Лес солидный, деревья многие по двадцать-двадцать пять метров, местами заросшие кустарником, местами — можно идти свободно. Под ногами упругие кочки, поросшие мхом, я иду и пытаюсь представить, какое сейчас время.
Как с временами года на этом континенте, я конечно не в курсе, но этот материк лежит примерно так же на карте, которую я изучал в капсуле, как и тот, где расположены Сатум и Черноземье, протянувшись с севера на юг.
Только прежний континент — более вытянутый и узкий, а этот — покороче, раза в полтора и пошире, раза в два-три. Почти одна треть материка отделена горами, в которых расположен Храм, эта часть находится на юге. По краям около берегов горы значительно понижаются и там, наверняка, что расположены торговые тропы, по которым доставляют товары с севера на юг и наоборот.
Может и целые дороги проходят по ущельям, но что интересно, континент так же разделен на две неравные части, как и Черноземье с Сатумом. То есть не совсем так, там горы делят на три части материк, здесь только на две.
Храм находится в горах, гораздо ближе к правому берегу океана, где-то одна десятая часть по расстоянию от того, что расположено слева. Если прежний материк был примерно такой — сто пятьдесят километров Черноземья, перевалы километров пятьдесят, Сатум по ширине триста километров, местами даже четыреста, то есть в общем всего километров шестьсот по ширине. Тогда как ширина этого материка — от тысячи до тысячи пятьсот километров, это значит, что я нахожусь где-то в ста-ста пятидесяти километрах от берега океана.
Будем про это помнить и шагать дальше после отдыха и обеда с горячим кулешом, порадовавшим снова мой желудок. Иду я все так же, держа Ариал с левого плеча, время от времени кидаю поиск. Ручьи с гор и небольшие речки попадаются довольно часто, за воду и ее чистоту я не опасаюсь. Только радуюсь, что попал в новый мир уже с несколькими комплектами лески и крючков, чтобы всласть порыбачить в здешних водах.
Когда будет свободное время для отдыха.
К вечеру прошел километров тридцать по производящему большое впечатление лесу и остановился на ночлег на небольшом холме, где и приготовил себе лежанку из веток и пенки, укрывшись плащом и надев всю одежду.
В лесу стало заметно теплее, когда я отошел от гор, градусов двенадцать ночью точно есть, днем до двадцати температура поднимается, в самый раз для больших переходов.
Ночь прошла спокойно, пара зверей прошла недалеко, остальных я видно распугал, срубая топориком стволы и ветки для костра и еще чтобы прикрыть мою лежанку небольшим ограждением. Костерок горел всю ночь, подкармливаю его набранным валежником.
Однако рано утром умение разбудило меня, несколько крупных животных оказались в зоне обнаружения и теперь пробираются в мою сторону. Действуют ловко и слаженно, как настоящие лесные убийцы, даже пришли с той же стороны, откуда появился я сам. Нашли по оставленному мной следу, как понимаю.
— Стая волков, судя по всему, — понял я и приготовился сражаться за свою жизнь и здоровье.
Ну, как приготовился, поднялся на ноги, надел очки для ночного видения, сразу разглядел уже довольно близко от себя десяток силуэтов здоровенных зверей. Накинул купол и поднял повыше пистолет, пришло время его опробовать в первый раз.
Надеюсь, что страшный гром и молнии выстрелов произведут неизгладимое впечатление на еще непуганных зверей.
Нападение я откровенно прозевал, рассчитывая на свою защиту, поэтому первый зверь внезапно отлетел от купола, изрядно напугав меня своей злобной мордой в метре от моего лица. На второго я уже нормально среагировал, выстрелил в широкое туловище и попал. Тяжелая пуля отбросила зверя на прыжке в кусты. Третьему тоже досталось, однако далеко вылетающие снопы огня из дула и грохот выстрелов, а так же жалобный вой пораженных зверей заставили остальную стаю мгновенно ретироваться.
Остатки темноты провел около костра, сон как-то пропал уже, поэтому я вышел пораньше в путь.
Сначала правда рассмотрел уже умерших животных, то есть, только одного, второй забрался далеко в кусты и там издох. Здоровенные волчары, гораздо больше наших серых, похоже, что в таком огромном лесу у них проблем с кормом нет. Явно, что местные альфы, правда медведь может с этим утверждением поспорить.
Похожи на тех северных волков из Черноземья, однако немного поменьше и не такие все же смертельно опасные.
Опять целый день я шагаю по лесу. Как бывшему гильдейцу, немного все же поднахватавшемуся премудростей лесной жизни от настоящих профессионалов, мне не трудно ориентироваться на местности. Поменьше шуметь при ходьбе и внимательно слушать пространство вокруг. Очень все же полезная и необходимая именно для меня школа жизни в лесу у Мастера Тонса оказалась. Пройдя еще тридцать километров, уже под вечер я наткнулся на большое болото и понимая, что светлое время на исходе, отошел от него подальше обратно. На сухом высоком месте развел костер, используя много высохшей травы.
Насекомых по зимнему времени пока нет, ни комаров, ни другой пакости кровососущей.
Ночью в глубокой тишине, когда ветер перестал качать верхушки деревьев, до меня донеслись звуки человеческой деятельности, недолго поплакал ребенок, кто-то заготавливает дрова, усердно работая топором. До меня долетает эхо от ударов и я понял, что где-то за болотом недалеко от меня есть люди.
С топором все понятно, только что делать в глухом лесу младенцу — на этот вопрос я узнаю ответ уже утром.
Проснувшись, я доел холодную кашу, попил водички и начал обходить болото с левой стороны, где, как мне показалось — будет немного посуше.
Вот и первый контакт намечается, теперь я уже не мандражирую, как в первый раз, иду вполне уверенный в себе. Теперь уже готов говорить короткими емкими фразами, как основной парень в этом лесу. Хорошо бы, чтобы меня еще понимали хоть немного.
Лесорубы там с женами и детьми или воинственные беглецы какие-то от местного органа правопорядка, скоро я это увижу и пойму.
Обходить болото пришлось целых пару часов, пока не появилась сухая тропа, по которой я и прошел на другой берег. Начал возвращаться обратно к тому месту, где слышал голоса людей и звуки топора.
Вскоре кинутый поиск показал, что впереди меня имеется немало местных жителей, да и сам я уже услышал звуки жизнедеятельности большого количества людей. Дети кричат, младенцы плачут, топор стучит пока один. Потом я внезапно спугнул какую-то девчушку, уединившуюся для своих личных дел в кустах, совсем молоденькую, но задавшую такого быстрого стрекача от меня, что я видел ее всего несколько секунд.
Ей по виду лет тринадцать-четырнадцать, судя по одежде, похожей на серую мешковину и мелькнувшие голые ножки в чем-то похожем на онучи, попал я где-то в то самое время, на которое и рассчитываю.
Девчушка исчезла между ветвей, вскоре я услышал, как она поднимает тревогу, даже смог разобрать несколько слов, правда с именем, которое она назвала, не очень разобрался:
— Ахельм! — или Хельм, не смог разобрать. — Там чужой идет!
Вспомнилась почему-то Хельмова Падь в этот момент.
— Где? Далеко? Не ори только, — ответил ей голос взрослого мужика, довольно басистый и обозначающий своего владельца, как человека немолодого.
И крепкого телом, явно что не тщедушный пацан разговаривает. Слова знакомые мне вроде.
— Нет, уже рядом он, — потише, но все же прокричала девчушка.
— Да не ори ты. Точно он один? — разобрал я следующую фразу.
И рот у меня растянулся до ушей, язык оказался мне неплохо знаком. Тот самый корли, который я так и не выучил основательно, но общаться и понимать уже умею.
С плеч гора свалилась, возможность объясниться — это так важно, что я сразу же оказался крайне доволен таким открытием и настроен предельно благодушно.
— В одеже зеленой тихо идет. Его и не видно совсем за деревьями, — продолжает выдавать информацию девчушка.
— Может, это ург был? Ты точно рассмотрела, что это человек? — раздалось совсем рядом уже другим голосом и я сразу отозвался:
— Человек я, даже хороший! — так я дал знать о себе, перейдя на корли.
Выходя на поляну через кусты и сразу столкнувшись нос к носу с дюжим мужчиной, держащим в руках длинное копье с железным наконечником.
Мужик и правда здоров и могуч, косая сажень в плечах. Копье держит толково и похоже знаком, как нужно с ним обращаться.
Рядом за его спиной спряталась девчушка, большеглазая и румяная, сбоку немного сзади прикрывает его бледный и голый по пояс, перевязанный белой тканью с пятнами крови молодой парень, держа в руке арбалет. На нем хорошие сапоги, кожаные штаны и какой-никакой шлем на голове в виде котелка с плоскими краями.
Значит раненый вояка тут тоже имеется в наличии.
За ними видна большая поляна, полная народа, выжидательно глядящего на меня. Есть там еще несколько парней лет пятнадцати-шестнадцати, они готовы помочь своим защитникам и держат в руках шесты и дубины. Остальной народ — женщины, бабки, девчонки и мальчишки, много совсем маленьких детей, почти у каждой бабы на руках имеется кулек с младенцем.
Да, одеты все просто и однообразно, явно, что такое же время на дворе, как и в Сатуме. Немного развитое, но все же дремучее средневековье.
Я иду в имеющейся у меня натуральной одежде, синтетику снял и спрятал в рюкзаке, на ногах ботинки, в руках рюкзак, второй за спиной. Лицо еще не обзавелось усами и бородой, как у того же кузнеца, еще у меня на голове модная короткая прическа из модного салона для сильно обеспеченных посетителей нашего времени.
Народ же мужской весь стриженный под горшок, мужик с окладистой бородой, раненый парень с бородкой — не видно как пострижен из-за шлема, напяленного по самые брови. Бабы и девки — все с покрытой головой, в легких платках, одеты по-деревенски. Прямо, как в Сатуме одеваются крестьяне, вот и еще один кирпичик в копилку теории общего происхождения жителей обоих континентов. Хотя и так общий язык это показал мне весьма наглядно.