— Мне двадцать семь, я мать-одиночка, у меня нет образования и я горничная у своего бывшего жениха, этого достаточно? — прошипела Ева.
— А я думал, что быть матерью — это хорошо, да и Игорь поправился…
— Откуда ты все это знаешь!? Ты что, правда следишь за мной?! — Ева повернулась ко мне и я понял, что платье у нее с декольте. Небольшое такое, но все же… сколько темных мыслей оно у меня успело вызвать буквально одной вспышкой. Не знаю, почему у меня так крепко стояло от одного только ее вида, почему я годами с ума сходил от этих светлых локон, от ее особого карамельного запаха, почему до умопомрачения хотел ее.
Ученые, кажется, говорят, что мы выбираем себе партнеров на подсознательном уровне, мол, ему виднее, что считать для нас идеалом.
Так вот, эта маленькая, храбрая амазонка, эта колдунья, наверняка она была колдуньей, была моим идеальным пазлом, моей половинкой, я чувствовал это с первой секунды нашей встречи. Вот только почему-то Ева не чувствовала того же.
— Да тормози ты, — я сделал вид, будто бы у меня на нее не стоит, обернулся к бармену и знаком велел повторить. — Мадин просил.
— О чем просил?
36
— Узнать о том, что у тебя, да как. Вообще, нарыть на тебя инфу.
— И ты просто сделал это? — выдала Ева с каким-то презрением.
— А я его мальчик на побегушках, ты не знала?! — Сам себя не подколешь, никто не подколет.
— Не поняла…
— Он говорит прыгать, — я показал рукой выдуманную планку и ухмыльнулся, — а я должен спросить, как высоко?
— Ты… — на мгновенье я заметил, что Ева замешкалась, словно не понимая, о чем я, словно для нее это была новость. Но затем она встряхнула своими прекрасными волосами и снова стала равнодушной.
— Да ладно, не парься, я здесь по делу.
На самом деле, я ржал, как конь, когда этот дебил додумался до этого. В смысле, я, конечно, все понимал, но это было слишком.
— Объяснись.
— Мадин говорит, что ты шарахаешься от него на работе и он не может даже приблизиться к тебе, чтобы тебя не отбросило от него, как святую от нечисти. В соцсетях, вайбере, ватсапе он в черном списке, в телефоне — в бане. Короче, рыцарь допер только до вот этого вот, — я, еле сдерживая рвущийся приступ смеха, вытащил из внутреннего кармана куртки письмо и положил его перед Евой, опрокидывая следом в себя второй стакан виски.
— Что это?
— Письмо, — я сделал еще один заказ.
— А это не перебор? — Ева перевела осуждающий взгляд с конверта на меня. Я лишь пожал плечами в ответ. Наверное, это был перебор.
— Похер.
— Ты в своем репертуаре.
— Я думал, женщины за постоянство.
— Не в случае с тобой.
— Язва.
— Это что… это… это правда письмо?!
— Поверь мне, у меня была такая же реакция, — я усмехнулся, начиная растягивать третью порцию виски, чтобы оно совсем не ударило в голову. Ева с непониманием покрутила бумагу в своих изящных ручках, а затем как-то тяжело вздохнула. — Долбанутый возомнил себя Чарльзом Диккенсом!
— За что ты так ненавидишь своего брата? — Ева бросила на меня непонимающий взгляд, а я так и застыл с поднесенным к губам стаканом виски. — Вы же родня, одна кровь…
— Ты его не знаешь. — Я залпом влил в себя остатки алкоголя. Тепло. Хорошо. Все становится лучше, чем есть на самом деле. Волшебные свойства алкоголя. Жаль, что это лишь иллюзия.
— О, поверь, я знаю, какой Мадин, — с презрением хмыкнула Ева, отворачиваясь от меня и хватаясь за бокал с вином. Как только она опустошила его, я сделал знак бармену повторить и зажег сигарету, за которую заплатил, наверное, черт знает сколько.
— И все равно без ума от этого ушлепка. А, да можешь не объяснять, — перебил ее я, чиркая зажигалкой. — Девки всегда текли от него. Он высокий, накачанный с роскошной шевелюрой, что вам еще нужно?
— Ты… — Ева впервые за все время общения со мной, улыбнулась, а затем тихо рассмеялась. Но не издевательски, а… обычно, по-простому. — Ты просто ужасен… — Она приняла новый бокал из рук официанта и затем сделала то, что меня очень удивило. Она раскрыла письмо, разложила сложенный лист бумаги и начала его читать.
— Что, прямо при мне?
— А что тут скрывать? Можно подумать, что ты сам не знаешь, что он тут напишет.
— Что ему жаль, что он не знал, и ни в чем не виноват, и бла-бла-бла, — я стряхнул пепел в пепельницу, но слегка промазал. Пофиг.
— Точно, — Ева не дочитала. Судя по всему. Она скомкала письмо и прокатила его по барной стойке, в мою сторону. — Хочешь, забирай, хочешь, выброси, а лучше — отдай ему и скажи, что мне не нужно это.
— Что именно?
— Его сожаления. Его тренировки в писательском ремесле. Наш ребенок едва не умер, а он пишет мне письма, черт его дери!
Ух ты ж, амазонка злилась. Щеки раскраснелись, к ним прилила кровь. Ева залпом опрокинула в себя второй бокал и ударила раскрытой ладонью по столу.
— Сволочь. Он всегда был сволочью! Он заслуживает страдать и никогда не увидеть своего сына! Ненавижу его! Он всегда думает только о себе, ему всегда кажется, что весь мир кружится только возле него! Остальные лишь актеры второго плана, приложение к его сценарию, к его негласной главной роли! Его всегда нужно понимать, в его вечно «непростое» положение нужно входить, ему все нужно прощать, будто он все еще маленький ребенок! При этом сам он жесток, быстр на хлесткие пощечины и грубые слова, на неверные решения и сжигания мостов! Тогда какого черта? Какого черта, я тебя спрашиваю, я должна читать его идиотские письма в стиле Шекспира и делать вид, что ничего, все хорошо! Я сейчас сделаю вид, что он не посылал меня к чертям собачьим, что не прошло восемь лет, что не были они адом, пока он трахал свою ненаглядную Самиру и заделывал ей «первенцев»! Я прямо сейчас прощу его и мы вместе побежим подавать на его развод, а затем тут же распишемся сами и заживем! Ох, как мы заживем!
— Тише, тише, принцесса, — я выдохнул дым и поспешно потушил сигарету, делая очередной заказ. Какая по счету это была порция алкоголя? — Тебя нужна добавка, киса… много добавки. Как и мне.
37
— Наверное, я все же не стану возвращать это брату…
— Знаешь, на самом деле, я люблю его не больше твоего. — Кажется, я была хорошо поддатой, иначе как можно было объяснить то, что я сидела в баре и пила на пару с этим мерзким слизняком, что звался родней Мадина? — Вы одинаковые мерзавцы, оба всегда думали только о себе, ты вообще… мне кажется, у тебя с головой что-то! — заключила я, попивая… какой по счету бокал вина? Черт, я сбилась…
На самом деле, я планировала не такой вечер. Хотела просто выпить бокал вина после тяжелого дня и отправиться домой. Набраться сил перед завтрашним днем, чтобы выстоять еще один в этом сумасшедшем доме…
Я так хотела из него вырваться, кто бы только знал… но я должна была отдать долг Самире, прежде, чем уберусь оттуда. Раз и навсегда.
А на будущее у меня были планы… Такие, что хотелось только улыбаться. Так как Самира выполнила свое обещание и в лечение, а также реабилитацию Игоря не было вложено и рубля с моей стороны, то скопленные годами деньги теперь были нашими… Мы с Игорем могли делать на них, что хотим!
К лету как раз должен был закончиться его восстановительный период и я собиралась отвести его за границу. Куда пожелает мой сынок. Мы с ним думали, выбирали, мечтали, планировали.
Господи, мы могли планировать! Это было таким счастьем… понимать, что мы можем!
А после путешествия я подумывала о своем ателье. То есть, конечно, можно было последовать совету Камилы и взять жилье в ипотеку, позабыть о съемном, только вот это означало, что мне придется и дальше подчищать за другими грязь. А вот свое дело, успешное дело… оно могло в будущем обеспечить нас с сыном. Обеспечить Игорю хорошее образование, достойную жизнь, возможность выбора того, чем он будет заниматься в будущем, путешествия по всему миру.
Короче, после заграницы я собиралась поступить на вечернее, доучиться. В параллель открыть свое ателье и купить подержанный автомобиль. А уж взять квартиру в ипотеку, это всегда можно было успеть, главное, чтобы было из чего платить.
У меня должно было получиться. Я верила в себя. Впервые за много лет верила, что все получится. Что у нас сложится жизнь. Нормально. Что мы заживем наконец. По-человечески. Игорь заслуживал этого. У него было непростое начало жизни и он точно заслуживал, чтобы дальше все было легче, проще, лучше.
— А все-таки… почему? — Вопрос моего не менее пьяного собеседника вывел меня из раздумий, окрашенных в теплые, солнечные тона.
— Чего? — я бросила на курившего Заура непонимающий взгляд.
— Почему ты послала меня тогда, уже после расставания с Мадином? Ты же знала, что будешь одна, что нет работы, денег, образования, или ты хотела отдать ребенка?
— Никогда! Что за бред ты несешь?! Я никогда не думала отказываться от своего ребенка! Однако я все еще не понимаю твоего вопроса…
— Почему ты не захотела быть со мной? Я миллион раз предлагал, чуть яйца свои на подносе не преподнес? Мадин явно так не ухищрялся перед тобой…
— В смысле… ты что… ты правда что ли подкатывал ко мне?! — Я задохнулась от шока. — Охренеть! То есть всеми теми оскорблениями, унижениями и прочим ты показывал мне свою симпатию?!
— Ну… как умел… — он ухмыльнулся, разводя руками в стороны.
— Ты больной на голову, я клянусь, — я истерично расхохоталась, допивая свой бокал и тут же получая новый. — То есть тебе понравилась девушка брата, и ты решил ее мешать с грязью, чтобы показать, что ты тоже на нее претендуешь?! Господи, да ты мечта психиатра!
— Ну-ну, прямо-таки. Наш последний разговор… я не опускал тебя тогда, предлагал усыновить ребенка, чуть не жениться… — Заур посмотрел на меня на удивление абсолютно трезвым и серьезным взглядом.
— Я думала, ты издеваешься, как всегда! Я никогда не думала, что… нравлюсь тебе?! — А я все еще не верила. — То есть… нет, извини, все равно не верю, — я покачала головой, отворачиваясь от Заура.