Он повернулся к дочери, хитро подмигнув.
— Но, конечно, не так, как тот ворон, что шпионил за мной в загоне для овец.
Кэтти-бри удалось улыбнуться, однако на сердце девушки было тяжело.
— Ты сражался?
— Мы все сражались.
Женщина не знала, что сказать. Она лишь выпалила:
— Мне жаль, отец. Я должна была вернуться.
— Моей самой большой радостью в те темные дни было то, что ты была далеко. Кави тоже стоило найти новый дом в те мрачные годы.
— Не со мной, — заметила Кэтти-бри. — Уверяю, моя собственная дорога едва ли была радостнее, — она остановилась и дернула за руку отца, заставляя последовать её примеру и посмотреть на неё. — Мне многое нужно рассказать вам. Не знаю, понравится ли вам моя история, но я должна поделиться ею.
— Ты жива и выглядишь неплохо.
Она улыбнулась и кивнула.
— Тогда ни одна твоя история не ранит меня, моя маленькая Зибрийя.
Войдя в обиталище семьи, Кэтти-бри вынуждена была броситься вперед, чтобы подхватить Кавиту, которая, едва дыша, чуть не упала при виде дочери.
Кэтти-бри с радостью уткнулась лицом в густые черные волосы матери, жадно вдыхая запах женщины, запах своего детства.
— Ты не постарела, — прошептала Кэтти-бри на ухо матери.
Кавита поцеловала её в щеку.
— Наян поддерживает её молодость, — сказал Нирай. В ответ на вопросительный взгляд дочери он указал подбородком на дальний конец комнаты.
Взгляд Кэтти-бри остановился на маленькой кроватке. Девушка удивленно открыла рот.
— Наян? — прошептала она, отступая от Кавиты. Женщина бросила взгляд на мать, которая кротко улыбнулась, кивая дочери, словно давая разрешение пойти и посмотреть.
Кэтти-бри тихонько пересекла комнату. Вначале она увидела легкое движение среди одеял и остановилась, подавленная мыслью о том, что у неё есть брат — совершенно разбитая своим непониманием того, как вообще рассматривать этого ребенка. Был ли он в действительности её братом? Равно как были ли Нирай и Кавита её реальными родителями? Она вернулась в мир с воспоминаниями о своей прошлой жизни, жизни, где она рассталась с другими родителями. Хотя она совсем ничего не помнила о своем отце. И мало знала о матери.
Где её место в этой семье Десаи? Она же даже не считает себя членом их клана! Не была ли Кавита просто исполнительницей воли Миликки?
Эти вопросы терзали Кэтти-бри с самых ранних дней второй жизни.
Одеяла рассыпались, и из-под них показался крошечный мальчик, Наян. Его волосы были черны, как у матери, а рот и скулы — выразительными, как у отца.
В конце концов, Кэтти-бри нашла свои ответы. Тепло, переполнившее её сердце, не оставило места для сомнений.
Это был её младший брат. А это — её родители, мать и отец. И не важно, что она жила второй раз.
Она была дома. И это была её семья, несмотря на то, что Митрил-Халл также навсегда стал для неё домом, а Бренор навсегда останется отцом.
И не имело значения, была ли она Десаи, как не имело значения и то, что она никогда не была дворфом, подумала Кэтти-бри. В конце концов — она человек, как и эти люди, как это племя. Остальное — кожа, цвет волос, родина — все это чепуха, созданная людьми, которые хотели притвориться, что чем-то лучше других из-за таких поверхностных причин.
Но ничто из этого не имеет значения. Это была её семья, и она могла любить их, воспринимая только так.
Тогда Наян открыл свои черные глаза. Он посмотрел прямо на девушку и улыбнулся во весь рот, демонстрируя лишь пару зубов.
Очарованная Кэтти-бри повернулась к своим родителям, которые стояли вместе, опираясь друг на друга.
— Можно?
Кавита рассмеялась.
— Я разозлюсь, если ты не сделаешь этого!
Кэтти-бри подняла Наяна на руки. Она поднесла его к глазам, издав бессмысленные хихикающие звуки. Она понятия не имела, зачем делает это, но все же делала, и Наян наслаждался этой игрой, смеясь во весь голос. Женщина не останавливалась, пока её руки не устали. А потом опустила мальчика вниз.
— Он прекрасен, — сказала она, повернувшись к Нираю и Кавите. — Он взял многое от вас обоих.
— Мы рады, что он унаследовал волосы Кавиты, — засмеялся и подмигнул лысый Нирай.
— Скажи, что ты вернулась к нам, — попросила дочь Кавита. — Нам больше не угрожает Анклав Теней. Теперь мы в безопасности и будем намного счастливее, если наша Рукия останется с нами.
Улыбка исчезла с лица Кэтти-бри, и она тяжело вздохнула.
— Мама, папа… — начала она, качая головой. — Я так многое могу рассказать. Мне так многое нужно сказать вам сейчас. Я оставила вас совершенно растерянными.
— Говоря о богине Миликки и пророча возвращение Анауроча, — сказал Нирай.
— Ты утверждала, что избрана, — добавила Кавита.
— Вы помните.
— Помните? — недоверчиво повторила мать, и рухнула на пол. — Я помню это каждый удар сердца, — сказала она, словно собираясь разрыдаться. — В тот день я потеряла свою девочку, — голос женщины задрожал. — Уже двадцать лет эти мысли не покидают меня.
— Мы всегда верили, что ты вернешься к нам, — добавил Нирай, подходя к Кэтти-бри и беря её за руку.
— Давайте присядем, — сказала им Кэтти-бри. — И я расскажу вам все. Все. И вы должны верить мне. Вы должны понять, что ничто не изменилось, и я по-прежнему ощущаю тепло той любви, что узнала здесь, с вами. Эта любовь поддерживает меня. И вы нужны мне. Вы оба.
В ответ раздалось гудение Наяна, сидевшего на её руках.
— И ты тоже! — со смехом сказала Кэтти-бри. Она подкинула Наяна, и этого было достаточно, чтобы заставить брата снова засмеяться.
— Все, — сказала она серьезным тоном Нираю и Кавите. — Правду о прошлом, правду о том, почему я пришла в ваш дом, и правду о том, чего жду от будущего.
Она указала на небольшой стол и стулья, стоявшие в палатке. Троица села. Кэтти-бри опустила Наяна на ковер, рядом со своим стулом. Кавита вытряхнула кучу травяных кукол, которые сделала для Наяна. Мальчик, по желанию, мог жевать или играть с ними.
И Кэтти-бри мрачно рассказала родителям правду — всю. Начиная с истории её прошлой жизни, заканчивая путем, который привел её из Митрил-Халла в волшебный лес Ируладон. А оттуда — в матку Кавиты. Эта пара была не простыми кочевниками. Оба были обучены Искусству, и хотя поначалу Кэтти-бри отмечала на их лицах печать сомнений, — родители конечно считали дочь сошедшей с ума, — она все же чувствовала, как тает их недоверие. Девушка наблюдала, как рука Кавиты придвинулась ближе к руке Нирая, наконец, плотно сжимая её, словно женщина пыталась таким образом сохранить собственный здравый ум.
И отец был не менее рад рукопожатию жены.
Кэтти-бри рассказала им об уходе из Десаи, её пленении в Анклаве Теней, где она находилась с Ковеном и Леди Авельер. Девушка поведала им о Длинной Седловине и своем путешествии, предпринятом ради исполнения обещания, данного Миликки. О пути, который привел её к Дзирту, её мужу-дроу — от этой новости брови родителей поползли вверх — у Пирамиды Кельвина. Она рассказала им о войне на западе, в Серебряных Пустошах.
Она рассказала им о Гаунтлгриме, её втором отце, который теперь стал королем комплекса, её новом задании по восстановлению Главной Башни Тайного Знания, а также причине, приведшей её сюда.
Закончив, она наклонилась вперед, кладя руки на колени родителей.
— Все, что я рассказала вам сейчас — правда. Я обязана вам, по крайней мере, этим.
Кавита кивнула, но Нирай лишь безучастно пытался переварить услышанную историю.
Долгое время они сидели молча. Тишину нарушал лишь голос Наяна, когда тот находил что-то смешное или вкусное.
— Нетерезы остались ниже в горах. Там, где некогда плавал Анклав Теней, — наконец констатировал Нирай.
— Ты не можешь идти туда, — сказала Кавита, качая головой. — Война закончилась, но они не друзья Десаи. Они закуют тебя в кандалы и используют в…
— Я иду туда по просьбе очень могущественного друга, который состоит в союзе с Лордом Пэрайсом Ульфбиндером, — ответила Кэтти-бри. — Лорд Нетерезов не сможет игнорировать этот важный союз, а потому не осмелится мне угрожать.
— Ты не можешь знать этого! — ответила Кавита, но Нирай положил ладонь на её колено и ободряюще кивнул испуганной жене.
— Быть может, наша крошка Рукия заслуживает доверия, — сказала он.
Кавита посмотрела в глаза Кэтти-бри.
— Наша крошка Рукия, — повторила она шёпотом. — Можем ли мы даже называть тебя так?
— Разумеется, — сказала Кэтти-бри, счастливо улыбаясь. Однако эта улыбка не успокоила Кавиту.
— Мать желает передать мудрость своему ребенку, — начала она. — Мать надеется дать своему чаду все, что ему будет нужно. Все, чтобы он прожил счастливую жизнь. Как я могу звать тебя своей Рукией? Тебе ничего не нужно от меня, кроме пищи, что я давала тебе в первые годы. Тебе не нужна была ни моя мудрость, ни мой опыт. Мне даже кажется, твоя жизнь — обе твоих жизни — куда более полна приключениями, чем моя.
Кэтти-бри затрясла головой, слушая слова матери.
— Хотела бы я, чтобы ты была моей Рукией, — закончила Кавита. Она опустила голову, и Нирай прижал её ближе к себе.
— Ты не права, — категорически заявила Кэтти-бри. — Когда я покидала вас, то думала так же. Я была благодарна — и могла ли не быть? — но я тоже видела жизнь здесь, с вами, лишь как остановку на пути. И в глубине своего собственного сердца боялась, что вы — только трактирщики, которые дали мне кров в долгой дороге.
Она заметила удивленное выражение Нирая и подёргивание плеч Кавиты — её честность причинила им боль, но девушка продолжила.
— Но теперь я знаю, что была не права, — сказала она. — Я знала это с того момента, как вернулась сюда по делу. Это было не так давно. И теперь я снова здесь. Я без сомнений знаю это, когда смотрю на Нирая, моего отца, на тебя, мама, и на моего младшего брата.
Кавита подняла голову и посмотрела ей в глаза.
— Ты действительно могла мало рассказать мне о том, как быть взрослой, — продолжила девушка, слегка посмеиваясь. — Даже будучи твоей грудной дочерью, я уже была старше тебя на два десятилетия! Но быть родителями, быть семьей — это нечто большее, чем просто передача знаний. Вы дали мне свою любовь. Даже когда я подвергла вас опасности, думали ли вы о чем-либо, кроме моей безопасности?