Долго копившаяся злость переполнила Луку и хлынула наружу, выбрав целью фаворитку. Но то и дело проскальзывали мысли о том, можно ли теперь считать Кейринию его первой женщиной, а его самого более не девственником? Лука решил, что нет, — по многим причинам. В первую очередь из-за незавершенности акта, а во вторую — из-за подозрений, что это должно происходить немного не так. Не туда, в общем. Определенно, это делается не так. Все у аристократов через… неправильно.
Мозг императора, переживший гипоксию, лихорадочно генерировал всевозможные виды пыток и казней для подлой змеи Кейринии, оказавшейся ядовитой во всех смыслах. Он дофантазировался до послойного снятия кожи и обработки ран щелочью с последующим прикладыванием чинилий. Идеи хаотично кружились в голове. Лука метался и почти уже кликнул слуг, чтобы отправить их в подвал к Ядугаре за кровососами, но здравый смысл взял верх.
Разум бурлил, но развитая эмпатия и недремлющая совесть, доставшиеся от Луки, задались важным вопросом: а виновна ли фаворитка?
Ответ однозначен — виновна. Но лично перед Лукой? Судя по ее поведению, она ненавидела Маджуро, и было за что, это очевидно. Но Лука не Маджуро, и мальчик с удивлением заметил, как злость растворяется в здравом смысле: ситуацию надо обратить в свою пользу. Или показательно наказать и выгнать всех любовниц, что, безусловно, облегчит ему жизнь, или…
Желудок свело и резануло. Голод проснулся — внутри засосало, и император, так ничего и не решив, вылетел из комнаты в главный зал покоев и истошно заорал:
— Завтрак! Живо! Сюда!
Из дверного проема императорских покоев высунулась седая голова:
— Уже подаю, ваше императорское величество!
— Стой! Гектора и Кейринию — ко мне! — добавил Маджуро.
Присутствие капитана должно помочь ему принять верное решение — исходя из того, как себя поведет девушка. Или женщина? А сколько ей вообще?
Резные дубовые двери распахнулись, и вереница слуг с подносами принялась сноровисто заставлять блюдами и кувшинами огромный стол, где могло поместиться три десятка человек. Лука диву давался, глядя, сколько появляется еды для одного единственного императора. Да его семье хватило бы на пару недель!
Его познания мира не хватало, чтобы определить, из чего все это приготовлено. С уверенностью он мог сказать только то, что в кастрюлях, скорее всего, дымится суп или похлебка, а в одной из тарелок из-под крышки виднеется какая-то каша, в которой кусков мяса (опять же, непонятно какого) больше, чем крупы и овощей. Или то не каша?
В любом случае мальчик был не в том положении, чтобы возмущаться несправедливостью мироустройства. Он жадно накинулся на густую жирную рыбную похлебку, щедро приправленную огненным тассурийским перцем, а следом на обжигающую небо острую кашу, как бы она там ни называлась.
Император покрылся потом, из глаз хлынули слезы, а метаморфизм только и успевал нейтрализовать жгучий перец, воспринимая его как угрозу. Способность исподволь подсказывала ему, что из еды наиболее полезно — и мальчик налегал на мясо, овощи и морепродукты, восполняя дефицит необходимых элементов.
Старик Нем застыл рядом, шепотом подгоняя слуг. Блюда исчезали, стоило Луке пару раз зачерпнуть ложкой.
Поначалу он недоуменно провожал уносимое тоскливым взглядом, но потом, распробовав запеченного морского окуня, вцепился в блюдо руками и зарычал. Слуга замер, нерешительно оглядываясь на Нема. Старик махнул рукой, шикнул на излишне ретивого подчиненного и расплылся в улыбке:
— Повелитель… Ваши вкусы изменились? Позвольте заметить, что…
— Не позволяю! — рявкнул Лука, взбешенный тем, что слуга, пока он отвлекся на старика, стащил из-под носа поднос с омаром, съесть удалось только половинку клешни! — И вообще, пошли все вон! Доем, тогда придете и заберете. А сейчас… верните омара!
Старик в ужасе кинулся на колени, стараясь поймать и облобызать руку повелителя, и ему это удалось. Лука выдернул пальцы из захвата старшего подавальщика. Метаморфизм мгновенно проснулся и объявил: «Обнаружена слюна человеческая: вода 99 %…» Потерявший равновесие Нем свалился под стол, зацепил скатерть, и она поползла следом, а кинувшийся за шефом слуга уронил поднос на его императорское величество. Что и стало последней каплей.
— Пошли вон! — заорал Лука, но увидев, как появившийся капитан с фавориткой исчезают за дверью, приняв крик на свой счет, снова вынужден был кричать: — Гектор! Кейриния! Ко мне! — Из неведомых глубин наследия Эск’Онегута всплыло и тут же было озвучено: — Мухой!
На некоторое время на пороге императорских покоев воцарилась неразбериха: слуги пытались выйти, в слезах ползал на коленях уже мысленно себя приговоривший Нем, Кейриния рвала на себе платье и тоже хотела рухнуть на колени, моля о пощаде воскресшего повелителя, но у его ног хаотично дергался старший подавальщик… За разыгравшейся сценой брезгливо наблюдал Гектор.
— Ваше императорское величество, — сказал он. — Ваше приказание выполнено. Спешил к вам с докладом, но встретил посыльного. Что-то случилось?
Лука не ответил. На немую мольбу фаворитки он кивнул. Слуги к тому времени рассосались, и девушка остановилась в центре покоев, не решаясь ни сбежать, ни подойти ближе.
Император показал на свободные стулья рядом:
— Ничего не случилось, капитан. Подумал, что за утренними хлопотами ты мог пропустить завтрак. Так что раздели со мной трапезу, Гектор. — Он перевел взгляд на застывшую девушку. — Кейриния, ты тоже. Здесь слишком много еды для одного…
Он опустил голову, вгрызаясь в хорошо прожаренный кусок маринованного мяса, но успел заметить изумление в глазах обоих. Осталось непонятным, что его вызвало: предложение трапезничать вместе или замечание о количестве еды. Да… снова он сделал что-то не то.
Кейриния к завтраку так и не притронулась. Гектор скромничать не стал, и долгое время в зале был слышен только результат работы мужских челюстей, рвущих, жующих и перемалывающих изысканные деликатесы так, словно то была грубая крестьянская пища. Фаворитка поморщилась, но тут же взяла себя в руки и натянула маску заботливого умиления, играя роль хозяйки застолья. Она сама с собой вела светскую беседу, что-то щебетала, но что именно — Лука не мог расслышать из-за треска за ушами. Поэтому и он, и Гектор просто глубокомысленно хмыкали и издавали стоны блаженства.
Когда император насытился, капитан дворцовой стражи отложил столовые приборы, вытер рот скатертью, сыто рыгнул и, не извинившись, начал докладывать, но его тут же перебил ответный рык императора. Смутившись, Лука покраснел, что было воспринято как недовольство.
— Простите, ваше императорское величество! — Кейриния извинилась за капитана, сжигая того взглядом.
— Э… — не понял Гектор причины извинений. Лука счел за лучшее промолчать, и капитан продолжил: — Бывший первый советник назвал все имена. Помимо прощенного вами доктора в заговоре участвовал ряд высокопоставленных персон… — Он полез в карман и вытащил скомканную бумажку. — Вот полный список упомянутых. Ленц был лишь исполнителем, и то, что Наут присутствовал утром, — его собственная инициатива. Кретину не терпелось плюнуть на ваше бездыханное тело, повелитель. Все заговорщики взяты или в данный момент берутся под стражу. Ведется опись имущества, включая загородные имения. Семьи предателей Империи изолированы в дворцовой башне. Слежка за подозреваемыми, не указанными Наутом, ведется как силами наблюдателей, так и с привлечением… внештатных агентов.
Заминка в бойком докладе капитана не прошла мимо внимания Маджуро.
— Внештатных? — Он нахмурился, поняв, что простая игра бровями сразу же придает особую силу его словам.
— Виноват, повелитель. В столице орудует одна воровская банда. С их лидером Куницей я хорошо знаком…
— Капитан? — воскликнула Кейриния. — Вы? С вором?
— Так вышло, повелитель, — признал Гектор, не обращая внимания на фаворитку. — Он сын моего сослуживца, старого друга. С тех пор как мой товарищ умер, я присматриваю за парнем. В общем, я нанял его ребят для наблюдения. Шустрые, скрытные, незаметные, знающие город как свои пять пальцев.
— Хорошо, — кивнул Лука. — Есть еще кое-что. Понимаю, что дознаватели загружены, но мне бы хотелось, чтобы вы уделили особое внимание всем моим фавориткам. Есть основания полагать, что среди них тоже есть те, кого нанял мой брат Рециний.
— Уделить внимание всем? Вообще всем? — глаза капитана округлились. — Да кто же их всех считал! Разве что Ленц… Они все бегают к доктору за понятно чем…
— Нет, только тем, кто… с кем я… — Лука закашлялся. — За последнее время, скажем так.
— Будет исполнено, ваше императорское величество! — Капитан резко встал. — Будут ли еще поручения?
— Нет, это все на данный момент. Вы свободны, Гектор.
Обращение на «вы» окончательно сразило капитана, он сглотнул, не зная, чего ожидать и, поклонившись, оставил Маджуро с Кейринией. На полпути его осенило, он остановился и, кинув взгляд на первую фаворитку, уточнил:
— Последний приказ касается… присутствующей здесь дамы?
Девушка замерла. Ложечка в ее руке забренчала о край чашки.
— Нет, Гектор. В ней я уверен.
Одновременно с хлопнувшими дверьми загрохотал упавший стул. Слишком много переживаний для одной отдельно взятой девушки за утро, пусть даже первой фаворитки императора.
Глава 28. Самый большой секрет
Чтобы уберечься от лишних ушей и сохранить легенду, Лука говорил с Кейринией в спальне. Дверь при этом была заперта. Сам император сидел на кровати, а в кресле перед ним замерла девушка, прямая, как палка. Она закинула ногу на ногу и нервно качала носком.
— Держи язык за зубами, — сказал император фаворитке. — Все, о чем мы договорились, должно остаться между нами!
Она кивнула, преданно заглядывая ему в глаза, но деланное раболепие ни о чем не говорило. Подобный взгляд предыдущий владелец тела видел часто. И к чему привела эта «преданность»?