К присутствию Эриги все привыкли быстро. Особого внимания к своей особе она не требовала, тяготы пути переносила с легкостью, говорившей о долгой практике, а еда, благодаря ее участию в процессе варки, стала намного вкуснее. Телохранитель ее везде следовал за своей госпожой, умудряясь оставаться при этом незаметным. Венд даже несколько раз ловил себя на том, что вовсе забывал о существовании этого человека.
А еще у Венда появилось новое увлекательное занятие: следить, чтобы Ресан не совершил какой-нибудь фатальной глупости. Настолько увлекательное, что иногда он почти всерьез думал о том, не сменить ли по возвращении род занятий и не устроиться ли к какому-нибудь богачу гувернером-надсмотрщиком за великовозрастными балбесами. Опыт ведь уже есть.
Впрочем, после рассказа Эриги о происхождении Тонгила юноша, кажется, вспомнил о цели путешествия и решил, что спасение брата важнее сердечных дел. По крайней мере, Венд очень надеялся, что именно так объясняется частая задумчивость Ресана и его более редкие и менее долгие взгляды в сторону Тибора. Общество Эриги юноша всеми силами избегал.
Шел пятый день путешествия, солнце только-только пересекло полуденную точку, когда Тибор неожиданно остановился и вскинул руку, потом повел головой, раздувая ноздри, словно принюхиваясь.
— Кочевники недалеко, — сказал отрывисто. — Около двух десятков, все верхом. Настроены не враждебно, но лучше не рисковать. Ресан, доставай тамгу — они будут здесь уже скоро.
— У тебя удивительные таланты, Тибор, — проговорила Эрига.
Пират ей коротко улыбнулся, но взгляд остался цепким и серьезным.
Кочевники действительно появились через считаные минуты, причем в их численности молодой наемник не ошибся. От отряда отделился один, поднял вверх пустую правую руку и направил коня в их сторону. Ресан, заметно волнуясь, сидел в седле по левую сторону от Тибора и сжимал в руке тамгу старого шамана. Когда кочевник подъехал достаточно близко, юноша заговорил. Венд слабо понимал наречие тууров и уловил только основной смысл. Традиционное пожелание светлого неба и удачной охоты, потом призыв беречься от Черного Шамана — что бы это ни означало и, наконец, упоминание имени деда Ресана и цели их путешествия — ставки верховного шамана. Кочевник выслушал всю речь молча, потом разразился ответной, смысл которой Венд понял еще хуже, и, кивнув всем на прощанье, развернул коня.
— Нас пропускают через земли этого племени, а еще они сами сообщат соседям, чтобы те нас не задерживали, — перевел Ресан и, подняв слегка дрожащую ладонь, вытер пот со лба.
Вечером Венд долго не мог заснуть — такое в последнее время случалось с ним все чаще, — так что, устав без толку ворочаться, решил встать.
Первым сегодня дежурил Тибор. Пират сидел у костра и вырезал из мягкого известняка странное существо, напоминающее помесь ящерицы со змеей.
— Что это такое? — поинтересовался Венд, присаживаясь рядом и кивая на игрушечное чудовище.
— Существо, — отозвался наемник, слегка улыбнувшись.
— Сам вижу, что существо, — согласился Венд. — Откуда оно такое взялось?
— Представления не имею. — Тибор пожал плечами и отложил свое творение в сторону. — Не спится?
— Нет. Ложись, я эту смену возьму. Не в обмен, просто так.
— До начала следующей уже недолго осталось, — ответил Тибор.
Взгляд Венда скользнул туда, где устроилась Эрига с охранником.
— Похоже, северянка пришлась тебе по сердцу, — проговорил он.
— Заметно? — после короткой паузы спросил пират.
— Более чем, — кивнул Венд.
— Меня это, честно сказать, пугает, — тихо признался Тибор.
— Что так? Боишься, не ответит взаимностью?
— Нет. Боюсь, что ее на самом деле просто не существует.
Венд моргнул.
— Это как?
Пират вздохнул.
— Она слишком идеальна. Для меня — идеальна, — уточнил, заметив недоумение Венда. — Словно бы кто-то соединил в Эриге все, что мне нравится в женщинах. Ее лицо, фигура, манеры, изящество в каждом жесте. Звук ее голоса. Когда она говорит, я готов слушать часами. Ее ум, целеустремленность, внутренний стержень… Словно бы кто-то подготовил для меня ловушку и выбрал такую приманку, от которой я просто не смогу отказаться.
Венд только покачал головой.
— Ты влюбился. Это, знаешь ли, со всеми бывает. Если поженитесь, то через пару годков увидишь в ней столько недостатков…
Тибор печально улыбнулся.
— Я знаю, что такое влюбленность. И что такое любовь, в которую она иногда перерастает. Но даже Тери, моя жена, никогда не казалась идеалом. У нее было много недостатков, хотя и их я любил. А в Эриге я не вижу ни одного.
— Тебе чудится невозможное, Тибор. Кому бы понадобилось создавать такую сложную ловушку для простого пирата?
В свете костра блеснули зубы Тибора, когда тот тихо, но от души рассмеялся.
— Венд, положа руку на сердце, скажи: ты все еще считаешь меня простым пиратом?
— Я не знаю, что о тебе думать, — отозвался Венд искренне.
— У меня много могущественных врагов, — посерьезнев, сказал Тибор. — Очень могущественных и весьма изобретательных.
Глава 5
Восьмой день путешествия.
Земли тууров закончились, здесь обитали ашито. Кочевники, предупрежденные об их приближении, должны были выслать отряд навстречу — и мера предосторожности, и знак уважения одновременно. Однако за весь день пути этого так и не произошло, зато с каждым проходящим часом Арон все сильнее ощущал приближение опасности. Причем в этот раз она шла отовсюду, и куда бы он ни поворачивал голову, внутренний взор видел одно и то же: темнеющие тучи на горизонте. Неведомый враг обложил их со всех сторон.
Наконец Арон остановил коня, поднял руку, призывая остальных сделать то же самое, и попытался понять, есть ли выход. На лицах вокруг он видел лишь недоумение, и только Эрига хмурилась, словно тоже ощущала что-то.
— Сойдем здесь с дороги, — сказал Арон, приняв решение, и махнул в направлении юго-востока, где чернота опасности казалась чуть бледнее. — Поедем в этом направлении.
— Тибор, что случилось? — спросил за всех Шор.
— Еще не знаю, — отозвался Арон. — Но если промедлим, то узнаем раньше, чем будем готовы.
Наемники помрачнели, лицо Рикарда отразило испуг, потом обреченность, и только Эрига казалась скорее заинтригованной, чем обеспокоенной. Коней Арон приказал не гнать: цвет внутреннего неба, изначально потемнев, больше не менялся. А реальный день, словно в насмешку, радовал яркой синевой и веселым солнцем.
— Тибор, ты умеешь видеть опасность? — спросила его девушка.
— Да, — ответил он кратко.
— Кто-то из твоих предков был с севера? — Эрига смотрела пристально.
— Да, — так же кратко сказал Арон и нехотя уточнил: — Моя матушка.
— Она происходила из младшей или старшей крови? — продолжила расспрашивать Эрига.
— Я не знаю. Почему ты задаешь эти вопросы?
— Такое сильное чутье свойственно только чистой старшей крови. — Эрига слегка нахмурилась. — Я не знала, что оно сохраняется в потомках смешанных браков.
— На все воля богини. — Арон развернулся и в упор посмотрел на Истена, который подъехал слишком близко и теперь пытался сделать вид, будто вовсе не прислушивается к чужому разговору.
— Кем была твоя матушка? — Эрига не обратила внимания на обмен взглядами между своим собеседником и Истеном.
— Жрицей богини Льда. — Арон вздохнул, предчувствуя новый поток расспросов. Но Эрига лишь радостно встрепенулась.
— Это все объясняет! Дети жриц пользуются особым покровительством богини, кровь твоего отца не важна! То есть, — поторопилась добавить девушка, когда Арон недоуменно взглянул на нее, — я вовсе не хотела сказать, что твой отец не важен! Я имела в виду, что, будучи сыном жрицы, в глазах богини ты остаешься одним из нас. Только это, — договорила она, заулыбавшись.
Чуть отставший от них Истен издал разочарованный вздох. Он-то что ожидал услышать?
Дорога из серого камня уже давно скрылась из виду, теперь вокруг расстилалась только степь. Солнце уже начало клониться к закату, когда ветер принес Арону первое подтверждение его предчувствий.
— Пахнет смертью, — сказал Арон, — смертью нехорошей. Но именно в этом направлении опасность меньше.
— В каком смысле — нехорошей? — уточнил Венд.
— Не знаю, — пожал Арон плечами. — Нечистая смерть. Злая.
Он не стал уточнять, что его некая безымянная часть, названия которой он не мог подобрать и существования которой прежде никогда не замечал, от этого запаха топорщила на невидимом загривке невидимую шерсть и неслышно скулила, отказываясь двигаться вперед. К счастью, эта часть была куда слабее остальной сути.
— Может, не стоит туда ехать? — неуверенно проговорил Ресан.
— Оставайся здесь, — разрешил Арон. — Мы взглянем, что там, и вернемся за тобой.
Ресан огляделся по сторонам и торопливо замотал головой. Оказаться в одиночестве ему хотелось еще меньше. Остальные в отряде хмурились, но желания остановиться вслух не выражали. Только Эрига выглядела безмятежной.
— Ты не боишься? — спросил у нее Арон.
— Богиня меня защитит, — уверенно ответила та.
Чем дальше они ехали, тем сильнее становился запах смерти и громче — испуганный скулеж в сознании Арона.
Через некоторое время запах ощутили остальные, а потом стал виден и его источник — становище кочевников. Судя по количеству юрт, здесь жило около двух десятков семей. Полуодетые тела лежали повсюду: мужские, женские, детские. Похоже, смерть — какое бы обличье она ни приняла — пришла ночью. Люди успели проснуться, но ни убежать, ни защитить себя не смогли.
Подходить ближе лошади отказались, пришлось спешиться. Тела казались целыми, но, когда Арон потрогал одно, в воздух взвилось облако серого праха. Арон торопливо отступил в сторону, зажимая нос и рот, чтобы не надышаться. Обернулся: наемники оглядывались по сторонам, не убирая рук с рукоятей мечей, и не отходили далеко друг от друга. Эрига, потеряв прежнюю невозмутимость, казалась растерянной и испуганной, а вот Ресан плакал. Слезы текли по лицу, но юноша, потерянно остановившись между тел, казалось, не замечал этого.