Как только ожоги зажили, жрица осмотрелась по сторонам, и на лице ее появилось выражение смятения, растерянности, а может быть, страха. Во взгляде Минолин, метавшемся по степам, мелькнула настороженность, словно она почувствовала присутствие посторонних сил.
«Значит, мы не полностью невидимы, – мысленно произнесла Ивоннель и почувствовала, что К’йорл согласна с ней. – И все же какое замечательное оружие!»
Ивоннель повела их обратно в зал прорицания, затем убрала руки от чаши и возбужденно захлопала в ладоши.
– О, ты была великолепна! – обратилась она к К’йорл, когда женщина, моргая, открыла глаза. – Твое мысленное могущество непостижимо! Ты способна выйти за пределы божественной магии, полностью освободить наши мысли от телесной оболочки… Это чудесно.
– Я… я… – невнятно пробормотала К’йорл; казалось, она не совсем понимала, что происходит.
– Существуют могущественные хрустальные шары, с помощью которых можно телепатически общаться на огромном расстоянии, – объяснила Ивоннель. – Они очень редки – многие считают, что это все сказки и ложь. Но мы сделали это здесь, вместе. Мы можем направлять нашу силу при помощи магического сосуда для ясновидения.
Она тщательно подбирала слова, нарочно сказала «нашу» вместо «твою», а затем постаралась сконцентрироваться и убедиться в том, что К’йорл больше не читает ее мысли. Ивоннель вовсе не желала, чтобы о ее способности до некоторой степени контролировать происходящее стало известно пленнице. В какого же монстра могла превратиться К’йорл Одран в этом зале прорицания? Могла ли она атаковать своих врагов на расстоянии, находясь в безопасности за толстыми стенами дворца Бэнр?
Этого боялась Ивоннель и одновременно на это надеялась – но лишь при условии, что она будет держать К’йорл в подчинении и управлять ею.
В этот момент Ивоннель поняла, что не может больше позволять К’йорл пользоваться сосудом для прорицаний, не держа свои руки поверх рук пленницы и не руководя ее мыслями лично.
Она снова погрузила пальцы в размягченный каменный бортик чаши и снова прикоснулась к нежным рукам К’йорл, находившимся внутри магического «устройства».
– Идем, – велела женщине Ивоннель. – Снова отправляемся в путь, быстрее. Найдем Джарлакса и его спутников и снова посмотрим глазами этого человека, Энтрери.
Кирий хихикала, покидая зал и слыша за спиной удивленные возгласы и тревожные крики.
Верховная Мать Жиндия и группа ее подчиненных, жриц, наблюдали за ней. Она знала это и не удивилась, когда жрицы клана Меларн при помощи магии захлопнули за ней двери приемного зала До’Урденов.
– В чем дело?! – изумленно воскликнул один из стражей.
– Жрица Кирий? – спросил второй.
Кирий резко развернулась, и в глазах ее вспыхнули недобрые огоньки.
– Ты из Бреган Д’эрт, – обратилась она к одному из мужчин. – А ты Бэнр! – окликнула она второго не менее грозным тоном.
Молодые воины переглянулись, затем в недоумении посмотрели на жрицу.
– Мы служим Дому До’Урден, – ответил один из них, но было слишком поздно. Над головами воинов в воздухе возникли два огненных шара; жгучий ливень обрушился на них и испепелил на месте.
Кирий снова рассмеялась. Верховная Мать Жиндия была на ее стороне! Столько лет прошло с тех пор, как она в последний раз участвовала в войне между Домами. Столько унылых, скучных лет! Эти войны позволяли наиболее выгодным образом продемонстрировать боевую мощь и отвагу дроу, а жрицы при помощи магии сокрушали врагов на противоположном конце города, действуя через порталы для ясновидения, активированные «диверсантами» вроде Кирий.
Это были настоящие сражения между жрицами, и только Госпожа Ллос могла определить их исход. И теперь, когда умирающие стражники в агонии корчились на полу, Кирий окончательно поняла, что Госпожа Ллос поддерживает ее.
Жрица Кирий наконец, после всех этих долгих лет, избавится от Далии и Верховной Матери Зирит. Ллос на ее стороне; богиня увидит, как новый Дом Ксорларрин поднимается из руин Дома До’Урден, и фундаментом ему послужат трупы тех Ксорларринов, которые выберут сторону Зирит.
Она снова взглянула на жалких стражей приемного зала, расплавленных гневом Ллос. Теперь она услышала шум сражения в зале – даже если ее брат, сестра и их союзники сейчас победят там, они все равно не успеют помешать заговорщикам.
Она представила себе стол в форме паука в Доме Меларн, чудесно украшенный, не менее великолепный, чем стол в зале Правящего Совета. Так говорили другие, хотя Кирий сама никогда не бывала в зале заседаний Совета. Почему во дворцах других могущественных кланов Мензоберранзана нет столов для собраний жриц, подобных замечательному столу в Доме Меларн? Почему такой обычай не является общепринятым? На обширной территории, принадлежавшей Дому Ксорларрин, никогда не было такого прекрасного стола – алтаря Госпожи Ллос.
И Кирий поклялась себе, что в Доме До’Урден, который скоро превратится в новый Дом Ксорларрин, такой стол будет. Она представила себе комнату для собраний во дворце клана Меларн, великолепный стол в форме паука, который стоял между огромными коваными бронзовыми дверями, Верховную Мать Жиндию в ее черном платье, платье для битвы, – она сидела во главе стола.
И они сейчас были с ней. Ллос сейчас была с ней.
– Быстрее! – услышала Кирий чей-то голос и улыбнулась. Это Верховная Мать Жиндия напоминала ей, шептала ей на ухо при помощи магии: – Дартиир – ключ к победе! Ты должна избавиться от нее.
Кирий уже направлялась к покоям эльфийки, хотя и не соглашалась с такой формулировкой и не понимала причин нетерпения в голосе Жиндии.
– Она всего лишь сумасшедшая, идиотка, – прошептала Кирий, зная, что жрицы Меларн ее услышат. – Она для нас не опасна.
– Она марионетка Бэнров, – прозвучал в воздухе у нее за спиной голос Верховной Матери Жиндии. – Убей ее как можно быстрее. Перережь нить.
Кирий двинулась вперед более решительно, отбросив мысли насчет судьбы своих брата и сестры и других аристократов, оставшихся в приемном зале. Она разберется с последствиями этой битвы позже.
Тогда она снова услышала шум сражения, звон оружия, разносившийся по коридорам. Какая-то молодая жрица бежала к ней.
– Госпожа! – воскликнула молодая женщина. – Они захватили балкон!
– Они?
– Ханцрин! – объяснила женщина. – Те воины, которые прибыли сегодня, оказались предателями, они помогли своим союзникам забраться на наши балконы! В Доме враги!
Взволнованная молодая женщина хотела бежать прочь, но Кирий окликнула ее:
– Как тебя зовут, жрица?
Женщина в недоумении посмотрела на нее, явно озадаченная подобным вопросом в критический момент.
– Все будет в порядке, – заверила ее Кирий. – Мы справимся с каменными головами. Как тебя зовут?
– Ба’сула, – ответила та.
Кирий изучила молодую женщину внимательнее, постаралась запомнить ее имя.
– Кто твоя наставница? – продолжала она. – Кто отправил тебя в Дом До’Урден?
– Я служу верховной жрице Сос’Умпту в храме Богини.
– Ах, ты из Дома Бэнр, – протянула Кирий, кивая, и затем улыбнулась. Если бы Ба’сула более внимательно посмотрела на нее, то узнала бы жестокую ухмылку хищницы.
– Что нам теперь делать? Скажи, куда мне отправляться?
– Отправляться? – удивленно переспросила Кирий.
– Но на нас напа…
Предложение оборвалось – женщина застыла на месте, потому что жрицы Меларн направили на нее заклинание неподвижности. Кирий почувствовала, как магия словно течет сквозь ее тело, и ощутила себя действительно Избранной, потому что ее использовали как инструмент победы Госпожи Ллос.
Она приблизилась к застывшей Ба’суле, подняла руку, осторожно погладила нежную шею молодой жрицы. Она увидела ужас в глазах Ба’сулы, почувствовала, что женщина слегка вздрогнула, но лишь слегка. Заклинание не позволяло большего. Кирий подумала, что стоит оставить ей жизнь, сделать ее своей игрушкой после того, как будет одержана победа.
Но нет, напомнила себе Кирий: она из рода Бэнр. Если оставить ее в живых и кто-нибудь узнает об этом, это даст Верховной Матери отличный предлог для того, чтобы обрушить всю свою немалую мощь на Дом До’Урден.
Та же самая рука, которая так нежно ласкала шею Ба’сулы, мелькнула в воздухе, и Кирий, проходя мимо, сотворила заклинание.
Это был простой двеомер отравления, который обычно убивал жертву, не оставляя видимых следов. Но Кирий хитрым образом видоизменила этот двеомер для развлечения наблюдавших за ними жриц Меларн; кроме того, она хотела, чтобы жрица Бэнр увидела весь ужас приближавшейся смерти.
Призраки огромных пауков, размером с раскрытую ладонь Кирий, появились в воздухе вокруг застывшей женщины; они парили на блестящих нитях паутины. Голодные твари с нетерпением карабкались вниз, и нити паутины раскачивались. Они прыгнули на лицо и плечи жрицы. Ба’сула видела их – и они начали ее кусать. Не имело значения то, что пауки были всего лишь иллюзией, созданной, чтобы добавить к боли от «яда» еще и ужас. Они кусали женщину, и она видела, как ее кусают, она чувствовала это. Они жалили ее глаза. Они забрались ей в рот, впивались в ее язык. Один пополз по ее шее вниз, кусая ее по пути, добрался до живота.
Кирий ушла, уверенная, что это зрелище доставит удовольствие Верховной Матери Жиндии. Она получила подтверждение этой мысли, пройдя дюжину шагов, когда жрицы Меларн освободили Ба’сулу Бэнр.
Умирающая женщина завопила, из горла ее вырвалось бульканье, затем она начала задыхаться от ощущения, будто пауки заползают ей в глотку.
Эти вопли и хрипы сладкой музыкой звучали в ушах Кирий Ксорларрин.
Энтрери с сомнением взглянул на Дзирта, но тот лишь пожал плечами – он растерялся не меньше самого ассасина.
– Изобразить Верховную Мать Шакти? – неуверенно пробормотал он. – Женщину?
Джарлакс лишь махнул в сторону зеркала, в котором изображение Шакти Ханцрин накладывалось на отражение лица ассасина.