С флангов сражались обыкновенные люди, кто в доспехах, кто без, а Уйма (я и его смогла разглядеть) – вообще голый до пояса. Но в центре, в передних рядах, стояли большеголовые, в полтора человеческих роста, страшилища!
– Что это?
– Куклы, – пренебрежительно сказал мой спутник. – Боевые игрушки Мастера. Безнадежное дело, замок не взять. Принц-деспот может прямо сейчас поворачивать и уходить.
– Кто?
– Принц-деспот, – мальчишка стрельнул на меня черными глазами. – Только пришельцы из-за Печати могут быть такими незнайками.
Он помолчал и добавил высокомерно:
– Особенно если они девчонки.
Вот как. А я-то думала, что в мужской одежде похожа на мальчишку.
– Кто тебе сказал, что я из-за Печати? – я сделала вид, что не заметила насмешки.
– Сам догадался. Я тоже маг. И поумнее тебя.
– Хвастался бы меньше, – сказала я, отползая от края крыши и подтягивая к себе посох.
Мальчишка прищурился:
– Хочешь, сыграем в интересную игру?
– Не хочу. Мне сейчас не до игр.
– Это особая игра. Называется «вопрос – ответ». Ты ведь хочешь меня расспросить?
Он попал в точку.
– Вот-вот, – он глянул на горизонт, прикрыв глаза ладонью, потом снова на меня. – Я тоже кое-что хочу знать. Честный ответ в обмен на другой честный ответ. Идет?
Атаковавшие замок враги отступали. Чудища, в самом деле похожие на неумело сшитых кукол, в какой-то момент замерли, как по команде, потом одновременно повернули обратно.
– Как они… они живые или мертвые? Это Мастер-Генерал ими командует?
Он прищурился:
– Как много вопросов… И все бесплатно.
– Жалко тебе ответить?
– Не жалко. Будем играть?
– А если ты соврешь?
– Есть средство, – мальчишка посерьезнел. – Чтобы и мне не врать, и тебе не врать. Ну? Давай?
* * *
Лезть обратно в трубу мне, к счастью, не пришлось. Мальчишка знал тут все входы и выходы – по узенькой лестнице (Уйме бы не протиснуться) новый знакомый привел меня в маленькую круглую комнату, где и пол и стены были увешаны и устланы старыми, ветхими полотнищами. Узкая дверь, едва закрывшись, спряталась под парчовыми и бархатными, цветными и черными тканями.
Сквозь высокое окошко едва проникал солнечный свет. Я присмотрелась: на обгоревших, продырявленных, изорванных тряпках кое-где сохранилась золотая и серебряная вышивка. Летящие орлы, скачущие кони, скрещенные мечи…
– Это знамена?
– Это вопрос?
– Нет, – не дожидаясь приглашения, я уселась на низкую табуретку. – Это я так. Сама с собой разговариваю.
Мальчишка снова ухмыльнулся. При том, что он вел себя просто по-свински, при том, что от его взгляда у меня мороз пробегал по коже, проскальзывало в нем что-то симпатичное. Может быть, потому, что в этот момент у меня появилась надежда?
– Ну вот, – мальчишка открыл дверцу в стене, вытащил что-то, моментально закрыл, и я так и не поняла, как его тайник работает. – У меня тут осталось немного.
И он высыпал на деревянный темный стол горсть кругляшков. Не то горошины, не то конфеты – желтые, зеленые и серые.
– Это семечки правды. Ты берешь одно, я – другое. Глотаем на счет «три».
Я насторожилась:
– Ты даже не сказал, что это такое!
– Я сказал – это семечки правды. Я глотаю – ну и ты глотаешь. Все честно.
В нем было что-то завораживающее. У меня никогда, даже в младенчестве, не было охоты тянуть в рот что ни попадя. А тут я, как загипнотизированная, поднесла к губам желтый кругляшок.
Он тоже взял желтый:
– На счет «три».
Я вдруг подумала: что если я проглочу, а он не проглотит? Если это отрава, и он задумал обмануть меня?
– Давай поменяемся, – сказала я решительно. – Давай свой.
– Осторожная, – он сверкнул белыми зубами. – Они одинаковые. Но – как хочешь.
Мы поменялись горошинами.
– Раз, – очень серьезно сказал мальчишка, – два… Три!
Я все-таки дождалась, пока он проглотит, и тогда только – так уж и быть! – проглотила и свою горошину. Хотя безопаснее, наверное, было бы спрятать ее за щекой.
– Ты хотела жульничать, – сказал мальчишка.
– Нет. Просто…
– Хватит. Теперь решаем, кто первый спрашивает. «Камень-ножницы-бумага».
В эту игру я играла с мальчишками еще в детском садике, но никогда бы не подумала, что она в ходу здесь, в бывшем загробном царстве.
– Раз-два-три, – снова сказал мальчишка.
Надо отдать ему должное – он не жульничал ни капельки. Мы одновременно выбросили руки – у него был кулак, то есть «камень». У меня открытая ладонь, то есть «бумага». Бумага накрывает камень, а значит, первой выпало спрашивать мне.
– Давай, – мальчишка сдвинул брови. – Быстрее.
Его бледное лицо еще больше побледнело под сажей.
– Как тебя зовут? – выпалила я.
Он вздохнул с облегчением. Прямо-таки обмяк:
– Максимилиан. Ничего глупее ты спросить не могла?
– Ты правда маг?
– Это второй вопрос. А теперь моя очередь… Смотри только, не соври. А то знаешь что будет…
– Не знаю, – мне вдруг стало неуютно.
Он поднял белесые брови:
– Плохо, если не знаешь. Соврать с семечком правды в животе… М-да. Слушай мой вопрос. Ты можешь уйти назад, за Печать?
Я облизнула губы. Все это было как-то… будто понарошку. Будто не со мной. Эта комната, увешанная флагами поверженных армий. Этот мальчишка с нехорошими глазами. Это «семечко правды» у меня в животе…
Живот вдруг как заболит! Я охнула и скрючилась на табуретке.
– Отвечай скорее. Оно не будет долго ждать.
– Да, – выдохнула я. – Да.
Боль исчезла так же мгновенно, как и появилась. Мальчишка торжествующе ухмылялся:
– Еще по вопросику?
– Погоди, – я тяжело дышала, мне было страшно. – Что делает семечко правды, если съесть его и соврать?
– Я бы тебе показал, – мальчишка покосился на свои кругляшки. – Но у меня их мало. Жаль просто так тратить… Ну короче, кто соврал – умирает. Так что не ври.
Я уставилась на рассыпанные по столу горошины. Вот это игра. Вот это развлечение. И надо же мне было так по-глупому проворонить вопрос!
«Максимилиан»… Что мне его имя? Надо было спрашивать про принцев!
– Еще? – он видел, что я трушу.
– Ладно, – я подавила дрожь. – Еще по одному.
Мы одновременно взяли горошины. Я чуть не поперхнулась – «семечко правды» встало у меня поперек горла.
– Раз-два-три!
На этот раз у меня были «ножницы», а у него – по-прежнему «камень». Камень тупит ножницы. Первый ход достался Максимилиану.
– У тебя есть ключ, чтобы открыть Ведьмину Печать? – отчеканил он, глядя мне в глаза.
Я закусила губу. Вот попалась, так попалась; в животе заныло, как будто я проглотила кнопку. Боль нарастала со скоростью несущегося поезда.
– Да, – выплюнула я сквозь зубы. В глазах Максимилиана появился нехороший блеск.
– Теперь ты.
Я набрала побольше воздуха:
– Какие тут есть принцы?
Он удивился. Захлопал глазами. Поморщился, приложил ладонь к животу, заговорил быстро-быстро:
– Принц-деспот. Он сейчас атакует наш замок. Принц-пленник. Это его брат, он сидит в темнице неизвестно где. Принц-саламандра, он живет в стране вулканов. Был еще Принц-рыба, но он утонул… Принц-чума, будь он проклят. Все, больше ничего не знаю!
Он вздохнул с облегчением и помассировал живот:
– Ну у тебя и вопросики.
– У тебя не лучше.
Максимилиан прищурился:
– Еще по одному?
Я знала, что он спросит. Он спросит, где ключ, и я ему покажу – или помру с этим проклятым «семечком» в животе.
– Нет, – сказала я. – Хватит.
– Ты ведь ничего про меня не узнала. Кроме имени.
– Значит, обойдусь, – я встала. – Спасибо за угощение, спасибо за развлечение. Я ухожу.
Максимилиан остался сидеть:
– Прежде чем выйти, теперь придется спросить, где дверь. И как найти дорогу назад.
Я раздвинула тряпье на стене в том месте, откуда мы вошли. Каменная кладка, и никаких признаков двери. Я сорвала висящий рядом флаг – то же самое. Максимилиан за моей спиной громко хихикнул.
Змееныш.
Я медленно обернулась. Одним красивым движением сдернула тряпку с посоха. Поднесла изумрудно-рубиновое навершие к лицу мальчишки, по-прежнему сидящего за столом:
– Понюхай, чем пахнет.
Он хохотнул еще громче:
– Ты мне ничего не сделаешь, малявка.
Я ударила молнией в стол – несильно, только чтобы напугать. Максимилиан подался вперед, поймал огонь ладошкой и отправил мне в лицо. Еще мгновение – и я бы сама себя ослепила.
Раскатились по всему полу кругляшки – семечки правды. А Максимилиан вскочил, вскинул руки, как дирижер, и по-паучьи зашевелил пальцами. В комнатушке запахло сыростью, плесенью, еще какой-то дрянью, с пальцев негодяя полетели искры. Я широко взмахнула посохом: искры погасли, запах разом исчез.
– Тоже мне маг, – Максимилиан встряхнул кистями, как фокусник. – Недоучка. Отдавай ключ.
Я разозлилась, но, к счастью, рассудка не потеряла. Собрала свою злость в животе, перекатила тугой комок в грудь, потом в левую руку – и вытолкнула из посоха, как из шланга, струю настоящего злого огня.
Максимилиан увернулся – быстрый и черный, как летучая мышь. За его спиной задымились флаги на стене. Язычки огня поползли по фигуркам всадников, уцелевших когда-то в сражении. Максимилиан снова вскинул руки, но тут я изо всех сил треснула его посохом по голове – без всякого волшебства, просто, как палкой.
Он взвыл, сорвал со стены флаг и пошел на меня, размахивая тлеющей тряпкой. Вокруг вертящейся ткани собирался плотный воздух, казалось, из рук мальчишки вырывается серый удушливый смерч.
– Сожгу! – мой посох плюнул бледным лучиком. Я струсила, я готова была отступить: в Максимилиане было что-то, заставляющее цепенеть. А смерч нарастал, развевались ткани на стенах, холодный ветер нес запахи гнили и дохлятины.
– Отдай ключ, – мой враг ухмылялся. – И тогда я тебя выпущу живой.
– Не надейся!