Да и не показываю я пока ничего, кроме лекарского умения.
Основной лагерь теперь разбиваем за пару километров от опушки леса, старшим там остается кузнец, я же с девятью воинами пробираемся обходным путем до сильно растянутого в длину села. Выздоравливающих оставили при нашем обозе, собираюсь их совсем долечить. Идем пешком, оружие набранное с бору по сосенке везем на паре телег, которые я приказал забрать с собой, рассчитывая на будущие трофеи.
Обходным идем, это потому, чтобы по нашим следам, если нам суждено погибнуть, урги не добрались до беззащитных женщин и детей.
Я конечно погибать никак не собираюсь, да и своей маленькой армии не дам, однако мои воины готовы отдать свои жизни за господина своего и мечтают хоть одного врага забрать с собой перед смертью.
Готовы разменяться один в один, на что я сильно не согласен. Но хоть одну схватку я должен вместе с ними пройти, чтобы стать своим, повязанным пролитой кровью врагов. Придется пока чудесное стреляющее оружие не использовать, обойдусь своими боевыми возможностями и без него.
Если конечно не столкнемся с парой сотен кочевников, тогда уже копьем не отмахаешься, придется доставать громы небесные и ангельскую мощь из рюкзака.
— Очень непростые противники — эти твари. И в рубке сильны, а стрелы мечут прямо из седла своих степных лошадей, — рассказывает мне теперь мой заместитель по боевой части, один из выздоровевших воинов по имени Тофим.
Он самый опытный из остальных и хорош на копье, которое считает лучшим оружием против ургов окаянных.
Возможно, что скоро проверим его слова, что-то не нравится мне тишина в селе, подозрительная она какая-то, вязкая и опасная.
Село оказывается целым и невредимым, даже местные собаки выжили и теперь радостно встречают своих кормильцев.
— Забрали всю скотину, а село не тронули, — удивляются все воины.
Несколько коров с собой в лес прихватили беглецы, кто успел при бегстве, но основное стадо осталось на дворах.
— Ждут нас здесь, — спокойно заявляю я, уже почувствовал подозрительное внимание из пары крайних от леса домов.
— А без своих лошадей урги нападают? — спрашиваю я Тофима.
— Не замечено за ними такого, — удивляется он. — Правда, когда хотят честно сразиться, спешиваются и луки не используют в бою. Есть у них такой ритуал посвящения молодых воинов.
— Ну, значит, мы будем первые, кто в честный бой вступит с захватчиками. Готовьтесь к схватке, — командую я своим.
Лица у воинов становятся напряженными, оружие разобрано с телеги и направлено вперед.
Мы дошли развернутой цепью до середины довольно большого села, когда засадники решили, что уже пора. Из обоих домов высыпали пара десятков ургов, сжимающих в руках копья и толпой бросились на нас.
Если бы они рассыпались и начали обстрел из луков, моих погибло бы много и сразу, а так они ломанулись плотной толпой и уткнулись именно в меня и пару воинов рядом со мной.
Я раскинул купол пошире, пусть он станет совсем тонким, здесь нет такого оружия, чтобы пробить его. Правда мои охранники этого не знают и собираются всерьез отдать свою жизнь за меня.
Я даже не подумал отстреливать коренастых и заросших черным волосом врагов из пистолета, немного их оказалось. Потом нащупал фузею на плече, однако просто схватил с телеги длинное копье, которое приготовил себе сам.
Фузею наоборот закинул вместо него вместе с карабином, они не потребуются мне в этом бою.
Не буду пока тратить патроны и энергию Палантира, проверю противников в схватке и на своих воинов посмотрю.
Копье метра три с половиной из здоровенной жерди и весом килограммов в десять, не меньше. Наконечник самый обычный, мне его приладил кузнец, не перестававший ужасаться размерам копья и моей силе, если я собираюсь орудовать им в одиночку.
— Встали в метре от меня! — крикнул я команду охранникам и приготовил копье.
Из пары десятков ургов на меня несется три четверти врагов, еще пятеро забегают справа, собираясь отрезать наш отряд от леса по короткому пути. Щелкает арбалет Крима и первый враг валится под ноги остальным с болтом в горле.
— Есть, убил одного! — орет счастливый парень и как раз на него бросается вся толпа, страшно завывая.
Однако в этот момент урги добегают до купола и хорошо с разбега втыкаются в него всеми своими тушами, да еще прикладываются копьями. Только преодолеть купол они не в состоянии, а я начинаю работать на невозможной для человека скорости своим копьем.
— Раз, раз, два, три, четыре, пять, шесть, — веду я счет пораженным врагам, пробивая их кожаные доспехи и животы стремительными ударами на недоступной людям скорости.
Они не валятся сразу, пытаются меня достать даже ранеными смертельно и только зря тратят последние в этой жизни силы.
Сбоку справа раздается громкий клич местных воинов, схватившихся с ургами лицом к лицу. Там всего трое наших, и я им не завидую, зато те четверо, что оказались слева, кидаются мне на помощь и атакуют сбившуюся перед куполом толпу уже здорово озадаченных дикарей.
Шестеро ургов уже упали на пыльную деревенскую дорожку, я продолжаю колоть их как на выставке, с каждым ударом откидывая получивших свое под ноги остальным. Охранники мои тоже смело бросаются в бой, выскакивают из-под защиты купола, быстро огребают по максимуму от разъяренных невидимым препятствием и непредвиденными потерями ургов.
Тут еще четверо слева врезаются в так и не собравшийся строй дикарей, я вижу, что тем хорошо достается от моих людей. Сразу двое или трое падают с края, по центру я продолжаю колоть как робот своим полубревном уже восьмого противника.
Команды я никакие не отдаю, в такие моменты не до мудрых указаний, лучше за врагом следить, чем приглядывать за союзниками.
Успел я все же заколоть двенадцатого, когда враги внезапно закончились и оказались теперь только справа, где уже они забили наших, а теперь бегут ко мне по-прежнему вчетвером.
Не поняли еще, почему все свои валяются, а я до сих пор невредимый размахиваю своим бревном-копьем.
Снова упираются в купол, сбоку так же бросаются четверо моих воинов, но получают суровую ответку, будучи уже ранеными. Впрочем, как и урги. Вскоре моих остается всего двое на ногах, а враги уже совсем закончились.
— Так, собираем оружие и доспехи быстро! Добиваем ургов! Пленники нам ни к чему! — командую я своим двоим выжившим и бросаю гигантское копье.
Теперь придется снова спасать недавно спасенных воинов.
Крим еще живой, получает пару процентов маны, Тофим убит наповал к сожалению. Дальше я успеваю спасти двоих раненых смертельно, которые были слева.
И тороплюсь к смятому строю из троих воинов справа. Здесь, слава Святому Сиалу, еще двоих успеваю выдернуть из чертогов смерти, пустив выздоровление и затянув раны немного. Третьему размозжили голову, тут без шансов совсем.
Ну, заниматься уже мертвыми воинами, возвращать их к жизни — не мое дело. Тут уж кому не повезло окончательно — должны отправляться в чертоги смерти, а моя репутация как только лекаря оставаться со мной.
В некроманты я точно не тороплюсь записываться.
Так, мы вместе набили двадцать ургов, потеряв пока всего двоих и такой небывалый расклад очень здорово воодушевляет моих воинов. Пусть пока пятеро из них тоже лежат на земле, еще не понимая, что снова спасены.
— Ваша милость! — кричит один из выживших и оставшихся на ногах. — Где-то рядом у них лошади должны быть! Наверно за косогором спрятаны! Посмотреть бы нужно!
— Иди посмотри! — инициатива имеет инициатора.
Воин убегает до края села и глянув вниз, бегом возвращается обратно.
— Стоят все лошади, с ними никого не видно! Луки в колчанах у седел!
— Похоже, что урги, рассмотрев, что нас вдвое меньше, решили в честный бой пойти, никого даже с лошадьми не оставили, — говорит мне уже вставший Крим. — Бывает с ними такое. Когда могут победить легко, тогда из себя смелых воинов корчат.
Так то да, снесли бы они мужиков без меня в одни ворота со своим двойным преимуществом. Ну, одного или двоих потеряли бы, зато остальных бы порубили и покололи. Такой расклад схватки всем понравится, не особо опасно, зато враги в ужасе умирают от твоих ударов прямо перед тобой, а не валятся от стрел, пущенных издалека.
Похоже, что один на один степняки все же послабее людских воинов будут. Пусть это не обязательно, если степняк сильный попадется, только в среднем все же так выходит. Буду это знать и понимать.
Зато в бой кидаются без раздумий и бьются беспощадно.
Защитный купол и моя сила неимоверная перебили примерно четырнадцать ургов, одного Крим подстрелил, еще пятерых остальные воины порубали. А ведь уже все с жизнью простились наверняка, когда опасных врагов, превосходящих численностью вдвое, так близко увидели.
Силу мою и защиту невидимую еще никто не рассмотрел пристально из воинов, поэтому на них и не рассчитывали особо.
Да, свежие раны лечатся гораздо проще и быстрее, только большая кровопотеря ослабляет раненых, поэтому мне воевать вместе с ними пока не нужно.
Прохожусь еще по раненым, добавляю всем исцеления. Вскоре уже все семеро выживших споро и уверенно грабят тела ургов, снимают доспехи, срезают пояса и разбирают оружие.
Понимают, что торопиться нужно, пока новая сотня степняков не прискакала с проверкой, как тут засада себя чувствует.
Через полчаса одна телега отвозит тела врагов в овраг, вторая завалена трофеями и еще нужно решить, что делать с лошадками степняков.
— Они чужих особо не подпускают, выращены так, чтобы только хозяина слушаться. Однако раньше их все же в работу пускали, можно их перевоспитать побоями и голодом, — говорит один из воинов, который постарше.
— Ну и отлично! Деться им некуда, — говорю я, разглядев с косогора, что поводья лошадей крепко привязаны к изгородям, ограждающим берег реки на пастбище за селом. — Принимайте трофеи и гоните их в лес, там где наши остались. Лошадей разбирайте под себя, остальных я передаю в село, такова моя воля! Все, что с ургов подняли — ваше!