— Вчера, — Анриетта улыбнулась, — сейчас. Подожди немного, — она подскочила и вылетела за дверь.
Валентина покачала головой. Анриетта как всегда была немного взбалмошна, но это только придавало ей особую прелесть.
Мысли о происшедшем не оставляли ее. Правильно ли она поступила, что солгала кузине? Может быть, все же следовало сказать правду? Девушка поморщилась. Нет, только не это. Может, она все-таки немного виновата? Может, не следовало разговаривать с Патриком столь неприязненно? Но ведь еще хуже она разговаривала с Рэдклиффом, а он почему-то не пытался ее убить. Рэдклифф вообще… вызывает странное чувство. С одной стороны, раздражает ее безмерно, а с другой, теперь ей не хватает обычных с ним препирательств. Интересно, что бы он сказал на это? Ничего приятного, это уж точно.
На другой день Валентина поднялась с постели невзирая на испуганные вопли родственников и устроилась в большом кресле, находящемся в гостиной. Впрочем, Луи скоро успокоился особенно после того, как девушка выразила желание сыграть с ним в шахматы. Правда, Анриетта немного поворчала, заметив:
— Ты ни о чем другом не думаешь, — относилось это, разумеется, к собственному супругу, — одни противные шахматы на уме. Нет, чтобы подумать, что у Тины болит рука.
— Но вторая-то у меня в полном порядке, — возразила Валентина, — хватит ворчать, Анриетта.
— Точно, — подтвердил Луи, — ты еще не такая старая.
— Что-о? Я тебя сейчас убью, — пообещала ему жена.
Они рассмеялись.
— Меня возмущает наглость этих бандитов, — продолжала Анриетта, — напасть среди бела дня на девушку! Это ни в какие ворота не лезет. Да и вообще, подобных случаев здесь, на Барбадосе я что-то не припомню.
— Кажется, лет десять назад с одной из плантаций сбежали каторжники и пытались захватить корабль, — припомнил Луи.
— И что? У них получилось? — заинтересовалась Валентина.
— Слава богу, нет.
— Как жаль, что я почти ничего не помню.
— Такое бывает.
— У страха глаза велики, — прибавила Анриетта.
— Шах, — сказала Валентина.
— Ох ты, господи, — Луи схватился за голову и все прочее перестало его интересовать, особенно какие-то там беглые каторжники.
В это время в дверь позвонили.
— О, интересно, кто бы это мог быть? — заинтересовалась Анриетта, — для визита доктора слишком рано.
— Это не доктор, — заявила кузина.
— Почему ты так думаешь?
— Не хочу, чтобы он приходил.
— Ха-ха. Достойная причина.
Вошедшая горничная с поклоном доложила, что прибыла мадам Маршалл и просит ее принять.
— Мадам Маршалл? — рассеянно переспросил Луи и тут же спохватился, — господи, я совсем забыл, что мы обещали ее навестить.
— Какие уж тут гости, — Анриетта покачала головой, — когда такое случилось. Бедненькая Тина, тебе все очень сочувствуют.
Валентина посмотрела на нее подозрительно.
— Ты что, уже всем рассказала?
— Разумеется, — подтвердил кузен, — а вы как думали? Это же Анриетта. У нее рот вообще никогда не закрывается. Она даже во сне пытается болтать.
— Ничего подобного, — возразила его жена под всеобщий смех.
Когда Элен вошла в комнату, она успела заметить остатки этого веселья.
— Добрый день, господа, — начала она, — что ж, я рада, что дела идут куда лучше, чем говорят.
— Нам очень жаль, что мы не смогли… — начала Анриетта, но ее прервали.
— Не нужно извиняться, мадам Леруа, я все понимаю. С вашей кузиной приключилось несчастье, какие уж тут гости. Как вы себя чувствуете, моя дорогая? — обратилась она к Валентине.
— Хорошо, — улыбнулась девушка, — благодарю вас, мадам Маршалл. Немного болит рука, но ведь это естественно.
— Ничего естественного не вижу. Какая вопиющая наглость, стрелять среди бела дня в девушку! Бандиты должны понести наказание, непременно. Мало ли, что они еще могут натворить?
— Вы правы, сударыня, — поддержал ее Луи, — но их до сих пор не нашли. Трудно что-либо сделать в этом случае, если даже Тина не помнит, как они выглядели.
— Вот это как раз вполне естественно. Шок, — заметила Элен, — но может быть, вы все же попытаетесь хоть немного, мадемуазель Лефевр?
— Я попробую, — покорилась Валентина и изобразила напряженную работу мысли, — мне почему-то кажется, что один из них был бородатый. Такая, знаете ли, неаккуратная борода на все лицо. А второй… второй… Нет, я его совсем не помню, — оборвала она сама себя.
Выдумки еще ни к чему хорошему не приводили. Тем более, было бы некстати, если б названные ею приметы подошли к какому-нибудь совершенно безвинному человеку.
— Вы говорили, их было трое, — напомнила Элен.
— Говорила? — девушка пожала плечами, — может быть, и трое. Честно говоря, я не успела их пересчитать.
— Понятно, — Элен села на стул рядом с ней, — между прочим, вся округа говорит только о вас, мадемуазель Лефевр. О том, как на вас напала целая банда головорезов, человек десять, не меньше, вооруженные до зубов, стреляли полчаса и изрешетили вас пулями вдоль и поперек.
Валентина, а за ней и Анриетта расхохотались.
— Господи, надо же такое придумать! Странно, что я вообще до сих пор жива.
— Этому можно только радоваться, — гостья ненароком взглянула на оставленную шахматную доску и спросила:
— Кто это у вас увлекается? Вы, месье Леруа?
— Да, — признал Луи и подавил тяжелый вздох.
— Играли с майором?
— Боже упаси. С кузиной.
Элен с интересом присмотрелась к расставленным фигурам.
— Вам шах, мадемуазель Лефевр.
— Это мне шах, — все-таки вздохнул Леруа, — научил ее на свою голову, а теперь она постоянно меня обыгрывает.
— Не будешь зазнаваться, — хихикнула Анриетта и добавила, — Тина потрясающе играет в шахматы, мадам Маршалл. А вы?
— Я кое-что в них смыслю. Мой брат научил меня этой игре, хотя я плохой игрок. Выходит, вы, мадемуазель Лефевр, постоянно выигрываете у месье Леруа?
— Они преувеличивают, — запротестовала Валентина, — не так уж часто я выигрываю.
— Вам нужно сыграть с моим братом, — засмеялась Элен, — он обожает повторять, что шахматы недоступны для женщин. Надеюсь, вы отомстите ему за меня.
Валентина фыркнула.
— Вы никогда не говорили, мадам Маршалл, что у вас есть брат, — сказала Анриетта.
— Не было случая, — пожала плечами Элен, — когда он приедет навестить меня, я вас непременно познакомлю. Джим — очень интересный человек, — она кивнула на доску, — продолжайте играть, господа, прошу вас.
Луи окинул взглядом фигуры и махнул рукой:
— По-моему, партия безнадежна. Мне крышка.
— Сдаешься? — съехидничала жена.
— Я устал проигрывать раз за разом. Это повторяется слишком часто.
— Глупости. Ты прекрасно обыгрываешь майора.
— Не смеши меня. Его бы даже ты обыграла. Он же не отличит слона от ферзя. Он их постоянно путает.
— Мат в три хода, — вставила Элен и рассмеялась, — вы постоянно поражаете меня своими талантами, мадемуазель Лефевр.
— Разве их много? — девушка приподняла брови.
— Не скромничай, — сказала Анриетта, — господа, приглашаю вас к столу. Нет, Тина, не вставай. Мы передвинем твое кресло и перенесем тебя.
— Глупости, — запротестовала Валентина, — я сама могу сделать несколько шагов. Мне прострелили руку, а не ногу.
— Железное самообладание, — улыбнулась мадам Маршалл, — так и надо, мадемуазель. Но все-таки, позвольте хотя бы поддерживать вас под локоть. Все же, простреленная рука, даже если это и не нога, не шутки.
— Верно, — Анриетта, не тратя больше слов на уговоры, подхватила кузину под руку и повела к столу, — не фыркай, сделай милость. Ты ведь не развалишься от этого.
— Вот именно. Анриетта, я не младенец. Признаю, мне немного больно двигать поврежденной рукой, но ведь хожу-то я ногами.
— А вот это для меня новость, — съязвила та, — сядь и не спорь. Иногда так и хочется тебя отшлепать.
Валентина села и украдкой показала кузине язык. Та исподтишка погрозила ей кулаком и пожаловалась гостье:
— Вредная девчонка. Вы не представляете, сколько с ней было хлопот в детстве.
— С тобой не меньше, — не осталась в долгу девушка.
Луи хотел что-то сказать на эту тему, но потом раздумал.
— Все мы в детстве любили пошалить, — подытожила Элен, чем вызвала в хозяевах стойкое подозрение, что она сама когда-то была далеко не ангелочком, — когда вы поправитесь, мадемуазель Лефевр, прошу ко мне в гости. Вы ведь так этого и не сделали. Я понимаю, что у вас была уважительная причина. Но тем не менее.
— Конечно, мадам Маршалл, — кивнула Валентина, — мы непременно приедем.
— И еще одно. Называйте меня все-таки по имени. Я понимаю, что кажусь вам дремучей старухой, но…
— Что вы! — в два голоса запротестовали Валентина и Анриетта.
Элен рассмеялась.
— Хорошо. Значит, договорились. Зовите меня Элен.
— Да, Элен. А вы меня — Тина. Меня все так зовут.
— Отлично. Очень красивое имя. Томми и Энн будут рады с вами познакомиться. Я уверена, что вы им понравитесь.
— Конечно, понравится, — хмыкнула Анриетта, — она и сама недалеко ушла от них.
Это развеселило всех, кроме собственно Валентины, которая обиженно надула губы.
— Ладно, не дуйся, я пошутила.
Элен пробыла у Леруа недолго. После обеда она задержалась лишь столько, сколько это позволяли приличия, а потом откланялась, сославшись на обилие дел. Главным, конечно, было то, что дома у нее оставались дети, а надолго этого делать нельзя. Энн, конечно, послушная девочка, а вот Томми — маленький сорванец.
— Я только и делаю, что постоянно извлекаю его из самых разнообразных мест, — мимоходом пожаловалась Элен, уходя, — чердак и подвал — самые безобидные из всех.
— Какая милая женщина, — прочувствованно произнесла Анриетта, когда гостья уехала, — навестила Тину. Не то, что некоторые.
— К примеру, майор Фолье, — добавил Луи невинно.
— Ха-ха, майор! Его я совсем не имела в виду. Но его дочери могли бы…