В гостиной сплошное благоухание. Тут пахнет белыми гиацинтами, которые мама подгадала вырастить так, чтобы они распустились к Рождеству. А главное – пахнет ёлкой, она уже стоит посередине комнаты, свежая и зелёная, и ждёт, чтобы её нарядили.
– А уж угощенья наготовлено столько, что хватит, наверное, до следующего Рождества, – говорит Альва.
Мадикен и Лисабет тоже так думают, они уже побывали в подвале и сами видели. На длинном откидном столе наставлены блюда и миски: там и окорок, и зельц, и горшочки с печёночным паштетом, и селёдочный салат, и котлеты. С потолка свисают гирлянды разных сосисок и колбас, в большом кувшине стоит напиток из можжевельника, рядом – блюдо с вяленой треской, миска с сырной запеканкой, – всё готово. В хлебном ларе сложены горкой домашние караваи, солодовый хлеб, лежат груды пряников и миндальных ракушек, стоят полные жестянки овсяного печенья и хвороста, – есть чем встретить Рождество.
Где-то в мире идёт война, о которой на сон грядущий Мадикен рассказывает Лисабет, но Юнибаккен она не затронула, здесь даже воробьи не знают голода. Папа с вечера развесил в саду на яблонях рождественские снопы, чтобы утром, когда воробьи проснутся, у них бы тоже был праздник.
Альва заранее натаскала побольше дров, чтобы жарче горел в печи рождественский огонь. В саду она расчистила от снега дорожки и проложила удобные тропинки к калитке и дровяному сараю и, самое главное, к реке, потому что Юльтомте приедет по льду и увидит, что для него приготовлена дорожка. В прошлое воскресенье, когда Карлсоны отвозили Мадикен и Лисабет домой, Туре дважды проехал по реке со снегочисткой. То-то Юльтомте обрадуется завтра, когда поедет сюда на санях!
Вообще это очень красиво, что Туре расчистил лёд. Аббе устроил на реке ледяную карусель с салазками, и Мадикен с Лисабет очень весело на ней катаются, в особенности когда её крутит Аббе: салазки летают так быстро, что даже голова кружится.
Но Аббе не часто может оторваться от плиты. Перед Рождеством крендельки быстро расходятся. Тётя Нильсон каждый день торгует на рынке. Чем занят дядя Нильсон, не знает никто; по крайней мере, дома он почти не бывает.
Сегодня, в канун сочельника, Мадикен попросилась сбегать в Люгнет, поглядеть, что поделывает Аббе. Ого! Подумать только – Аббе моет пол на кухне! Правда, когда прибежала Мадикен, он сразу же бросил тряпку.
– Вот, плеснул нечаянно на пол, пришлось подтереть, – объясняет Аббе.
А вымыта уже половина кухни. Можно отчётливо различить, до какого места он домыл, вымытая часть совсем уже не такая чёрная, как немытая. Мадикен посмотрела вокруг… Всё остальное не сверкало рождественской красотой. Занавески и вышитые подзоры на полках не стираны. Всё как обычно, не так, как полагается накануне сочельника, решает Мадикен.
– А что, вы ещё не наводили порядок? – спрашивает она.
Аббе глядит на неё с изумлением:
– Это где же… не наводили порядок?
Мадикен смущается, не зная, что сказать.
– Так ведь завтра же… сочельник.
– Конечно, мы навели порядок, – говорит Аббе. – Пойдём, сама погляди.
Он ведёт Мадикен в комнату напротив кухни. Там на стене висит перевёрнутый бумажный колпачок, из которого высовываются маленькие бородатые Юльтомте.
– Ну, что ты теперь скажешь? – спрашивает он с торжеством. – Маманя с папаней этого ещё не видели. Когда увидят, они рты разинут от удивления, помяни мое слово!
Но Мадикен всё ещё недовольна.
– А разве у вас нет ёлки?
– Пока живёшь – надейся! – говорит Аббе. – Может быть, папаня к вечеру ещё притащит, когда вернётся домой. Если, конечно, не забудет. Ну а тогда я пойду утром в лес и сам срублю. Уж ёлочка-то у меня обязательно будет.
Тут Мадикен вспомнила свою елку, которая стоит у неё дома в Юнибаккене, и даже вздрогнула от радостного чувства.
– Ведь правда же, Рождество – это так замечательно! Да, Аббе?
– Ну да, – отвечает Аббе. – Приятно, когда в доме празднично и нарядно. Этот колпачок мне очень нравится.
Мадикен тоже понравился колпачок с бородатыми Юльтомте, но он украсил только один уголок, а надо, чтобы во всём доме было празднично. Однако Аббе не так привередлив, как Мадикен.
– А как ты думаешь, тебе подарят много подарков? – спрашивает Мадикен.
– Пока живёшь – надейся! – говорит Аббе. – Вопрос в том, вспомнят ли об этом папаня с маманей. А вот хочешь, я тебе сейчас покажу, что я для них купил? Только поклянись, что никому не разболтаешь!
Мадикен даёт обещание. Тогда Аббе осторожно открывает гардероб. А там стоит новая керосиновая лампа с белым колпаком, должно быть, очень дорогая и красивая.
– Вот это вещь! Не то что наша старая лампочка, – говорит Аббе.
– Это рождественский подарок? – удивляется Мадикен.
– А что? Моё дело – отдать её папке с мамкой. Пускай они сами решают – рождественский это подарок или нет, – говорит Аббе. – Цену за неё заломили такую, что закачаешься, но я всё заплатил из своих заработков.
Мадикен уходит домой в задумчивости. Конечно, и лампа, и колпачок с Юльтомте – это всё здорово, а всё-таки её почему-то потянуло домой. У Аббе в доме как-то не чувствуется, что завтра будет Рождество. На душе у Мадикен стало тоскливо. Вечером в постели она рассуждает об этом с Лисабет:
– Представляешь себе, если бы мы завтра проснулись, и вдруг оказывается, что это не сочельник, а, скажем, пятница?
– Тогда бы я сразу в воду, и конец! – отвечает Лисабет. Так часто говорит Альва, а Лисабет любит повторять всё, что услышит.
Однако Лисабет не пришлось кидаться в воду, потому что, когда девочки проснулись, был уже сочельник. За окном стояла чёрная тьма, но папа пришёл в детскую со свечой, а снизу уже доносились звуки пианино, там мама играла «Вот Рождество пришло».
– Ну вот и пришло Рождество, – говорит папа. – Счастливого Рождества, золотые мои лохматки!
– Счастливого Рождества, папочка! – закричали Мадикен и Лисабет.
Они повскакали с кроваток и побежали вниз, в гостиную. А там – ёлка, она вся сверкает зажжёнными свечами и так хороша, что Мадикен, кажется, никогда ещё и не видала такой красавицы. В комнате топится печка и дивно пахнет ёлкой, гиацинтами и горящими дровами. Рождество и впрямь настало!
В первую минуту девочки молча замерли на пороге, но сразу ожили и ну давай на радостях скакать и плясать! Они пели и прыгали, а Сассо громко лаял. Наконец-то настало Рождество!
Потом пришла Альва и принесла кофе, и все сидели в честь Рождества у печки – мама, папа, и Альва, и Мадикен, и Лисабет – и пили кофе. Для Мадикен и Лисабет это большое событие – не каждый день можно распивать кофе, сидя у огня в ночных сорочках!
– Это потому, что сегодня Рождество, – говорит Лисабет.
– Да, – говорит мама. – Потому что сегодня Рождество.
Мадикен опасливо поглядывает, не устала ли мама. Но всё благополучно – у мамы весёлый и совсем не усталый вид. Мадикен хочет, чтобы всем было весело, чтобы все радовались Рождеству, иначе не получится настоящего праздника. Поэтому, пока мама не покладая рук трудилась во время рождественской уборки, Мадикен ей напоминала:
– Только, пожалуйста, не утомись, а то будешь усталой, когда настанет Рождество! Обещаешь, мамочка?
– Ну что ты! Как это можно – быть усталой на Рождество, – говорит мама.
И вот она сидит рядом с папой и Альвой, и все трое рады Рождеству так же, как Мадикен и Лисабет. Вот хорошо-то!
Скоро за окном начинает светать. Проснулись воробьи и слетелись к рождественским снопам. Мадикен и Лисабет смотрят на них из окна столовой.
– Папа, а воробьи тоже понимают, что сегодня Рождество? – спрашивает Лисабет.
– Может быть, и нет, – говорит папа. – Зато понимают, что такое рождественские снопы.
– А вот я понимаю… Я всё-всё понимаю, – говорит Лисабет.
Но есть одна вещь, которой не понимают ни Лисабет, ни Мадикен: отчего это сочельник всегда такой долгий, почему он тянется вдвое дольше, чем все остальные дни? И кто это выдумал? Мама старается сделать всё, что возможно, чтобы долгие часы проходили побыстрее. Сначала она, как у них принято, отправляет Мадикен и Лисабет с рождественской корзинкой к Линус Иде, чтобы Линус Ида тоже угостилась рождественским окороком, и зельцем, и рыбным пирогом. Линус Иде надо отнести и колбасы, и паштета, и хлеба, и печенья, и яблок, и свеч. Когда мама всё собрала и уложила в красную корзинку, Мадикен и Лисабет отправились по морозцу в путь.
Линус Ида живёт в своём домишке одна-одинёшенька, её дочери далеко, они уехали в Америку. И вот Мадикен стоит на крыльце и заранее волнуется – вдруг окажется, что Линус Ида совсем не любит Рождества, что оно ей не в радость? Но Мадикен напрасно тревожилась. Линус Ида сидит в плетёном кресле перед очагом, она парит ноги в тазу с горячей водой, и настроение у неё прекрасное.
– Право слово, сегодня-то уж и я почувствовала, что настало Рождество! И ноженьки мои рады, что можно три дня подряд отдыхать и ровным счётом ничегошеньки не делать!
Рождественской корзине Линус Ида тоже обрадовалась. Она не утерпела и сразу попробовала немного паштета и зельца, а потом весело похлопала ладонью по гладкой толстой колбаске:
– Что же это делается-то, а? Вы надрываетесь, тащите мне целую корзинищу еды, а я тут рассиживаюсь, точно графиня, парю ноги и только ем за обе щеки.
Но сегодня девочкам некогда задерживаться у Линус Иды, пора бежать домой, котелок уже, наверное, вскипел, пора макать хлеб[13].
– Счастливого Рождества, Линус Ида! – говорят девочки на прощание и уходят. Линус Ида с куском зельца в руке остаётся парить ноги. Как видно, это Рождество для неё и впрямь счастливое.
На дворе разгребают снег Мия и Маттис.
– Ну что, соплячки, ещё захотели получить по мордасам?! – закричала Маттис, едва завидев Мадикен и Лисабет.
Но Мия сразу даёт ей тычка:
– Заткнись хоть сегодня. Ведь Рождество же!
Мия с улыбкой оборачивается к Мадикен и Лисабет, показывая, что она знает, как надо вести себя в сочельник, и желает обеим счастливого Рождества.