Процесс копирования запущен.
Преобразовано: 0,000000001 %…
Цифры процентов росли, а Луке стало безумно и адски щекотно — зачесалось все тело, а потом из каждой поры на коже вырвался тончайший, тоньше человеческого волоса, щуп. Тысячи подобных, непрерывно удлиняясь, вонзились в труп императора.
От этой картины мальчика стошнило, а кожа на бритом черепе стянулась, поднимая несуществующие волосы на загривке. Лука повалился на пол, скрючился и взмолился только об одном: чтобы это быстрее закончилось. Он не просто чувствовал, как меняется, он это видел. Способность наращивала кости, мышечные волокна, связки и суставы, активно генерировала жировые клетки, формируя такие же стратегические запасы, как у Маджуро Четвертого.
Изменения происходили не поэтапно, а одновременно по всему телу: росли волосы, причем везде, так как Маджуро был крайне волосат; портилось зрение, зубы, повреждались клетки печени и истончались стенки сосудов…
Одновременно способность уловила потребность носителя — Лука сходил с ума от зуда — и снизила остроту ощущений. Щекотка прекратилась, мальчик вообще перестал что-либо чувствовать.
Метаморфизм создавал идеальную копию, причем сразу две. Странник бы сказал, что проще сделать обмен разумов, но Эск’Онегута больше не существовало, а у Луки слишком хаотично бегали мысли, в которых много всего намешалось. Что дальше? Зачем он превращается в императора, если первый же разговор выдаст, что он не тот, за кого себя выдает? Как там мама и Кора? Что делать с заработанными очками Тсоуи: крутить Колесо или поберечь? Почему чешется пятка?
Пятка чесалась чертовски сильно, а способность была слишком занята копированием. Лука попытался дотянуться, но тело не слушалось…
Когда все это прекратилось, разум мальчика давно отключился, а первые лучи солнца пробивались сквозь зашторенное окно.
Процесс копирования завершен.
Преобразовано: 100 %.
Закончив операцию, метаморфизм ушел в спячку, исчерпав все резервы. Копирование сожрало все. Трогать наращенные жировые запасы он не решился, это противоречило команде создать полную копию.
Зато очнулся Лука. Интуитивно он понял, что с минуты на минуту должен явиться Ленц. Проколоться на первом же этапе плана, продуманного им в минуты сомнений перед началом копирования, будет обидно.
Усилием воли он, сгибаясь от резей в желудке и едва владея новым тяжелым, неповоротливым организмом, аккуратно поднял тщедушное хлипкое тельце, в котором узнал себя, и уложил на кушетку, где прежде лежал сам. Важно было не оборвать струны — сделать это оказалось непросто, но он справился.
Потом он лег сам — на кушетку, где располагался император. В груди что-то кольнуло, и он инстинктивно активировал способность, задавшись вопросом: «Что там?»
Внимание! Фиксируется усиленное свертывание крови в сосудах и полостях сердца!
Внимание! Враждебные микроорганизмы!
Обнаружен тромб!
Обнаружен тромб!
Обнаружен тромб!..
Весь обзор закрыл столбик логов, кричащих о лавине появляющихся новых и новых тромбов. Лука понял, что умирает, и, умирая, больше всего на свете захотел жить. Его желание совпало с тем действием, что уже начал метаморфизм, решивший, что здоровье носителя важнее точности копии.
Жировых запасов хватило на нейтрализацию всех враждебных микроорганизмов, рассасывание тромбов, а потом метаморфизм и вовсе вошел во вкус и взялся за ремонт органов.
Лука лежал, закрыв глаза, и услышал, что в комнату кто-то вошел. Их было двое. Одного он узнал по голосу:
— Доброе утро, мой повелитель! — преувеличенно бодро и громко сказал Ленц.
— Доброе утро, ваше императорское величество! — елейным голосом добавил второй.
Мальчик в теле императора хотел ответить на приветствие, но что-то подсказало ему, что пока не надо. Более того, лучше вообще не показывать того, что он их слышит.
— Получилось, Ленц? — шепотом спросил второй.
— Обязательно должно получиться, Наут! То, что я ему вколол до процедуры, имеет эффект отложенного действия в половину суток. Если я прав, то его сердце уже остановилось!
— Надеюсь, вы знали, что делали! — горячо зашептал Наут, первый советник императора, как успел раньше выяснить Лука. — Потому что Рециний не оставит от нас мокрого места, если мы его подведем!
— Не переживайте вы так! — С этими словами глава имперских медиков подошел к Луке и притронулся пальцем к его шее, прощупывая пульс. — Двурогий! Он еще дышит!
— Он нас слышал? — ужаснулся Наут.
— Сомневаюсь. Но даже если и слышал, что с того? В его крови бурлит варево кровяных сгустков, и они его уже убивают.
Лука уловил шорох одежды медика, словно тот пожал плечами.
— Что будем делать? Дождемся, пока сдохнет, или созовем Совет? Мол, императору плохо, неудачная процедура перелива…
И здесь его хотят убить! Лука мысленно перебрал все ругательства, которые знал, и те, которые перешли к нему от Эск’Онегута, упомянул разных иномирских богов, а потом резко сел и сказал:
— Знаете, Ленц, кажется, процедура перелива и впрямь была не очень удачна.
Первый советник Наут по-бабьи взвизгнул и на подкошенных ногах опустился на пол. Ленц повел себя мужественнее — просто прошептал:
— Пресвятая мать!
Глава 24. Самое явственное доказательство
Глядя на рухнувшего первого советника Наута и главу имперских медиков Ленца, Лука-император лихорадочно соображал. Планы можно поменять с учетом новых обстоятельств.
Поразительно, но даже без памяти Маджуро Лука знал, как обращаться с этими двумя. Полное копирование не прошло без следа, и определенные шаблоны поведения и неглубинная память оригинального Маджуро Четвертого все-таки передались Децисиму. Что же, надо пробовать, в любом случае всегда можно все скорректировать.
— Почему я не похудел, Ленц? — плаксиво поинтересовался он. — Что это такое, я тебя спрашиваю?!
Он демонстративно пощупал огромный колышущийся живот и грозно нахмурил брови. Наследие подсказало, как себя вести, и единственно верной позицией в его ситуации было требовать, оскорблять и наезжать. Лука решил придержать знание о неудавшемся заговоре с попыткой убийства, как козырь в рукаве, пусть погадают, слышал ли он, понервничают.
— Э… Простите, повелитель! — Глава имперских медиков рухнул на колени и ткнулся лбом в холодный мраморный пол. — Действительно, что-то пошло не так! Я все исправлю, ваше величество!
— Вы все-таки немного похудели, мой повелитель! — льстиво бормотал первый советник Наут. — Вы же знаете, я вам никогда не лгу, вы ведь за то меня и цените, мой повелитель, что я всегда говорю вам правду, какой бы ужасной она ни была…
Лука брезгливо пихнул его ногой в бок. Придется все-таки раскрывать карты, но давить только на одного. Если они в отчаянии накинутся на него вдвоем, придется убить обоих, а ему нужна информация.
— Что ты мелешь, червь? По-твоему, я настолько глуп, что не могу сам определить, похудел ли я?
Наут затрясся еще сильнее.
— Начальника дворцовой стражи ко мне! Живо!
Он не удержался и подкрепил слова еще одним пинком, на этот раз по жирной заднице первого советника. С ударом он не рассчитал — тот плюхнулся лицом в пол, не успев выставить руки, и разбил себе нос.
— Хотите, я его приглашу, повелитель? — предложил свои услуги Ленц. Глазки его бегали, и не нужно быть прорицателем, чтобы понять: он замышляет побег!
— Его величество ясно дал понять, что это поручение он дал мне, — прогнусавил Наут. — Я сбегаю сам, повелитель!
Он тяжело поднялся, хрустнув коленями, и, пошатываясь, пошел на выход. Отпустить именно его, в отличие от хитроумного Ленца, Лука решил не просто так. О заговоре лучше выяснять один на один.
— Встань с пола и сядь на кушетку, Ленц. Поговорим серьезно и без этого недотепы.
Поднимаясь с пола, глава имперских медиков бросил на повелителя изумленный взгляд, в котором промелькнуло что-то еще. Он сел и с исследовательским интересом посмотрел в глаза повелителю.
— Прости за эту маленькую демонстрацию, но иначе ты не поверишь и совершишь фатальную для себя ошибку, мой дорогой целитель, — едва заметно улыбнулся Лука. — Смотри внимательно! И не шевелись!
Он поднял руку ладонью к Ленцу. Глаза лекаря распахнулись, лоб покрыла испарина. Из центра ладони императора лезло что-то живое, с масляно-белесой чешуей и блеснувшим жалом на конце. Достигнув лба Ленца, щуп ткнулся в него острым концом. Выступила капля крови. Лекарь вздрогнул и побежал бы сломя голову, но его парализовал страх.
— Видишь ли, процедура, действительно, пошла не так. В теле этого юнца, — владыка кивнул в сторону тела Маджуро, ставшего копией Луки, — жила божественная сущность. И при переливе она стала моей частью. Так что ваш коварный план убить меня провалился. Теперь меня невозможно умертвить никаким образом. А вот ты — умрешь, если соврешь мне хоть в чем-то.
Лука приказал щупу втянуться. По большому счету тот был совершенно бесполезен. Способность создала его из излишков жировых запасов, добавив толику железа для имитации жала, но новоявленный император знал, что при желании и достатке строительного материала он сможет отращивать не только бутафорию.
— Теперь в тебе часть этой сущности. Чувствуешь?
Ленц скосил глаза к переносице и закивал, обливаясь крупными каплями пота.
— Сделаешь или скажешь хоть что-то, что пойдет мне во вред, — умрешь. Даже если я погибну, твоя личная преданность отныне измеряется не мною, а божественной частичкой в тебе. Назови участников заговора против меня. Кто лидер? Ты?
Лука соорудил два новых щупальца и воткнул их Ленцу в виски. Тот сглотнул и замер, боясь пошевелиться. Его лоб покрыла испарина
— Что ж, думаю, Наут будет сговорчивее…
— Постойте, повелитель! — сдавленно прошептал целитель. — Пообещайте, что не казните меня и не тронете мою семью!