Но в этот момент Ювелир на что-то решается и обещает дать нам нормальные цены на ювелирку, пусть только под залог тех предметов, которые осмотрит его приятель оружейник.
Мы договариваемся, что Оружейник наймет подводу, выедет с ней за город, там в нашем лагере осмотрит, не спеша, все те вещи, которые мы ему покажем. Оценит их по средней цене, потом мы погрузим товар на его арендованную подводу, он все добро привезет в город. Сам договорится на воротах со стражей, потом все выгрузит в лавке Ювелира, где мы получим четверть от настоящей цены. И сможем на эти деньги купить вместе с нашим собственным золотом ювелирные изделия по хорошей цене. Цену я сразу же спросил, хорошей она оказалась только по названию, ведь хозяин лавки понимает, что деваться нам особенно некуда. В этом городе больше никто не станет с нами разговаривать, если мы не договоримся с ним сейчас, раз уж начали такой разговор на мутные темы.
— Сколько у вас своих денег? — между делом спрашивает Ювелир.
Пора его заинтересовать посильнее, поэтому я увеличиваю сумму до трехсот золотых, которых у нас нет даже с теми, что припрятаны у Клеи.
Наживка мгновенно заглатывается, на лице Ювелира проскальзывает едва заметная неприятная усмешка, которую он сразу же прячет за неподвижным выражением.
«Что-то он задумал, и я даже знаю, почти уверен в этом», — поэтому делаю вид, что удовлетворен переговорами и жму руки сначала Ювелиру, потом — Оружейнику.
Мы договорились, пока Оружейных дел мастер ищет подходящий транспорт, мы прикупим продуктов, поэтому расходимся все по своим делам. На рынке, куда нас провожает один из охранников, удается хорошо поторговаться, затариться лепешками, сушеным мясом и корнеплодами, цены здесь достаточно высокие, как все в этой стране.
Пока наши ждут мастера с подводой, я совершаю небольшую прогулку до другого конца города, где имеются еще одни работающие ворота в крепостной стене, здесь распахнутая калитка находится под присмотром всего четырех стражников.
Рассмотрев по пути все, что мне требуется, я возвращаюсь на рынок, куда уже подъехала заказанная телега, парни складывают продукты на нее. Мы сразу отправляемся на выезд, чтобы не терять время, ни свое, ни уважаемых владельцев лавок, тем более, что торговая жизнь в городе полностью замирает после обеда.
Когда мы проезжаем ворота, мастер обменивается парой слов со Старшим стражи. Как я понимаю, договаривается, что скоро вернется обратно и готов приплатить, чтобы въехать в город без осмотра. Это именно то, что нам требуется, поэтому я отдаю инициативу в руки местного жителя, которому виднее, как обделывать такие дела.
Я вижу, что Торк хочет со мной поговорить, немного отстаю от остальных попутчиков.
— Ольг, мне кажется, что нас могут кинуть. Попробовать кинуть. Зачем ты сказал про триста золотых? У нас же нет такого количества местных денег.
— Поэтому и сказал. Кинут нас обязательно, поэтому захвати все метательные ножи. Пойдем в том же составе и пусть свершится то, что свершится, — успокаиваю его я.
— Как мы выйдем из города, если начнется заварушка? — теперь Торка интересуют реально практические вещи. — На этих воротах нас не пропустят без сопровождающего, такого, как этот хитрый Оружейник.
— Выйдем через другие, — на меня накатывает чувство бесшабашности. — Да еще стена невысокая, можем спуститься, где угодно, захвати для этого случая веревку. Впрочем, эти ленивые стражники для нас не противники, но лучше исчезнуть тихо без боев на улицах в самом городе, — успокаиваю я разведчика.
— Кидать нас собираются тоже без лишнего шума, вот и воспользуемся этим, — добавляю я.
Тем временем мы добираемся до нашей подводы, я замечаю, что Оружейник начинает тревожится, когда видит еще четверых крепких парней, поэтому спрашивает, сколько из нас пойдет в город.
— Пойдут те же, кто до этого заходил, — успокаиваю я его, затем мы приступаем к осмотру доспехов.
Первичный осмотр показывает, что оба панциря очень понравились покупателю, он даже не стал уверять, что это обычная работа, сразу признал, что изделия дорогие, морассейской работы.
Я кивнул, показывая, что согласен, и доспехи точно морассейской работы, как будто я знаю, что это такое вообще.
Цену он озвучил в сто пятьдесят золотых за каждый, я снова согласился, ведь суммы, озвученные здесь и сейчас — не имеют никакого значения. Остальное тоже удостоилось похвалы, особенно снятое с обоих дворян, только Оружейник еще раз намекнул, что не видит гербов на доспехах, на что я ответил через переводчика Гинса:
— Как истинный дворянин, заверяю тебя, что брони взяты в честном бою, гербы отсутствуют, чтобы не подвергать лишнему позору побежденные фамилии, которые очень славны своей прошлой и настоящей историей.
Это напыщенное объяснение мастера вполне устроило, как, впрочем, устроило бы и любое другое в этот момент.
Всего мы оценили наше добро в триста золотых на руки нам, раз в пять ниже настоящей стоимости, что неприятно удивило моих попутчиков, только спорить никто не стал, понимая, что с собой нам все не унести с собой физически.
Да и продать больше здесь негде, парни все отлично понимают, что требуется хвататься за любую возможность получить наличные или украшения.
— Ничего, что это дешево, зато все сразу получим, — приободрил я свою команду и отдал тихонько необходимые указания.
Чтобы, как только мы скроемся в воротах, наш караван сразу же снимался со стоянки и на полном ходу удирал в сторону гор. Пройдя тридцать лиг, требуется спрятаться где-нибудь и выставить наблюдателей, чтобы не пропустить нас мимо своего укрытия.
Я кладу на подводу копье, сбоку от доспехов, а на вопросительный взгляд Оружейника напоминаю, что суммы денег большие, требуется озаботиться своей безопасностью.
— В городе проблем не будет, там все знают, как мы держим слово — успокаивает меня мастер, я не спорю и делаю вид, что согласен с ним, но копье из телеги все равно не убираю.
Доспехи накрываются тканью и присыпаются сверху сеном чисто символически, потом наша процессия возвращается к воротам, где Старший стражи лично небрежно осматривает подводу, приподнимает ткань и, заглянув под нее, кивком головы разрешает нам проезд.
Довольно просто у них здесь с проездом и безопасностью в городе, хотя оружейник всегда сотрудничает со Стражей, так что ничего удивительного в этом нет. Но думается мне, что стража тоже оказалась в курсе назревающих у нас проблем и поэтому готова активно вмешается.
Естественно, вмешается не на нашей стороне.
Дребезжа по каменной мостовой окованными железом колесами, подвода проезжает по боковым, сильно воняющим улицам, где дерьмо течет по краю мостовой. Я еще раз наглядно чувствую, что такое — жизнь в средневековом городе.
Проехав пару улиц, мы въехали во двор, где располагается ювелирная лавка, причем крепкие ворота открыл и снова закрыл сам Мастер Оружейник, воспользовавшись достаточно хитроумным ключом.
'Похоже, они тут в одной связке работают, достопочтенные Мастера оружейных и ювелирных дел.
Подъехав к двери мастерской, Мастер Оружейник, Торк и Учитель без меня занесли за один раз внутрь нашу мародерку и сложили около верстаков, на которых работали прежде подмастерья.
«Теперь их нет на рабочих местах, похоже, отправили отсюда подальше, как лишних свидетелей ожидающейся бойни», — это еще больше убеждает меня в том, что скоро нас начнут грабить.
Молодых отпустили по домам, чтобы они не видели, какими делами занимается хозяин лавки и мастерской, кроме того, что скупает краденные доспехи со сбитыми гербами. Еще и сам грабит грабителей при каждом удобном случае.
Ювелир бегло осматривает добычу, интересуется ценой, соглашается с ней, потом предлагает показать нам свои деньги и передать ему прежде, чем идти за украшениями в лавку.
Я же, наоборот, требую не спешить, выдать нам украшений на наши триста золотых в залог своих добрых намерений. И тогда потом мы выберем его товар за свои наличные, уже потребовав солидную скидку.
Одно дело — дворянские брони, полученные не совсем законным путем, но совсем другое — наши личные золотые.
Начинается, как я и ожидал, война нервов и жесткая торговля, Ювелир пугает нас по-всякому, желая, чтобы мы засветили деньги, которых у меня нет.
Я отказываюсь наотрез и хочу получить товар за свое добро в обмен. И никак иначе.
Ювелир заявляет, что тогда сделка ему неинтересна, а мы можем идти туда, откуда пришли, намекая, что деваться нам некуда.
Я тогда спрашиваю, где можно снять номера в хорошем постоялом дворе и к кому обратиться из других ювелиров.
Мол, мы можем и не торопиться вообще, поживем здесь, пока не продадим товар дороже, все-таки я дворянин и могу много чего не бояться, тем более каких-то нелепых обвинений, если нет твердых доказательств, чьи это доспехи.
— Может, это мои собственные, принесенные из далекой Астрии. Да и трофеи с поединков никто не отменял, в этом нет ничего запрещенного, по большому счету, — так ему и говорю на ломаном сатумском.
В общем, мы блефуем так же, как хозяин лавки, поэтому стороны не двигаются со своих позиций.
Вскоре стук со стороны лавки привлекает внимание Ювелира, он приоткрывает дверь, просовывает голову в щель и что-то говорит, но нам ничего не слышно. Ему отвечают что-то, тогда мужик отпрыгивает в сторону, прижимается к стене, а через распахнутую дверь до нас доносится топот большого количества ног.
Крепкие малые с не измученными умственной деятельностью лицами начинают ломиться в мастерскую, размахивая дубинками и длинными ножами.
Как я и ожидал, ловушка на заезжих умников сработала, нетерпеливый хозяин предъявил нам свои козыри, десяток бандитов из местной кодлы, серьезно настроенных пересчитать нам ребра и забрать все, что у нас есть.
Я в ответ сразу же предъявляю свой козырь — большое количество маны — и не даю разбежаться бандитам по мастерской. Хорошим ударом вытянутой рукой я вбиваю первые ряды обратно в толпу, бью снова и снова, пока пробка в дверях не рассосалась совсем, вылетев в ту сторону.