кунды, развернулся ко мне. Несколько долгих, тихих мгновений сверлил меня тяжелым взглядом, а затем неожиданно схватил за горло и, развернув, припечатал к стене.
— Еще раз увижу от него сообщения, убью обоих. Я не шучу. Ты — моя.
Богдан написывал мне весь вечер, а я не смела не отвечать. Вот только кто же знал, что я разозлю дикого хищника в лице Заура? Но, знаете, что? Знаете, что самое ужасное в этой ситуации? Я не испугалась. Не восприняла это как акт агрессии или жестокости. Меня возбудила такая реакция моего любовника. И он это заметил. Почти мгновенно.
— Раздевайся, — тихо велел Заур, не отпуская моей шеи. — Раздевайся, сучка, я буду иметь тебя во все щели так, что ты сорвешь свой ангельский голосок.
— Н-нет… — я покачала головой. Для вида. Я знала, что это еще сильнее раззадорит моего и без того страстного партнера.
— Да. И трахать я тебя сегодня буду без резинки.
— Да конечно… — я усмехнулась, но тут же встретила взгляд, полный решимости.
— Ты дашь мне так, как я скажу, иначе я за себя не отвечаю. Я хочу почувствовать тебя настоящую. Без преград. Без помех. Ты станешь моей, как когда-то стала его.
— Не говори мне о Мадине…
— А что так?
— Он никогда… не брал меня в те места, в которые ты… ну, в общем…
— Да, у него есть монашеские замашки. И тебя он такой же сделал. Но мы это исправим. Снимай все с себя, сучка.
В общем… в ту ночь мы сделали это не раз. И не два. Я позволила ему сделать себя своей на все сто процентов. Заур трахал меня, вертел в тех позах, какие ему взбредало в голову, а затем кончал. И так несколько раз.
Разумеется, на утро разум вернулся, и я зареклась делать с ним это без презерватива, да только вот одного раза могло оказаться вполне себе достаточно для того, чтобы залететь.
Почему я потеряла голову в ту ночь? Почему позволила себе поддаться самым низменным и темным желаниям? Да, я тоже этого хотела, иначе Заур не смог бы меня уговорить, но сам факт того, как рядом с ним я теряла голову, как минимум, настораживал. Даже с Мадином так не бывало, а это с учетом того, что тогда я была почти на десять лет моложе, соответственно, глупее.
— Черт, черт, черт… — я выбросила третий по счету тест в мусорное ведро и бросилась к раковине. Открыла холодную воду и плеснула себе в лицо. Затем еще раз и еще. Только вот это ожидаемо не помогло.
Как можно было быть такой дурой? Мне было под тридцать, а я дважды допустила секс без презервативов, с двумя разными мужчинами, оба из которых мне, по сути, никем не приходились. Я ведь была взрослой, умной и давно научившейся на своих ошибках не доверять людям! Тогда что со мной произошло?! Почему я дважды повела себя так безрассудно? И, главное, что мне теперь было делать?
Рассказать все, как есть Богдану? Конечно, он был хорошим, добрым и положительным парнем со всех сторон, но, если вдуматься, кому нужен был такой довесок в только-только начинающихся отношениях? У меня и так был незаконнорожденный сын, а теперь еще и эта незапланированная беременность от, возможно, другого мужчины? Боюсь, такого не выдержал бы даже он.
Может, стоило подождать, пока ребенок родится и уже тогда предпринимать какие-то решения? Но это было некрасиво, низко и несправедливо по отношению к Богдану.
Или же, мне стоило уйти от него молча, ничего не говоря?
Был еще и четвертый вариант. Рассказать обо всем Зауру. Только, опять же, мало того, что я не знала, чей это ребенок, так и самого Шумахова не могла видеть. То, что он сделал, то, как поступил… это перечеркнуло все, что между нами могло быть.
— Ева, ты там в порядке? — Богдан постучал в дверь и задал вопрос обеспокоенным тоном. Я торчала в его ванной, наверное, уже с полчаса.
— Да-да, я сейчас буду…
Что же мне делать?
56
Я не решалась сказать Богдану правду, хотя и понимала, что это неправильно и затягивание проблемы не решит эту самую проблему. Но сказать ему о том, как все обстояло на самом деле, означало поставить крест на едва-едва начавшихся отношениях.
Нормальных отношениях, которых у меня никогда за всю жизнь еще не было. Братья Мадин и Заур мастерски превращали мою жизнь в ад, и на их фоне Богдан выглядел спасительным кругом, за который я так отчаянно цеплялась.
Возможно, я не испытывала к нему дикой страсти, но он меня устраивал. Во всем. Он заботился об Игоре и мой мальчик его не смущал. Он помог забрать его из больницы, по вечерам, когда он бывал у нас в гостях, с удовольствием возился с моим сыном. Богдан был внимательным, добродушным, помогал там, где это было нужно, слушал столько, сколько мне было необходимо. И, в перспективе, у нас могло что-то получиться. Только, разве что без чужого ребенка в моем чреве.
Я задумывалась об аборте, но почти сразу отбросила эту мысль в сторону. Игорь был самым правильным и хорошим в моей жизни. И, если я решила когда-то оставить его, то чем нынешний ребенок заслуживал этого меньше? Нет, я не могла, да и не хотела убивать своего ребенка. Правда, мне было бы намного проще, окажись он от Богдана.
Единственной радостью было то, что я больше не работала на сумасшедшую семейку Шумаховых. Но, думаете, они собирались так просто меня оставить в покое? Чепуха, не тут-то было!
Камила, то и дело, писала мне гадости. Разумеется, она обо всем догадалась, а затем и узнала. Да, я ее подставила и теперь она решила сделать врагом номер один меня и буквально закидывала жуткими сообщениями.
Мадин так же периодически названивал мне. То умолял простить, то обвинял в том, что я так и не удосужилась сообщить ему о больном сыне. Порывался что-то сделать, чем-то помочь, но я от всего отказывалась. Хотел бы что-то сделать, сделал бы. А брать на себя роль управляющего в его жизни я не желала.
Меньше всех было Заура и это удивляло. То есть, после последнего пьяного голосового прошло довольно много времени, и он больше не звонил, не писал. Наверное, решил сдаться. Удивительно и не похоже на него, но грех было жаловаться. В смысле, я все равно не собиралась к нему возвращаться, да и отношениями то, что было между нами, назвать не могу. Но, завидев его однажды вечером возле подъезда дома, в котором мы с Игорем снимали квартиру, я не удивилась. Наоборот, я была удивлена, что этого не происходило раньше.
Был довольно поздний вечер. Сегодня Богдан был на дежурстве, мы с Игорем провели его вдвоем. Сначала сходили в магазин за продуктами, затем приготовили вкусняшек, умяли их и сделали домашку. Я выбежала буквально за одной вещью — маслом, которое мы забыли, и уже спешила домой, когда вдалеке я завидела знакомый силуэт. При приближении я убедилась в том, что это был Заур. Весь в черном, как всегда со своей неизменной сигаретой во рту.
— Привет. — Он даже не улыбнулся, просто кивнул, завидев меня. Я остановилась в нескольких шагах от него.
— Зачем ты здесь? Мы же все с тобой выяснили еще в прошлый раз.
— Нет. То есть… — он помялся, сделал глубокую затяжку, подумал над чем-то, отводя взгляд. — Мне нет оправдания.
— Правильно, нет.
— Есть шанс, что ты когда-нибудь…
— Прощу тебя? — Я удивленно взглянула на него. — А как ты думаешь? Ты разрушил мою жизнь, потому что привык тягаться со своим братом за любую понравившуюся тебе игрушку. У вас с детства какие-то обиды друг на друга, а расплачивается весь остальной окружающий мир. Хотя вы давно уже выросли, но кого это волнует, не так ли?
— Я правда сожалею. Это было восемь лет назад, я был…
— Что, молодым и глупым? Ты не был ребенком, когда сознательно говорил мне гадости, когда отговаривал брата от женитьбы на мне, когда подставлял меня с несуществующими мужиками и изменами. Ты все сделал, что бы мы не были вместе, а под конец решил поиграть моей жизнью и здоровьем…
— Ты думаешь, я виноват в том, что Игорь…
— Нет. — Я осекла его, потому что точно знала, что это не так, хоть у меня и не было желания облегчать ему тяжелую ношу вины. — Это генетическое заболевание, врачи мне почти сразу об этом сказали. Я узнала, что в роду по папиной стороне были такие случаи. Это не твоя вина, но это не умоляет того, что ты сделал. Я могла умереть в тот вечер. Вместе со своим не рожденным ребенком. А ты бы даже не ответил за это. Тот мужчина, которого ты нанял… он мог оказаться кем угодно, с какими угодно мыслями и планами, но ты бы уже не контролировал общий процесс. Тебя ничего не остановило.
— Я был глупцом.
— Ну, да… — Я покивала, понимая, что слова — это пустое. Человека делает человеком его поступки.
Что могли сейчас изменить его слова? Его сожаления? Они не могли исправить прошлого и того будущего, которого он меня лишил.
— Ты правда так жалеешь, что я разлучил тебя с Мадином?
— Я… — Я замялась.
— Ну?
— Не в этом дело.
— Просто ответь на вопрос.
— Я любила его, если ты на это намекаешь, — ощетинилась я, гневно зыркнув в сторону Змея. — Мадин — та самая первая любовь, если тебе вообще хоть что-то известно об этом чувстве. И, да, я мечтала связать с ним свою жизнь, я хотела растить нашего сына в браке, я видела себя его женой. Я не сразу его забыла, точнее, будет правильно сказать, что я помнила о нем годами. Меня отпустило-то совсем недавно, когда мы с ним снова встретились. Думай, что хочешь, а брата твоего я любила, хотела и не могла выпустить из своего сердца много лет.
— Ясно…
— Но… наверное, я даже рада тому, что ты нам помешал.
— Надо же… — он хмыкнул, выбрасывая одну сигарету и тут же потянувшись к следующей.
— Я не завидую Самире. И, если уж быть совсем откровенными, то он не заслуживает даже ее с ее тяжелым характером и истеричным поведением. Она хотя бы человек слова. Сказала — сделала. Мадин не может даже этого. Я не знаю, какой он брат, какой сын и какой бизнесмен, но, как партнер по жизни для женщины… он не лучший вариант. И сейчас я могу судить об этом с холодной трезвостью, коей не было в мои девятнадцать. Я рада, что судьба в виде тебя развела нас в стороны раз и навсегда. И я не изменила своего решения, я против их общения с сыном. Игорю нужен отец.