— Меня будет зашивать только Альва! Так и знайте!
Но не успела Лизабет опомниться, как дядя Берглунд уже наложил ей на рану пять швов.
— А теперь Альва может забрать тебя домой, — говорит он. — Хотя, может быть, ты захочешь остаться с Мадикен?
Мадикен! О ней Лизабет совсем забыла среди всего этого кровавого ужаса!
— Так она не умерла? — спрашивает Лизабет, счастливая и удивлённая.
— О нет, — отвечает дядя Берглунд, — Она лежит здесь в коридоре, за ширмой, и завтра уже будет дома. Положить тебя вместе с ней?
— Ну да, а то вдруг я умру, если вы меня не положите в больницу, — рассудительно замечает Лизабет.
Альва едет домой одна. Но прежде она заходит взглянуть на своих подопечных, которые лежат в больничных кроватях за ширмой.
— Невиданное дело, — вздыхает она, качая головой. И уходит.
— Приходи за нами завтра! — кричит ей вслед Мадикен.
Она сейчас немножко вялая от уколов и лекарств, но очень довольна, что Лизабет тоже здесь.
— Он отрезал тебе ногу? — спрашивает сестру Лизабет. Ей кажется, что именно так лечатся змеиные укусы.
— Дурочка, отвечает Мадикен — конечно, нет, но зато моя нога теперь еле умещается в кровати, такая она толстая.
Мадикен разрешает сестре взглянуть на свою ногу, и, увидав её, Лизабет хохочет на весь коридор. Потом укладывается поудобнее в постель.
— А весело всё-таки ложиться спать каждый раз на новом месте, — говорит она.
Когда мама с папой возвращаются из путешествия, девочки вместе с Альвой встречают их на вокзале. У Лизабет забинтована голова, у Мадикен — нога, а в остальном у них всё в порядке. Дети радостны и возбуждены так, что едва могут стоять спокойно.
И вот поезд, попыхивая, подползает к перрону, вот он останавливается, и в клубах паровозного дыма Мадикен с Лизабет видят маму и папу.
— Мама! — кричит Лизабет.
— Папа! — вскрикивает Мадикен.
И в тот же миг сошедшие с поезда мама и папа уже обнимают своих дочек.
— Лизабет, что у тебя с головой? — тут же спрашивает мама.
— Дядя Берглунд сделал у меня на лбу пять стежков, — гордо сообщает Лизабет.
Мама стонет.
— Ну разве я не предчувствовала, что с вами обязательно что-нибудь случится на Яблоневом Холме!
— Ты думаешь, это там? — хихикает Лизабет, но мама её не слышит, она замечает повязку на ноге у Мадикен.
— И ты тоже? А у тебя что?..
— Меня укусила змея, — с удовлетворением Мадикен и радостно смеётся. Мама укоризненно смотрит на папу.
— Юнас, что я говорила?
Но тут в разговор вступает Альва:
— Сейчас мы вам всё расскажем.
И они рассказывают. Насколько опасно жить в Юнибаккене.
АЛЬВА ИДЁТ НА БАЛ
Дни бегут один за другим. Мадикен не понимает, куда они исчезают. Вдруг проходит лето, вдруг наступает осень, и Мадикен снова начинает ходить в школу. Стоит только высунуть нос на улицу, как сразу чувствуешь: воздух пахнет осенью, и всюду видны её приметы. Берёзы, окружающие Юнибаккен, понемногу желтеют, сад весь светится от осенних флоксов, астр и кресс-салата, а когда Мадикен отправляется по утрам в школу, в траве под деревьями лежат яблоки. Каждое утро она поднимает два яблока, и башмаки её становятся влажными от росы. А потом они с папой идут в школу и едят эти яблоки, впрочем, папа идёт не в школу, а в редакцию.
Мадикен рассказывает ему, как проходят занятия во втором классе. Почти так же, как и в первом, особой разницы нет. Единственно, чем отличается второй класс от первого, так это тем, что они с Мией больше не ссорятся. Мия снова ходит в школу. Она ведь должна учиться. Ну и конечно, по-прежнему не ладит с ребятами, надоела всем в классе.
— Но со мной она больше не ссорится, — рассказывает Мадикен. — Мия утверждает, что любит меня.
— А ты, ты её любишь? — спрашивает тогда папа.
— Люблю… — отвечает Мадикен — С ней всегда интересно играть, очень даже интересно.
Мия с Маттис много раз приходили летом в Юнибаккен, и Мадикен помнит, какими увлекательными были их игры с Мией. Но в школе с ней всё-таки нелегко, объясняет она папе. Потому что теперь, когда Мия любит Мадикен, она хочет, чтобы все в классе видели её любовь, и становится просто навязчивой.
— «Мыс Мадикен, мы с Мадикен…» — постоянно, повторяет она, И если я стою и разговариваю на перемене с Анной-Лизой, то она носится вокруг нас, поёт, кричит, горланит, так что мы даже не слышим, о чём говорим. Зато играть с ней интересно!
— Вот и играйте вместе, — предлагает папа.
И они играют. Мия с Маттис по-прежнему приходят в Юнибаккен. Иногда Маттис забегает одна поиграть с Лизабет, пока Мадикен в школе.
Играть с Маттис не так интересно, как с Мией, но Лизабет пытается научить её. А Маттис в благодарность учит Лизабет множеству новых слов, которых та никогда прежде не слышала. Лизабет собирает слова. Правда, словечки Маттис не так уж благозвучны, и мама не изъявляет радости, когда Лизабет, которую она ведёт за руку, завидев на рыночной площади направляющуюся к ним бургомистершу, вдруг говорит:
— Смотри-ка, мама, она идёт сюда, эта… — И Лизабет произносит такое словцо, что мама приходит в ужас.
Однако бургомистерша, к счастью, не слышит её — какое неслыханное везение! Она шагает быстро и энергично, полная желания обсудить с мамой предстоящий осенний бал, который состоится в Садовом павильоне при гостинице. Но мама застывает на месте в смертельном испуге, что Лизабет снова откроет ротик, и потому она не в состоянии ни говорить с бургомистершей, ни отвечать ей как следует.
— Не сомневаюсь, что вы придёте на бал всей семьёй, — уверенно произносит бургомистерша — А Юнас должен написать о нашем бале большую статью в газету!
— Я попрошу его, — обещает мама.
И бургомистерша уходит, а мама принимается за Лизабет.
— Лизабет, это ужасно! Таких слов ты никогда больше не должна говорить, обещай мне!
— Может быть, только в гардеробе, по вечерам, перед тем как лечь спать… — робко предлагает Лизабет.
Но маму подобное предложение не устраивает. Она боится, как бы эти словечки не выпрыгнули вдруг из гардероба, когда их меньше всего ждёшь, и потому решительно заявляет:
— На, и в гардеробе тоже нельзя! Никогда и нигде, ты слышишь?!
Однако Лизабет не даёт никаких конкретных обещаний, и тогда мама пытается изменить тактику.
— Я дам тебе десять эре, если ты пообещаешь мне никогда больше не произносить этого слова!
На такую сделку девочка соглашается. Ведь она стоит сейчас на рыночной площади и на десять эре может купить много мятных леденцов в лавочке Эбергши в торговых рядах.
— Обещаю, — уступает она.
И, получив монетку в десять эре, покупает себе мятные леденцы. Но, уже держа в руке фунтик с леденцами, она вдруг замечает «Театральные» конфеты, превосходные конфеты, которые вкуснее любых других.
— Сколько они стоят? — спрашивает Лизабет стоящую за прилавком женщину.
— Двадцать эре — сто граммов, голубка моя, — отвечает Эбергша.
Не долго думая, девочка возвращается к маме, которая покупает цветную капусту в овощном ряду, тут же, поблизости.
— Мамочка — радостно сообщает оная знаю одно слово вдвое хуже того, что ты мне запретила произносить. Но если ты дашь мне двадцать эре, то я его никогда больше не скажу.
Мама страшно сердится:
— Как не стыдно, Лизабет! Я больше не хочу иметь, с тобой никаких дел. Но если я ещё когда-нибудь услышу от тебя плохие слова, пеняй на себя, запомни это!
На сей раз мама поступила правильно, Потому что у Лизабет в запасе много «гардеробных» словечек, и если бы мама стала их все оплачивать, она разорилась бы. По крайней мере, папа так считает. Ведь ему всё рассказывают о сквернословии дочери и о её сделке с мамой, когда он приходит с работы домой. И ещё папа узнаёт, что сказала бургомистерша об осеннем бале.
— Ну вот и опять бал, — говорит он.
Подобные балы устраиваются каждый год в это же время. В роли организатора и распорядительницы таких празднеств выступает бургомистерша собственной персоной, поскольку цель их благотворительная, а бургомистерша — самая главная благотворительница во всём городе. Она очень хитро придумала, чтобы богатые натанцовывали деньги для бедных, а поскольку бедных в городе довольно много, то и участие в её бале стоит довольно дорого. Но оно поистине стоит того, ведь танцевать — это же так весело!
Альва обожает танцы. И скоро ей предстоит танцевать, Хотя, разумеется, не на балу.
— Балы не для служанок — отмахивается Альва.
Но всё-таки она рада, потому что приглашена на свадьбу к своей кузине Берте. Берта делает блестящую партию: выходит замуж за лейтенанта, подумать только! В один прекрасный день Альва обнаруживает в почтовом ящике присланное ей приглашение. А ведь она почти никогда не получает никаких писем и первый раз в жизни получила приглашение на свадьбу.
— Но бог ты мой, я же не могу пойти на свадьбу, — огорчается Альва — у меня ведь нет ни одного нарядного платья.
Тогда мама ныряет в свой гардероб, но совсем не для того, чтобы повторять там разные неприличные словечки, а чтобы посмотреть, не найдётся ли у неё для Альвы какого-нибудь подходящего туалета.
У мамы в гардеробе чего только нет! Она вынимает оттуда длинное белое муслиновое платье и отдаёт его Альве.
— Примерь вот это! Мне оно больше не годится, я слишком располнела.
— Такое платье чересчур шикарно для меня, — возражает Альва.
Но мама не отступает.
— Примерь, примерь, — говорит она.
Итак, мама, Мадикен и Лизабет сидят в кухне, дожидаясь Альву, которая наряжается в своей комнатушке.
Проходит немало времени, и наконец в кухне появляется Альва. Такая, какой они никогда её прежде не видели.
— До чего же ты красивая! — кричит Мадикен. — Ну прямо как невеста!
— Нет, ещё красивее — добавляет Лизабет.
Щёки Альвы рдеют, а глаза сияют.
— Да мне и самой кажется, что я выгляжу недурно. Но что подумает Берта, если я заявлюсь к ней на свадьбу красивая, как невеста, ведь невеста-то всё-таки она, а не я.