают, достигнув завершения и совершенства прямого знания.
Сверхъестественные силы
Далее, Удайин, я провозгласил своим ученикам путь овладения различными видами сверхъестественных сил. Будучи одними, они становятся многими. Будучи многими, они становятся одними. Они появляются. Они исчезают. Они беспрепятственно проходят сквозь стены, бастионы, горы, как если бы шли сквозь пустое пространство. Они ныряют и выныривают из земли, как если бы она была водой. Они ходят по воде и не тонут, как если бы вода была сушей. Сидя со скрещенными ногами, они летят по воздуху, как крылатая птица. Своей рукой они касаются и ударяют даже солнце и луну, настолько они сильны и могущественны. Они так влияют на тело, что достигают даже мира Брахмы.
Подобно тому, как умелый гончар или его ученик мог бы создать и сформировать из хорошо приготовленной глины горшок любой формы, какой бы он ни пожелал; или подобно тому, как умелый работник со слоновой костью мог бы создать и сформировать любое творение, какое бы он ни пожелал; или подобно тому, как умелый золотых дел мастер или его ученик мог бы создать и сформировать любое золотое изделие, какое бы он ни пожелал; точно также, я провозгласил своим ученикам путь овладения различными видами сверхъестественных сил. Будучи одними, они становятся многими… мира Брахмы.
И таким образом многие мои ученики пребывают, достигнув завершения и совершенства прямого знания.
Божественное ухо
Далее, Удайин, я провозгласил своим ученикам путь, посредством которого элементом божественного уха, очищенного и превосходящего человеческое, они слышат оба вида звуков: божественные и человеческие, далёкие и близкие.
Подобно тому, как сильный горнист мог бы без труда сделать так, что его услышали бы во всех четырёх сторонах света, то точно также я провозгласил своим ученикам путь, посредством которого элементом божественного уха, очищенного и превосходящего человеческое, они слышат оба вида звуков: божественные и человеческие, далёкие и близкие.
И таким образом многие мои ученики пребывают, достигнув завершения и совершенства прямого знания.
Знание умов других
Далее, Удайин, я провозгласил своим ученикам путь к пониманию умов других существ, других личностей, посредством охватывания их собственным умом. Они понимают ум со страстью как ум со страстью, а ум без страсти как ум без страсти. Они понимают ум со злобой как ум со злобой, а ум без злобы, как ум без злобы. Они понимают ум с заблуждением как ум с заблуждением, а ум без заблуждения, как ум без заблуждения. Они понимают суженный ум как суженный ум, расширенный ум, как расширенный ум. Они понимают увеличенный ум как увеличенный ум, а не-увеличенный ум как не-увеличенный ум. Они понимают сильный ум, [который ещё не достиг наивысшего уровня] как сильный ум, и непревзойдённый в силе ум как непревзойдённый в силе ум. Они понимают сосредоточенный ум как сосредоточенный ум, а несосредоточенный ум как несосредоточенный ум. Они понимают освобождённый ум как освобождённый ум, а неосвобождённый ум как неосвобождённый ум.
Это подобно мужчине или женщине — юной, молодой, которой нравятся украшения — изучающей отражение своего лица в ярком чистом зеркале или в чаше с чистой водой. Она будет знать о том, есть ли [на лице грязное] пятно: «Вот здесь есть пятно». Она будет знать о том, нет ли пятна: «Здесь нет пятна». То точно также я провозгласил своим ученикам путь к пониманию умов других существ…
И таким образом многие мои ученики пребывают, достигнув завершения и совершенства прямого знания.
Память о прошлых жизнях
Далее, Удайин, я провозгласил своим ученикам путь к воспоминанию их многочисленных прошлых жизней: одной жизни, двух жизней, трёх жизней, четырёх, пяти, десяти, двадцати, тридцати, сорока, пятидесяти, ста, тысячи, ста тысяч, многих циклов распада мира, многих циклов эволюции мира: «Там у меня было такое-то имя, я жил в таком-то роду, имел такую-то внешность. Таковой была моя пища, таковым было моё переживание удовольствия и боли, таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился здесь. И там у меня тоже было такое-то имя… таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился [теперь уже] здесь». Так они вспоминают многочисленные прошлые жизни в подробностях и деталях.
Подобно тому как человек мог бы отправиться из своей собственной деревни в другую деревню, а затем обратно в свою собственную деревню, и мог бы подумать: «Я отправился из своей собственной деревни в ту деревню, и там я стоял так-то, сидел так-то, говорил так-то, молчал так-то; и из той деревни я отправился в ту другую деревню и там я стоял так-то, сидел так-то, говорил так-то, молчал так-то; и из той деревни я вернулся обратно в свою собственную деревню». Точно также я провозгласил своим ученикам путь к воспоминанию их многочисленных прошлых жизней…
И таким образом многие мои ученики пребывают, достигнув завершения и совершенства прямого знания.
Божественный глаз
Далее, Удайин, я провозгласил своим ученикам путь, посредством которого они видят за счёт божественного глаза, очищенного и превосходящего человеческий, смерть и перерождение существ, различают низших и великих, красивых и уродливых, счастливых и несчастных, в соответствии с их каммой: «Эти существа, что имели дурное поведение телом, речью, и умом, оскорблявшие благородных, придерживавшиеся неправильных воззрений и действовавшие под влиянием неправильных воззрений, с распадом тела, после смерти, рождаются в мире лишений, в плохих местах, в погибели, в аду. Но эти существа, что имели хорошее поведение телом, речью, и умом, не оскорблявшие благородных, придерживавшиеся правильных воззрений и действовавшие под влиянием правильных воззрений, с распадом тела, после смерти, рождаются в приятных местах, в небесных мирах». Так, посредством божественного глаза, очищенного и превосходящего человеческий, они видят смерть и перерождение существ, различают низших и великих, красивых и уродливых, счастливых и несчастных, в соответствии с их каммой.
Подобно тому как если бы было два дома с дверьми, и человек с хорошим зрением, стоя между ними, видел бы, как люди входят в дома и выходят, скитаются туда и сюда, то точно также, божественным глазом, очищенным и превосходящим человеческий, монах видит смерть и перерождение существ… и он понимает как существа скитаются в соответствии с их деяниями.
И таким образом многие мои ученики пребывают, достигнув завершения и совершенства прямого знания.
Уничтожение пятен загрязнений ума
Далее, Удайин, я провозгласил своим ученикам путь, посредством которого за счёт уничтожения пятен [умственных загрязнений] они здесь и сейчас входят и пребывают в незапятнанном освобождении ума, освобождении мудростью, зная и проявляя эти состояния для себя самостоятельно посредством прямого знания.
[Это] подобно тому как если бы озеро в горной впадине было бы чистым, спокойным, прозрачным. И человек с хорошим зрением, стоя на берегу, мог бы видеть ракушки, гравий и гальку, проплывающие и отдыхающие стаи рыб. Он мог бы подумать: «Вот есть это озеро — чистое, спокойное, прозрачное. И вот здесь есть эти ракушки, гравий, галька, а также эти проплывающие и отдыхающие стаи рыб»{387}. Точно также, я провозгласил своим ученикам путь, посредством которого за счёт уничтожения пятен [умственных загрязнений] они здесь и сейчас входят и пребывают в незапятнанном освобождении ума, освобождении мудростью, зная и проявляя эти состояния для себя самостоятельно посредством прямого знания.
И таким образом многие мои ученики пребывают, достигнув завершения и совершенства прямого знания.
Таково, Удайин, пятое качество, из-за которого мои ученики чтят, уважают, ценят, и почитают меня, и живут в зависимости от меня, уважая и почитая меня. Таковы, Удайин, пять качеств, из-за которых мои ученики чтят, уважают, ценят, и почитают меня, и живут в зависимости от меня, уважая и почитая меня».
Так сказал Благословенный. Странник Удайин был доволен и восхитился словами Благословенного.
МН 78Саманамандикапутта сутта — Саманамандикапутта
редакция перевода: 08.09.2015
Перевод с английского: SV
источник:
"Majjhima Nikaya by Nyanamoli & Bodhi, p. 648"
(О нравственности, привычках, устремлениях, и духовном совершенстве)
Так я слышал. Однажды Благословенный проживал в Саваттхи в роще Джеты в монастыре Анатхапиндики. И в то время странник Уггахамана Саманамандикапутта вместе с большой группой странников, с тремя сотнями странников, пребывал в Парке Маллики, на плантации Тиндуки, где был один единственный зал для философских дебатов.
Плотник Панчаканга покинул Саваттхи посреди дня, чтобы повидать Благословенного. Затем он подумал: «Сейчас неподходящее время для того, чтобы повидать Благословенного. Он всё ещё в затворничестве. Сейчас также неподходящее время повидать достойных уважения монахов. Они всё ещё в затворничестве. Что если я отправлюсь в Парк Маллики к страннику Уггахамане Саманамандикапутте?» И тогда он отправился в Парк Маллики.
В то время странник Уггахамана сидел с большой группой странников, которые [сидели], создавая гул, громко и шумно ведя различные бессмысленные беседы, такие как разговоры о царях, о ворах, о министрах, об армиях, об опасностях, о сражениях, о еде, о питье, об одежде, о постелях, о гирляндах, о благовониях, о родственниках, о средствах передвижения, о деревнях, о поселениях, о городах, о странах, о женщинах, о героях, об улицах, о колодцах, об усопших, о всяких мелочах, о происхождении мира, о возникновении моря, о том, являются ли вещи такими или иными.
И тогда странник Уггахамана Саманамандикапутта увидел плотника Панчакангу издали. Увидев его, он стал успокаивать своё собрание так: «Тише, почтенные. Почтенные, не шумите. Вон идёт плотник Панчаканга, ученик отшельника Готамы, один из мирских последователей отшельника Готамы, одетых в белое, которые сейчас проживают в Саваттхи. Эти почтенные любят тишину, дисциплинированны в тишине, восхваляют тишину. Быть может, если он посчитает, что наше собрание тихое, то задумает подойти к нам». И тогда те странники замолкли.
Плотник Панчаканга подошёл к страннику Уггахамане и обменялся с ним вежливыми приветствиями. После обмена вежливыми приветствиями и любезностями он сел рядом. Тогда странник Уггахамана сказал ему:
«Плотник, когда человек обладает четырьмя качествами, я описываю его как завершённого в благом, совершенного в благом, он непобедимый отшельник, достигший высшего достижения. Какими четырьмя? Вот он не совершает плохих телесных поступков, не произносит плохих слов, не имеет плохих устремлений, не зарабатывает себе на жизнь плохими способами добыть средства к существованию. Когда человек обладает этими четырьмя качествами, я описываю его как завершённого, совершенного в благом, он непобедимый отшельник, достигший высшего достижения».
И тогда плотник Панчаканга ни одобрил, ни отверг слов странника Уггахаманы. Ни одобрив, ни отвергнув, он поднялся со своего сиденья и ушёл, думая: «Я узнаю о значении этого утверждения в присутствии Благословенного».
Затем он отправился к Благословенному, поклонился ему, сел рядом, и рассказал Благословенному обо всей своей беседе со странником Уггахаманой. Тогда Благословенный сказал:
«Если бы это было так, плотник, то тогда лежащий младенец является завершённым в благом, совершенным в благом, он непобедимый отшельник, достигший высшего достижения, по утверждению странника Уггахаманы. Ведь у лежащего младенца нет даже представления о теле, так как же он может совершить плохой телесный поступок, [делая что-либо] помимо просто лишь ёрзания? У лежащего младенца нет даже представления о речи, так как же он может произнести плохие слова, [произнося что-либо] помимо просто лишь хныканья? У лежащего младенца нет даже представления об устремлении, так как у него могут быть плохие устремления помимо просто лишь обиды? У лежащего младенца нет даже представления о средствах к жизни, так как он может зарабатывать себе на жизнь плохими способами добычи средств к жизни, помимо сосания груди своей матери? Если бы это было так, плотник, лежащий младенец является завершённым… по утверждению странника Уггахаманы.
Плотник, когда человек обладает четырьмя качествами, я описываю его не как завершённого в благом или же совершенного в благом или же как непобедимого отшельника, достигшего высшего достижения, но как того, кто находится на том же самом уровне, что и лежащий младенец. Какими четырьмя? Вот он не совершает плохих телесных поступков, не произносит плохих слов, не имеет плохих устремлений, не зарабатывает себе на жизнь плохими способами добывать средства к существованию. Когда человек обладает этими четырьмя качествами, я описываю его не как завершённого… но как того, кто находится на том же самом уровне, что и лежащий младенец.
Плотник, когда человек обладает десятью качествами, то я описываю его как завершённого в благом, совершенного в благом, он непобедимый отшельник, достигший высшего достижения. [Но прежде всего] я говорю, что следует понять так: «Таковы неблагие привычки», и так: «Неблагие привычки возникают из этого», и так: «Неблагие привычки прекращаются без остатка здесь», и так: «Тот, кто практикует этот путь, тот практикует путь к прекращению неблагих привычек».
И, я говорю, следует понять так: «Таковы благие привычки», и так: «Благие привычки возникают из этого», и так: «Благие привычки прекращаются без остатка здесь», и так: «Тот, кто практикует этот путь, тот практикует путь к прекращению благих привычек».
И, я говорю, следует понять так: «Таковы неблагие устремления», и так: «Неблагие устремления возникают из этого», и так: «Неблагие устремления прекращаются без остатка здесь», и так: «Тот, кто практикует этот путь, тот практикует путь к прекращению неблагих устремлений».
И, я говорю, следует понять так: «Таковы благие устремления», и так: «Благие устремления возникают из этого», и так: «Благие устремления прекращаются без остатка здесь», и так: «Тот, кто практикует этот путь, тот практикует путь к прекращению благих устремлений».
Неблагие привычки
И что такое неблагие привычки? Это неблагие телесные поступки, неблагие словесные поступки, и плохие способы добычи средств к существованию. Это называется неблагими привычками.
И откуда возникают эти неблагие привычки? Об их источнике говорится: следует сказать, что они возникают из ума. Какого ума? Хотя ум неоднороден, различен, имеет разные аспекты, есть ум, который затронут жаждой, злобой, и заблуждением. Неблагие привычки возникают вот из этого.
И где эти неблагие привычки прекращаются без остатка? Об их прекращении говорится: вот монах отбрасывает неблагое телесное поведение и развивает благое телесное поведение. Он отбрасывает неблагое словесное поведение и развивает благое словесное поведение. Он отбрасывает неблагое умственное поведение и развивает благое умственное поведение. Он отбрасывает неправильные средства к жизни и добывает на жизнь правильными способами добычи средств к жизни{388}. Вот где неблагие привычки прекращаются без остатка.
И практикуя как, он практикует путь к прекращению неблагих привычек? Вот монах пробуждает рвение ради не-возникновения невозникших плохих, неблагих состояний. Он делает усилие, зарождает усердие, направляет на это ум, старается. Он пробуждает рвение ради отбрасывания возникших плохих, неблагих состояний… Он пробуждает рвение ради возникновения невозникших благих состояний… Он пробуждает рвение ради поддержания возникших благих состояний, их не-угасания, увеличения, разрастания, осуществления посредством развития. Он делает усилие, зарождает усердие, направляет на это ум, старается. Вот как, практикуя, он практикует путь к прекращению неблагих привычек{389}.
Благие привычки
И что такое благие привычки? Это благие телесные поступки, благие словесные поступки, и очищение средств к существованию. Это называется благими привычками.
И откуда возникают эти благие привычки? Об их источнике говорится: следует сказать, что они возникают из ума. Какого ума? Хотя ум неоднороден, различен, имеет разные аспекты, есть ум, который не затронут жаждой, злобой, и заблуждением. Благие привычки возникают вот из этого.
И где эти благие привычки прекращаются без остатка? Об их прекращении говорится: вот монах нравственен, но он не отождествляет [себя] со своей нравственностью, и он понимает в соответствии с действительностью это освобождение ума и освобождение мудростью, где эти благие привычки прекращаются без остатка{390}. Вот где благие привычки прекращаются без остатка.
И практикуя как, он практикует путь к прекращению благих привычек? Вот монах пробуждает рвение ради не-возникновения невозникших плохих, неблагих состояний… …Он пробуждает рвение ради поддержания возникших благих состояний, их не-угасания, увеличения, разрастания, осуществления посредством развития. Он делает усилие, зарождает усердие, направляет на это ум, старается. Вот как, практикуя, он практикует путь к прекращению благих привычек{391}.
Неблагие устремления
И что такое неблагие устремления? Это устремление, [основанное на] чувственном желании, устремление, [основанное на] недоброжелательности, устремление, [основанное на] жестокости. Это называется неблагими устремлениями.
И откуда возникают эти неблагие устремления? Об их источнике говорится: следует сказать, что они возникают из восприятия. Какого восприятия? Хотя восприятие неоднородно, различно, имеет разные аспекты, есть восприятие, [основанное на] чувственном желании, восприятие, [основанное на] недоброжелательности, восприятие, [основанное на] жестокости. Неблагие устремления возникают вот из этого.
И где неблагие устремления прекращаются без остатка? Об их прекращении говорится: вот, будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний [ума], монах входит и пребывает в первой джхане, которая сопровождается направлением и удержанием [ума на объекте медитации], с восторгом и удовольствием, которые возникли из-за [этой] отстранённости. Вот где неблагие устремления прекращаются без остатка{392}.
И практикуя как, он практикует путь к прекращению неблагих устремлений? Вот монах пробуждает рвение ради не-возникновения невозникших плохих, неблагих состояний… …Он пробуждает рвение ради поддержания возникших благих состояний, их не-угасания, увеличения, разрастания, осуществления посредством развития. Он делает усилие, зарождает усердие, направляет на это ум, старается. Вот как, практикуя, он практикует путь к прекращению неблагих устремлений{393}.
Благие устремления
И что такое благие устремления? Это устремление, [основанное на] отречении, устремление, [основанное на] не-недоброжелательности, устремление, [основанное на] не-жестокости. Это называется благими устремлениями.
И откуда возникают эти благие устремления? Об их источнике говорится: следует сказать, что они возникают из восприятия. Какого восприятия? Хотя восприятие неоднородно, различно, имеет разные аспекты, есть восприятие, [основанное на] отречении, восприятие, [основанное на] не-недоброжелательности, восприятие, [основанное на] не-жестокости. Благие устремления возникают вот из этого.
И где эти благие устремления прекращаются без остатка? Об их прекращении говорится: вот с угасанием направления и удержания [ума на объекте] монах входит и пребывает во второй джхане, в которой наличествуют внутренняя уверенность и единение ума, в которой нет направления и удержания, но есть восторг и удовольствие, которые возникли посредством сосредоточения. Вот где благие устремления прекращаются без остатка{394}.
И практикуя как, он практикует путь к прекращению благих устремлений? Вот монах пробуждает рвение ради не-возникновения невозникших плохих, неблагих состояний… …Он пробуждает рвение ради поддержания возникших благих состояний, их не-угасания, увеличения, разрастания, осуществления посредством развития. Он делает усилие, зарождает усердие, направляет на это ум, старается. Вот как, практикуя, он практикует путь к прекращению благих устремлений{395}.
Десять качеств араханта
И теперь, плотник, [в каком случае], когда человек обладает какими десятью качествами, я описываю его как завершённого в благом, совершенного в благом, как непобедимого отшельника, достигшего высшего достижения?
Вот монах обладает правильными воззрениями того, кто окончил тренировку, правильными устремлениями… речью… действиями… средствами к жизни… усилием… осознанностью… сосредоточением… знанием… правильным освобождением того, кто окончил тренировку. Когда человек обладает этими десятью качествами, я описываю его как завершённого в благом, совершенного в благом, как непобедимого отшельника, достигшего высшего достижения».
Так сказал Благословенный. Плотник Панчаканга был доволен и восхитился словами Благословенного.
МН 79Чула сакулудайи сутта — Малая лекция для Сакулудайина
редакция перевода: 11.09.2015
Перевод с английского: SV
источник:
"Majjhima Nikaya by Nyanamoli & Bodhi, p. 654"
(Будда выясняет доктрину одного известного странника-учителя, чтобы в итоге постараться обратить его в своё Учение)
Так я слышал. Однажды Благословенный проживал в Раджагахе в Бамбуковой Роще в Беличьем Святилище. И тогда странник Сакулудайин пребывал в Павлиньем Святилище, в парке странников, с большой группой странников.
И тогда, утром, Благословенный оделся, взял свою чашу и верхнее одеяние, и отправился в Раджагаху за подаяниями. Затем он подумал: «Слишком рано ходить за подаяниями по Раджагахе. Что если я пойду к страннику Сакулудайину в Павлинье Святилище, в парк странников?»
И тогда Благословенный отправился в Павлинье Святилище, в парк странников. В то время странник Сакулудайин сидел с большой группой странников, которые [сидели], создавая гул, громко и шумно ведя различные бессмысленные беседы, такие как разговоры о царях, о ворах, о министрах, об армиях, об опасностях, о сражениях, о еде, о питье, об одежде, о постелях, о гирляндах, о благовониях, о родственниках, о средствах передвижения, о деревнях, о поселениях, о городах, о странах, о женщинах, о героях, об улицах, о колодцах, об усопших, о всяких мелочах, о происхождении мира, о возникновении моря, о том, являются ли вещи такими или иными.
И тогда странник Сакулудайин увидел Благословенного издали. Увидев его, он стал успокаивать своё собрание так: «Тише, почтенные. Почтенные, не шумите. Вон идёт отшельник Готама. Этот почтенный любит тишину, дисциплинирован в тишине, восхваляет тишину. Быть может, если он посчитает, что наше собрание тихое, то задумает подойти к нам». И тогда те странники замолкли.
Благословенный подошёл к страннику Сакулудайину, который сказал ему: «Пусть Благословенный подойдёт! Добро пожаловать, Благословенный! Долгое время у Благословенного не было возможности прийти сюда. Пусть Благословенный присаживается, вот тут есть готовое сиденье».
Благословенный сел на подготовленное сиденье, а странник Сакулудайин выбрал более низкое сиденье и сел рядом. Когда он сделал так, Благословенный сказал ему: «Ради какой беседы вы сидите сейчас здесь, Удайин? В чём состояла незавершённая вами беседа?»
«Господин, оставим эту беседу, ради которой мы сидим сейчас здесь вместе. Благословенный сможет послушать её потом. Господин, когда я не прихожу в это собрание, то оно сидит, ведя различные бессмысленные беседы. Но когда я пришёл в это собрание, оно сидит и смотрит на меня, думая: «Послушаем Дхамму, которую отшельник Удайин разъяснит нам». Однако, когда приходит Благословенный, то и я, и это собрание, сидим и смотрим на Благословенного, думая: «Послушаем Дхамму, которую Благословенный разъяснит нам».
«В таком случае, Удайин, предложи что-нибудь, о чём я мог бы рассказать».
«Господин, на днях некто заявлял, что является всеведущим и всевидящим, что имеет полное знание и видение: «Иду ли я, стою, сплю, или бодрствую, знание и видение постоянно и непрерывно наличествуют во мне». Когда я задал ему вопрос о прошлом, он говорил уклончиво, сбивал разговор с темы, проявлял злость, ненависть, и горечь. И тогда восторг в отношении Благословенного возник во мне: «Ага, именно Благословенный, именно Высочайший является умелым в этих вещах!»
«Но, Удайин, кто заявлял о том, что является всеведущим… и когда ты задал ему вопрос… проявлял злость, ненависть, и горечь?»
«Это был Нигантха Натапутта, Господин».
«Удайин, если кто-либо вспоминал бы свои многочисленные прошлые жизни: одну жизнь, две жизни, три…{396} в подробностях и деталях, то тогда либо он мог бы задать мне вопрос о прошлом, либо я мог бы задать ему вопрос о прошлом, и он мог бы удовлетворить мой ум своим ответом на мой вопрос, или же я мог бы удовлетворить его ум своим ответом на его вопрос.
Если кто-либо видел бы божественным глазом… счастливых и несчастных, в соответствии с их каммой, то либо он мог бы задать мне вопрос о будущем, либо я мог бы задать ему вопрос о будущем, и он мог бы удовлетворить мой ум своим ответом на мой вопрос, или же я мог бы удовлетворить его ум своим ответом на его вопрос. Но оставим прошлое, Удайин, оставим будущее. Я научу тебя Дхамме: «Когда есть это, то возникает то. С возникновением этого, возникает и то. Когда этого нет, то не возникает и того. С прекращением этого прекращается и то»{397}.
«Господин, я не могу вспомнить в подробностях и деталях даже всё то, что я пережил в этом нынешнем существовании, так как я могу вспомнить свои многочисленные жизни: одну жизнь, две… в подробностях и деталях, как это делает Благословенный? И сейчас я не могу увидеть даже болотного духа, так как же я могу божественным глазом, очищенным и превосходящим человеческий, видеть смерть и перерождение существ… счастливых и несчастных, в соответствии с их каммой, как это делает Благословенный? Но, Господин, когда Благословенный сказал мне: «Но оставим прошлое, Удайин, оставим будущее. Я научу тебя Дхамме. Когда есть это, то возникает то. С возникновением этого, возникает и то. Когда этого нет, то не возникает и того. С прекращением этого прекращается и то» — то это ещё более неясно для меня. Быть может, Господин, я мог бы удовлетворить ум Благословенного ответом на вопрос о собственной доктрине нашего учителя?»
«Что ж, Удайин, чему учат в доктрине твоего учителя?»
«Господин, вот чему учат в доктрине нашего учителя: «Это совершенное сверкание, это совершенное сверкание!»
«Но, Удайин, поскольку так учат в доктрине твоего учителя: «Это совершенное сверкание, это совершенное сверкание!» — то что это за совершенное сверкание?»
«Господин, это сверкание является совершенным сверканием, которого не может превзойти любое другое сверкание, возвышенное и высочайшее».
«Но, Удайин, что это за сверкание, которого не может превзойти любое другое сверкание, возвышенное и высочайшее?»
«Господин, это сверкание является совершенным сверканием, которого не может превзойти любое другое сверкание, возвышенное и высочайшее».
«Удайин, ты можешь так продолжать очень долго. Ты говоришь: «Господин, это сверкание является совершенным сверканием, которого не может превзойти любое другое сверкание, возвышенное и высочайшее», но всё же ты не обозначаешь, что это за сверкание. Представь, как если бы человек сказал: «Я влюблён в самую прекрасную девушку в этой стране». Его бы спросили: «Почтенный, что касается этой самой прекрасной девушки в этой стране, в которую ты влюблён — знаешь ли ты, происходит ли она из варны знати, или же из варны брахманов, или же из варны торговцев, или же из варны рабочих?», и он бы ответил: «Нет». Тогда его бы спросили: «Почтенный, что касается этой самой прекрасной девушки… — знаешь ли ты её имя и имя её клана?… Высокая она, низкая, или среднего роста?… У неё тёмная, коричневая, или золотистая кожа?… В какой деревне или городе она живёт?», и он бы ответил: «Нет». И тогда они бы спросили его: «Почтенный, так не выходит ли, что ты влюблён в девушку, о которой ты ничего не знаешь, и которую ты никогда не видел?», и он бы ответил: «Да». Как ты думаешь, Удайин, если это так, то не были бы слова этого человека полной ерундой?»
«Вне сомнений, Господин, это так, слова того человека были бы полной ерундой».
«Точно также, Удайин, ты говоришь: «Господин, это сверкание является совершенным сверканием, которого не может превзойти любое другое сверкание, возвышенное и высочайшее», но всё же ты не обозначаешь, что это за сверкание».
«Господин, оно прекрасно как берилл, прекрасный драгоценный камень чистой воды, с восемью гранями, хорошо обработанный, лежащий на красной парче, сияющий, сверкающий, лучащийся. И именно таким сверканием является «я», которое [остаётся] нетронутым после смерти».
«Как ты думаешь, Удайин? Этот берилл, прекрасный драгоценный камень чистой воды… а также светлячок в кромешной тьме ночи — из этих двух кто даёт большее сверкание, которое наиболее возвышенное и высочайшее?»
«Светлячок в кромешной тьме ночи, Господин».
«Как ты думаешь, Удайин? Этот светлячок в кромешной тьме ночи, а также масляная лампа в кромешной тьме ночи — из этих двух кто даёт большее сверкание, которое наиболее возвышенное и высочайшее?»
«Масляная лампа, Господин».
«Как ты думаешь, Удайин? Эта масляная лампа в кромешной тьме ночи, а также огромный пожар в кромешной тьме ночи — из этих двух кто даёт большее сверкание, которое наиболее возвышенное и высочайшее?»
«Огромный пожар, Господин».
«Как ты думаешь, Удайин? Этот огромный пожар в кромешной тьме ночи, а также утренняя звезда на рассвете в чистом безоблачном небе — из этих двух кто даёт большее сверкание, которое наиболее возвышенное и высочайшее?»
«Утренняя звезда на рассвете в чистом безоблачном небе, Господин».
«Как ты думаешь, Удайин? Утренняя звезда на рассвете в чистом безоблачном небе, а также полная луна в полночь в чистом безоблачном небе на пятнадцатый день в Упосатху — из этих двух кто даёт большее сверкание, которое наиболее возвышенное и высочайшее?»
«Полная луна в полночь… Господин».
«Как ты думаешь, Удайин? Полная луна в полночь в чистом безоблачном небе на пятнадцатый день в Упосатху, а также полный солнечный диск в полдень в чистом безоблачном небе осенью в последний месяц сезона дождей — из этих двух кто даёт большее сверкание, которое наиболее возвышенное и высочайшее?»
«Полный солнечный диск… Господин».
«И за гранью этого, Удайин, я знаю множество божеств, с чьим [сверканием] не может сравниться сияние солнца и луны, но всё же я не утверждаю, что нет другого сверкания, которое наиболее возвышенное и высочайшее, нежели это сверкание. Но ты, Удайин, говоришь, что это [твоё] сверкание ниже и хуже, чем сверкание у светлячка: «Это совершенное», но всё же ты не обозначаешь, что это за сверкание».
«Благословенный завершил беседу. Высочайший завершил беседу».
«Но, Удайин, почему ты говоришь так?»
«Господин, вот чему учат в доктрине нашего учителя: «Это совершенное сверкание, это совершенное сверкание!» Но когда в отношении нашей доктрины Благословенный надавил, спросил, расспросил, то мы поняли, что были пустыми, полыми, ошибочными».
«Так как оно, Удайин, есть ли всецело приятный мир? Есть ли практический способ реализовать всецело приятный мир?»
«Господин, вот чему учат в доктрине нашего учителя: «Есть всецело приятный мир. Есть практический способ реализовать всецело приятный мир».
«Но, Удайин, каков этот практический способ реализовать всецело приятный мир?»
«Господин, вот, отбрасывая убийство живых существ, человек воздерживается от убийства живых существ. Отбрасывая взятие того, что не было дано, он воздерживается… Отбрасывая неблагое поведение в чувственных удовольствиях, он воздерживается… Отбрасывая ложь, он воздерживается от лжи. Или же он предпринимает и практикует некий вид аскезы. Таков практический способ реализовать всецело приятный мир».
«Как ты думаешь, Удайин? В том случае, когда он отбрасывает убийство живых существ и воздерживается от убийства живых существ, его «я» испытывает в этом случае только удовольствие, или же и удовольствие и боль?»
«И удовольствие и боль, Господин».
«Как ты думаешь, Удайин? В том случае, когда он отбрасывает взятие того, что не было дано… неблагое поведение в чувственных удовольствиях… ложь… его «я» испытывает в этом случае только удовольствие, или же и удовольствие и боль?»
«И удовольствие и боль, Господин».
«Как ты думаешь, Удайин? В том случае, когда он предпринимает и практикует некий вид аскезы, его «я» испытывает в этом случае только удовольствие, или же и удовольствие и боль?»
«И удовольствие и боль, Господин».
«Как ты думаешь, Удайин? Наступает ли реализация всецело приятного мира следованием пути смешанного с болью удовольствия?»
«Благословенный завершил беседу. Высочайший завершил беседу».
«Но, Удайин, почему ты говоришь так?»
«Господин, вот чему учат в доктрине нашего учителя: «Есть всецело приятный мир. Есть практический способ реализовать всецело приятный мир». Но когда в отношении нашей доктрины Благословенный надавил, спросил, расспросил, то мы поняли, что были пустыми, полыми, ошибочными. Но как же оно, Господин, есть ли всецело приятный мир? Есть ли практический способ реализовать всецело приятный мир?»
«Есть всецело приятный мир, Удайин. Есть практический способ реализовать всецело приятный мир».
«Господин, и каков этот практический способ реализовать всецело приятный мир?»
«Вот, Удайин, будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний [ума], монах входит и пребывает в первой джхане… второй… третьей…{398} Таков практический способ реализовать всецело приятный мир».
«Господин, это не практический способ реализовать всецело приятный мир. [Ведь] на этом этапе всецело приятный мир уже был реализован».
«Удайин, на этом этапе всецело приятный мир ещё не был реализован. Это единственный практический способ реализовать всецело приятный мир».
Когда так было сказано, собрание странника Сакулудайина загалдело, шумно и громко обсуждая: «Пропали мы с доктринами наших учителей! Пропали мы с доктринами наших учителей! Мы не знаем ничего превыше этого!»
Тогда странник Сакулудайин успокоил тех странников и спросил Благословенного: «Господин, на каком этапе всецело приятный мир реализован?»
«Вот, Удайин, с оставлением удовольствия и боли, равно как и с предыдущим угасанием радости и недовольства, монах входит и пребывает в четвёртой джхане, которая ни-приятна-ни-болезненна, характерна чистейшей осознанностью из-за невозмутимости. Он пребывает с этими божествами, которые возникли в [этом] всецело приятном мире, он разговаривает с ними, пускается с ними в беседы. Именно на этом этапе всецело приятный мир был реализован».
«Господин, вне сомнений, ради реализации этого всецело приятного мира монахи ведут святую жизнь под [учительством] Благословенного».
«Не ради реализации этого всецело приятного мира монахи ведут святую жизнь под моим [учительством]. Есть другие состояния, Удайин, более возвышенные и высочайшие, и ради их реализации монахи ведут святую жизнь под моим [учительством]».
«И каковы же эти более возвышенные и высочайшие состояния, Господин, ради реализации которых монахи ведут святую жизнь под [учительством] Благословенного?»
«Вот, Удайин, в мире возникает Татхагата — совершенный, полностью просветлённый…
… {399} …
Отбросив эти пять помех, загрязнений ума, качеств, что ослабляют мудрость, он, отстранённый от чувственных удовольствий, отстранённый от неблагих состояний [ума], входит и пребывает в первой джхане… четвёртой джхане… Это, Удайин, также более возвышенное и высочайшее состояние, ради реализации которого монахи ведут святую жизнь под моим [учительством].
Когда его ум стал таким сосредоточенным, очищенным, ярким, безупречным, избавленным от загрязнений, гибким, податливым, устойчивым, и непоколебимым, он направляет его к познанию воспоминаний собственных прошлых жизней… {400} …Так он вспоминает свои многочисленные прошлые жизни в подробностях и деталях. Это, Удайин, также более возвышенное и высочайшее состояние, ради реализации которого монахи ведут святую жизнь под моим [учительством].
Когда его ум стал таким сосредоточенным, очищенным, ярким, безупречным, избавленным от загрязнений, гибким, податливым, устойчивым, и непоколебимым, он направляет его к познанию смерти и перерождения существ… …распознаёт низших и великих, красивых и уродливых, счастливых и несчастных, в соответствии с их деяниями. Это, Удайин, также более возвышенное и высочайшее состояние, ради реализации которого монахи ведут святую жизнь под моим [учительством].
Когда его ум стал таким сосредоточенным, очищенным, ярким, безупречным, избавленным от загрязнений, гибким, податливым, устойчивым, и непоколебимым, он направляет его к знанию уничтожения пятен [умственных загрязнений]. Он напрямую познаёт в соответствии с действительностью: «Это — страдание… Это — источник страдания… Это — прекращение страдания… Это — путь, ведущий к прекращению страдания… Это — загрязнения [ума]… Это — источник пятен [загрязнений]… Это — прекращение пятен… Это — путь, ведущий к прекращению пятен».
Когда он знает и видит так, его ум освобождается от пятна чувственного желания, от пятна существования, от пятна невежества. Когда он освободился, пришло знание: «Он освобождён». Он понимает: «Рождение уничтожено, святая жизнь прожита, сделано то, что следовало сделать, не будет более возвращения в какое-либо состояние существования». Это, Удайин, также более возвышенное и высочайшее состояние, ради реализации которого монахи ведут святую жизнь под моим [учительством].
Таковы эти другие состояния, Удайин, более возвышенные и высочайшие, и ради их реализации монахи ведут святую жизнь под моим [учительством]».
Когда так было сказано, странник Сакулудайин сказал Благословенному: «Великолепно, Господин! Великолепно, Господин! Как если бы он поставил на место то, что было перевёрнуто, раскрыл бы спрятанное, показал путь тому, кто потерялся, внёс бы лампу во тьму, чтобы зрячий да мог увидеть, точно также Благословенный различными способами прояснил Дхамму. Я принимаю прибежище в Благословенном, прибежище в Дхамме, и прибежище в Сангхе монахов. Я хотел бы получить младшее монашеское посвящение, я хотел бы получить высшее монашеское посвящение».
Когда так было сказано, собрание странника Сакулудайина обратилось к нему так: «Не ведите святую жизнь под [учительством] отшельника Готамы, Мастер Удайин. Будучи учителем, Мастеру Удайину не стоит вести жизнь в качестве ученика. Ведь для Мастера Удайина это всё равно, как если бы вначале быть кувшином, а потом стать бадьёй. Не ведите святую жизнь под [учительством] отшельника Готамы, Мастер Удайин. Будучи учителем, Мастеру Удайину не стоит вести жизнь в качестве ученика».
Вот как собрание странника Сакулудайина помешало ему вести святую жизнь под [учительством] Благословенного{401}.
МН 80Векханасса сутта — К Векханассе
редакция перевода: 17.09.2015
Перевод с английского: SV
источник:
"Majjhima Nikaya by Nyanamoli & Bodhi, p. 663"
(Схожая беседа с той, что содержится в предыдущей сутте. Приводится небольшое пояснение о том, что является чувственными удовольствиями)
Так я слышал. Однажды Благословенный проживал в Саваттхи в роще Джеты в монастыре Анатхапиндики. И тогда странник Векханасса{402} отправился к Благословенному и обменялся с ним вежливыми приветствиями. После обмена вежливыми приветствиями и любезностями он встал рядом и в присутствии Благословенного продекламировал это изречение:
«Это совершенное сверкание, это совершенное сверкание!»
«Но, Каччана, почему ты говоришь: «Это совершенное сверкание, это совершенное сверкание!» Что это за совершенное сверкание?»
«Мастер Готама, это сверкание является совершенным сверканием, которого не может превзойти любое другое сверкание, возвышенное и высочайшее».
«Но, Каччана, что это за сверкание, которого не может превзойти любое другое сверкание, возвышенное и высочайшее?»
«Мастер Готама, это сверкание является совершенным сверканием, которого не может превзойти любое другое сверкание, возвышенное и высочайшее».
«Каччана, ты можешь так продолжать очень долго… {403} …Но ты, Каччана, говоришь, что это [твоё] сверкание ниже и хуже, чем сверкание у светлячка: «Это совершенное», но всё же ты не обозначаешь того, что это за сверкание.
Каччана, есть пять нитей чувственных удовольствий. Какие пять?
* формы, познаваемые глазом…
* звуки, познаваемые ухом…
* запахи, познаваемые носом…
* вкусы, познаваемые языком…
* осязаемые вещи, познаваемые телом — желанные, желаемые, приятные, привлекательные, связанные с чувственным желанием, вызывающие страсть.
Таковы пять нитей чувственных удовольствий. Каччана, удовольствие и радость, возникающие на основании этих пяти нитей чувственных удовольствий, называются чувственными удовольствиями. Так, чувственное удовольствие [возникает] через чувственные удовольствия, но за гранью чувственного удовольствия есть удовольствие на вершине чувственного, и оно считается наивысшим из них»{404}.
Когда так было сказано, странник Векханасса сказал: «Удивительно, Мастер Готама, поразительно, как Мастер Готама сказал об этом: «Так, чувственное удовольствие [возникает] через чувственные удовольствия, но за гранью чувственного удовольствия есть удовольствие на вершине чувственного, и оно считается наивысшим из них».
«Каччана, для тебя как того, кто придерживается другого воззрения, соглашается с другим учением, одобряет другое учение, осуществляет другую тренировку, следует за другим учителем — трудно узнать, что такое чувственность, или что такое чувственное удовольствие, или какое удовольствие находится на вершине чувственного. Но те монахи, которые араханты, чьи пятна [умственных загрязнений] уничтожены, которые прожили святую жизнь, сделали то, что следовало сделать, сбросили тяжкий груз, достигли истинной цели, уничтожили оковы существования, и полностью освободились посредством окончательного знания — именно они могли бы знать, что такое чувственность, или что такое чувственное удовольствие, или какое удовольствие находится на вершине чувственного».
Когда так было сказано, странник Векханасса стал злым и недовольным, он оскорбил, унизил, осудил Благословенного, сказав: «Отшельник Готама потерпит поражение». И далее он сказал Благословенному: «Вот так и бывает, что есть некоторые жрецы и отшельники, которые, не зная о прошлом, и не видя будущее, заявляют: «Рождение уничтожено, святая жизнь прожита, сделано то, что следовало сделать, не будет более возвращения в какое-либо состояние существования». То, что они говорят, оказывается ерундой. Выясняется, что это просто лишь пустые, лживые слова».
«Если какие-либо жрецы и отшельники, не зная о прошлом, и не видя будущее, заявляют: «Рождение уничтожено, святая жизнь прожита, сделано то, что следовало сделать, не будет более возвращения в какое-либо состояние существования», то есть основание для того, чтобы их опровергнуть. Но, Каччана, оставим прошлое, оставим будущее. Возьмём мудрого человека, честного и искреннего человека. Я наставляю его, обучаю его Дхамме так, что практикуя в соответствии с полученными наставлениями он сам узнает и увидит: «Воистину, действительно наступает освобождение от привязей, то есть, от привязей невежества». Представь, Каччана, лежащего младенца, привязанного прочными привязями [за все четыре конечности], а пятая [была бы привязана] к шее. И позже, из-за его роста и созревания его качеств, эти привязи ослабли бы, и он бы узнал: «Я свободен», и не было бы больше привязей. Точно также, возьмём мудрого человека… увидит: «Воистину, действительно наступает освобождение от привязей, то есть, от привязей невежества».
Когда так было сказано, странник Векханасса сказал Благословенному: «Великолепно, Мастер Готама! Великолепно, Мастер Готама! Как если бы он поставил на место то, что было перевёрнуто, раскрыл бы спрятанное, показал путь тому, кто потерялся, внёс бы лампу во тьму, чтобы зрячий да мог увидеть, точно также Мастер Готама различными способами прояснил Дхамму. Я принимаю прибежище в Мастере Готаме, прибежище в Дхамме, и прибежище в Сангхе монахов. Пусть Мастер Готама помнит меня как мирского последователя, принявшего прибежище с этого дня и на всю жизнь».