— В конце августа вы уедете в Москву на должность заместителя наркома Ежова, а двадцать пятого ноября, если я не ошибаюсь, сами станете наркомом.
Эти простые слова произвели на Лаврентия очень серьезное воздействие. Наверняка, он уже в курсе своей будущей службы, однако, разговор об этом назначении происходил наедине с Вождем. Никто подслушать его не мог.
Типа, Ежов сделал свое дело, пора его заменить и списать в утиль.
Для Сталина Грузия — особое место во всем Советском Союзе, он должен дать своему помощнику время все подготовить заранее. И передачу власти, и вникание в новую работу на высочайшем уровне. Уж Берия то точно должен знать тринадцатого мая, что ответили американцы двенадцатого мая на предложение Советского Союза заключить сепаратный мир между собой.
Думаю, что вся верхушка напряженно ждала ответа и тут такой облом. Никого не получается подтянуть к совместной обороне от дьявольски удачливого фюрера всего немецкого народа. Советский Союз остается один против всей Европы, пожалуй, этот вопрос не поможет решить вся моя информация.
Поэтому улыбка лица Берии сразу исчезла и он только махнул рукой, отправляя своих церберов еще на несколько метров дальше от нас. Так до них могут долететь обрывки слов, благо я сижу к ним спиной и по моей артикуляции они ничего понять не могут. Но, услышать и связать фразы по смыслу точно попробуют.
— Очень осторожный и продуманный человек, — подумал я еще раз.
— Лаврентий Павлович, вы, пожалуйста, не думайте, что вас с… — и тут я показал глазами одному ему наверх, обозначая только одного человека в стране под названием СССР, — Что вас прослушивает британская или немецкая разведка. Это данные из будущего, они везде есть в свободном доступе, как историческое знание. Когда именно вы переедете в Москву и станете наркомом.
Я уже выпил три бокала хорошего вина, закусил двумя наборами люля и настроение у меня приподнялось.
Берия молча закинул в рот ложку такой же фасоли и медленно ее пережевывает, потом делает глоток вина из бокала рядом с собой.
— Значит, вас отправили к нам рассказать о будущем, чтобы мы могли изменить его? — вдруг спрашивает он.
— Так именно и обстоит дело. Споры среди руководства шли долго, однако, победила точка зрения, что можно попробовать. Сами понимаете, все опасаются, что с ними самими станет, когда вы измените свое настоящее и наше будущее. Кто-то может просто не родиться на этот свет, хотя, тогда у многих отцы вернутся с войны.
Видя недоуменное выражение лица собеседника, я еще сильнее убедился в том, что шапкозакидательские настроения в высшем руководстве страны очень развиты. Типа, победим одной левой и воевать будем на чужой территории.
— Только, потери Советского Союза в войне с нацистской Германией слишком невероятны и ужасны. Именно поэтому я здесь.
Я уже вижу, что всемогущий первый секретарь не торопится выспрашивать меня о будущем. Он смотрит и составляет свое мнение обо мне. И опасается особо личное что-то узнавать наедине, ему это может здорово откликнуться.
Если кто-то из его людей отправляет информацию совсем наверх.
— И еще, Лаврентий Павлович. Я пришел к вам сам и пропадать куда-то я не собираюсь. Обратно мне не вернуться, для меня это путь в один конец. Вся технология осталась в восемьдесят втором, здесь есть только точка появления. Я честно собираюсь выполнить задание партии и помочь своей стране. Прошу это понимать.
— Хорошо. Вас, Виктор Степанович, отвезут в правильное место, чтобы переночевать. Вас будут охранять, поэтому не делайте никаких резких поступков. У вас в мешке много чистых листов, зачем они вам?
— На них нанесена информация о том, что имеет серьезное значение для нашей страны. Видеть могу ее только я один, так все устроено. Мне приказано выдавать ее дозировано, согласно утвержденному графику. Сами понимаете — это приказ. Хотя, теперь я полностью в вашем распоряжении.
— А та информация, которую вы рассказали Владимиру Гедеоновичу, что вы можете добавить к ней из особо неотложного?
— Ничего особенно. Пожалуй, только то, что в конце сентября Франция и Англия сдадут Судетскую область Германии без воины. Мнение самих чехов их доблестные защитники даже не спросят.
— Даже так? — блеснули глаза у Берии, но, он сдержался.
— Всего хорошего, об вас позаботятся, — только и сказал он, показав охранникам, что я могу уйти.
Ну, я и ушел с ними, потом меня передали другим вооруженным и бдительным людям, уже они отвезли меня в хороший санаторий, где разместили в двухкомнатном номере. Я бы назвал его люксом, однако, в первой комнате дежурят двое охранников, под окном тоже всю ночь кто-то бродит. Ладно, хоть уборная с ванной здесь свои, я помылся и лег спать.
Сытный ужин, хорошее вино настроили на душевный лад. Я попал туда, куда собирался, хотя, вероятность этого события была совсем не стопроцентная. Мне откровенно повезло.
Немного странный и отстраненный разговор не удивил меня. Все это происходящее очень непонятно первому секретарю, а все непонятное таких людей очень настораживает. Еще он усиленно раздумывает, не ловушка ли это от самого Вождя.
Теперь он должен доложить на самый верх о моем появлении товарищу Кобе. Иначе провалит свою проверку на верность.
Ну, или как он сам решит.
Глава 19
Прожить в санатории для высших чинов партии победившего пролетариата и еще примкнувшего к нему крестьянства, ну и прочих хозяйственных работников высокого уровня мне пришлось целых три дня. Рабочих и крестьян в нем я совсем не заметил, конечно, в принципе полностью понимая лицемерность декларируемых лозунгов про всеобщее равенство.
Власть принадлежит не каким-то эфемерным рабочим и крестьянам, а сплоченному сообществу политических партократов, которые по своему разумению управляют огромной страной, забрав ее у прежних хозяев.
Забрав, ясен пень, с кровью и полной разрухой, однако, здорово наваляв всем интервентам и борцам за старый порядок. Однако, теперь партократы и прочие бюрократы ловко отодвинули от руля бывших героев и легендарных командармов, а Вождь просто всех добил только что.
Хорошее место в в зеленом пригороде предлагает неторопливое и размеренное существование с красивыми видами и журчанием воды в мимо бегущей речке.
Впрочем, я сам в это время никуда особо не тороплюсь и не стремлюсь попасть снова на аудиенцию к товарищу Берии. Похоже, что он пока договаривается о том, чтобы оказаться вместе со мной в Москве. Не только из-за моего появления, а чтобы и свои дела уладить тоже, естественно. Гуляю по красивой территории в сопровождении пары неотлучных товарищей. Они сами тоже радуются случившемуся отдыху в санатории для высших лиц республики, еще возможности размяться, а не только сидеть рядом со мной в соседней комнате.
И еще отличным обедам, завтракам и ужинам, партийная элита себя однозначно любит и на себе экономить не собирается. Особенно в такой все понимающей про хорошую жизнь стране, как Грузия.
Как бы она сейчас не называлась в угоду политическому моменту.
Вечером каждый раз кино показывают — Грозу, Чапаева, Мы из Кронштадта и даже Иудушку Головлева. Не все фильмы я успел посмотреть лично, часть только на афишах увидел.
Как я и думал, Берия не стал активно рисковать, чтобы узнать что-то помимо своего главного начальника. Здесь такой опасный момент явно просматривается, все полученные знания могут оказаться крайне токсичными для их владельца, кто и как когда что сделает и что случится в результате.
Я, конечно, не собираюсь рассказывать товарищу Сталину, почему именно ему не окажут никакой экстренной медицинской помощи в течении половины суток, всей камарильей нетерпеливо дожидаясь его смерти. Ну, или уже неотвратимой смерти.
Тот же Берия постоянно шастал в комнату больного, не делая абсолютно ничего, просто выжидая откровенно время.
Только, всех высших партийных лиц страны, присутствовавших в соседних комнатах на его даче во время агонии, очень даже можно понять по-человечески. Всем им до ужаса надоело зависеть от его жестокой, непредсказуемой воли в своей жизни и смерти, тем более, неизбежной так же для всей своей родни.
Если уж кто проштрафился в глазах Вождя, его семья тоже потеряет всякую статусность и окажется побиваема камнями во всех смыслах. А можно упасть с вершины жизни вниз и без всякой вины, просто не повезет в какую-то минуту времени оказаться на карандаше у Вождя. Да просто в результате удачно вложенной в уши Вождя сплетни.
Тем более особенно неуютно товарищу Берии, под которого уже два года постоянно и неотвратимо копают, расследуя менгрельское дело.
Поэтому все нетерпеливо ждут конца, изображая друг перед другом участие и желание помочь.
Так же как самому Берии не стоит пока знать, как он проиграет межпартийную борьбу своим бывшим товарищам, решив, что вся власть уже у него в руках. И, наверняка, истинно презирая своих будущих победителей, как личностей и просто людей.
Начнешь что-то узнавать у меня наедине, а потом не сможешь доказать, когда спросят, что не узнал что-то явно лишнее для своей жизни и здоровья. Обоснуй потом товарищу Сталину, что ты не слишком любопытный дурак. Замучаешься доказывать, а он человек быстрых и беспощадных решений.
Не знаю точно, могу только догадываться о такой передышке, почему никто не лезет о мне с вопросами о будущем.
Очень это опасное знание. Если Вождь отнесется к моим словам с понятным интересом и без особого недоверия.
Именно поэтому я и гуляю в относительном одиночестве, даже санаторную столовую посещаю в одиночестве, если не считать двоих соглядатаев за соседним столом. Ну, еще много загораю под лучами весеннего солнца, пока сопровождающие меня товарищи занимают места в тенечке, внимательно за мной наблюдая.
Можно поднабраться солнечных лучей в свободное от казенных хлопот время.
Библиотеку местную посещаю от нечего делать, выбор книг из классики здесь неплохой, поэтому или читаю в своей комнате, или обедаю, или загораю на прогулках.