– Вам следует получше заботиться о себе, отец, – предупредил Чезаре.
– Ох, сынок, сынок, не расстраивайся. Хотя, признаюсь, я счастлив, поняв, как ты обо мне беспокоишься.
Александр прикрыл глаза и, улыбаясь, откинулся в кресле. Этот мудрый государственный деятель всегда становился слеп, когда дело касалось его близких: он предпочитал думать, что Чезаре разволновался из-за его приступа, а не из-за того, что испугался, предвидя все те проблемы, которые возникнут и у него, и у остальных членов семьи, когда Папа больше не сможет их всех охранять.
Чезаре потребовал, чтобы Александр вызвал своего личного лекаря, Папа поупрямился, но в конце концов согласился. И Чезаре не мог не признать: Александр действительно обладал невероятными жизненными силами – через несколько часов после приступа Папа уже строил новые планы, должные принести Джованни успех.
И все же даже Александру пришлось смириться с реальностью: Джованни никудышный тактик, единственное, чего он дождался – так это того, что Орсини успели призвать на помощь французов и совместными силами атаковали тех, кто окружил замок.
Столкнувшись с неприятелем в настоящем бою, Джованни показал себя и никуда не годным командиром, папские войска потерпели сокрушительное поражение, а герцог Урбино, единственный, кто мог бы противостоять неприятелю, хоть и оправился от ранения, но попал к Орсини в плен. Джованни был легко ранен, но, понимая, что ему следует как-то выходить из этого достойного лишь смеха положения, объявил свою рану серьезной, не позволяющей ему продолжать нести бремя командования: пусть-де армия его завершает кампанию под руководством нового командира.
Теперь уже вся Италия потешалась над приключениями этого папского сынка. Люди припоминали торжественную церемонию возведения его в должность, а какой же у него был победный вид, когда он выходил во главе своей армии из Рима!
Эта история немало порадовала римлян: вот и Папа получил урок, нельзя же до такой степени простирать свой непотизм!
Чезаре оправился от беспокойства, вызванного приступом отца, тем более, что Александр снова был полон энергии, и теперь Чезаре не упускал момента пройтись по поводу брата.
Он позвал своих друзей, и совместными силами они нарисовали забавные лозунги, которые развесили на всех главных римских дорогах.
На одном из плакатов было написано: «Требуются те, кто имеет хоть какие-то новости по поводу так называемой армии церкви. Если кто-либо обладает подобными сведениями, немедленно сообщите их герцогу Гандиа».
Джованни вернулся под отчий кров. Отец встретил его с неизменной любовью: он сразу же начал придумывать для Джованни оправдания и сообщал всем и каждому, что, если бы бедного Джованни не ранили так ужасно, история была бы совершенно иной.
И все, кто слышал его слова, поражались, с какой легкостью Александр обманывал себя. Но вскоре они поражались и восхищались уже другим: потому что в результате Папа создал впечатление, что он никакой войны не проиграл. Да, возможно, он проиграл битву, но после битвы наступает период заключения договоров, и по условиям этих договоров Папа всегда неизменно становился победителем.
Чезаре отправился повидаться с отцом и застал у него Джованни.
– Как?! – вскричал он. – Вы не присоединились к своей армии, генерал?
– Кардинал, моя армия и я предпочли расстаться. Мы устали друг от друга.
– Так мне и говорили, – засмеялся Чезаре. – Весь Рим об этом говорит. На городских стенах даже висят плакаты.
– Было бы интересно узнать, кто их развесил, – и глаза Джованни опасно заблестели.
– Не ссорьтесь, детки, – вмешался Александр. – Что сделано, то сделано. Нам не повезло, и нам придется заключать перемирие.
– И дорого заплатить за этот мир, – угрюмо заметил Чезаре.
– Ну, дорого – не дорого… – протянул Александр. – У Орсини тоже нет желания продолжать войну. Теперь я предложу им свои условия, и они на них согласятся.
– Ваши условия?
– Мои условия против их условий, – с усмешкой ответил Александр. – Я разрешу им выкупить их замки назад. И вы увидите, что в результате войны мы абсолютно ничего не потеряли.
– А Урбино? – спросил Чезаре. – Он в плену, какую плату они могут за него назначить?
Папа лишь пожал плечами:
– Не сомневаюсь, что его семье удастся собрать необходимую для выкупа сумму.
Чезаре прищурился: его отец – поистине блестящий дипломат, он умудрился превратить поражение Джованни в победу. Джованни искоса наблюдал за братом.
– Я так устал от разговоров о войне… Кстати, ведь завтра в Риме начинается карнавал, не так ли?
В глазах Джованни Борджа светилась такая же лютая ненависть, что и в глазах Чезаре Борджа. Он, казалось, говорил: «Ты хотел унизить меня в глазах нашего отца, дорогой мой братец? Но не думай, что я сразу же отвечу тебе на оскорбление. Подожди, подожди, я найду способ сквитаться с тобой, милый мой кардинал!»
Условия мирного соглашения Папа обсуждал с Чезаре – Джованни был слишком занят подготовкой карнавального костюма и своего шествия. Он тосковал по Джему, у которого была такая богатая фантазия.
Когда-нибудь наступит день, думал Чезаре, и отец поймет, что рядом с ним должен быть только я, потому что только я понимаю и разделяю его устремления. Как может такой умный, такой блестящий человек быть настолько слеп, чтобы сделать ставку на одного из своих сыновей в ущерб другим?
В такие минуты Чезаре бывал почти счастлив. Ему не нужно было постоянно намекать на оплошности и ошибки Джованни: они были настолько очевидны, что даже бесконечно преданный Александр не мог их не замечать.
– Отец, – обратился к нему Чезаре. – Вы меня поражаете. Мы, Борджа, потерпели неудачу, которая для многих была бы смертельной, но вам удалось превратить поражение в победу.
Александр засмеялся:
– Сын мой, за столом переговоров можно выиграть гораздо больше, чем на поле битвы.
– Но это, осмелюсь я возразить, зависит от воинов. Если бы я был солдатом, я бы непременно укрепил мой штандарт на башне неприятельской крепости. Я бы придавил каблуком выю врага, и все условия диктовал бы только я. По правде говоря, и условий никаких бы не было, потому что я просто завоевал бы их земли и замки.
– Благородные речи, сын мой.
Чезаре насторожился: неужели он заметил какой-то особый блеск в отцовском взгляде? Неужели Александр решил наконец-то прислушаться к голосу разума?
– Однако, – ответил Папа, – положение наше сейчас не таково, и мы должны выйти из него с честью. Сейчас для нас ключевой момент – скорость, время. Мы потерпели поражение, сынок, но они истощены. Они не в силах продолжать войну, и вот почему согласны на переговоры.
Чезаре с восхищением засмеялся:
– И вы заставите их выкупить их собственные замки?
– За пятьдесят тысяч золотых флоринов.
– Но вам следовало бы удержать эти замки, отец, будто победившей стороной были мы.
– Зато мы станем на пятьдесят тысяч золотых флоринов богаче.
– Хорошо, это начало. Но нам не удалось наказать Орсини, как хотелось. И что дальше?
– На время мы прибегнем к миру.
– А Орсини за это время оправятся от слабости? Папа глянул сыну в глаза:
– В договоре есть один пункт, с которым я обязан согласиться. Видишь ли, во время этого конфликта Вирджинио Орсини оставался пленником Неаполя…
Чезаре щелкнул пальцами:
– Если б это было не так, ситуация была б для нас еще ужаснее.
Папа согласился, и Чезаре улыбнулся в ответ: он вспомнил те дни, когда их перевезли из материнского дома во дворец на холме Джордано. Он вспомнил тот день, когда во дворец Орсини прибыл великий воин, их родственник, вспомнил, как замирало от восторга его мальчишеское сердце, он вспомнил уроки борьбы, строгое, но теплое отношение к нему Вирджинио. Все эти годы Вирджинио Орсини оставался для Чезаре одним из образцов для подражания. Чезаре гордился тем, что Вирджинио как-то сказал о нем: «Я бы хотел, чтобы у меня был такой сын. Я бы сделал из него настоящего солдата».
– Я вижу, ты по-прежнему им восхищаешься, – заметил Александр.
– Он – величайший из воинов!
– Однако он оказался не таким уж стойким, когда в Италию вторглись французы.
– Несомненно, у него были на то свои причины, отец. Орсини стали союзниками французов.
– Да, они выступили с ними против нас, – ответил Александр. – А что касается этого пункта договора… Орсини требуют, чтобы Вирджинио немедленно освободили.
– Я вижу, отец, что вам это предложение совсем не нравится.
– Ты сам сказал, что дело обернулось бы для нас еще хуже, если бы Вирджинио стоял во главе семейной армии. Орсини по-прежнему остаются нашими врагами, сейчас они изнурены боями, у них нет настоящего лидера, но как только они его обретут… – Папа пожал плечами. – Сын мой, я считаю, что Орсини так легко соглашаются на все мои условия только потому, что требуют сохранить этот пункт договора* как только Вирджинио вернется к ним, они соберутся и двинутся на нас. Вирджинио освобождать нельзя.
– Но вы говорите, что они настаивают на этом.
– Да.
– И вы согласились?
– Да.
– Значит, вскорости Вирджинио действительно будет свободен.
– Он не покинет своей тюрьмы.
– И все же вы согласились!
– У нас в Неаполе есть друзья. Осталось еще несколько дней. Чезаре, я возлагаю эту задачу на тебя. Ты всегда стремился показать мне свое умение, свои высокие качества. Великие полководцы должны обладать не только силой, но и решимостью и хитростью.
– Когда мальчиком я жил на холме Джордано, я знал его очень хорошо, – медленно произнес Чезаре.
– Но это было давно, сынок.
– Да, – ответил Чезаре, – давно. Папа возложил длань не плечо сына.
– И вот теперь ты узнаешь, как следует поступать ради интересов своей семьи, – сказал Александр.
Чезаре прекрасно понимал, что глупее сантиментов ничего быть не может.
Однако он вышагивал взад-вперед по своим комнатам и не мог справиться с нахлынувшими на него воспоминаниями: он видел, как скакал на коне позади этого человека, он вспомнил, как восхищался им тогда.