Тем не менее благодаря Линус-Иде Мадикен лучше всех в классе знает закон божий. Скоро летние каникулы, и учительница повторяет с детьми пройденный материал, чтобы они не опозорились на экзамене, когда мамы и папы придут их послушать.
На уроке в понедельник утром первой вызывают Мадикен. Она должна рассказать о том, как бог сотворил мир, создал всех птиц, рыб, млекопитающих и как, под конец, взял ком глины и вылепил из него первого человека.
— Это и был Адам, — говорит Мадикен.
Она могла бы рассказывать ещё долго-долго, но учительница хочет, чтобы рассказ продолжила Мия.
— Ну, Мия, а что бог сделал потом? — спрашивает учительница.
Однако Мия никогда не знает урока. Она стоит у парты и смотрит в окно, словно Адам не имеет к ней никакого отношения.
Учительница добра и терпелива.
— Ну, так что же сделал бог после того, как вылепил из глины Адама? — снова спрашивает она — Ты должна это знать.
— Наверно, выставил его на просушку, — хмуро отвечает Мия.
Мадикен прыскает со смеху, и Мия бросает на неё злобный взгляд. Но Мадикен не видит Мииного взгляда и сама отвечает по просьбе учительницы на заданный вопрос.
— Бог вдохнул свой дух в нос Адаму, и тот ожил.
На перемене после урока к ней подбегает Мия.
— Я тебе сейчас дуну в нос, воображала хвост поджала! — грозит она и набрасывается на Мадикен.
Начинается драка. Весь класс обступает девочек и наблюдает за их поединком.
— Давай, Мадикен! — горланит большинство из ребят, и это уже несправедливо: ведь Мадикен — самая сильная в классе, она может справиться с Мией и без подбадривающих возгласов.
Но вдруг становится тихо. Никто больше не кричит. И прежде чем Мадикен успевает понять, почему воцарилась тишина, она чувствует, как кто-то крепко хватает её за шиворот. Директор школы. Мадикен знает, что это он, хотя видит лишь его большие ботинки да икры длинных ног. Она испуганно поднимает голову и упирается взглядом прямо в строгое лицо директора. Другой рукой он держит за шиворот Мию. Ну и сильные же у него ручищи! Мия морщится от боли.
— Маленьким девочкам стыдно драться, — произносит директор.
У него такой вид, словно ничего хуже драки и быть не может. Он строго спрашивает Мадикен и Мию, из-за чего они подрались. Однако ни та, ни другая не знают этого. Но поскольку директор требует признания, Мадикен робко отвечает:
— Из-за… я думаю, из-за Адама.
Директор смотрит на Мадикен так, словно видит её впервые, хотя он много раз бывал у них в Юнибаккене.
— Хм, — говорит он. И переводит взгляд на Мию: — А тебя я уже давно приметил. Берегись, а не то я покажу тебе, где раки зимуют!
В это время звенит звонок, перемена закончена, и директор отпускает провинившихся. Сейчас начнётся урок.
«Почему он не покажет мне, где раки зимуют?» — думает Мадикен, сидя за партой. Ей кажется, что директор школы поступил несправедливо, угрожая только Мии. Мадикен не нравится этот человек, да и раньше тоже не нравился. А сейчас она его просто ненавидит. Ведь она почти догадывается, в чём дело. У Мадикен есть папа, который пишет в газете и с которым директор, вероятно, не хочет ссориться. У Мии же нет папы, и потому ей без опасения можно показать, где раки зимуют.
Мадикен всё ещё сердита, её раздражает, что сейчас ей против воли приходится жалеть Мию. Ничего не поделаешь, нельзя быть такой же несправедливой, как директор, и Мадикен решает попробовать относиться к Мии немного добрее. Если только это получится.
Но у неё ничего не получается. Уже на следующий день всё начинается сначала.
— Все вы трусы, весь класс, как пить дать! — заявляет Мия. — Только я храбрая.
Это происходит на большой перемене. Ученики, которые живут далеко от школы и не успевают сходить домой пообедать, приносят еду с собой и, сидя на скамье в коридоре, жуют бутерброды, пьют молоко, разговаривают — словом, приятно проводят время. Мия живёт поблизости от школы и всё-таки не ходит на перемене домой, однако и бутербродов с собой тоже не берёт. Потому-то она такая худая, с состраданием думает Мадикен, глядя на свою одноклассницу, к которой решила относиться немного добрее.
— Хочешь? — спрашивает она, протягивая Мии бутерброд с колбасой.
Мия смотрит на Мадикен, потом — на бутерброд и презрительно ухмыляется:
— Уж лучше съесть крысиную отраву. Лопай сама свои противные бутерброды, воображала хвост поджала!
— Глупее тебя нет никого во всей школе, — говорит Мадикен. Больше уж она не собирается проявлять к Мии доброту.
А Виктор, из которого обычно слова не вытянешь, вдруг загорается желанием узнать, почему Мия считает себя храброй.
— Эй ты, Мия-крошка, ползучая вошка, а чего такого храброго ты сделала? Может, застрелила льва? Или прищёлкнула парочку вшей, а?
Все смеются. Не смеётся только Мадикен. Она не нуждается в помощи Виктора, пусть не воображает! Если нужно, она и сама за себя постоит.
— Хотела бы я знать, кто из вас трусливей всех в классе, — говорит Мия, — ты, Мадикен, или твой толстый глупый жених?
И туг Виктор бьёт Мию. Бьёт сильно. Прямо по лицу. Но Мия лишь презрительно усмехается. Словно ей совсем не больно.
— Здесь-то ты храбрый! — говорит она — Драться может кто угодно, а вот… — Она в раздумье замолкает А вот пройти по коньку школьной крыши могу только я.
— С чего это ты взяла, что я не могу пройти по коньку крыши? — говорит Мадикен, не успев хорошенько подумать.
И сразу же раскаивается в своих словах. Ходить по крыше тут нет ничего удивительного. Мадикен часто разгуливает у себя по крыше дровяного сарая. Но подняться на крышу школы — уже совсем другое дело. Потому что на втором этаже живёт директор и прошествовать по коньку прямо у него над головой — для такого поступка действительно нужна храбрость. Это уж точно.
— Ну как, пройдёшь? — спрашивает Мия — Не поверю, пока не увижу собственными глазами.
Вообще-то ни Мадикен, ни Мии не хочется сегодня ходить по крыше. Но сказанного не воротишь.
Придётся им ждать, пока занятия в школе закончатся и все разойдутся по домам. Тогда директор обычно ложится отдохнуть после обеда. Ученики, безусловно, знают об этом: им строго-настрого запрещено играть и шуметь в школьном дворе после трёх часов, когда директор вкушает свой короткий послеобеденный сон. Директора все боятся и слушаются. К тому жени у кого нет желания оставаться в школе дольше положенного.
Как только раздаётся звонок с последнего урока, ребята несутся к калитке и школьный двор быстро пустеет.
Остаются только Мадикен с Мией, Виктор и ещё двое мальчиков, их зовут Аксель и Элоф.
— Должны же мы убедиться, что они на самом деле спятили, — говорит Виктор.
Мальчики не верят, что Мадикен с Мией отважутся взобраться на крышу. Это же чистое безумство.
— Хотя кто знает, может, и полезут. Ведь они обе странные, эти девчонки, каждая по-своему. Разве вы не замечали? — спрашивает приятелей Аксель.
— Очень может быть, — отвечает Элоф.
Ребята стоят во дворе, и учительница, направляясь домой, проходит мимо них.
— Вы ещё здесь? — удивляется она — Чего вы ждёте?
— Ничего особенного — отвечает Мадикен. Она ведь не может сказать: «Мы ждём, когда уснёт директор». Хотя именно этого они и дожидаются.
— Тогда бегите домой! До завтра! — И учительница уходит.
В торце школьного здания есть пожарная лестница. Чтобы директор с семьёй могли спуститься вниз, если вдруг в доме начнётся пожар. А совсем не для того, чтобы Мадикен, Мия или другие дети лазали по ней.
— Ну, теперь пора, — говорит Мия — Или ты уже струсила, воображалка? Откажись, пока не поздно!
— Заткнись, — обрывает её Мадикен — а то так наподдам, что от тебя только мокрое место останется.
Она слыхала это выражение однажды от Аббэ. Сейчас оно приходится очень кстати и явно производит впечатление на Мию. Потому что она сразу становится покладистой и спрашивает.
— Кто полезет первой?
— А мы посчитаемся — говорит Мадикен. И считает:
— Давид копьё своё бросает
Туда-сюда,
Туз вылетает.
Мия «вылетает». Мадикен должна лезть первой. А она не хочет. Всем своим существом чувствует, что не хочет. Но делать нечего. Ведь Мия уже презрительно усмехается, она наверняка думает, что Мадикен боится.
Школьный двор тихо дремлет в лучах послеобеденного солнца. Уютный знакомый двор, обсаженный зелёными деревьями. Обычно тут всегда полно детей, они шумят и играют. Но сейчас здесь так тихо, что Мадикен становится жутко. Сейчас тут никого нет. Никого, кроме неё, Мии, Виктора, Акселя и Элофа. Ребята стоят в тени под большой липой и ждут, когда она начнёт подниматься по лестнице. По той самой лестнице, по которой им строго-настрого запрещено лазить. Мадикен слегка вздыхает и смотрит на крышу.
Зелёная железная крыша блестит на солнце высоко-высоко вверху, где-то на полпути к небу. В квартире директора одно окно выходит на торец школьного здания, одно-единственное, и оно открыто. Как знать, кто может выглянуть оттуда, пока ты лезешь по лестнице мимо него? Мадикен безумно хочется быть сейчас дома в Юнибаккене и играть с Лизабет в какую-нибудь хорошую игру. Вместо того чтобы торчать здесь, собираясь совершить то, чего ей вовсе не хочется делать.
— Ха-ха, струсила! Я так и знала! — радуется Мия.
И Мадикен начинает взбираться. Сначала медленно, но потом быстрей и быстрей. И вот она уже наверху у раскрытого окна. Мадикен с беспокойством заглядывает в него. В комнате, к счастью, никого нет. Мадикен медлит на лестнице. Интересно всё-таки посмотреть, как люди живут. У окна стоит письменный стол, на нём лежат голубые учебники по арифметике, часы, бумажник, коричневый кошелёк и связка ключей. Ещё на столе стоят несколько фотографий в рамках, но Мадикен видит их только с обратной стороны. Она замечает некрасивые обои, кресло-качалку, диван в самом дальнем углу. Караул! На диване лежит директор. От страха Мадикен чуть не срывается вниз. Её бросает в жар, ноги становятся ватными и непослушными. Она не знает, что делать. Лишь пристально смотрит на директора и ждёт неминуемой катастрофы.