Как же она обрадовалась, когда пантера появилась, целая и невредимая, и прыгнула на кровать.
– О, Гвен! – прошептала Кэтти-бри, уткнувшись лицом в мягкую черную шерсть. Она обняла сильное тело гигантской кошки и теснее прижалась к ней, и плечи ее содрогались.
Она не могла иначе: она должна была позволить себе на минуту расслабиться, забыть о постоянном контроле над собой и разрыдаться.
Но лишь на несколько мгновений; потом она выпрямилась, глядя на свою замечательную подругу-кошку, и заставила себя улыбнуться.
– Он никогда не забудет эту встречу, точно тебе говорю, – прошептала она с дворфским акцентом, словно он мог дать ей силу и решимость клана Боевого Молота. – Мы удивили его, мы с тобой, и теперь он знает, что его жалкие фокусы не сработают.
Гвенвивар зевнула, широко раскрыв пасть, и острые зубы сверкнули в свете свечей, горевших в палатке Кэтти-бри. Затем хищница растянулась на постели.
Кэтти-бри склонилась над пантерой и прижалась к ней, черпая у нее силу; она наконец убедила себя, что поступила правильно и что ее визит к архимагу Громфу расставил все по местам. Поглаживая сильное, осязаемое тело черной пантеры, Кэтти-бри снова обрела твердую, осязаемую почву под ногами.
– Точно, – снова обратилась она и к кошке, и к себе самой, а потом закрыла глаза и погрузилась в освежающий сон, в котором уже давно нуждалась.
Глава 17Кощунство
Смертоносный клинок, готовый поразить жертву, замер. Меч застыл на месте, а его хозяин задрожал.
Разум кричал воину, что это трюк, обман, но голос разума не мог одержать верх над голосом сердца, а сердце показывало ему ту, которую он не мог убить.
Потому что Дзирт не мог убить Кэтти-бри.
Он услышал за спиной шаги Джарлакса и Энтрери, оглянулся, чтобы посмотреть на них. Когда они поспешили к нему, он снова повернулся к женщине – но Верховная Мать Жиндия исчезла.
– Где она?! – взволнованно воскликнул Джарлакс.
– Ты хотя бы ранил ее? – настойчиво спросил Энтрери.
Дзирт поморгал и покачал головой – хотя, очевидно, не слышал вопроса.
Джарлакс отстранил его и двинулся вглубь алькова, выпустив перед собой струю мерцающей пыли – этот магический спрей позволял ему увидеть все секреты неизвестного помещения. Он не заметил никаких ловушек, больше никаких глифов, но в дальней стене можно было различить очертания потайной двери.
– Идем! – велел Энтрери, но Джарлакс покачал головой и развернулся.
– В Дом До’Урден, – сказал он и бросил Дзирту Сверкающий, который подобрал в зале боевых ритуалов. – Дом Меларн больше не участвует в войне. Жрицы убиты, а Жиндия не может достаточно быстро заменить их другими, чтобы продолжать сражение.
– Скорее всего, она их просто воскресит! – возразил Энтрери.
– А мы к этому моменту уже давно уберемся из города. – С этими словами Джарлакс протиснулся обратно в коридор, по которому они сюда пришли. Затем он остановился и закрыл глаза, вспоминая план странного дома и мысленно считая воинов, которые остались за бронзовыми дверьми, запечатанными магическим клеем.
Он побежал в противоположную сторону, по коридору, который описывал дугу.
Энтрери прорычал что-то и сплюнул; ему вовсе не улыбалось оставить у себя в тылу Верховную Мать Жиндию, которую они едва не одолели, но он последовал за наемником. Он задержался, чтобы схватить за локоть Дзирта – тот, казалось, в этот странный момент вообще не понимал, что происходит, – и потащил его за собой.
Верховная Мать Жиндия неверными шагами вошла в свои личные покои. Ее алые глаза сверкали, алая волна гнева захлестывала ее.
– Сорнафейн! – позвала она своего любовника, свою игрушку – миловидного музыканта, который часто помогал ей привести в порядок мысли, когда она была взволнована и разгневана, и найти выход из положения.
А сейчас Верховной Матери Жиндии нужно было о многом подумать. Шесть ее жриц были мертвы, спаслись лишь она и Кирнилль. Она поморщилась при воспоминании о том, что Кирнилль почти сразу бежала с поля боя, затем злобно скривилась, представив комнату и этого наглого человечишку, который вонзил кинжал в глаз жрицы Яжин Меларн. Яжин была единственной дочерью Жиндии, и Верховная Мать оторвала ее от занятий в Арак-Тинилит просто для того, чтобы она могла наблюдать за славной победой в войне между Домами.
Жиндия пыталась сделать из Яжин свою преемницу, даже надеялась, что она обойдет Кирнилль; она наверняка стала бы следующей правительницей в том случае, если бы Жиндия пережила бывшую Верховную Мать Дома Кенафин. Теперь она твердо намеревалась просить у Ллос помощи в воскрешении Яжин. Она не желала начинать заново всю эту трудоемкую работу по подготовке преемницы.
– Сорнафейн! – заорала она, с каждой секундой злясь все сильнее. Куда он запропастился?
Красивый юноша, спотыкаясь, вышел из соседней комнаты и рухнул на колени. Он стоял так, разинув рот, выпучив глаза и хватаясь за горло, как будто ему нечем было дышать.
Жиндия направилась к нему, но попятилась, когда из боковой комнаты появилась какая-то молодая женщина и остановилась рядом с Сорнафейном. Жиндия видела ее в первый раз. Девушка небрежно дернула за веревку, что держала в руке. Вторая женщина, старая и иссохшая, похожая на ожившего мертвеца, на четвереньках вползла в спальню и встала на колени, а девушка опустила руку и нежно погладила старуху по волосам, как собаку.
Жиндия подняла руки, собираясь сотворить заклинание.
– Стоять! – приказала молодая женщина, и, когда Жиндия услышала это слово, ей показалось, что ее с силой ударили по лицу, и она, шатаясь, попятилась. – Я не враг тебе, Верховная Мать Жиндия, – произнесла незнакомка. – Хотя с твоей стороны было бы глупо считать меня другом.
Гордая и вспыльчивая Жиндия зарычала и снова начала колдовать; снова девушка приказала ей остановиться, и невидимая рука ударила ее по лицу.
Жиндия зашаталась от могучего магического удара, но на этот раз она бросилась в атаку, выхватив змееголовую плетку.
Молодая женщина, обладавшая необыкновенной, ослепительной красотой, лишь улыбнулась.
Это послужило Жиндии предостережением, и она, прежде чем напасть, сотворила другое заклинание, которое ей удалось успешно завершить. Заклинание должно было разрушить любые защитные чары, которыми могла окружить себя эта наглая девчонка.
Должно было, но не смогло. Жиндия поняла это в тот момент, когда отлетела назад, отброшенная мощным заклинанием противницы.
Она с силой врезалась в дальнюю стену. Жиндию потрясло неслыханное могущество незнакомки, то, что ее, Верховную Мать, с такой легкостью отшвырнула прочь простая жрица, которой не могло быть больше двадцати пяти лет от роду.
Здравый смысл подсказывал Верховной Матери Жиндии, что пора начать переговоры, но ярость лишала ее разума. Она стояла, привалившись к стене, но злобно уставилась на незваную гостью и упрямо изобразила ненавидящую усмешку. Она поняла, что ее заклинание, хотя и бесполезное, не было прервано.
– Вижу, ты больше не способна приказывать мне, – произнесла она и снова начала колдовать.
– Стой! – крикнула молодая женщина, и Жиндия почувствовала боль от удара по лицу. – Стой! – приказала девушка снова, и снова, и еще раз, и всякий раз за приказом следовал болезненный удар, от которого Жиндия вертелась на месте то в одну, то в другую сторону.
Так продолжалось несколько минут; много раз Жиндия начинала свое заклинание, и много ударов обрушилось на нее. И когда все закончилось, Жиндия не сразу поняла, что невидимая рука больше не бьет ее.
– Я любимая служанка Ллос! – прорычала она и уцепилась за стену, чтобы тверже встать на ноги. Она упрямо обернулась, чтобы взглянуть сопернице прямо в лицо, – и заметила, что молодая женщина беззвучно шевелит губами.
Верховная Мать Жиндия взвыла и прыгнула вперед, но было поздно. Незнакомка закончила колдовать, вытянула руку в сторону Жиндии, а вторую протянула к стоявшему на коленях Сорнафейну.
Жиндия увидела, как ее любовник отлетел в сторону, на теле его откуда-то возникли страшные раны, и он, рухнув на пол, остался лежать ничком в луже крови. Затем она тоже ощутила воздействие мощного заклинания. Ее припечатало к стене, и длинная кровавая рана протянулась от ее плеча через грудь и живот, к бедру.
Она ахнула и упала на колени, не веря своим глазам.
– Я избранная жрица Ллос, – проговорила она, и изо рта у нее хлынула кровь.
– Очевидно, я тоже, – заявила молодая женщина.
– Кто ты такая?
– Уверяю тебя, скоро мы с тобой познакомимся поближе, – рассмеялась женщина. – Конечно, если твое упрямство не вынудит меня уничтожить тебя здесь и сейчас. Но, думаю, Кирнилль не слишком огорчит твоя смерть.
Жиндия упала на четвереньки и выплюнула кровь.
– Ты больше не участвуешь в войне против Дома До’Урден, – объявила молодая женщина. – Таков приказ Верховной Матери Бэнр и приказ Ллос.
Упоминание титула Квентл снова разожгло гнев Жиндии. В глазах ее вспыхнули алые огоньки; она резко подняла голову и злобно уставилась на девчонку. Но ее гнев сменился смятением, когда она заметила в комнате третью женщину-дроу, обнаженную. Та улыбнулась и заговорила фамильярным тоном.
– Довольно, Жиндия, – произнесла она странным хлюпающим голосом, который заставил Жиндию вспомнить. – Происходит много такого, о чем ты не можешь знать.
– Йиккардария? – прошептала Жиндия.
Она увидела, как Йиккардария обернулась к незнакомке, но та пожала плечами. Служанка богини нахмурилась и жестом велела ей продолжать.
Недовольно вздохнув, та подчинилась, и Жиндия почувствовала целительное действие магии. Божественной магии, которая излечила ее раны и заодно раны Сорнафейна. Она догадалась об этом, услышав слабые стоны мужчины.
– Ее поведение раздражает меня, – посетовала молодая женщина, обратившись к Йиккардарии.
– Хватит, Ивоннель, – проговорила прислужница богини, и Верховная Мать Жиндия вытаращила глаза, услышав это имя. – Ты сыграла свою роль.