Я проигнорировала обоих. Несомненно, Сибилла собиралась рассказать, чего же такого ужасного Кароль сделал ей, что заставило ее присоединиться к новым Дивам мщения. Кароль же, наверняка, хотел еще раз извиниться и, возможно, назначить еще одну встречу. Я заварила себе травяной чай, который должен был обладать успокаивающими свойствами, уселась в свое любимое кресло в глубине дома, там, где окна выходили в садик, и решила, что это может подождать. Мне многое надо обдумать.
Вдруг кто-то подсыпал наркотик мне в бокал? Или мне хотелось верить в это, потому что тогда мне стало бы легче — ведь это освобождало меня от ответственности, или это произошло на самом деле? И если это правда, то кто опоил меня, стерев воспоминания о произошедшем? И самое главное, зачем это ему или им было нужно? Мысленно я возвращалась и возвращалась к событиям того вечера в баре, насколько я их помнила. Что же случилось как раз перед тем, когда я начала испытывать странные ощущения? Анна пришла в бар и устроила небольшую сцену. Какое отношение это имело к тому, что меня опоили?
Пока я сидела и размышляла (мои наручные часы показывали половину четвертого утра), датчики движения, установленные на задней стене дома, внезапно включились, и весь двор залил яркий свет. Я поднялась и стала всматриваться, но ничего не увидела. Лампы выключились через несколько секунд, но затем снова включились.
Сзади к территории моего участка примыкало кладбище, которое начиналось от забора и заканчивалось в лощине, где Анна встретила свою смерть. Если не считать уже доставших шуток по поводу подобного соседства, то место мне очень нравилось. Кладбище это очень старое, о нем ходят многочисленные истории. Акры вековых сучковатых деревьев и очень тихие соседи. Ворота запираются на закате, предположительно от нежелательных посетителей, но, если честно, большинству людей, какими бы зловредными они не были, не очень-то хочется проводить ночь на кладбище. Я всегда считала его одним из самых безопасных мест на земле.
Но явно не сейчас. Было полнолуние, и надгробия отбрасывали тени в лунном свете. Фонари на крыльце так и продолжали мигать. Я выключила свет в задней комнате, и, когда в очередной раз зажглись лампы, я начала всматриваться в самую дальнюю часть двора. Я все еще ничего не могла разобрать, но была уверена, что там, на территории кладбища, в том месте, куда не достигал свет фонарей, что-то было.
Я подумала было разбудить своего соседа, Алекса Стюарта (милый человек, хороший друг, иногда помогает в магазине), но вспомнила, что он уехал на пару недель в Ирландию, где у него был свой дом. Нельзя было звонить Робу, и ни в коем случае — Каролю. Я взяла фонарь и вышла во двор.
На минуту луна скрылась за облаками, как раз в тот момент, когда отключился мой фонарь. В ту же секунду над могильными плитами возникло призрачное видение и поплыло в мою сторону. Это была Анна. Она подняла руку и стала указывать на что-то, как тогда в баре. В другой руке Анна держала Мадьярскую венеру, которую она протягивала мне. Губы ее шевелились, будто она пыталась сказать что-то. Она плакала. Я попробовала было заговорить с ней, спросить, что же произошло тогда, сказать ей, что мне очень жаль, если я как-то была причастна, но слова застряли у меня в горле. Анна повернулась и жестом указала в сторону кладбища, туда, где, я знала, был мост — место ее гибели. Затем она снова повернулась ко мне, глаза расширились, рот широко открыт в безмолвном крике. Она устремилась прямо на меня…
Я резко проснулась, тяжело дыша; сердце было готово выпрыгнуть из груди. Я сидела в своем любимом кресле, сад за окном был укутан мраком. Когда смертельный страх, вызванный ночным кошмаром, прошел, я осознала, что не смогу обрести и подобия душевного спокойствия, не смогу спать по ночам, пока не узнаю, как и почему погибла Анна. Вместо того чтобы сделать что-нибудь, что позволит успокоиться душе моей подруги, да и моей совести, я только и делала, что мучилась собственными волнениями, чувством незащищенности и беспомощности. Подсознание твердило мне, что смерть Анны и Мадьярская венера были связаны. Рассудок говорил, что кто-то из тех, кого я считала друзьями, опоил меня наркотиком. Вот с этим мне и предстояло разобраться.
А потом меня осенило. Я проверю происхождение венеры, как меня просили. Я докажу, что она поддельная, или же настоящая. Не имело большого значения, что окажется правдой, учитывая то, что мне действительно нужно было узнать. Если она окажется подлинной, я снова стану доверять человеку, которого кода-то любила. Если она окажется фальшивкой, а он это скрыл, тогда я подтвержу версию остальных. В любом случае, я была уверена, что выясню, что же произошло той ночью. В любом случае, дальнейший план действий был прежний. Я села за компьютер и забронировала на ближайший вечер билет на рейс до Будапешта. Я оставила голосовое сообщение для Клайва в магазине, сообщив, куда направляюсь и как он сможет связаться со мной. Затем я послала по электронной почте письма дивам, Каролю и Фрэнку, сказав им только, что отправляюсь в Венгрию. По крайней мере, один из них будет гадать, что я там забыла.
Глава шестая
30 апреля
Путешествие в Будапешт было не из легких, не из-за ужасной каюты, и даже не из-за морской болезни, которая началась у меня, как только корабль отчалил от берегов Англии, а из-за волнений о возможных находках по прибытии. Что же касается самого города, то Будапешт — просто чудо. И хотя Т. многое рассказывал мне, с большим энтузиазмом восхваляя красоты своего родного города, полагаю, на меня все же влияла непоколебимая уверенность англичан в том, что Лондону нет равных. Мне представился шанс собственными глазами убедиться в обратном.
Перед моим рассеянным взором представали великолепные речные пейзажи, пока пароход из Вены плыл по ущелью, а затем повернул почти строго на юг по направлению к городу. Или, если быть точным, к городам. По правую руку от меня находился Буда, замок, пока еще не достроенный, но уже впечатляющий и занимающий выгодное положение на вершине холма, возвышающегося над Дунаем. Слева от меня лежал город Пешт, возможно, не такой величественный, но импонирующий мне своей рукотворной гармонией. Хорошо, что я путешествую по реке, а не на поезде, и вдвойне хорошо, что неприятные ощущения, досаждавшие мне первую половину путешествия, не проявились на реке. Мне кажется, что Дунай является неотъемлемой частью города, и именно таким образом можно постигнуть душу Будапешта.
Мне очень повезло с выбором жилья — это чистая и удачно расположенная квартирка в месте под названием Липотварош недалеко от Дуная за плату, которую при разумной экономии я смогу себе позволить. Дом принадлежит семье по фамилии Надашди, они живут в бельэтаже. Говорят, там великолепная квартира, хотя семья проводит лето в горах в сельской усадьбе. Над бельэтажем хозяев расположены квартиры поменьше, моя — на четвертом, самом верхнем этаже. Швейцар живет на первом этаже около парадного входа, за довольно широкой главной лестницей, ведущей на второй этаж. Его зовут Фэкэтэ Шандор, его жену — Марика, к ней мне следует обращаться как к Фэкэтэ Нэни, что, полагаю, означает миссис Фэкэтэ. Венгры всегда сначала называют фамилии. Окнами моя квартира выходит на центральный двор, и при этом она — угловая. Если я встану около окна, то увижу здание Парламента, а позади него проблеск речной глади Дуная. Здание Парламента еще не достроено, но выглядит весьма величественно. Через два дня после прибытия мне представилась возможность полюбоваться им во время прогулки.
Приятно было узнать, что многие люди здесь хоть немного говорят по-немецки, и мои жалкие попытки объясниться на этом языке в общем и целом успешны. И хотя мы не слишком хорошо понимаем друг друга, Фэкэтэ Нэни очень добра и заботится о том, чтобы мне было уютно.
Город очаровал меня. Мои прогулки по прилегающим улицам доставляют огромное удовольствие. Дом, в котором я живу сейчас, довольно приятен на вид, построен в неоклассическом стиле, фасад украшают четыре колонны. Главный вход, к которому ведут несколько ступенек, защищен воротами из кованого железа. Интересно выложена плитка. Говорят, она со знаменитого венгерского завода под названием Жолнаи.[13] В доме на другой, стороне улицы, на этаж выше моей квартиры расположены современные и богатые на вид апартаменты. Если я пройдусь на юг и немного на восток, то выйду к Базилике Пешта, а чуть подальше начинается великолепная улица, называемая Шугарут, кольцевой проспект. Если я не ошибаюсь, «ут» по-венгерски означает «улица» или «проспект». Вдоль этого проспекта посажены каштаны, образующие тень. Он очень широкий и производит сильное впечатление. По обе стороны проспекта построены красивые дома в самых разнообразных стилях. Одно из самых прекрасных зданий — Оперный театр, который не хуже лондонского. Если я сэкономлю денег, возможно, мне удастся посмотреть там представление.
Прекрасный проспект, по которому мне так нравится гулять, заканчивается, или начинается, у величественной площади, которая, как и многие сооружения в этом удивительном городе, находится в процессе строительства. Это будет памятник завоеванию мадьярами Каспийского бассейна, возводимый в честь тысячелетней годовщины этого события, уже минувшей, хотя памятник еще и не завершен.[14] Мне кажется, что мадьяры — гордый народ, очень интересующийся собственной историей и своими героями. Они расскажут вам, что Будапешт — один из древнейших городов Европы. Когда-то мадьяры были агрессивной кочевой расой, которая пришла на эту территорию с востока под предводительством Арпада,[15] завоевавшего эту местность в 896 году, отсюда и было устроено празднование годовщины четыре года назад. Монумент Арпаду еще не закончен, а по краям площади возвышаются здания, одно из которых — дворец искусств, сконструированное таким образом, что напоминает греческий храм с шестью коринфскими колоннами.