Мия медленно подходит к нему.
— Ты его видела? — осведомляется директор, держа в поднятой руке коричневый кошелёк, который Мадикен сразу же узнаёт.
Мия не отвечает. Она смотрит в окно, совсем как тогда, когда её спрашивали об Адаме.
— Смотри мне в глаза, — грозно говорит директор. — И объясни, пожалуйста, как эта фотография попала в мой кошелёк. И вот это.
Он поднимает руку вверх так, чтобы все могли видеть Миину картинку с ангелом и фотографию Маттис.
В классе становится тихо. Дети замирают за своими партами. И едва осмеливаются дышать.
— Монетку в пять эре ты мне оставила. Очень мило с твоей стороны, — говорит директор — Но я хочу знать, что ты сделала с остальными деньгами, которые были в кошельке!
Однако Мия не желает отвечать, решительно не желает. Несмотря на мучительный допрос, учинённый ей директором, она молчит, как каменная, стоит и молчит.
— Она купила шоколадные бомбончики, — не выдержав, бормочет Виктор.
И хотя это правда, Мадикен злится на Виктора за то, что он проговорился. А директора она просто ненавидит. Ведь именно из-за него у Мадикен становится так тяжело на сердце, как никогда ещё не бывало. Дирек тор хочет, чтобы Мия во всём созналась. Никакого кошелька он не терял, теперь ему всё ясно. Мия, должно быть, просто украла его. Наверное, пробралась потихоньку в учительскую, когда там никого не было, и вынула кошелёк из кармана его пиджака, который висел на стуле.
— Смотри мне в глаза, — гремит он, — и признайся, что это правда!
— Это правда, — шепчет Мия, но на директора не смотрит, она смотрит в окно.
Мадикен понимает, где и когда Мия украла кошелёк. Кража произошла совсем не в учительской. Но если Мия утверждает, что взяла его именно там, пусть, это её дело. Да и какая разница, откуда Мия утащила кошелёк. Она же призналась во всём. И директору пора, наконец, оставить её в покое и убраться восвояси, думает Мадикен.
Однако директор ещё не удовлетворён. Прежде всего Мия должна попросить прощения, а потом её надо выпороть, чтобы она навсегда отучилась красть и не превратилась бы в воровку.
— Когда-нибудь ты ещё поблагодаришь меня за это, — говорит директор и, обращаясь к классу, добавляет: — А вы смотрите и запоминайте, как бывает с теми, кто ворует. Это полезный урок для всех, — убеждённо заканчивает он.
За партой, белая как мел, сидит Мадикен, а на кафедре, тоже белая как мел, застыла учительница. Она пытается сказать что-то директору, но у него нет времени выслушать её. Он торопится за розгами.
Когда директор выхолит, учительница бросается к Мии и обнимает её.
— Мия, дорогая, попроси у него прощения, ну пожалуйста, тогда он, может быть, не станет тебя пороть!
Мия стоит, опустив глаза.
— А он мне отдаст моего ангела? — спрашивает она тихо.
Картинка с ангелом и фотография лежат на кафедре. Учительница хватает их и поспешно суёт в карман Мииного фартука.
Тогда Мия, наконец, поднимает глаза на учительницу, и есть в её взгляде что-то такое, от чего Мадикен начинает плакать.
Возвращается директор с розгами, и теперь уже плачет не только Мадикен, а почти весь класс.
Не плачет лишь Мия. Она невозмутимо стоит у кафедры в коротком платье, из которого давно выросла, в грязном фартуке и в чёрных чулках с дырками на коленках. Она смотрит в окно. Словно происходящее в классе её не касается.
— Ну, Мия, будешь просить прощения? — спрашивает директор — Можешь сделать это сейчас или потом, как хочешь. Решай сама!
Но Мия ничего не решает. Она продолжает молчать.
Директор приходит в ярость.
— Наклонись вперёд! — гремит он.
Мия послушно наклоняется, и директорские розги с жутким свистом опускаются на её тощий зад. Мия не издаёт ни звука. Но все дети всхлипывают, а учительница закрывает глаза руками.
Директор снова поднимает розги, и в классе раздаётся крик. Но кричит не Мия.
— Нет, нет, нет, нет, нет! — захлёбываясь слезами, выкрикивает Мадикен.
Директор сердито смотрит на неё и вдруг сбивается. Рука с розгами опускается, словно в раздумье.
— Гм, — произносит он, не отрывая глаз от Мадикен. А потом переводит взгляд на Мию. — Ну что ж, на сегодня хватит! Твоим товарищам жаль тебя, хотя, по правде говоря, ты не заслужила их сочувствия.
Но Мия должна ещё попросить прощения. Каждый, кто совершил такой проступок, должен просить прощения.
— И притом немедленно, — говорит директор.
Мия смотрит в окно. Она, по-видимому, ничего не слышит и ничего не собирается просить. Как, однако, этот ребёнок закоснел в пороке. Директор в растерянности.
— «Простите, пожалуйста» — всего два слова и нужно сказать, ты же знаешь. Я жду!
Директор ждёт, и весь класс явственно ощущает его ожидание. Наконец Мия что-то бормочет. Те самые слова, директор не сомневается! Нет на свете такого ребёнка, которого бы он не сломил. И всё-таки директор не доволен.
— Нет, ты должна сказать ясно и чётко, так, чтобы все тебя слышали! Ну, Мия?
Мия оборачивается к директору и впервые смотрит ему прямо в глаза. И произносит всего два слова. Ясно и чётко, так, чтобы все её слышали.
— Горшок вонючий!
А сказав эта слова, Мия тут же бежит к двери на своих тощих ножках и исчезает прежде, чем кто-либо успевает её остановить.
— Какая непристойность! Просто возмутительно! — говорит папа, когда зарёванная Мадикен, придя домой, рассказывает о том, что произошло сегодня в школе.
— Как ты не понимаешь, она ведь… — Мадикен пытается защитить Мию.
— Да нет же, непристойно вёл себя директор, — перебивает её папа. — А не Мия. Вот и получил. Поделом ему.
Лизабет согласна с папой. Она впервые слышит такое замечательное ругательство и тут же начинает повторять его на все лады. Но мама обрывает её:
— О нег, спасибо, я больше не желаю слушать эти слова, прекрати!
Но больше всех возмущена директором Альва. Она так и кипит от гнева:
— Ему что, делать больше нечего, как бить детишек?! Пусть только попробует тронуть нашу Мадикен, я туг же возьму полено, пойду да и прибью его!
Мадикен приятно это слышать. А вот пале совсем не по душе, чтобы Альва вооружалась поленьями. Это значило бы, что у неё ума не больше, чем у директора, говорит он. Наконец все садятся обедать. Только у Мадикен сегодня нет аппетита, и она не может проглотить ни кусочка. А Лизабет ест только картофель с соусом, которые она перемешивает у себя в тарелке. Это её любимое блюдо.
— Но, папа, — обращается к отцу Мадикен — всё-таки плохо, что Мия взяла чужой кошелёк. Ведь красть нельзя.
— Нельзя, — соглашается папа — Хотя маленькие дети иногда крадут. Только розгами тут не поможешь.
— Но Мия могла бы попросить прощения, — говорит Лизабет, которая, однако, сама никогда прощения не просит.
— Она и попросила бы, только не при всём классе — говорит Мадикен.
. — Возможно, — отзывается папа. — Хотя я в этом и не уверен.
Лизабет поела и вылизывает тарелку.
— Нет-нет, Лизабет, — останавливает её мама, так не делают, Лизать тарелку ни в коем случае нельзя, ты же знаешь!
Лизабет на мгновение задумывается.
— Зачем же тогда сочинили слово «лизать»? — говорит она наконец, — Если лизать ни в коем случае нельзя?
Слова и их значения — вот что больше всего занимает Лизабет.
Кажется, жизнь начинает входить в своё прежнее русло, думает Мадикен. Ей очень хочется забыть сегодняшнее происшествие и никогда больше не вспоминать о нём. И ещё ей хочется забыть, как она шла по коньку крыши. Мадикен немного стыдно, что она не рассказала обо всём маме с папой.
«Может быть, когда-нибудь я и расскажу папе по дороге в школу — думает она Хотя я в этом ине уверена».
Быстро выучив уроки, Мадикен бежит играть с Лизабет в крокет. Она много раз ловко проводит деревянные шары через проволочные воротца и, бесспорно, выигрывает у младшей сестрёнки, Лизабет сердится:
— Знаешь ты кто, Мадикен? Я и не думаю ругаться, как Мия, но это состоит из двух слов и начинается на «г».
Потом Мадикен и Лизабет, поиграв с Сассу, отправляются в сад нюхать сирень — опа как раз начала распускаться. И наливают молоко ёжику, который приходит к ним по вечерам. А когда все дела закончены, оказывается, уже пора идти спать. Но у Лизабет есть ещё одно дело, не терпящее отлагательств. О чём она и сообщает Мадикен.
— Прежде чем лечь спать, я залезу в гардероб, закрою дверь и пять раз скажу: «Горшок вонючий». Только смотри не проболтайся маме.
— Да-а, ну и сестрёнка у меня, — замечает Мадикен — Впрочем, потом ты всё равно прочтёшь вечернюю молитву!
— Не-ет, пупырь тебе, я уже читала её в воскресенье, — говорит Лизабет — Целых семь раз! Чтобы хватило на всю неделю.
Лизабет убегает в дом. Она непременно заберётся сейчас в гардероб и проделает там всё, что обещала, в этом Мадикен уверена. Сама же Мадикен задерживается на минутку в саду. Ей хочется дождаться ёжика. Вот и он наконец. До чего же приятно смотреть, как он пьёт молоко!
Мадикен наблюдает за ёжиком. Вдруг раздаётся свист. У калитки стоит Мия. Что, интересно, понадобилось ей здесь в такую пору? Неужели от неё никогда не будет покоя? Мадикен нехотя направляется к Мии.
— Послушай, — говорит Мия — у меня осталось, ещё два бомбончика. Возьми, если хочешь.
Она протягивает руку через калитку и суёт Мадикен две липкие конфетки. А потом быстро поворачивается и убегает, прежде чем Мадикен успевает сказать ей «спасибо».
ОДИН НЕОБЫКНОВЕННЫЙ ЛЕТНИЙ ДЕНЬ
И вот подходит экзамен. Первый экзамен Мадикен.
Это важный день в её жизни. Он не похож на обычные школьные дни, вовсе не похож. Она едва может поверить, что сидит в том же классе, где совсем недавно происходили такие страшные события. Сегодня класс украшен цветами и зелёными ветками, и все вокруг такие нарядные. Почти на каждой девочке новое платьице, а мальчиков даже узнать трудно: волосы аккуратно, подстрижены, а рубашки и матросские костюмчики — чисты и опрятны. Учительница прекрасна, как мечта, в нежно-голубом платье с белым воротничком, а счастливая Мадикен сидит за партой в платье из шитья на розовом чехле. Шляпку ей, к сожалению, пришлось повесить в коридоре, но ведь Мадикен наденет её, когда они отправятся после экзамена в церковь. И при одной только мысли об этом девочку пробирает радостная дрожь. Мамы и папы, тоже очень нарядные, сидят рядам и вдоль стен и слушают, как их дети читают, считают, поют, демонстрируют своё знание библейской истории. В такой день все стараются отвечать как можно лучше, А если кто-то и собьётся случайно или сделает ошибку, большой беды не будет, успокоила ребят учительница.