— Какая жалость, ну почему у меня нет этих ста крон? Так хочется полететь!
Тётушка Нильссон, безусловно, считает, что Аббэ вполне достоин ста крон, ведь он каждый божий день надрывается на кухне, выпекая крендели. Но тратить, деньги на чистейшие глупости по меньшей мере безрассудно. К тому же у неё нет ста крон, как бы она ни хотела отдать их сыну.
— Что невозможно, то невозможно, ты же понимаешь, милый Аббэ.
Да, конечно, Аббэ всё понимает. Летать на аэроплане могут только миллионеры и прочие богатеи. Но мечтать о полёте может каждый, и Аббэ мечтает, да так, что даже нос у него бледнеет.
— Я хоть и не полечу, но зато обязательно увижу аэроплан, — говорит он Мадикен, и это радует их обоих.
Лётчику везёт с погодой. В день полёта над Мельничным полем сверкает солнце и синеет безоблачное небо. На поле стекается весь город: тут и семейство бургомистра, и «изысканная публика» в полном составе, и вся «прочая шантрапа» — словом, любая козявка, сумевшая наскрести пять крон. Ровно столько стоит билет, дающий право пройти на Мельничное поле и увидеть вблизи настоящий аэроплан, говорит папа. Хотя сам он проходит туда бесплатно, ведь он газетчик.
— А газетчики никогда ничего не платят, — объясняет Мадикен Лизабет.
Но всё-таки и папе посещение Мельничного поля обходится дорого, так как ему надо пригласить маму, Альву и, конечно же, обеих своих девочек. Он хотел пригласить и Линус-Иду тоже, но та наотрез отказалась.
— А я вот толкую, я толкую, что скорей соглашусь, чтоб меня изрезали на кусочки, нежели взовьюсь в поднебесье да начну там кувыркаться.
Как раз для того, решила Линус-Ида, папа и пригласил её. Но на самом-то деле он хотел, чтобы она посмотрела, как кувыркаются другие.
Впрочем, это называется совсем не кувырканием, когда аэроплан переворачивается в воздухе, а «мёртвой петлей». И «мёртвую петлю» лётчик делает только тогда, когда летит один, а не с пассажирами. Если, конечно, его специально не попросят об этом.
Люди стоят на поле и смотрят, как высоко в небесной сини лётчик делает «мёртвую петлю». Ничего более фантастического Мадикен с Лизабет ни разу ещё не видели.
И Аббэ, конечно же, тоже. Мадикен смотрит на него — он стоит ближе всех к канату, огораживающему площадку, куда лётчик сажает свой аэроплан, и смотрит в небо сияющими глазами. Аббэ наверняка представляет, что это он сам парит сейчас там, в вышине, и делает «мёртвую петлю».
Потом лётчик приземляется, и толпа зрителей бросается вперёд, чтобы разглядеть вблизи удивительную машину. Никто не осматривает её более внимательно, чем Аббэ, он нежно похлопывает аэроплан, словно живого коня.
— Вот это, — говорит он Мадикен, — это будет получше воздушного шара для полёта на Северный полюс.
Рядом с аэропланом стоит лётчик, оп так хорош в кожаном обмундировании и лётном шлеме. Лётчик вежливо отвечает на все вопросы и от души желает продать билеты за сто крон всем, кто жаждет полететь на его аэроплане. Но, разумеется, никто не собирается платить так дорого за один билет. Или, может быть, все жители этого города просто боятся с ним лететь?
Тогда лётчик подходит к папе и спрашивает, не хочет ли господин редактор сделать с ним один рейс. Совершенно бесплатно. Ведь он очень помог пилоту, разрекламировал его в газете и пригласил на обед в городской отель. Это просто справедливо — позволить, папе полетать немного над городом.
— И потом, должны же люди увидеть, что такие полёты совсем не опасны, — объясняет лётчик.
— Папа, какой ты счастливый! — кричит Мадикен, прежде чем папа успевает согласиться и поблагодарить пилота — Какой же ты счастливый!
Лётчик с восхищением смотрит на неё.
— Молодец! Хорошо сказано! Можешь тоже лететь с нами, если хочешь.
Если она хочет! Мадикен чувствует, как у неё начинает стучать сердце. Подумать только, взлететь в небо, почти как ласточка! Что может быть прекраснее? Если она хочет? Ну конечно, хочет!
— А ты не боишься? — спрашивает лётчик девочку.
— Этот ребёнок не ведает страха, — отвечает за неё мама.
Нет, ведает. Мадикен боится одного: как бы папа или лётчик не передумали и не оставили бы её на земле. Она не уверена до конца, что ей позволят взлететь в небо. И потому тянет папу к аэроплану.
— Ну, идём же скорее!
Но в ту же минуту Мадикен замечает Аббэ. Он всё ещё стоит возле аэроплана и не может оторвать от него глаз. И рук, кажется, тоже. Он гладит летающую машину, словно хочет убедиться в том, что у него под руками действительно аэроплан.
Мадикен знает, что если и есть на земле человек, мечтающий полететь на аэроплане, так это Аббэ. А тут вдруг она сама возьмёт да и взлетит в небо прямо у него на глазах. Нет, такого нельзя допустить! Это было бы просто-напросто несправедливо.
Она в раздумье замедляет шаги. И принимает решение.
— Папа, я не хочу лететь, — шепчет она отцу — Можно, вместо меня полетит Аббэ?
Папа удивлённо смотрит на неё.
— Не хочешь? Почему?
— Я боюсь, — бормочет Мадикен.
— Неправда, ты никогда ничего не боишься, — говорит папа. Но пусть будет по-твоему, раз ты так решила.
Он всё понимает. Он ведь знает, как искренне Мадикен любит Аббэ. А когда любишь кого-нибудь, совсем не трудно отказаться от чего угодно, это папа тоже знает.
И объясняет лётчику ситуацию, а потом зовёт Аббэ:
— Аббэ, иди сюда!
Аббэ вздрагивает, словно сделал что-то недозволенное.
— Я ничего не трогаю, — уверяет он. — Я только смотрю.
— Хочешь полететь на аэроплане? — спрашивает мальчика папа.
Да разве Аббэ в состоянии ответить на подобный вопрос? Даже поверить невозможно, что папа Мадикен говорит с ним серьёзно. Поэтому Аббэ просто стоит с глупым видом и молчит. Мадикен начинает беспокоиться.
— Ты что, не слышишь? Ты хочешь лететь с папой, а?
Бедный Аббэ, они теперь не в силах ответить! Разумеется, он всё слышит, но наверняка думает, что над ним шутят.
И думает так до тех пор, пока не оказывается в аэроплане с лётным шлемом на голове и в чересчур просторном кожаном пальто, лишь тогда он начинает осознавать происходящее с ним чудо, и теперь его лицо сияет так, что все кругом смеются.
— Почему они смеются? — недоверчиво спрашивает Мадикен.
— Потому что видят по-настоящему счастливого мальчика, — объясняет мама.
И тоже смеётся. Но что ни говори, а ей странно за папу, Мадикен это знает. Мама вовсе не собиралась отпускать его в полёт, однако сейчас, несмотря ни на что, смеётся и машет рукой папе, уже сидящему в аэроплане.
И тут вдруг сквозь толпу протискивается бургомистерша. Она подскакивает к пилоту в тот самый момент, когда он уже собирается сесть в кабину, и с укоризной говорит:
— Подождите! Первым должен лететь бургомистр, так положено!
Мадикен видно, как обеспокоен Аббэ. Теперь он наверняка думает, что его полёт сорвался.
Но лётчик не обращает внимания на слова бургомистерши. Ничего, бургомистр подождёт. А бургомистр и рад. Этот маленький, толстый, добрый, трусливый человечек и не хочет вовсе лететь. По нему видно, что не хочет. Зато жена прямо-таки жаждет отправить его в поднебесье. Более того, бургомистр должен не просто взлететь в небо, а сделать там ещё и «мёртвую петлю», прямо над городской ратушей. Бургомистерша уже договорилась с фотографом Бакманом, что он покараулит летающую машину на площади и сфотографирует её в тот момент, когда она станет переворачиваться в воздухе.
— Это будет лучшая фотография для нашего семейного альбома, — объясняет она маме.
Но мама не слышит её, да и не мудрено: ведь папа вот-вот взлетит. Как интересно! Все машут руками и кричат «ура». Аэроплан поднимается в небо и летит к городу. Вскоре в небе можно разглядеть только маленькую точку.
Лизабет начинает плакать:
— А если папа разобьётся…
Мама бледнеет. Она тоже, наверное, боится, что папа разобьётся.
— Да что вы! Это же совсем не опасно, — бодро говорит Мадикен.
Она берёт маму за руку, чтобы успокоить её. И чтобы успокоиться самой — действительно ли полёт безопасен?
Неожиданно для всех аэроплан возвращается. И делает над полем настоящую «мёртвую петлю». Два раза. Народ ликует и кричит «ура». А мама сердится:
— Это на него похоже. Хотел посильнее напугать меня, я его знаю.
— Да нет, наверняка это Аббэ попросил лётчика сделать «петлю», — уверяет её Мадикен.
— Я выясню, кто, — сурово отвечает мама — Ну подожди у меня!
Но Аббэ, спустившись снова на землю, говорить не в состоянии. Вот он, стоит перед ними. И всё-таки он не здесь. Аббэ ещё продолжает парить под облаками.
— Тебе было весело? — теребит друга Мадикен.
Аббэ качает головой.
— Весело? Нет, совсем не то. Там было… даже описать невозможно, как там было! Вот сама полетишь когда-нибудь, тогда поймёшь — Он смеётся — А ты видела, как мы сделали «мёртвую петлю»? Два раза. Это я попросил его. Когда у меня появится свой самолёт, я всё время буду делать «мёртвые петли».
Теперь приходит черёд бургомистра. Сейчас он поднимется в воздух и сделает над ратушей «мёртвую петлю». Бургомистерша уже разболтала об этом всем и каждому, так что её супругу не избежать полёта, как бы он не трусил. А он, конечно же, трусит. Зато бургомистерша храбра! Она стоит, широко расставив ноги, машет мужу рукой и кричит на всё Мельничное поле:
— Не забудь сделать над ратушей «мёртвую петлю»! Слышишь?
Бедный бургомистр летит высоко над городом и вскоре возвращается обратно. Он и впрямь сделал над ратушей «мёртвую петлю», но, кроме этой «петли», он сделал кое-что похуже. Что простительно только маленькому ребёнку, а не взрослому бургомистру.
Вскоре всё Мельничное поле узнаёт о случившемся. Все шушукаются и смеются, даже Лизабет кое-что слышит и спрашивает Мадикен:
— Почему бы ему не отправиться на аэроплане прямо в баню?
Мадикен шепчет что-то ей на ухо, и Лизабет хихикает.
— Тут не над чем смеяться — останавливает сестру Мадикен — Думаю, ты не слишком веселилась бы, если бы сама была бургомистром.