– Тебе не к кому пойти?
– Почему… – пожала она плечами. – Есть. Не хочу. Не могу. Начнутся вопросы, ахи-вздохи… Я не готова к этому.
– Паспорт у тебя с тобой? (Она отрицательно покачала головой.) Тогда давай зайдем в квартиру и возьмем паспорт.
Он отвез ее в гостиницу. К счастью, время уже не советское, когда жителей города не пускали в местные гостиницы, но и для приезжих обычно не было мест. Дима заплатил за три дня, надеясь, что трех дней Ладе окажется достаточно, чтобы прийти в себя, а там видно будет, как поступить. Пока она устраивалась в номере, он сгонял в магазин. Выставив на стол продукты и бутылку водки, налил полстакана и протянул Ладе:
– Пей. Это первое средство от стрессов.
Лада послушно выполнила указание, не ломаясь. Затем обхватила голову руками, поставив локти на стол.
– Не спи, а закусывай, – посоветовал Орлов.
– Не лезет. Дима, ты не знаешь… Илью убили.
– Что?! – изменился он в лице. – Этого только не хватало. И кого подозревают?
– Мне об этом ничего не известно.
– М-да… дела… Черт!
– Ты-то чего так разволновался?
– Не знаю, может, и зря… Не хотел тебе говорить, но… я под следствием.
– Под каким следствием? – Видимо, водка все же подействовала, и Лада плохо соображала, хотя с виду была трезвая.
– Меня застукали на неуплате налогов, из-за них я могу влететь… даже в тюрьму.
– А какое это имеет отношение к убийству моего мужа?
– У ментов мозги работают в одном направлении: раз под следствием, значит, и человека завалить мог. Например, из-за его жены.
– Господи, ужас какой ты говоришь. Что же делать?
– Ничего. Лада, я не могу у тебя остаться.
– Я не требую. Спасибо тебе за все.
Помолчали. Дима налил еще, выпили.
– А если я останусь? – сказал он.
– Это было бы хорошо.
7. Тот же вечер
Зная понаслышке, что особое пристрастие иностранцы питают к пунктуальности, Архип Лукич заранее позвонил Монтеверио, что не может приехать к нему по независящим от него причинам, и перенес встречу на следующий день на то же время. Сегодня не было настроения слушать сказки двухсотлетней давности, сегодня было время гимнастики для ума. Есть ли взаимосвязь между похищением картины из музея и убийством мужа Лады? – это был главный вопрос, над которым ломал голову Архип Лукич в кабинете вместе со своими ребятами.
– По-моему, связь налицо, – робко высказался Вадик, недоумевая, в чем сомневается Щукин.
– Тебе не кажется, что сообщника устранять глупо? – спросил Гена. – Мы не догадывались о причастности Ильи к похищению картины, а тут убийца сразу указал на него. Грубо.
– Погоди! – подскочил Вадик. Эмоции в нем берут верх всегда, когда дело проясняется, а некоторые ищут скрытый и противоположный смысл в ясности. – Что тут мудрить? Убийство Ильи – ответ на многие вопросы.
– Какие именно? – недоверчиво сощурился Гена.
– Лада работает где? А ее муж наверняка приходил к ней на работу и знал музей, как свои пять пальцев. Знал, где располагается сигнализация, где безопасно пересидеть, он знаком со сторожами. Однажды Илья отвлек сторожа, снял слепок с ключей, сделал дубликаты. И убийцу пустил ночью к себе, потому что доверял ему.
– Раз ты такой умный, а мы дураки, объясни: зачем убрали Илью? – не удовлетворился ответом Гена.
– Ты не знаешь, что делает с людьми жадность? Каждому хочется стать графом Монте-Кристо, а не делиться добычей. Убийца при помощи Ильи выкрал картину, а когда тот стал требовать свою долю, он его убрал.
Нарочито театральный хохот Гены был демонстрацией его несогласия с доводами коллеги, а тон стал категоричным:
– В скрытые сокровища я не верю. Что бы ни рассказывал Монтеверио, нам его семейная хроника поможет лишь выдвинуть еще одну версию, что будет только мешать следствию. А реально кража выглядит так: некто надумал удовлетворить свой каприз. Ну, захотелось ему иметь именно эту картину вместе с рамой, он и заказал ее. Капризы у «новых русских» соответствуют бабкам. Одному, я знаю, стукнуло в голову заиметь дома пантеру. И он приобрел ее! Причем за такие бабки, какие ни в одном кладе не найдешь. Так и этот любитель живописи – хочу и все. А нанял матерого вора.
– Не убедил! – распалялся Вадик, уверенный в своей правоте. – Понимаете, не какого-то другого человека завалили, а мужа женщины, которая работает в музее!
– Я не могу навесить кражу на мертвеца только лишь потому, что его жена работает в музее, – сухо отмахнулся Гена.
– Значит, отрицаешь мою версию? – возмущенно взмахнул руками Вадик. – А тебе ничего не говорит профессия убитого? Электрик! Грамотному электрику отключить сигнализацию – тьфу. Дальше: у него нет алиби. Хоть он и покойник, но алиби у него на момент ограбления нет.
– Не кипи, – вступил в диалог Щукин. – Конечно, нам нельзя отказываться ни от одной версии, но упорно держаться за одну тоже не будем. Допустим, кражу совершили Илья и тот, кто его убил. За эту версию говорит рост, он у Ильи метр семьдесят пять. И что получается? Первое: грабители запаслись ключом, комбинезонами… Значит, они знали, что попадут в объектив камеры до того, как отключат технику?
– Вот! – поднял указательный палец Вадик. – Это знать мог только тот, кто бывал в музее часто, а Илья…
– Согласен, – перебил его Щукин. – Но зачем столько пустых хлопот? Сторож спит, выходи себе спокойно через дверь. Зачем было закрывать ее за собой на ключ? Логический ответ есть: чтоб мы заподозрили сторожа в соучастии. Разбирательство дело долгое, пока выяснится, что сторож ни при чем, времени утечет вагон. Идем дальше: картина похищена. По идее, ее следует вывезти из города, но вор не бежит, решает переждать, предполагая, что милиция будет задерживать всех, у кого обнаружит упакованный предмет, похожий на картину. И вдруг один из грабителей убивает своего сообщника… – Щукин пожал плечами, выражая тем самым непонимание его логики.
– Есть версия! – воскликнул Вадик. – Накануне убийства Илья поссорился с женой, узнав, что у нее роман на стороне. Я уверен, Илья срочно потребовал у сообщника выплатить гонорар за работу. Может, хотел показать Ладе, какой он крутой мужик и что он способен зарабатывать большие бабки. Думаю, Илья даже угрожал сообщнику, мол, не отдашь бабки, настучу в милицию. И сообщник выдал ему гонорар – ножом в живот. Мне кажется, вор-убийца или еще не добрался до сокровищ, поэтому, испугавшись угроз Ильи, принял решение ликвидировать партнера, или не захотел делиться.
– То есть он уже добыл клад? – прыснул Гена.
– Во всяком случае, он знал, что крал, – парировал Вадик. – Вор знает ее тайну.
– Погоди, друг, – скептически сказал Гена. – К тайне прилагается еще одна тайна, то есть некий ключ. Я понял, без ключа до несметных сокровищ не дойти и не доползти.
– Чтоб тебе, Вадик, стали понятны и мои сомнения, – сказал Щукин, – пойдем путем «если бы ты был на месте вора-убийцы». Зачем тебе убивать сообщника и тем самым сразу же направлять следствие по верному пути? Было бы разумнее успокоить его, то есть согласиться немедленно выплатить долю, предложить поехать за деньгами, а убить в безлюдном месте. Опытные преступники умеют убеждать новичков в своей кристальной честности. Организовано похищение картины безупречно, значит, один из грабителей имеет неплохой опыт. Так почему убийца не заманил Илью?
– Точно! – подхватил Гена. – Я никак не мог это сформулировать. Вот не нравится мне убийство Ильи, а чем именно – не понимал. Архип Лукич, а действительно, почему Илью сообщник грохнул дома?
– Пока загадка, – развел руками Щукин.
– Вы, Архип Лукич, в обычном рецидивисте готовы видеть профессора криминала, – сказал Вадик. – А у него одна извилина, одна! Была б вторая, она бы не дала ему сначала украсть, потом убить.
– А что ты предлагаешь? – усмехнулся Гена.
Но запал Вадика угас, ведь у него не было четкого плана. На что Гена отреагировал с обычной невозмутимостью:
– То-то и оно! Все мы умеем махать руками и кричать до хрипоты. Но этого мало.
– И ты, Гена, прав, и Вадим прав. В чем-то. А истина где-то посередине, – нашел компромисс Щукин. – Кстати, третью версию никто из вас не высказал. Что, если Илья был убит собутыльником, так сказать, на бытовой почве?
– С трудом верится, – фыркнул Вадик.
– Почему? – наигранно удивился Щукин.
– Не знаю, но меня ваша третья версия не убеждает.
– Конечно, бытовуха возможна… – протянул Гена. – Но мне тоже не верится.
– Наконец-то между вами согласие, – усмехнулся Щукин. – Вы не соглашаетесь принять третью версию только потому, что Илья – муж Лады. А ведь вариант возможен.
– Архип Лукич, – вскинулся Вадик. – Вы сказали, что бытовуха – третья версия. Первая моя, то есть что Илья был ночью в музее и его убил сообщник. А вторая какая?
Архип Лукич некоторое время думал, потом честно признался:
– Не могу пока собрать и оформить свои мысли. Мне кажется, в данном убийстве есть как бы обратная сторона, что-то типа ловушки. Может, я не прав, может, мое подсознание заставляет на всякий случай искать еще версии… Все может быть. У меня не раз случались неудачи с расследованием лишь потому, что на первый взгляд неважные подсказки интуиции отбрасывал как несостоятельные, а позже получалось, что зря, и оказывался в проигрыше. Короче, кому бы ни поручили расследовать дело об убийстве Ильи, мы тоже будем работать над ним. И повод у нас все тот же: Илья – муж Лады. Этот факт мы не имеем права игнорировать. А сегодня, раз уж у нас не получилось встретиться с Монтеверио, поехали к Лескину.
Слово «прокуратура» привело Лескина в заячий трепет. Он торопливо выскользнул на площадку, плотно прикрыв за собой дверь – дескать, буду стоять насмерть, а в квартиру не пущу. При всем при том его обрюзгшая фигура сжалась, лицо выражало готовность сдать с потрохами всех особей рода человеческого, на кого укажут. От волнения он подцепил большими пальцами лямки застиранной майки и скользил по ним вверх-вниз.