— Понятно, — протянул Кросс. — Что ж, объяснение принимается, но если ты, жирный пентюх, рассчитываешь на мою помощь и поддержку, то закатай губу обратно. Мне плевать, кто здесь засядет у власти, четвертый советник будет всегда, а семья Кросс останется править этой землей. Я сказал.
С этими словами он молча поднялся и, не попрощавшись, покинул зал.
Глава 41. Семья
Вернувшись из зала Совета в собственные покои, Лука обнаружил столпотворение и хаос. Проснувшаяся Кейриния, разгуливая в коротком халатике с кружкой зернового отвара в руках, лениво переругивалась с Гердинией, но увидев императора, немедленно бросилась к нему на шею. С трудом высвободившись из ее жарких объятий и в очередной раз заметив, как легко первой фаворитке удается довести его до крайней степени возбуждения, Лука быстро взглянул на Гердинию.
Новый первый советник, точнее советница, не подала виду, что увиденная сцена ее чем-то задела. Похоже, страсть не подчинила ее разум, и она решила сохранить свой намечающийся роман с императором в тайне.
Гердиния тем не менее осталась верна себе и помимо того, что одновременно умудрялась давать короткие поручения парочке исполнителей и выяснять, чего ради Керлиг привел к его величеству двух оборванок, успевала отпускать в адрес первой фаворитки язвительные замечания.
В оборванках, смущенно ютившихся в углу комнаты и не смевших присесть, Лука узнал мать с сестрой, и его сердце заколотилось быстрее, о чем незамедлительно сообщил метаморфизм, уточняя, желает ли носитель понизить частоту сердечных сокращений. Отмахнувшись, Лука с беспокойством всматривался в лицо сестры, пытаясь обнаружить следы перелива, и облегченно вздохнул, поняв, что возрастом сестра не изменилась — все та же пятнадцатилетняя девочка. Ну хорошо, почти шестнадцатилетняя.
— Повелитель, по вашему приказанию доставлена семья Децисиму, — вытянувшись по струнке, браво доложил Керлиг, и в его интонациях Лука уловил влияние Гектора. — Прикажете оставить здесь?
Казалось, будущий управляющий первой бесплатной клиникой Империи не отводил от него взгляда, но Лука заметил, что парень умудряется плутовски постреливать глазами по сторонам. Все-таки оставалось в нем нечто шельмовское, прав был Гектор.
— Мы поговорим на террасе, — сказал император. — Спасибо, Керлиг, ты свободен.
— Простите, повелитель, — вмешалась Гердиния, — но мне нужно обсудить с ним ряд вопросов, касающихся бесплатной клиники. Ли Венсиро слишком рьяно принялся за дело, и его глашатаи уже утром начнут объявлять о скором открытии. Керлиг, ко мне!
— Ваше величество, я соскучилась, — капризно сообщила Кейриния.
За дверью послышалась брань генерала Хастига, выговаривающего стражникам, и Лука понял, что круговорот дел утянет с головой, и он снова не поговорит с родными. Поэтому сказал Гердинии, чтобы не смели его отвлекать, а сам направился к матери и сестре, заметив, что Кора порывается что-то сказать, да и вообще, вид ее далек от дружелюбного. Казалось, она собирается закричать во весь голос, но мать уговаривает этого не делать и пока сдерживает.
Чтобы не обострять обстановку, Маджуро мягко отстранил увязавшуюся следом Кейринию, попросив ее пока заняться своими делами, а сам подошел к матери, взял ее за руку и повел на террасу — единственное место во дворце, где он мог быть уверен, что их не подслушают. Балкон нависал над безлюдным скалистым берегом, а шум прибоя заглушал любые разговоры.
— Немедленно признавайся, что ты сделал с Лукой! — во весь голос заорала Кора, едва они вышли наружу, и дверь за ними захлопнулась. — Где мой брат?
— Кора, доченька… Это же сам император! Его величество Маджуро Четвертый! — сконфуженно забормотала мать, пытаясь обнять дочь, но та вырвалась и, врезавшись в Маджуро, заколотила кулачками по его груди.
Жира, поглощающего любые удары, оставалось еще много — было не больно. Девочка взмолилась:
— Скажи, где Лука? Пожалуйста…
Ничего не отвечая, император обнял сестру, и гладил ее по спине, пока она не успокоилась. Приска все это время стояла рядом, не осмеливаясь вмешаться, и беззвучно плакала.
— Как вы себя чувствуете? — тихо поинтересовался Лука через плечо Коры.
— Намного лучше, — признательно ответила мать. — Давно не ощущала себя так хорошо, если по правде. И Кора тоже оправилась после бесчеловечных опытов того мерзавца целителя!
Лука усадил сестру в кресло, сам опустился напротив и, склонившись к ней, спросил:
— Расскажи мне, что он с тобой делал? Закрывал в погребе, где живут чинильи? Избивал? Его старший ученик Пен ничего с тобой не сделал? Кора! — Он взял ее за руки. — Все, все, родная, все позади…
Девочка резко отстранилась и попыталась встать, но Лука ее остановил.
— Как ты меня назвал? И откуда ты все это знаешь? Это ты ему приказал?
— Послушай меня, Кора. Спокойно и не перебивая. Хорошо?
Чуть подумав, девочка кивнула.
— Почему вы к ней столь добры, повелитель? — прошептала мать.
— Вы поймете, Приска, — ответил ей Лука и перевел взгляд на сестру. — Будешь слушать? Я попробую объяснить.
— Буду, — кивнула Кора. Ее взгляд прояснился. — Говори… те, ваше величество.
— Хорошо. Но сначала задай мне несколько вопросов, ответ на которые может знать только твой брат.
— Зачем? — удивилась девочка.
— Объясню позже. Задавай.
Мать, прислушивавшаяся к их разговору, подвинулась ближе. Кора наморщила лобик и потерла нос, решая, что бы спросить. Наконец придумала:
— О чем я его просила в нашу последнюю встречу?
— О том, чтобы он уговорил Ядугару помочь вашей больной маме, — не задумываясь ответил Лука.
— Ха! Это тебе мог сказать сам лекарь! — воскликнула Кора. — Или та противная жирная тетка Мо! Какую песню любил петь мой брат, когда собирался на прогулку?
— Кора! — возмутилась мать. — Откуда о таком знать его величеству?
— Он сам спросил! Ну, ваше величество, говори, как называлась эта песня? — Сестру, похоже, увлекла игра, и она победно посмотрела на императора.
— Пожалуйста, не обращайте внимания, повелитель, дочка вздор несет, откуда вам знать песню, придуманную…
— Самим Лукой под названием «Бегущий мальчик»? О том, как мальчик, не умевший ходить, все-таки научился и побежал, и больше никогда не останавливался, боясь, что, если сделает это, снова разучится? А он бежал вприпрыжку, счастливо улыба-а-аясь… — тихо запел Маджуро. — А ветерок угна-а-аться за ним никак не мог…
Глаза мамы и сестренки налились слезами. Кора сглотнула комок в горле и, открыв рот, ошарашенно смотрела на поющего императора. Закончив куплет, он нежно погладил Кору по голове и горячо и быстро заговорил:
— Он придумал эту песню, когда ему было двенадцать. В тот день, пока мама задержалась у заказчиков, ты, Кора, без спроса повезла его на ярмарку, где его коляску опрокинул в грязь сын трактирщика Неманьи Карим Ковачар и его друзья — Толстый Пит, Натус и Джамаль. Одежду ты отмыла, пока брат, страшно стесняясь своего вида, сидел в одних трусах на виду у гуляющего народа, а потом вы поехали смотреть выступление воздушных акробатов. Именно тогда Лука и сочинил слова. А мелодию он услышал как раз на том самом выступлении. Когда тебе было восемь, ты покатила брата на море. Коляска увязла в песке пляжа, но ты дотащила его до воды, волоча по песку, а потом вы оба едва не утонули… — Лука почувствовал, что и сам едва сдерживает слезы. — Задавай третий вопрос, Кора.
Она покачала головой.
— Ничего не понимаю, — нарушила молчание мама. — Откуда вам все это известно, ваше величество?
— Также мне известно, что ваш сын вступился за вас перед Неманьей, предложившим откупиться за проступок сына телом, из-за чего и попал в тюрьму.
— Как? — зашептала мать. — Он вам рассказал?
— Мама, разве ты еще не поняла? — воскликнула Кора.
— Не поняла что?
Сестра не ответила. Она вскочила с кресла, взяла лицо Маджуро в руки и долго внимательно смотрела ему в глаза, пытаясь найти хоть что-то, напоминающее о брате, но не находила.
— Кора… — произнес Лука. — Ты поняла, чего от тебя хотел Ядугара? Он пытался отобрать у тебя годы жизни. Они называют это «процедурой перелива»…
— Я знаю! — резко перебила его девочка. — Они шептались об этом с противным Пенантом! Этот дуралей сначала прикинулся добреньким, а потом лапал! Приходил ночью, но я ему так врезала по яйцам, что он заскулил как побитая собака! Правда, потом избил сильно…
— Им удалось что-то перелить?
— Они только начали, но появился тот мужчина из дворца. Он привел стражников, и Ядугара был вынужден отпустить меня.
После ее слов Лука осознал, что решение обернуться императором спасло жизнь и маме, и сестре. Если бы он замешкался, пытаясь просто сбежать… Он почувствовал, как огромный валун скатился с плеч.
— Как ты к нему попала? — спросил Лука.
— Меня провела Рейна, его любовница. Обвела вокруг пальца! Прикинулась подружкой, сказала, что проводит к тебе, а когда я оказалась в доме, прибежала стража. Обвинили в том, что я якобы проникла в частные владения, что я воровка! — Кора смутилась. — Ну да, может, я и украла когда-то пару яблок и… неважно, но не в том случае!
— А потом на суде Ядугара тебя просто выкупил за пару золотых?
— За сто. Было много желающих, по правде говоря…
— Я помню, как обрадовался, когда увидел вас на моем суде. А потом вас увели оттуда, и меня, как и тебя, выкупил этот мерзкий «целитель» Ядугара… — Лука запнулся, а потом спохватился: — Бездна!
— Я знала! — заорала Кора и кинулась ему на шею. — Мама, мама! Это и есть Лука!
Мать разинула рот, прикрыла его ладонью, тут же упала на колени и взвыла:
— Простите ее, повелитель! Девочка только оправилась, она не в себе!
Кора же, обдавая его ухо жарким дыханием, шептала:
— Но как, как, Лука? Что произошло? Почему ты такой? Как?
— Тсс… Сестренка, осторожнее! Тише! Если кто-то узнает, не сносить мне головы! Слушай внимательно! Меня забрали во дворец, чтобы перелить мою жизнь настоящему императору. Во время процедуры что-то пошло не так, и когда я очнулся, уже был в этом теле. Кора, не перебивай! Слушай, слушай… Я устрою маму, помогу тебе, главное, ты поняла, что я — это я!