— Еще не пора, спустимся вниз, там будем решать, что и как, — отрезал Торк, понимая, на что я намекаю.
— Учитель, ну скажи ему и остальным, что они увидят внизу. Просто ничего, — подтолкнул я Гинса.
— Да, Торк, внизу долго идут простые деревни, потом поместья-замки дворян, снова деревни и села, городки при замках или уже большие города, но до них долго идти. Здесь у подножия гор не увидишь совсем ничего. Мы же с Ольгом рассказали, как обстоит дело с военной силой Сатума. Она разбита на сто пятьдесят небольших армий, от нескольких сотен воинов, это уже у самых богатых семей в столице страны, до всего десятка стражников, относительно слабо подготовленных, у дворян около подножия гор, самых бедных здесь.
— И что это значит? — спросил Торк, не поняв смысла рассказа.
— Это значит, пока в Сатуме не появится один правитель или хотя бы несколько таких, которые поделят страну на три-четыре государства, никто не сможет начать войну с нашими землями. Как только один или несколько дворян двинутся в горы, их поместья и замки будут атакованы соседями, давно мечтающими о такой возможности, — пояснил ему я. — Здесь все воюют против всех!
— Я и Ольг все это повторили властям Астора несколько раз, но я сказал, что мы не уверены в том, не собираются ли сейчас какие-то силы для атаки наших земель. Поэтому нас и прислали сюда, но ты же все знаешь, зачем я здесь? — спросил Гинс.
— Да, знаю, но пока ничего ответить тебе не могу. Давайте спускаться, — ответил Старший.
«Ну, таким Фомой не верящим быть нехорошо», — подумал я, взваливая груз на плечи и помогая Гинсу.
Идти, освободив плечи от по-настоящему тяжелого груза, да еще вниз, очень здорово, кажется, что можно взлететь.
Что, в принципе, не так уж сложно исполнить, дельтаплан изобрести нетрудно, примерно там все понятно, материалов только таких нет, синтетических тканей и легкого алюминиевого профиля не хватает.
Когда показывается первая деревня беглецов, я собираю парней вокруг и рассказываю им, что это за место, как следует себя здесь вести.
— Все, мы в Сатуме, а здесь просто хорошими парнями, благородными гвардейцами, оказаться нельзя. Или ты нагибаешь, кого видишь, или постоянно пытаются нагнуть тебя. Проще нагибать самому, только делать это требуется с очень серьезным видом.
Убедившись, что все слушают внимательно, продолжаю:
— Здесь, в этой деревне, нам делать сейчас нечего. В следующей тоже. Вот перед третьей деревней придется решать, что делать дальше. Просто бродить здесь долго не получится, местные, которые платят за защиту бандитам, собирающим деньги для хозяина этих земель, сразу же донесут тем, что какая-то новая банда шастает по чужим землям. Бандиты пошлют за помощью к дворянину, если с бандитами, вооруженными ножами и дубинками, мы справимся легко, то с дворянами и их вооруженными людьми — так не получится. Бойцы настоящие здесь есть.
— Ты уверен в том, что говоришь? — спросил меня почему-то не Торк, а Трагер.
Придется это запомнить, похоже, это есть и настоящий скрытый лидер в нашей группе.
— Абсолютно. Мы можем что-то узнать и избежать серьезных проблем только в том случае, если постоянно двигаемся, не останавливаясь нигде, кроме, может, одной ночи в трактире или на постоялом дворе. И там, если не уедем сразу же, а слухи про нас распространятся по округе, получим проблемы уже к обеду.
— Все так? — спрашивает у Гинса тот же Трагер, и я снова замечаю это.
Раз Торк молчит, значит, он предупрежден начальством о особой роли лучника в нашем походе.
— Да. Все именно так, как сказал Ольг. Просто остановиться в селе или деревне не получится, через какое-то время придут местные сборщики дани, начнут спрашивать, кто мы такие. Придется их сразу убивать, пока они не позвали поддержку от хозяина земель, — подтверждает мои слова Учитель.
— И что вы советуете сделать, чтобы провести настоящую разведку? — теперь интересуется уже Торк.
— Есть только одна возможность как-то передвигаться с оружием по здешним землям: отнять подводу у кого-то, хозяина связать и оставить в кустах, чтобы за день на большой скорости получилось выбраться из земель, которые принадлежат дворянину, кому платит за охрану хозяин подводы. Дальше за нами никто не погонится, здесь такое не принято.
— Да, другого способа перемещаться здесь нет. Простолюдинам и оружие не то, что носить, держать в руках — запрещено строжайше, — поясняет Учитель.
— На подводе мы можем спрятать наши копья, арбалеты и мечи в сено, не будем привлекать уж очень пристальное внимание. Но просто ехать куда-то обычными мужиками тоже очень трудно, все бандиты станут к нам цепляться, не говоря о дворянах. Прикинуться самим бандитами непросто, тот же Учитель говорит, как местный, но бандитом он не был никогда. Мне вообще, как жителю далекого королевства, рот лучше не открывать, авторитета никакого у меня здесь нет. Вы же должны только молчать, а это очень подозрительно. Ладно, в номер трактира еду можно заказать через того же Гинса, только денег у нас очень мало, а страна очень дорогая, все в три-четыре раза дороже стоит, если считать по местному золоту, — поясняю я местные расклады.
— Поэтому предлагаю захватить подводу и скорым маршем удирать из этих мест, ехать придется постоянно и по темноте. Только лошадь столько не потянет — ехать сутками, поэтому ночевать будем останавливаться в совсем безлюдных местах. Что нормально для нас, тронуть кто-то нас побоится, только дворян следует избегать и вообще стараться не встречаться с ними.
Вижу, что не особенно верит Трагер в наши рассказы, но это понятно, ведь человеку из такой страны, как Черноземье, трудно поверить, что где-то люди могут добровольно жить так страшно и уродливо. Только это такой непреложный факт, который лучше понимать заранее. Как умерли в той жизни братья, ведь по местным раскладам банда поступила именно так, как ей положено.
Увидел чужого, притом, слабее себя, отними и убей, если будет сопротивляться — такой здесь закон.
Деревню прошли сходу, не став заниматься беглецами, я даже рассмотрел симпатичную мордашку Изауры, торчавшую из-за плеча своего первого мужа, замершего на пороге дома.
«Ну, она меня еще вообще не знает, ни с хорошей, ни с плохой стороны», — улыбнулся про себя на ходу.
«Обратно пойдем, можно будет у него в доме передохнуть денек перед перевалами, заодно познакомить холостых парней с качественной иностранной любовью за одну серебряную монету всего», — еще и так подумал.
Когда посмотрят на местную жизнь, сразу поймут, что отдать целую одну монету за такой пустяк — значит проявить себя очень хорошим и добрым человеком.
Что, правда, здесь совсем не ценится, как это ни печально.
Вторую деревню тоже прошли, не останавливаясь, потом свернули в сторону от той самой деревни, где я тогда перекусил в корчме и купил себе хлеба, а потом прятался в лесу от настойчивой погони, пустившейся вслед одинокому путнику.
Обошли ее с края и засели в кустах на расстоянии пары километров от деревни, до следующей оказалось поменьше, всего с километр, и стали ждать. Время уже подошло к обеду, пока перекусили мясом и хлебными сухарями, вскоре после этого расслышали, как скрипит колесо приближающейся к нам подводы.
«Это не очень хорошо — такой заметный скрип, только выбор у нас невелик, так можно и до следующего дня просидеть, а время идет», — понимаю я заранее.
Разобрались, как договорено, и приготовились ждать своих гостей.
Глава 3
Показавшая подвода оказалась самой убогой с виду, а лошадь, видимо, собирается помереть прямо сейчас, даже не добравшись до места нашей засады.
Я, честно говоря, даже заколебался, стоит ли связываться с таким одром и мужичонкой, похожим на свою лошадь.
Только нетерпеливые парни, Торк с напарником, внезапно возникли с боков от подводы, один приставил кинжал к шее выпучившего глаза возницы, второй перехватил вожжи и остановил кобылу.
— Я всегда плачу за себя, — попробовал было заныть возница, неряшливо одетый мужичок с нестриженой бородой, но получил по зубам рукоятью клинка от разведчика и сразу же замолчал, пуская розовые слюни.
Через пару минут он оказался связан по рукам и ногам, брошен в кусты не сильно далеко, чтобы позвать помощь, если кто проедет мимо, или выбраться на дорогу через какое-то время.
Быстрый обыск подводы и мужика обогатил нас шестью монетами серебра и страшно грязной верхней одеждой, которая также отправилась в кусты, к своему хозяину.
К мужичку подошел Гинс и пообещал ему, что его добро вернется через две недели, еще и денег подкинем за аренду транспорта.
Понятно, что мужик ни за что не поверит в такое великодушие, не те это места, чтобы такие чудеса сбывались, никто здесь про такую доброту в жизни не слышал.
«Тогда это уже его проблемы», — подумал я.
Я постоянно поглядываю по сторонам в надежде, что еще какая-нибудь подвода покажется в пределах видимости, но ничего такого не случилось. Поэтому мы принялись быстро, на сколько это возможно, ехать по направлению от гор, стараясь до заката выйти из зоны ответственности местных сил так называемой самообороны, крышующих данное поселение.
Оружие мы сложили на подводу, оставив себе только клинки, и те спрятали под неприметными плащами и погнали лошадь, пока не скрылись с глаз ограбленного мужичонки.
— Торк, вы ему руки не сильно перетянули? — спросил Учитель, переживая за ограбленного земляка, первым встретившегося ему по дороге к родному городку.
Ну, не считая тех жителей деревни беглецов, которые быстро ушли с нашего пути.
— Нет, очень нежно, — улыбнулся Торк и внимательно огляделся вокруг.
Мы медленно катимся по середине лесопосадки, окруженной полями, и переводим дыхание после экспроприации.
Тем более, лошадь показывает нам всем своим видом, что она сейчас прямо на этом самом месте помрет и не встанет никогда, кроме как на страшный суд.
Показывает, но все же тянет телегу, на которую мы боимся присесть, наоборот, дружно подталкиваем ее на ходу.