Ее старый любимый пес дремал в прохладе хлева. Птицы щебетали в кустах у забора, перелетая с одной ветки на другую.
Ступни тетушки Жужи вспотели и распухли в ботинках, которые все были облеплены грязью. Грязь забилась и внутрь, застряв между пальцев ее ног. Ее колени и руки распухли от сильной жары. Солнце нещадно палило. Бывшая повитуха чувствовала, что она словно поджаривается на солнцепеке.
Тетушка Жужи одернула платье, чтобы ей стало немного прохладнее. В кармане фартука у нее лежала старая тряпка, которую она использовала в качестве носового платка, и она достала ее, чтобы вытереть шею и лоб. Положив ее обратно в карман, она после этого вытерла руки о юбку фартука.
Тетушка Жужи всегда чутко прислушивалась к внешним знамениям. Именно поэтому, когда птицы в ее саду вдруг замолчали, она решила прояснить для себя, что могло случиться.
Ранее одна из женщин, практиковавшая в деревне врачевание, пропала без вести. Она была главной соперницей тетушки Жужи и основной конкуренткой Мары, и тетушка Жужи была полна решимости устранить ее. В этой связи ходили слухи, что эта женщина была отравлена, а ее тело утопили в реке. Когда семья пострадавшей обратилась к секретарю сельсовета Эбнеру с просьбой начать расследование, он отказался делать это. Более того, он рассмеялся, когда члены семьи прямо указали пальцем на тетушку Жужи как на возможную виновницу этого преступления.
Сначала бывшая повитуха мало что могла разглядеть при ярком солнце. Ее дом выходил к улице окнами на запад, и солнце слепило ее. Она могла видеть только то, что находилось в непосредственной близости от нее: поленницу во дворе, карниз низкой крыши. Кроме того, бывшая повитуха достаточно хорошо различала участок земли вокруг себя: пучки травы, пробивавшейся из илистой грязи, несколько ярко-желтых одуванчиков, свои ботинки, все в грязи. Всякий раз, когда трава у нее во дворе становилась слишком высокой, тетушка Жужи одалживала у старого Амбруша корову, чтобы попасти ее у себя, или же доставала из хлева старую косу.
Во дворе наступила зловещая тишина.
Сначала тетушка Жужи заметила его ноги, обутые в ботинки. Чтобы увидеть его целиком, она подняла глаза. Она видела, как он наклонился вперед, как его лицо исказилось в гримасе. Оно выглядело таким же изможденным, как и лицо его матери, когда тетушка Жужи видела ее в последний раз. Но, в отличие от своей матери, у него хватило решимости прокричать перед выстрелом:
Менж а фенебе!
Затем его пистолет выстрелил. Тетушка Жужи рухнула на сушившуюся скатерть и вместе с ней свалилась на землю – тяжело, словно подрубленное дерево. Раздался еще один выстрел, и вторая пуля пролетела через весь двор в сторону бывшей повитухи.
Пес выскочил из хлева и с лаем подбежал к воротам. Он бегал кругами, не переставая лаять. Нарезаемые им круги становились все шире и шире по мере того, как он продолжал свои поиски, однако вскоре его энергия иссякла – и он прекратил метаться вдоль забора. Он еще раз понюхал воздух, но ощутил лишь запах пороха, а след чужака был потерян. Пес гавкнул еще разочек, словно укоряя сам себя, после чего подбежал к своей хозяйке.
Тетушка Жужи неподвижно лежала на земле. Она была похожа на тяжелую древнюю статую, опрокинутую на землю.
Пес осторожно обошел бывшую повитуху. Он прикоснулся к ней носом, как детектив, изучающий место преступления, затем низко опустил свой длинный хвост и подбежал к ее ногам. После этого он вернулся к голове бывшей повитухи и, уловив признаки жизни, бешено завилял хвостом. Тетушка Жужи протянула руку и погладила старого пса.
Со мной все в порядке, старина. Похоже, ты заволновался обо мне.
Сыновья тетушки Жужи организовали активные поиски того, кто покушался на нее. Вместе со своими друзьями они обошли всю деревню – и к закату предполагаемый убийца был найден.
В Надьрев снова были вызваны жандармы, хотя уже и по другому поводу.
Среда, 21 сентября 1921 года
Летняя жара на Венгерской равнине сохранялась до самого сентября, и по мере того, как дни становились короче, крестьяне спешили подготовиться к сбору урожая. Женщины собирали виноград, который в этот раз уродился на славу. Ливней почти не было, и высокая температура способствовала хорошему урожаю. Бо́льшую часть пшеницы и других зерновых деревенские продали землевладельцам или же отвезли на продажу на рынки в Кечкемет и Сольнок.
У себя дома на Сиротской улице бывшая повитуха занималась делами, обычными для конца лета и самого начала осени. Она уже закончила консервирование, заполнив полки своей кладовой, которые ломились от банок, посеяла цветы, прополола грядки от сорняков. Вместе с Марой и ее дочкой она сварила мыло, сделала свечи и благодаря молоку, которое она регулярно получала от старого Амбруша, сбила столько сыра, что его запасов должно было хватить до следующей весны.
Полуденное солнце пробивалось сквозь ее кружевные занавески, заливая кухню светом. Тетушка Жужи сидела за кухонным столом в потоке солнечных лучей. Она подняла финджу и сделала последний глоток кофе. Она помнила, как ее бабушка имела привычку пить кофе из миски, словно суп. Поставив маленькую кофейную чашечку обратно на стол, тетушка Жужи поднялась со скамьи. Обнаружив, что пояс ее фартука почти развязался из-за того, что она в этот день слишком долго сидела на кухне и пропустила свой обычный утренний обход, бывшая повитуха потуже затянула его концы.
Открыв дверь, она вышла на крыльцо и поднесла руку к глазам, чтобы защитить их от солнца. День становился все теплее. Тетушка Жужи вразвалку спустилась во двор, потрепала по холке и побеседовала со своим старым псом, который все еще в возбуждении бродил по двору после того, как рано утром прогулялся по лесу с хозяйкой, и направилась к воротам, по дороге весело щелкая языком на цыплят, которые плескались в луже, оставшейся после недавнего дождя.
Добравшись до дома Амбрушей, тетушка Жужи медленно открыла калитку, осторожно придерживая ее, чтобы та не заскрипела. Она слышала, как женщины утром уходили в поле, и рассчитывала на то, что никого не застанет. Бывшая повитуха прислушалась к царившей в доме и во дворе тишине, потом, чтобы удостовериться в отсутствии хозяев, на всякий случай позвала их. Затем еще раз, громче. Убедившись в том, что ей никто не отвечает, она распахнула калитку и вразвалку направилась по красивой дорожке к дому.
Тетушка Жужи уже некоторое время назад поняла, что у старого Амбруша стало сдавать сердце. Она видела эти явные признаки по его пульсу, по склерам глаз, по бледности кожи, по текстуре тех немногих прядей волос, которые еще оставались у него на голове. Последние нескольких месяцев она регулярно давала ему разные средства для поддержки сердечной деятельности, однако каждое снадобье давало все более слабые результаты.
Тетушка Жужи открыла входную дверь и вошла внутрь. Семья Амбрушей также завершала сезонное консервирование, и воздух в доме был напитан фруктовым ароматом. Бывшая повитуха внимательно оглядела кухню. Богатая обстановка в доме Амбрушей по-прежнему производила на нее сильное впечатление. Казалось, здесь ничего не ломалось, не старело, не изнашивалось. На всем, как и раньше, продолжал лежать налет роскоши. Изделия из стекла, фаянсовая посуда, маленькие расписные тарелочки, которые наверняка были привезены из Будапешта или, возможно, даже из Вены, были аккуратно расставлены на полке буфета. Тетушка Жужи отодвинула эти тарелочки и потянулась за спиртным в буфете. Она налила себе полстакана и осушила его одним быстрым глотком, затем с грохотом поставил стакан на стол. После этого она достала чистый стакан и налила в него еще спиртного. Сунув руку в карман фартука, бывшая повитуха нащупала там свой флакон, развернула его из бумаги, открыла и аккуратно налила в содержимое стакана две чайные ложки настойки. После этого тетушка Жужи помешала получившийся напиток маленькой ложечкой, а затем – своим толстым пальцем. Она пришла оказать добрую услугу своему неизлечимо больному другу.
Через несколько часов после того, как она вернулась в свой собственный дом, старый немощный Амбруш скончался. Прошло пять лет с того дня, как его внук Иштван Джолджарт тоже отошел от мира сего.
В начале ноября собрался сельский совет, на который был приглашен и доктор Цегеди-младший. Собрание закончилось нескоро, поскольку обсуждались и принимались решения по многим деревенским делам: устанавливать ли дополнительный уличный фонарь; разрешить ли сапожнику расширить свою мастерскую; что делать в связи с жалобами крестьян на новые налоги, которые взимал граф Мольнар; кого назначить вместо тетушки Жужи. По последнему пункту участники собрания проголосовали за Мару, дочь бывшей повитухи.
Магия тетушки Жужи продолжала действовать.
Упущение Юзефа-судьи
Мы, женщины Надьрева, отлично знали, чем занималась Жужанна Фазекаш. Мы так же привыкли к ее поступкам, как привыкли видеть, как каждое утро стаи гусей покидают деревню и отправляются пастись на луга.
Надьрев
Руки доктора Цегеди-младшего были в крови. От сырости в доме и тяжелого дыхания доктора его очки запотели. Из-за этого Цегеди-младший не мог получить подлинного представления о кровотечении. Когда он смотрел через свои запотевшие линзы, которые были идеально круглыми, но все равно искажали картину, он видел лишь расплывчатые очертания и красные пятна, схожие с раздавленными переспелыми сливами или с лужицами пролитого вина.
Кровь стекала с его рук и пропитывала его брюки. Какая-то часть крови скопилась на вытоптанных участках земляного пола и тоненькими ручейками постепенно просачивалась по небольшим ложбинкам к стене.
Когда доктор появился в доме Анны, там было очень холодно. Окна были покрыты инеем, а под входную дверь забилась мягкая снежная дорожка, которую никто, кроме Анны, никогда не удосуживался убирать. От морозного воздуха пол стал скользким, словно дорога во время гололеда. Из многочисленных трещин в стенах дома тянуло ледяным сквозняком. Только благодаря огню, разожженному в печке, в доме стало немного теплее.